Хрущёвка

Громкий стук эхом раздавался по подъезду. Вару стучался в квартиру Феликса. Он надеялся, что кто-нибудь оттуда выйдет и скажет ему такое привычное, такое тёплое и такое любимое, но простое: «Привет!». Вару стучал в дверь со всей силы, стучал пока не появились синяки, стучал пока кожа не была содрана с костяшек, стучал пока на руке не появилась кровь. В квартире было пусто. Он сидел под дверью, ждал на холодной плитке в подъезде. Жители дома, проходящие мимо кидали взгляды полные отвращения. Все соседские дети, возвращавшиеся домой со школы пугались при виде его окровавленных рук. Он пил, курил и кричал от безысходности. — Феликс, твою мать! Открой! — он пинал ногой дверь. Феликс по ту сторону даже не шелохнулся. Глаза его были опухшие от слёз, которые текли по его щекам, сердце бешено колотилось, руки плотно были прижаты ко рту, он пытался сдерживаться, чтобы не высказать ему всё и не дать понять, что он дома. Раз. Бешено колотиться сердце. Два. Руки плотнее прижимаются ко рту. Три. Он не выдерживает. — Как бы я хотел, хотя бы на сантиметр, знать, что ты ко мне чувствуешь что-то больше, чем телом! — Феликс кричал. Ему было больно. Он сидел на полу в грязной хрущёвке с разбитым кондиционером, весь в истерике начавшейся после воспоминаний того дня. *** Неделю назад, у него сломался кондиционер. Они сидели дома у Феликса, на дворе был июль, было критически жарко. — Черт, солнце, тут такая жара, — матая край горлышка футболки, жаловался Вару. — Так разденься! — Феликс уже устал от его нытья и сказал первое что пришло на ум. — Ты предлагаешь мне раздеться? — на лице Вару появилась ухмылка и он придвинулся ближе к Феликсу. — Я не в этом смысле, изврат! — опираясь об спинку дивана лопатками и краснея сказал Феликс. — Да брось, разденься и полетели, — опуская голову на плечо Феликса, Вару начал целовать его шею. — Я так люблю твоё тело. «Что?», — единственное о чем мог думать Феликс в тот момент. Вару никогда не говорил, что любит его, никогда не говорил, что он нравится ему. Но он сказал, что любит его тело. Феликс тут же отталкнул его. — Эй, солнце, что… — договорить Вару не дали. — Уйди, — опустив голову вниз пробормотал Фелик. Ком стал в горле, слезы наворачивались на глазах. — Что я… — Пожалуйста уйди, — сквозь зубы прошептал Феликс. Вару просто встал, забрал свою кофту и за ним закрылась дверь. *** В тот день Феликс понял, почему ни разу не слышал эти заветные три слова. Он понял, почему Вару не соглашался с ним встречаться вне дома. Зачем, если они не окажутся в постели? Он ему не нужен, ему нужно его тело и ничего больше. Феликс и правда его любил, но он упал сбитой птицей ведь счастье не в этом небе. Дверь перед Вару открылась. Они стояли друг напротив друга по обе стороны от порога. Перед ним был Феликс, его Феликс. Весь заплаканный с мешками под глазами. — Феликс, послушай, я не знаю что случилось, но давай, блять, хотя бы поговорим! — шагнув вперёд, кричал Вару. — Ты встречаешь со мной, потому что тебе нравится моё тело и ничего больше? — вопрос прозвучал больше как утверждение. А в ответ — тишина. Долгая и тягучая тишина. Вару не знал, что ему ответить. Он стоял и молчал, его глаза невидные из-за очков были опущены в пол. — Я так и знал, — слезы начали скапливаться в уголках глаз Феликса, новый ком образовывался в горле. Спустя долгие минуты молчания, которую прервал Вару: — Послушай… — Нет! Хватит! Скажи что-нибудь мне, не пряча глаза своими зелёными очками! — раньше Феликс не понимал, почему Вару ни разу не показал ему глаза, не понимал до того дня. — Зачем так всё усложнять и притворяться другим со мной? Феликса прервал звук бьющихся об окна капель дождя. Они и не заметили, что начался ливень. Стреляет дождь на асфальт, по ним плывут облака. — Феликс, дай мне объясниться! — Вару опомнился первым. — Да, сначала я и вправду хотел только переспать с тобой, но ты мне нравишься, правда нравишься и я не вру! — Я не знаю или вообще могу тебе верить после такого. Сейчас во мне две тысячи слов, и лишь одно для тебя — прощай. Дверь с громким стуком закрылась, послышался поворот замка.