Пять звоночков

— Спишь? Светлая голова появляется за пределами кровати, наворачивает поначалу круги, пока всё же не решает, что одной проводить время ей не хочется, а ближайший доступный собеседник спал, прислонив руку ко лбу, аки девица в беде. С этим вопросом Люцифер понимает, что притворяться у него получается из рук вон плохо, а потому приходится разлепить глаза, чтобы встретиться со светящейся от счастья милейшей детской мордашкой, перевести взгляд на настенные часы и подумать о том, что счастье родительства должно быть доступно только после девяти утра. И задаться в очередной раз вопросом, откуда дети черпают энергию, чтобы одновременно являться и чрезвычайно активными, неугомонными вездесущими созданиями, но при этом быть просто очаровательными лучами солнца ещё до восхода оного. Потому что Люцифер, моргая несколько раз, всё же медленно анализирует, что даже солнце восстанавливало свои силы, а его чадо уже было готово начать творить и вытворять. — Уже нет. — Это хорошо, потому что я тоже нет. И Шарлотта забирается к нему, заставляя подвинуться, спихнуть параллельно кота на пол, слышится тихое шипение и животное вновь оказывается в ногах, тянется, выпуская когти, вновь сворачивается обратно в баранку, прибиваясь ко второму боку Люцифера. Он вообще поначалу считал, что кот им не нужен, но и ребенку, познающему мир через изучение ближайших доступных ей существ, не мог противостоять и сдался, когда она вытащила черный комок с какой-то помойки. А потом этот комок вымахал так, что занимал собой полдивана, объедал слегка их семью и заливался иногда мяуканьем так, что уши сворачивались в трубочку. Жил жизнью обычного здоровенного обнаглевшего кота. По другую сторону устраивается дочь, достаёт недавно приобретенную детскую энциклопедию, заставляет задуматься о причинах ее покупки, и тычет в неё пальцем напротив описания какого-то кита. Морнингстар, прищурившись, всё же прочитывает: — Горбатые киты — это крупные морские млекопитающие. Взрослое животное имеет размер школьного автобуса. Еще одной отличительной характеристикой горбатого кита считается наличие бугорков на голове. Каждый бугорок представляет собой гигантский волосяной фолликул, богатый нервными клетками, — Люцифер на секунду останавливается, осмысливая прочитанное. Бросает осуждающий взгляд на напыщенную сову в углу книжки, которая указывает пером на выделенный текст, который он спросонья читает. Его задержка позволяет юному детского организму обработать полученную информацию и сразу же задаться вопросами, открыв рот, чтобы их все тут же озвучить, будучи опытным родителем эту перемену Люцифер тонко чувствует и продолжает читать без лишних вопросов себе и авторам книжки, параллельно находя возрастное ограничение, — Очевидной особенностью этих животных являются китовые усы. Вместо зубов, у горбатых и других усатых китов есть волокнистые роговые пластины, которые отсеивают их основную пищу — планктон и мелкую рыбу. — Это типа как ты макароны сливаешь в кастрюлю с дырками? — Чарли руками показывает размер кастрюли, а сама думает о том, что, наверное, рыбы в форме бантиковых макарон — это что-то очень вкусное и интересное, учитывая, что рыбу она не очень-то и любит. — Вроде того, — Морнингстар зевок прячет за энциклопедией, расслабившись, что детская психика из всех перечисленных фактов про китов остановилась на усах. — А усы у них такие же длинные, как… — девочка замолкает на несколько секунд, чтобы придумать сравнение, однако поток её мыслей прерывает открывшаяся с тихим скрипом дверь в комнату. — Чарли, дорогая, если ты думаешь, что папа спасёт тебя от необходимости завтракать, то ты зря так думаешь, — Лилит, чуточку нахмурившись, упирается ладонью в бедро, а Шарлотта вздыхает печально и все же сползает с кровати Люцифера, чтобы недовольно направиться на кухню, где её ждёт каша и необходимость топать в садик несколько раньше, чем обычно. А супругов Морнингстар будет ждать необходимость отправиться к юристу и обсудить тонкости бракоразводного процесса не только на словах. Потому что Люцифер считал, что уход к абьюзивному бывшему после десяти лет отношений, счастливых лет брака и рождения дочери — это проявление высшего неуважения и в первую очередь к себе, а Лилит считала, что кому-то давно пора повзрослеть, взглянуть на мир без розовых очков и перестать грозиться не отдать дочь ей, потому что у него на это были и возможности, и юридические связи. Это было долгое и длинное дело. Приходилось доказывать судье, что ему изменили, ей недодали внимания и заботы, распилить имущество по принципу «я отдам тебе ровно половину машины и посмотрим, как ты будешь на ней ездить», встречи с Адамом и ужасно нудные судебные разбирательства. По крайней мере, оставшись почти без гроша в кармане, Люцифер всё ещё был счастливым отцом, пока кто-то был горделивой сукой, поцеловавшей дочь в щеку, махнувшей ручкой и испарившейся где-то в пределах курортных стран. Вот так и подбирай всяких там падших женщин, из разного рода дерьма вытаскивать и доказывай, что её даже такую можно любить. — Ну что, тебя можно теперь называть молодой разведенкой? — Оззи с довольной улыбкой наклоняется к нему, играя бровями, а Люцифер одаривает друга красноречивым взглядом. — А кто такие «разведенки»? — Чарли за столиком листает длинное меню ресторана этого самого Оззи, который своей лыбой чем-то напоминает кота. — Вырастешь — узнаешь, дорогая. — Надеюсь, что нет, — Люцифер плечом ведёт, отворачиваясь в сторону пустующей в это время дня сцены, пока сам слушает, как Асмодей перелистывает меню с винной карты на раздел со сладостями и картинками, показывая его Чарли. Ну хоть в выборе с крестным отцом он не ошибся. — А дядя Миша тебя тоже так называл, — оскорбленно-удивленное выражение лица у Люцифера в этот момент заслуживает попасть на первую полосу какого-нибудь журнала с вульгарными кричащими заголовками. Возможно, оставлять дочь у него во время бракоразводного процесса было плохой идеей, но и оставить дочь в стрип-клубе он не мог, как бы не любил Оззи или остальных своих друзей, владевших не детскими площадками, потому что на Михаила была согласна даже Лилит. Вычурный ублюдок с кристально чистой репутацией и его любимейший старший брат. — Дядя Миша просто сорокалетний никому не нужный девственник, — Асмодей ручку отставляет и сам себе кивает, вспоминая старшего брата Люцифера. Единожды хватило увидеться, чтоб навсегда запомнить лицо того человека, которого он в свою обитель ни на шаг не пустил бы. Впрочем, теперь этот список пополнился горячо нелюбимой бывшей супругой Люцифера. Не то, чтобы Оззи резко изменил о ней мнение, просто изначально отношения не сложились: у Асмодея был нюх на избалованных девиц, а Лилит не нравились напыщенные петухи, хотя Люцифер имел некоторое время мнение, что у этих двоих была интрижка в прошлом, которую при нём признавать не хотели. Чарли листает меню с картинками под разговор взрослых, задерживает своё внимание на каком-то напитке, где была такая милая розовая трубочка в огромном пузатом бокале, а сверху были выложены сладости. Асмодея приходится отвлекать, тянуть за рукав синей рубашки и тыкать пальчиком в меню, получить удовлетворительный кивок, который служит весником скорого появления официанта, быстрого принятия заказа и удаления прочь по залу в сторону барной стойки. Чарли скучающе по столу расползается, подпирая щекой руку, наблюдает за тем, как под ногами официанта исчезают блёстки пола. У Оззи было какое-то интересное напольное покрытие с различными переливами и сверкающими звёздочками, тёмное, с царапинами у самой стойки. Когда девочка тянется, чтобы потрогать его руками, поймать исчезающие блёстки, Люцифер перехватывает малышку, усаживая ребёнка на свои колени, отвлекает её воркованием, после чего до нее доходит фраза, сказанная как бы невзначай. — Ну что, оставишь своих девочек на одну ночь ради Чарли? — Люцифер улыбается миленько, подняв взгляд на довольного Асмодея. Он любил детей и души не чаял в его дочери. — Не могу тебе отказать, дорогуша, — Оззи переключает достаточно быстро внимание ребёнка на себя, чтобы переманить девочку к себе ласковым словом и принесенным коктейлем. И коктейль, и ребёнка он вскоре взгромождает в одну руку, коротко кивает Люциферу на прощание, унося Чарли, машущую отцу ручкой. Мужчина улыбается, с нежностью смотря на дочь. Как хорошо, что Асмодей прекрасно понимал, что ему нужно немного времени на себя, совсем чуть-чуть, погулять, расслабиться, взять кого-то вечером в баре за талию и повести за собой. А Чарли нравилось проводить время с добрым большим дядюшкой Оззи, носиться по чужим апартаментам, рассматривая причудливые статуэтки или картины с изображениями женщин или мужчин, взбираться на кожаный диван или пытаться добраться до чужой библиотеки, которую Асмодей держал строго далеко от маленькой принцессы, потому что было там и то, что могло расшатать хрупкую детскую психику и без того достаточно расшатанную разводом её родителей. Казалось бы, всё идёт своим чередом и папа не унывает, пусть на ночь с ней частенько остаётся няня, но это после пары ночных испуганных истерик уже не является проблемой. Привыкла. Казалось бы, он отводит её в сад каждое утро, здоровается с воспитательницей, заскакивает едва ли вовремя, приводя её к самому завтраку под гневные взгляды нянечек. И вот он уже совсем другой: едва ли не порхает, улыбается направо и налево, а дядюшка Оззи, фырча, говорит, что ее папаша обзавёлся каким-то хахалем, отказывается объяснять значением этого слова, да и живущий с ним теперь Физзаролли сказал, что ей такое пока рано знать и ловко увернулся от лишних расспросов. А потом, сидя на кухне, пока отец переходит от раковины к разделочной доске и от доски к плите, Чарли слышит, как мужчина что-то бормочет себе под носом, пока режет на доске зелень монотонными движениями. — Thunder and lightning, It’s getting exciting Lights up the skyline To show where you are My love is rising, The story’s unwinding Together we’ll make it And reach for the stars You’re the only one, You’re my only one* Отец мурлычет это так обыденно и довольно, будто он был сытым котом, который сейчас сидел на окошке, наслаждаясь лучами солнца, напоминая чем-то сейчас и того прохвоста, который кружился под ногами, выпрашивая мясо, гладил хвостом по икрам, проскальзывая между ног. Люцифер в настолько хорошем настроении, что даже не шикает на несколько мявков Кики, требующего еды и внимания. Это было первым звоночком перед появлением Аластора. Вторым стала неожиданная любовь отца к прослушиванию радио в автомобиле, долгой попытки рано утром поймать нужную волну на какого-то болтающего там без умолку мужчину, над чьими шутками Люцифер посмеивается, пока стоит в очередной пробке на пути то в садик, то на подготовительные занятия в школу. Они слушают его по пути в магазин, к Оззи или домой. Всегда. Так быстро закончилась эпоха весёлых песенок в автомобиле, смененная на голос радиоведущего. Хотя почему-то отец всегда меняет станцию, когда в машине оказывается ещё один человек. — Чарли, дорогая, ты же понимаешь, что мы с твоей мамой уже не семья, да? — когда папа вновь заводит эту тему, Чарли приходится удивлённо повернуть на него голову. Они это уже обсуждали пару лет назад, когда родители разводились, да и матушку она не видела слишком давно. В последний раз она приезжала на день рождения с дядей Адамом, долго сидела с ней в шоколаднице, пока через несколько часов не вернулся Люцифер, одним своим появлением вызывая у дочери улыбку. Все же чувствовалось даже для неё, что они давно не виделись, да и изменилось то, что новые игрушки исправить не могли. А потом сидели долгие минуты в траурном молчании, ожидая официанта. Лилит, уходя, поправляет очки, провожаемая долгим взглядом Люцифера, который отзывается, когда его тянет за рукав дочь. Они оба слишком редко виделись с Лилит. И если Люциферу это шло на пользу, его боль приглушалась, то для Чарли как для её дочери это было далеко не так полезно, как для мужчины. — Помню. Но теперь тебе вроде бы не с кем разводиться, да? Чужой вопрос невольно попадает ниже пояса Люциферу, который поджимает губы, чтобы лишний раз не показать дочери печальные последствия отношений с её матерью. Нет, что вы, Лилит была прекрасной женщиной, просто очаровательной, но уже, к сожалению, не для него. И он даже старался её не осуждать и не проклинать на пьяную голову. «Развод» Ужасно страшное слово, которое на долгое время могло бы избавить Люцифера от желания вступить в новые отношения. Могло бы быть, если бы не одно но, которые вело утренние будние программы и вечерние на выходных. В общем, занимало всё эфирное время, которое мог, собой. — Ты чертовски права. Но я думаю над тем, чтобы вступить с кем-нибудь в новые отношения. И этот человек может относиться к тебе не так, как Лилит, — Люциферу явно сложно даётся этот разговор, но не подготовить ребёнка он не мог к потенциальной возможности появления у него ещё кого-то, помимо самой Чарли и друзей. В конце концов, он всё ещё был достаточно молод, амбициозен и предпочитал язвительных партнёров, с которыми они могли бы занятно провести время. И если вдруг у него получится завести продолжительные отношения, то это будет манной небесной. — Ты тогда станешь больше улыбаться? — Чарли поднимает голову на отца, выглядя при этом просто ангельски-невинно. И этот взгляд заставляет Морнингстара поджать губы. Дети обладают удивительной возможностью бить ниже пояса и задавать чертовски правильные вопросы. — Я надеюсь на это, милая, — Люцифер ласково проводит ладонью по чужим волосам. Третий звоночек проходит незаметно, будто один из обыденных разговоров утром во время сборов, но что-то точно меняется. Меняется и что-то, когда Чарли после ночевки у Оззи почему-то задерживается. Утром она просыпается с гудком Физзаролли, который оставляет недовольными и сонными сразу двух людей, помимо самого Физа, который для самого раннего утра выглядит подозрительно довольным и бодрым, прихорашиваясь, пока Асмодей занимается завтраком, а Чарли скучающе залезает мордашкой в чужую косметичку. Но во время завтрака что-то идёт не так, потому что после третьего раза, когда Оззи подносит телефон к уху, ждёт некоторое количество времени, после чего кладёт телефон на стол, вздыхая как-то особенно недовольно. Физ, подкатившись к нему на стуле, приобнимает чужую руку и тихо интересуется, что случилось, воркуя с ним. В итоге они останавливаются на мысли, что Люцифер проспал, но ни одному из них нельзя отводить ребёнка в сад: люди это не так поймут, потому что если солнечные и светящиеся Люцифер и Шарлотта были невероятно похожи, то ни эксцентричный Физзаролли, ни внушительных размеров Асмодей не внушали в воспитателей никаких других желаний, кроме скорейшего вызова полиции. Да и не объяснишь же воспитательнице, что сегодня Чарли привёл Большой Оззи, потому что её папочке нужно немного личного времени и капельку секса, иначе на вызов органов опеки Люцифер точно по голове никого не погладит. Морнингстар появляется через пару часов, лохматый, помятый и виноватый как пёс. Физ уже отправился в ресторан, чтобы проследить за работой сотрудников хоть немного, в то время, как Асмодей решил взглянуть в глаза Люцифера, когда тот прибежит, поняв, как он облажался. Чужая расстроенная и одновременно облегчённая мордашка почти покрывает потраченные нервные клетки на ожидание Люцифера. Чарли сразу же бросается к отцу на шею, повиснув на нём, придерживаемая руками мужчины. — Прости, Оззи, мы проспали. — Может, познакомишь хоть нас с Физом? Не чужие люди, — Асмодей руками разводит, после чего упирается одной в бедро, — Я тебя, вообще-то, сразу познакомил. — Да, когда подрался с Маммоном, — Люцифер качает головой, забирая из рук Асмодея милейший пушистый рюкзачок с плюшевой уткой, — Мы даже не в отношениях, — мужчина взгляд отводит в сторону, делая голос тише, параллельно отвечая на вопросы Чарли. Да, проспал. Да, в садик. Нет, больше не будет. — Ну конечно, — Асмодей глаза закатывает, когда Люцифер закрывает за собой дверь, а сам ворчит тихо, уходя собираться на работу, пока мужчина спускается на лифте вниз, воркуя с дочерью, поправляет коротко ей шарф и свой внешний вид, видя себя в зеркало. Ну и потрепало же его ночью. Лишь бы не пах ничем, хотя дочь обычно на такое негативно реагировала, а тут просто висла на нём. И что-то тихо бурчала. Люцифер вздрогнул, расслышав, что же она там такое ворчит: —… уже не придёшь. Как мама. — Я тебя никогда не оставлю, Чарли, дорогая. Буду любить тебя всегда, — он оставляет поцелуй на лбу дочери, всматриваясь в её бездонные глаза, ласково гладит по голове, после чего прижимает к себе покрепче, ступая на улицу, он возвращается взглядом к машине, в которой его ждал не то любовник, не то знакомый с привилегиями, которого он растолкал с утра пораньше во время очередного звонка Асмодея, переживавшего, чтобы с Люцифером ничего из ряда вон выходящего не приключилось. Если немного погрузиться в исторические факты, то заочно с Оззи его любовник знаком был. Ещё в начале своей карьеры, только начинающий радиоведущий периодически подрабатывал на разных мероприятиях, чтобы посмотреть, как его речь влияет на людей, и одним из таких мероприятий был вечер у Оззи, когда сам Оззи был занят, а его в то время ещё не так обожаемый Физзаролли работал у Маммона. Выбрали первого попавшегося, а события так сложились, что Люцифер в то время оправлялся от судебных распрей, пока дочь гостила у дядюшки Михаила. Люцифер, как и большинство мужчин, после ухода жены временно переезжал в запой. Благо, ему хватило ума выбраться оттуда, потому что алкоголикам и мечтателям детей не оставляют. Он просто подумал, что ничего же не будет, если он воспримет шутки про то, что ведущему были слегка неинтересны девочки Оззи как вызов. И ненароком получил чужой номер телефона, который планировал просто выбросить, как слегка протрезвеет, но утром благополучно забыл. Эта история могла бы закончиться, так и не начавшись, но чужой номер остаётся на дне кармана пиджака. А через пару месяцев в одном из пабов, где Люцифер культурно отдыхал, он натыкается на поразительно знакомого мужчину в очках, но долго не может вспомнить, пока они вежливо обмениваются парой колкостей, слушая какие-то винтажные древние песни. Люцифер не то, чтобы в восторге от такой программы, да и в этом заведении он ради бурлеска, который, как говорят, тут впечатляет. Аластор же приятное дополнение, с которым он ведёт интереснейшие беседы, потягивая виски. И почему-то эти разговоры удовлетворяют его жажду прекрасного лучше, чем шоу, которое, конечно, оставляет приятное впечатление, но почему-то несколько часов, проведенных за барной стойкой под звуки джаза в приятной компании, радуют куда больше. Ещё больший восторг внушают руки радиоведущего на его талии, пальцы скользящие то вверх, то вниз, периодически сжимающие и прижимающие к себе. Это отчего-то заводит больше, нежели шоу с полуголыми девушками в перьях, конечно, дамы невероятно красивы, но ни одна из них не выбивает из лёгких воздух, как это делает Аластор, слегка притянувший его к себе. А потом они встречаются ещё раз, созваниваются. Ещё, ещё и ещё. Люцифер периодически остаётся в винтажной квартире Аластора, периодически шипит на скрипучие полы, иногда спотыкается о ковры, но в целом, рассматривая витиеватые узоры на стенах, он иногда не сдерживает улыбки, чувствуя, как легко отвлекается, когда его тянут за собой дальше, в такую же старинную спальню, где на столике уже ждет скотч, изредка и Аластор оказывается в его доме, ворчит на разбросанные то тут, то там игрушки и иногда на умный дом, который реагирует на команды Люцифера роботизированным голосом, чем первое время пугает мужчину, после чего радиоведущий начинает ворчать на чудо техники. Наличие у Люцифера дочери и их отношения они не обсуждают. У многих людей его возраста могут быть дети. А отношения — это что-то для тех, кого интересует ответственность. Их подобное не интересовало. Уже несколько лет. — Чарли, познакомься, это Аластор. Мой друг, — Люцифер садится на заднее сиденье машины, сажает дочь рядом, сетуя на свою же собственную забывчивость, пристегивает дочь первым делом ремнём безопасности, остаётся сидеть с ней. — Здравствуй, дорогая, — мужчина, обернувшись, кивает с короткой улыбкой, после чего возвращает внимание к дороге, — Куда теперь ты прикажешь мне ехать в выходной? — В Лулуленд! — Нет, дорогая, в садик, — Люцифер взгляд косит на дочь, которая супится слегка, явно расстроенная тем, что отец забыл про неё на несколько долгих часов. И ему явно придётся что-нибудь придумать, чтобы заслужить прощение, — На выходных сходим. И дочь очаровательно улыбается, зная, что будет требовать от него в эти выходные. И не спрашивает, почему выходные у всех какие-то разные. — И с тобой тоже, — Люцифер взгляд переводит на зеркало, в котором отображается мордашка Аластора, чтобы рассмотреть его реакцию. Мужчина отзывается фырчанием. — В Лулуленд? — Иисусе, нет, — будучи инженером, спроектировавшим львиную долю этого адского места, он терпел его только из-за дочери, от чего-то так любившей этот парк аттракционов. Люциферу не слишком-то сильно нравилось в нём проводить время, пусть некогда он и вложил душу в общий дизайн проекта, числился по документам, как один из тех, кто владеет частью акций. Ведущий инженер — звучит престижно до момента, пока ему не приходится ночами думать, как присобачить яблоко или принцессу так, чтобы под весом этой конструкции всё не обвалилось к чертям, ругаться с финансистами, что один вид металла нельзя изменить на другой, более дешевый, иначе его засудят за халатность, если что-то пойдет не так. — Пока, Аластор, — Чарли машет рукой мужчине, из чьей машины она выходит, а Аластор, замявшись, машет девочке в ответ. Ему всё ещё не слишком нравятся дети. — Увидимся. И дети ему не нравились никогда. Особенно когда они набегали на него утром, чем пугали и спросонья его, и кота в ногах, хотя коты ему не нравились больше, чем дети. Только вот Чарли не ожидала, что вместо отца в его постели окажется встревоженный мужчина, смотрящий на нее крайне агрессивным взглядом, останавливающим от скорейшего подзатыльника только тем фактом, что из ванны под громкие детские визги выходит Люцифер, наскоро запахнувший халат. — Чарли, дорогая, всё хорошо, иди сюда, — стаскивая с постели дочь, он прижимает её к себе, понимая, что виновник детской истерики сейчас он. Понятное дело, она испугалась, когда не нашла в постели отца. Ясное дело, Аластор откисал с похмелья и выглядел хуже берсерка, — Извини, солнышко, ты спала, а няне нужно было уходить домой, — и, конечно же, он не нашёл иного выхода, как, ответив посреди веселья в баре на звонок, послушать женские слезы о какой-то чрезвычайной ситуации, куда женщине срочно нужно было бежать. И ни его пьяный мозг, ни пьяный мозг Аластора не додумались о том, что им нужно разъехаться, вызвать две машины такси и не усложнять никому жизнь. Аластор был слишком пьян, а Люцифер слишком обеспокоен и дезориентирован, чтобы впихнуть радиоведущего в такси и оставить его там разбираться со сложившимися обстоятельствами. Оказавшись внутри его квартиры, придерживая второго мужчину, он кое-как затаскивает его в спальню, проверяет, не проснулась ли Чарли, после чего падает рядом с уже спящим Аластором. Обещанный дочери ещё черт знает когда поход в парк вспомнился ей именно в это утро, когда девочка решила растолкать отца спросонья и добиться от него желаемого результата. Довольная, с улыбкой до ушей, она явно не ожидает того, что вместо светловолосого и улыбчивого отца, её встретит что-то страшное, лохматое и явно злое. Но совсем не её отец. И нормальной для ребёнка реакцией на подобное становится плач. Аластор под звуки детской истерики падает обратно в объятия кровати, прикрывается одеялом и разворачивается спиной. Впрочем, даже этот случай и долгие объяснения дочери его тонкостей отношений с Аластором не избавляют ребёнка от привычки будить родителя по утрам. Правда, теперь ей поначалу приходится искать, с какой стороны подойти к кровати, чтобы разбудить нужного человека, а не радиоведущего. Он вообще как-то странно оказывается в их квартире. Хотя после первого пробуждения, которое ему устраивает Чарли, Аластора она больше полугода не наблюдает в пределах их дома. Четвёртым звоночком становится красная зубная щётка в стаканчике, поставленная рядом с белой щёткой отца и детской щёткой Чарли на присоске. Он начинает оставаться дольше, чем на одну ночь, свободно передвигаться по дому и даже откуда-то появляются его тапочки: какие-то скучные и самые простые в отличие от забавных и плюшевых, которые они носили с отцом: у него с уточками, у неё с единорожками. Аластор же весь какой-то скучный и странный, смотрит унылые фильмы, иногда новости, что-то чёрно-белое и ещё кучу всего, что совсем неинтересно детям. И даже иногда выключает её мультики, что вызывает праведный гнев у Люцифера. Дни, проведённые в их доме, превращаются в недели. Помимо тапочек, радиоведущему выделяется сначала полочка в гардеробной, а потом и добрая ее часть. У Люцифера и Аластора была определённая тяга к костюмам. Гардеробная теперь выглядит красно-белой с вкраплениями чёрного, иногда голубого и жёлтого. Всё же вкусы у них отличались сильно. Аластор в жизни не наденет гавайскую рубашку в цветочек и, упаси его Бог, шорты с сандалями, в то время, когда Люцифер имел в гардеробе даже шубу и бесстыдную мексиканскую рубашку. И ещё кучу всяких вещей, о которых детям лучше не знать, в том числе и верхний шкафчик в гардеробной, который стало нельзя открывать после появления в доме вещей Аластора. Благо, Чарли имела своё место для хранения вещей и редко забредала в чужую гардеробную. Радиоведущий начинает готовить в их доме какие-то странные блюда, которые до этого Чарли пробовала слишком редко. Какой-то странный суп гамбо, обжигающий рот, выглядит как коричневая жидкость, напоминающая кофе, в которой плавает фасоль и какие-то странные сосиски. Не сказать, что это невкусно, но крайне необычно. Заставляет вновь обратить внимание на оттенок кожи Аластора: темнее, чем у них с отцом, да и тот иногда в речи, обращаясь к Люциферу использовал странные слова: — Ma bichette, не думаешь ли ты, что пора освободить ванну для нуждающихся? — Mon toutou, я буду проводить здесь столько времени, сколько понадобится. — Petite puce*, он просто невыносим, — после чего обязательно следует унылый вдох поражения и признания необходимости ждать, когда же дива наконец покинет свои покои. А радиоведущему только и остаётся, что жаловаться Чарли на её отца сдержанно. Не говорить же ей, что он ведёт себя как французская куртизанка в рассвете сил. Но прерывания на изучение новых слов чужого языка не спасает Чарли от знакомства с новой для себя кухней. — Это джамбалайла, угощайся, — джамбалайла внушает вид смертников перед казнью, заставляет её хмурится и принюхиваться. Пахнет немного рыбой. Аластору так нравится рыба? Впрочем, Люцифер почему-то не возражает, может быть, радуется, что наконец в доме готовит не только он. Приходится есть с надеждой бросая взгляд на десерт. Новые блюда слишком непривычны, чтобы так сразу начать уплетать их за обе щеки. Пятый звоночек верещит во всю, когда Люцифер ненароком задерживается у ювелирного магазина, рассматривая пары колец. И Аластор, вместо того, чтобы потянуть его дальше за собой, угрожая, что им бы поторопиться, потому что его прямой эфир вечером ждать никого не будет, задерживается рядом с ним, что-то тихо мурлыча друг с другом, в то время, как ладонь Аластора почти заботливо ложится на талию Люцифера. Чарли почти достаточно взрослая, чтобы привыкнуть к Аластору, его сдержанному поведению, приклеенной улыбке и хриплому смеху. Чтобы понять, что он ей совсем не враг, а просто человек, который делает её отца счастливым. Разве не этого она хотела? Может быть, хотя редкие уколы ревности всё же проскальзывают раз за разом, когда Люцифер мурлычет часами с Аластором, игнорируя желание дочери обрести новую игрушку, получить на ужин пирог или отправиться погулять. Конечно, не намеренно, но всё же поддаться иногда можно. Но она всё ещё недостаточно взрослая, чтобы уловить смысл чужого диалога: —… Думаешь, я смогу взять на себя такую ответственность? — А что от этого изменится? Фамилия? — Я не буду менять свою фамилию ради тебя. — Тогда просто соберем занятное мероприятие, где наконец познакомим наших родственников и друзей друг с другом, и ты купишь себе новый белый костюм. — Я не буду звать своего отца. И старших братьев. Они первую мою женитьбу не оценили, а от второй взвоют. — Хорошо, отправим им открытки с соболезнованиями. Весёлый смех прерывает размышления Чарли от подвески, выставленной за пределами витрины. Изящный маленький золотой ангел с вставками из малюсеньких сверкающих фианитов на крыльях переливался и сверкал, привлекая к себе внимание. Правда, отвлекшись от великих дум, вернув обратно взгляд к украшению, Морнингстар совсем не помнит, о чем думала до этого момента. Может, оно и к лучшему. Наверное, в её жизни Лилит появляется слишком редко. Асмодей за глаза шипит на неё «кукушка», пока Люцифер хранит молчание. Он отправлял бывшей жене иногда видео с дочерью и писал, что Чарли хочет видеть её и на Рождество тоже. Семейный праздник всё-таки. Но Лилит в основном либо же ему не отвечала, либо делала это в такой манере, что становилось ясно, что женщине сейчас не до этого. Он её не осуждал. У Адама был потенциал, который Люцифер ей дать не мог. Несбывшаяся мечта петь и выступать перед людьми наконец сбывалась, женщина путешествовала по миру, собирая концертные залы. Для нее раз в год — уже много. Тем более выступление под крылом другого музыканта неплохо поднимало интерес публики до сих пор, иногда заставляя Люцифера погружаться в самоуничижительные мысли. Может быть, это он ей что-то недодал, недолюбил и не выслушал. Может быть, ему стоило больше внимания уделять её хобби и тогда их семейная жизнь не закончилась бы криками и ссорами. Может быть, они просто разные люди, которые раньше шли одной дорогой, но теперь жизнь разделила их на две разные магистрали. В конце концов, у них уже были постоянные партнёры, прошло больше пяти лет, а Люцифер до сих пор думал о том, как же всё так сложилось и где он облажался. Поначалу он думал, что его отец отрёкся от него из-за того, как он выбрал Лилит вместо кого-то, кто ему бы понравился, что он предал чужое доверие, но сейчас понимал, что по-другому и быть не могло. Михаил, пусть и выглядел грозным, в его глазах мелькало чувство вины каждый раз, когда их взгляды пересекались, да и племянница ему нравилась, радовала своим существованием и в целом была достаточно милой. Почти такой же, как Люцифер в детстве. Гавриил же упорно принимал нейтралитет, отвернувшись сразу ото всех, если не знать, что он всё ещё обожает отца. Но ни один из его братьев почему-то так и не обзавёлся семьёй, хотя даже самому младшему из них уже укатывало за тридцать слегка. Впрочем, Люцифер не задавал лишних вопросов Сере, подруге семьи, с которой они практически росли вместе, и у которой неожиданно появилась милейшая и светлейшая дочь. И старался не грешить в сторону старшего брата. Не его это дело, раз он уже давно не был частью семьи. Аластор не казался ему плохим вариантом, может быть, далеко не самым надёжным и ответственным, но и сам Люцифер подобным не отличался. Да и до сих пор они оба могли вытворить что-нибудь весёлое или забавное: подраться на световых игрушечных мечах или выгнать детей из лазертага, чтобы немного развлечься и посмотреть, кто большее количество раз кого застрелил. Из Аластора охотник был лучше, но зато фехтовать Люцифер умел. У них не было традиционного предложения с коробкой, рестораном и цветами. Они просто купили себе четыре кольца: помолвочные и обручальные. Люцифер не задавался вопросом, а можно ли ему и иметь несколько помолвочных колец, потому что такой брак заключает на небесах, а там явно многоженство было запрещено. Хотя это его мало волнует, когда они приступают к обычным тяготам этого процесса, а Аластор шипит, не понимая, на какой черт им нужен и фотограф, и видеограф, какой еще декоратор и кому нужен этот дизайн приглашений на свадьбу, если можно всем отправить по сообщению, а самым важным позвонить. А потом они долго разбираются в том, в какой тематике будет свадьба, какие будут цвета и какое меню. Оказывается, в мире существуют свадебные консультанты, организаторы свадеб и ещё куча людей, которые основную часть забот с радостью возьмут на себя, чтобы будущие супруги лишний раз не волновались. К чести Аластора, тот не спрашивал, к чему вся эта морока: знает, что с Лилит не было свадьбы, что они сбежали из дома и почти сразу же зарегистрировали официальный брак. Единственным напоминаем о том дне, кроме сухого и уже недействительного свидетельства о браке, была старая фотография на одной из полок, которую Люцифер до сих пор не мог убрать, но упорно отворачивал рамку к стене, чтобы не смотреть на то, какими они были счастливыми и влюблёнными. Впрочем, это не может помешать ему быть счастливым и влюблённым сейчас. Ничего не может ему помешать танцевать ночью на кухне с Аластором под звуки винтажного проигрывателя пластинок, под какие-то древние песни, кружиться вместе. Аластор оправдывает любовь к старью напоминанием об их маленькой квартирке с матерью в Новом Орлеане, о той бедности, тяжёлых временах, которые он прожил будто бы с ней вместе. Люцифер старается не спрашивать, не бить по больным местам, лишь изредка дразнит его маменькиным сынком. Аластор с Чарли почти находит общий язык. Они обсуждают всякие небылицы, без умолку трещат и говорят о чём-то своём изредка. Аластор не любил детей, но вполне неплохо справлялся с тем, чтобы заставить ребёнка выполнить домашнее задание, убрать комнату или установить точное время возвращения домой и беспрекословно съедать хотя бы часть нелюбимой, но полезной еды. В общем, всё то, с чем Люцифер плохо справлялся, видя очаровательные глазки дочери, так и просящие отречься от собственных слов. В их паре явно был тот, кто играл роль плохого копа для Чарли. Аластор первым серьёзно говорит с ней об отношениях с её отцом, честно признаёт, что любить ее он не обещает и у них из общих интересов только Люцифер, контакт постарается свести к минимуму и уж точно он не будет забирать её из школы. Хотелось бы, чтобы то было так, потому что общие интересы с семилеткой находятся. Ей нравилось, когда ей читали, а у Аластора, что он признавал не без толики гордости, голос был хорошо поставлен, чтобы озвучить девочке несколько книг и отдать кассеты под недовольным взглядом Люцифера. Это, конечно, очень хорошо, но где он должен искать проигрыватель никто не подумал. — Надеюсь, это твоя не последняя свадьба, — Асмодей весело мурлычет, обнимая Люцифера, едва ли не отрывает жениха от земли, кружится с ним, преисполненный чувств. Всё хорошо, что не Лилит. Впрочем, Аластора Оззи тоже не оценил, но хотя бы не обменивался с ним колкостями, лишь сошёлся на обоюдном игнорировании факта существования друг друга. — Оззи, — Люцифер, посмеиваясь, друга осаждает, успокаивая его. Хотя даже слепой бы заметил, что мужчина едва ли не светился от удовольствия и удовлетворения, выслушивая поздравления от шести верных друзей. И старается не думать о том, что плюс один к Асмодею и Маммон все еще находились в ужасных отношениях, а алкоголь редко способствовал установлению мирных коммуникаций и налаживанию контактов. — Это не твое дело, — взяв супруга за руку, Аластор чуть крепче сжимает ее, намекая хоть один чертов день расслабиться и просто принимать поздравления и пожелания со стороны друзей и некоторых родственников. Его супруг вообще позвал только матушку после поездки домой, где Аластор нехотя признал, что на фотографиях, которые он ей отправлял был слегка не друг, а любовник и он с этим любовником уже слегка спланировал свадьбу, а вот и приглашения. Люцифер потом, сдерживая смех, слушал, как его отгрели тряпкой не за смену ориентации, а за сокрытие каких-либо отношений, потому что его матушка уже самые худшие варианты начала подозревать, а ее сын всего лишь скрывал свои отношения. Не признавал их, если быть точнее. Матушка у Аластора все же невероятно чудесная и милая женщина, которая улыбается ему, вызывая у Люцифера легкое смущение. Все же он был слегка старше, а его дочь красноречиво скакала на фоне со знакомыми взрослыми и надеялась, что хоть кто-то из них однажды обзаведется детьми. Она так чувственно всматривается в улыбку Люцифера, что мужчина, держа ее руки, неловко пожимает плечами и краснеет, слушая ее ласковые слова, направленные сейчас почему-то к нему. — …Храни Господь тебя, твою дочь и моего сына. И дай Господь тебе терпения в жизни с ним.