the plan measured in centuries

— Фейд-Раута – жестокий психопат. Он жаждет крови и власти, как и любой другой мужчина с тягой к насилию и нереализованными амбициями. Пока Владимир Харконнен жив, его племянник будет отыгрываться на всех и вся под своей дланью, — говорила мать, беспокойно касаясь кончиками пальцев своего живота. Во время беременности она делала так всегда, когда нервничала. Губы её сжимались в тонкую полосу, взгляд становился твёрже. — Но тебе следует помнить, Пол, что иметь власть над такими мужчинами можем только мы. Фейд-Раута, судя по тому, что слышал о нём Пол, – не мужчина, а мальчишка. Сидя в ложе ордена и глядя на арену, Пол чуть поджимает губы – точно так же, как его мать. От Джессики он взял больше, чем от отца, в плане мимики и характера. Комментатор вещает, восхваляя и поздравляя сегодняшнего именинника ещё несколько минут, за время которых ложе ордена Бене Джессерит становится не таким пустым. Братья и сёстры в белоснежных мантиях и накидках с вышивками, закрывающих лицо, тихо перешёптываются. Пол знает – они чаще смотрят на него, нежели на молодого Харконнена, чаще говорят о нём, чем о Фейде-Рауте. Никто из них не хотел бы оказаться на его, Пола, месте, это очевидно. Преданность ордену – дело святое, но у каждого его члена также есть собственная личность, даже у самого преданного фанатика или самой преданной фанатички. Омеги Бене Джессерит, что мужчины, что женщины, обучаются контролю страха и боли многие годы, но они не роботы. Не бездушные мыслящие машины, которых уничтожили во времена Батлерианского джихада. Нечто первобытное, сокрытое внутри каждого живого существа, может брать верх даже над самыми искусными заклинателями и заклинательницами. Если бы Преподобная мать категорично распорядилась, чтобы о вопросе с сохранением кровной линии Харконненов через Фейда-Рауту позаботился кто-то иной из ордена, они бы не смели ослушаться. Тем не менее, задание принадлежит именно Полу. И именно Пол сидит здесь, наблюдая за этим гладиаторским фарсом в честь дня рождения младшего племянника Барона Владимира. Вы предначертаны друг другу задолго до вашего рождения. Ты должен был родиться альфой мужского пола, я видела это, но придерживалась важной миссии, которую несут Бене Джессерит. Великие Дома Атрейдесов и Харконненов должны сплестись воедино вновь. Эти слова матери вновь пролетают в голове Пола, когда он видит Фейда-Рауту, выходящего на арену. Что-то внутри дрожит, словно натянутая струна, но Пол знает – это не страх. Потому что страх убивает разум. Страх – это маленькая смерть, влекущая за собой полное уничтожение. Пол встретится со страхом лицом к лицу, позволит овладеть собой и пройти сквозь него. Фейд-Раута смотрит прямо в его бинокль, будто видит, кто за ним наблюдает оттуда, и от этого взгляда Пол сглатывает. Острый кадык на тонкой шее дёргается, обтянутый бледной кожей. Накрывает очередным видением – в эту самую шею вгрызаются острые обсидиановые зубы. Пол коротким звоном слышит собственный крик в ушах, и видение обрывается так же резко, как и началось. В небе взрываются чёрные фейерверки. Фейд-Раута вскидывает клинки, уже стоя лицом к ложе Барона, и его рёв подхватывают все на трибунах. Пол остаётся спокоен, держит лицо и контролирует свои биоритмы, как полагается члену ордена Бене Джессерит. Не позволяет сердцебиению участиться, душит в зародыше намёк на холодный пот и мурашки, сдерживает феромон. Даже сёстры и братья из ордена не должны узнать о его состоянии, о том, насколько на самом деле Пол не готов к исполнению долга, несмотря на обстоятельства, по которым здесь оказался. Сам же виноват –гордость и чувство собственничества не позволили допустить, чтобы всё сложилось иначе. Пол успешно прячет эти мысли даже от матери, но он и подумать не мог, что Фейд-Раута мгновенно вызовет у него такие реакции одним своим появлением, даже на расстоянии. Они виделись лично несколько раз в детстве, но, после «расцвета» самого Пола, отец ограждал его от общения с альфами из Великих Домов, даже с тем самым суженным, строго настаивая на том, что Пол «не должен допускать ошибок до вхождения в возраст». В целом, это не помешало Полу утолять своё любопытство вдоль и поперёк с Дунканом Айдахо, при этом оставляя формальную дефлорацию будущему мужу во время первой брачной ночи. Помимо процесса, подразумевающего проникновение и «единение», как то было написано в книгах, которые Пол так любит изучать, способов утолить желание он познал множество – спасибо пылкому, но преданному и сдержанному своими клятвами Дункану. Фейд-Раута там, внизу, сражается сразу с тремя, два из которых, кажется, накачаны наркотиками. Это всего лишь развлечение ради зрелища, что совершенно Пола не впечатляет. Тем не менее, когда он видит яснее, что третий противник, сардаукар, сражается в полную силу, а Фейд-Раута внезапно демонстративно сбрасывает протектор, отвечающий за броню… становится интереснее. С теми двумя он расправляется быстро. Если бы Пол не контролировал себя, его зрачки сейчас затопили бы радужку. Он смещается лишь на пару сантиметров вперёд, наклоняет корпус и вновь подносит к глазам бинокль. Взгляды сестёр и братьев устремляются на него, мажут долю секунды. Пол сжимает челюсти, отчего скулы прорезаются острее. Смотрите на него. Не я здесь главный перформанс. Ему хочется сказать это вслух или передать ментально, но он не смеет. Слишком откровенные эмоции. Ты должен контролировать себя. Помни, ты – сито, что тщательно просеивает глубинное, выпуская на поверхность лишь допустимое. Наставления матери мешаются с собственным внутренним голосом. Пол тихо выдыхает, продолжая наблюдать за поединком, и испытывает некое мрачное удовлетворение, когда Сардаукар ранит его наречённого. Даже будучи омегой, он предпочитает битвы жёстче и справедливее. Тренировки с Гарни и Дунканом всегда были щадящими, осторожными, тоже с протекторами и бронёй, но по-настоящему Пол научился сражаться в двух местах, причём в совершенно разном боевом стиле: у Бене Джессерит и у фременов. В первый же год на Арракисе он таки уговорил отца отправить его вместе с Дунканом Айдахо к фременам, когда Атрейдесы наладили с теми отношения. Мать была недовольна, но отец, хоть и тоже этого не желал, понимал, что так будет лучше чисто из политических соображений. Пол жил с фременами и обучался их обычаям, будучи под присмотром Дункана Айдахо, и прекрасно понимал своё положение формального «заложника», которое располагало фременов к ним, Атрейдесам. Но его всё устраивало, особенно учитывая натянутые отношения с Харконненами; дополнительная поддержка и лояльность фременов послужила бы им очень хорошей опорой, в случае чего. Точнее, было два варианта: либо их конфликт заканчивается открытой войной, либо… Пол настраивает бинокль, приближая изображение, и видит, как от плеча по руке Фейда-Рауты струится кровь, чёрная в свете монохромного солнца Гьеди Прайм. Она стекает по оголённому бицепсу, литым напряжённым мышцам, и у Пола пересыхает в горле. Он забывается всего на секунду, сглатывает вновь. Рукав у альфы разорван, но его не смущает ни это, ни открытая рана. Чётко очерченные губы изгибаются в дикой тёмной зубастой ухмылке. Он – хищник, и сардаукар – его добыча. Клинки звонко лязгают, ударяясь друг о друга. Фейд-Раута двигается резко и размашисто, амплитуда движений уверенная, сдобренная грубой физической силой. До ложе Бене Джессерит не доносится феромона, но аура ощущается даже с такого расстояния – Харконнен на взводе. Пол предпочитает сражаться иначе. Будучи достаточно стройным и даже щупловатым по своей комплекции, за что Дункан Айдахо не раз дразнил его, омега наносит более чёткие удары, чаще уклоняется и не размахивает конечностями так широко. Пол хорош в использовании ног – подсечки, перекаты, кувырки, захваты и лавирование… Собственные мысли прерываются внезапным обжигающим разум желанием. Он хочет сразиться с Фейдом-Раутой. Хочет скрестить с ним клинки, хочет покружить в бою, словно в танце, хочет показать этому жестокому психу, что его наречённый – не просто какой-то омега, которого можно использовать только для исполнения супружеского долга. Амбиции губят мужчин. Мать права в этом, но Пол не может унять навязчивую жажду, которая не имеет физической или биологической формы. Это нечто большее, нежели биоритмы и выделения телесных жидкостей, большее даже чем эмоции. По арене проносятся тревожные охи, когда сардаукар вновь попадает клинком по виновнику торжества – на этот раз задевает в области рёбер, но, кажется, останется лишь царапина. Фейд-Раута гулко бьёт себя кулаком в грудь и рычит на противника. Показушник. Тц. Пол сводит брови к переносице, наблюдая за кульминацией боя. На пару особенно напряжённых мгновений кажется, что отцу придётся подбирать ему нового наречённого, но в конце концов юный Харконнен побеждает. Этот последний его приём настолько заинтересовывает Пола, что из уст вырывается невольное: — Быстро… Никто из сестёр и братьев Бене Джессерит в ложе восхищения в голосе Атрейдеса не разделяет. Впрочем, плевать. Не их миссия иметь дело с этим повёрнутым альфой… Трибуны ликуют, празднуя победу именинника, и Барон одобрительно салютует ему трубкой. Пол не видит лица Фейда-Рауты, но что-то в его напряжённой спине и ауре даёт понять, что бой прошёл явно не по плану. В любом случае, у Пола есть задача, и он её выполнит, а настроения и распри в Доме Харконненов – не его ума дело. Пока что. Празднование на Гьеди Прайм разворачивается масштабное, на пир Барон не поскупился. Пол мелькнул там вскользь, желая найти свою цель, но остался ни с чем. По какой-то причине, Фейд-Раута не захотел присутствовать на большом застолье. Не в настроении задуть свечи на торте, что ли? Пол усмехается своей мысли, когда ступает в тенях длинным коридором. Здесь. Фейд-Раута здесь, омега ощущает это силами Бене Джессерит и своим внутренним чутьём. Сначала рецепторы щекочет резкий, насыщенный феромон альфы – острый, яркий, мускусный. Затем… горло холодит плотно прижатое лезвие. Одно неверное движение кадыка – и рана может оставить глубокий шрам. Если, конечно, Пол позволит этому шраму остаться, а не изменит структуру кожи на том месте. — Празднество пришлось на-барону не по душе? — спокойно задаёт вопрос он. Дрожи в голосе нет, как и страха – Пол способен дать отпор этому психу. Требуется от него, тем не менее, нечто иное. Ты можешь заиметь власть над самым влиятельным альфой, но для этого не обязательно оголять нож, вновь звучит голос матери в голове. Да, думает Пол, здесь, скорее, оголить придётся самого себя. — Не по душе, когда за мной следят, — опасно рокочет Харконнен. Пол слышит, как он шумно тянет носом у его шеи, где располагаются пахучие железы, вдыхает феромон. Пол делает то же самое, только куда тише. Пол… ощущает влечение, и мысленно клянёт свою омежью сущность за это. При пополнении Великих Домов, когда и принято заключать подобные политические браки, Бене Джессерит проводят ритуал, способный определить, будут ли альфа и омега, между которыми планируется брак, подходить друг другу на физическом уровне. Будут ли их феромоны сочетаться, будет ли успешным потомство. Конечно, они видят линии судьбы и заранее понимают, каким Великим Домам предначертано кровно сплестись, но при рождении наследников и наследниц это всё проверяется вновь – тщательно и скрупулёзно. И, конечно же, они подходили друг другу. Пол знал об этом с того самого времени, когда в принципе начал задаваться вопросом о своём будущем муже. Его омежье нутро довольно урчит, когда подходящий альфа прижимается сзади всем телом. Фейд-Раута, может, и псих, жестокий убийца, но… он далеко не идиот, поэтому наверняка тоже чувствует это взаимное притяжение, формирующееся за считанные секунды их контакта. Омега внутри Пола диктует раствориться в крепких объятиях сильного альфы, от которого можно заполучить крепкое семя и здоровое потомство, а сам Пол с трудом сдерживается, чтобы не поморщиться от отвращения. Даже в течку, даже в пылу страсти, развлекаясь с Дунканом Айдахо, он не ощущал себя таким животным, ведомым инстинктами, как сейчас. Однако, на его стороне, в отличие от Фейда-Рауты, есть огромное преимущество. Пол – член ордена Бене Джессерит. Пол с детства приучен к контролю над собственными эмоциями и телом, потому умело душит то, что сейчас будет мешать ему осуществить задание, данное орденом. — Все эти коридоры слишком похожи, — неоднозначно говорит он, подавляя желание закатить глаза с самого себя. Кончиками пальцев омега касается чужой ладони, сжимающей рукоять клинка, скользит по крупным сбитым костяшкам и поворачивает голову к плечу. На щеке он чувствует тёплое дыхание Фейда-Рауты и встречается с ним взглядом. Зрачки у альфы расширены, но он всё ещё смотрит привычно сурово, из-подо лба, хоть и с явным интересом. — Не играй со мной, — альфа предупреждает, перехватывая клинок иначе, тем самым заставляя Пола сильнее поднять голову. — Я ем таких мышат, как ты, на завтрак. Тревожный импульс на секунду пронзает сердце. Совпадение? О его фременском имени харконненскому головорезу быть известно не должно… Пол не подаёт виду, что обратил на это внимание. Успокаивает пульс, контролирует всколыхнувшийся в мгновение феромон. — Смотрите не подавитесь, милорд, — таки вырывается у него. Мать не была бы довольна этим, но Фейд-Раута внезапно хрипло смеётся и проходится по шее Пола острием клинка, самым кончиком, от подбородка до линии челюсти, очерчивает ту. Затем резким рывком разворачивает к себе. Пальцы крепко сжимают в области бицепса, обхватывая вокруг почти полностью – наверняка будет синяк, но это, впрочем, меньшее, чем он может отделаться. В ушах немного звенит, когда Пол ударяется затылком о стену, к которой его припечатывает альфа. Любой шум в этих блядских одинаковых коридорах с потолками в десяток метров и панорамными треугольными окнами разносится эхом, потому приходится сдержать свой едва не вырвавшийся сквозь зубы свист. Нет, такого удовольствия этому больному ублюдку Пол не предоставит. Мощная ладонь стальной хваткой пригвождает к стене за шею. Дышать сложно, но если бы Фейд-Раута собирался его придушить, то явно сжимал бы руку крепче. — Как тебя зовут? — с несколько маниакальной усмешкой интересуется он. Пол Атрейдес, твой будущий муж, должен сказать омега. Сын герцога Лето Атрейдеса и леди Джессики, правителей Каладана и феодалов Арракиса. — Муад’диб, — отвечает Пол. — Мой дядя отправил тебя сюда? — Меня никто никуда не отправлял. Я сам волен выбирать, куда мне идти. Как же хочется вступить в схватку. Как же хочется воспользоваться моментом и разбить эту набыченную рожу с резкого удара рукоятью собственного кинжала в челюсть. Выбить бы пару чёрных зубов, чтобы не скалился так довольно, чтобы не наклонялся и не… Пол сжимает челюсти, чтобы не издать ни звука, когда Фейд-Раута широко проводит языком по его пахучим железам на шее. Что-то внутри бурлит и клокочет, плещет к низу живота жаром. Этот сукин сын только что… попробовал его на вкус?! Чтобы не вскипеть окончательно и не поддаться эмоциям, Пол вспоминает о своей миссии. Ему всего лишь нужно затащить Фейда-Рауту в постель и убедиться, что тот оставил своё семя в его, Пола, чреве. Задача одновременно сложная, из-за собственного характера, и простая, потому что… — Сладко пахнешь, — рокочет альфа, опаляя ухо своим дыханием. — Значит, ко мне ты пришёл тоже только по своей воле? — Скорее, по вашей, на-барон. Обращаться официально к тому, с кем он, по сути, одного статуса… забавно. Но Полу, почему-то, нравится играть эту роль. Нравится, что Фейд-Раута не знает о том, кто он на самом деле, нравится держать интригу и вызывать у альфы желание. Хватка на шее становится крепче, но лишь на пару секунд. Харконнен отпускает его, чтобы тут же скользнуть пальцами в волосы, сжать их до боли и оттянуть, заставляя Пола вновь оголить шею. Это совершенно непохоже на Дункана Айдахо и его тёплые прикосновения, на те ласки и прелюдии, которые Пол испытывал с ним. Нет, Фейд-Раута наслаждался болью – как чьей-то, так и своей… Что-то на интуитивном уровне заставляет Пола ловко перехватить чужой кинжал и резануть им по руке альфы, оставляя там царапину. Пустяк, ничтожная мелочь для бойца, привыкшего к ранениям и тяжелее. Фейд-Раута взрыкивает, в глазах его ярость мешается с огнём желания. Он разгорается лишь сильнее, когда Пол касается кинжала губами, сцеловывая, а затем и слизывая с него чужую кровь, не разрывая при этом зрительного контакта. — Следуйте за мной, — говорит омега, даже не используя Голос – видит, как Фейд-Раута, словно загипнотизированный, словно хищник, преследующий добычу, подаётся за ним. Свет луны из окон расчерчивает коридор полосами. Пол заворачивает за угол, петляет в более узких проходах, и заманивает альфу за собой. Его задача – добраться до гостевого крыла, а там, в выделенной комнате, довести дело до конца... — Ты омега Бене Джессерит. Надо же, какой догадливый. — Вас это пугает, на-барон? — Я не из пугливых, — в хрипловатом низком голосе слышится усмешка. — Ты снился мне прошлой ночью. — Может, тогда это Вы здесь Бене Джессерит? С такими-то способностями к… — Пол не успевает договорить, когда его резко и грубо дёргают за локоть, заставляя обернуться. Глаза Фейда-Рауты почти налиты кровью. — Верни мой клинок на место, мышонок. Иначе я отсеку тебе его вместе с рукой. Пол уверен – не вызывай он у Харконнена интерес и желание, тот давно бы отсёк ему и голову. Точнее… попытался бы. Всё же, Пол – тоже не так-то прост. Он медленно чуть вскидывает голову, а затем решает не испытывать терпение альфы, потому приближается вплотную и всовывает клинок в ножны на чужом поясе. Это прозвище… не даёт ему покоя. Почему именно мышонок? Нет, если бы Фейд-Раута знал… — Ваши покои, — отвлекает он на-барона, а заодно и себя от тревожной мысли. Они действительно оказываются в совершенно ином крыле замка. Пол играется плоскостями пространства и внутренне забавляется чужому проскальзывающему по лицу удивлению. Планы меняются – каким-то внутренним чувством он понимает, что Фейд-Раута не последует за ним в гостевую комнату. Переборщил с клинком, вероятно… Мать снова посетовала бы, что он недостаточно покорен для игры своей роли. Пол до сих пор не до конца понимает, почему они не могут подождать до свадьбы и зачать наследника официально, после первой брачной ночи, но у Бене Джессерит тоже есть на это свои соображения. Ничего в ордене не делается просто так. Хоть не диктовали ему, в какой позе и в котором конкретно часу, и на том спасибо… Фейд-Раута щурится, смотрит из-подо лба внимательно, проницательно даже, но затем лишь молча отпирает двери. В покоях его мрачно и просторно, преобладают чёрно-белые цвета, но с ними также контрастируют багрово-красные элементы. Большие панорамные окна выходят на террасу, а ложе… Оно просто огромное. Пол ведёт кончиками пальцев по столу, подходит к выходу на террасу и оборачивается, глядя через плечо так, будто является хозяином этих покоев. На деле же… просто наблюдает за чужой реакцией – сколько ему позволят? Пол не обладает тем шармом Бене Джессерит, что имеют омеги ордена постарше, которые могут томно очаровать. Пол – вчерашний мальчишка, только «вошедший в возраст», как это называет отец, и единственное, что он умеет при общении с посторонними альфами – использовать острое оружие, в виде кинжала, меча или собственного языка. Сколько пощёчин он получил от Преподобной матери во время обучения… больше только выслушивал строгие лекции от родной. Непокорный. Вздорный. Дерзкий. Слишком амбициозный и любопытный, лезущий на рожон… Мать говорила, что он должен был родиться мужчиной-альфой, но что-то подсказывает Полу, что ничего бы не изменилось, помимо его физиологии. — Не хотите получить свой подарок, на-барон? Накидка сползает с плеч и падает на пол, к его ногам. Фейд-Раута подходит сзади вплотную, пышет жаром и возбуждением, вновь по-мальчишески пыхтя рядом с привлекательным омегой, прям как в коридоре, только теперь не прижимает к горлу нож. Вместо этого прижимается сам, перехватывая Пола широкой ладонью частично за шею и челюсть, сжимает пальцами подбородок. Вновь зарывается носом под линию челюсти, жадно вдыхая. — Откуда ты здесь такой взялся? — рычит. — Подарок, значит… и кто же мне тебя дарит? Полу совершенно не хочется признавать, но его тело реагирует на Фейда-Рауту вполне однозначно. Однозначно готовое к тому, чтобы принять этого альфу в себя и понести от него Квизатц Хадераха. — Пол Атрейдес, — оборачивается он к Харконнену и решительно пихает того в грудь. Заставляет упасть на кровать, сам взбирается сверху, ядовито припечатывая: — сын Лето Атрейдеса, герцога планеты Каладан. Наблюдать за тем, как стремительно меняется выражение лица Фейда-Рауты, достаточно забавно. Узнал, наверняка. — Что ты здесь делаешь? — удивление и плотоядное напряжение перерастают в дикий азарт. Фейд-Раута прост в своих предпочтениях: кровь, насилие, превосходство, доминирование и желание взять того или ту омегу, что сможет удержать его интерес. Его лапищи сжимаются на ягодицах столь сильно, что Пол таки тихо шипит. — Наша свадьба должна состояться через четыре месяца, суженный, — ухмыляется Харконнен. — Так сильно свербит между ног, что захотел увидеть своего жениха пораньше? Пол сжимает челюсти и хочет зарычать. Хочет плюнуть этому самоуверенному подонку в лицо, всадить кинжал куда-нибудь в глазницу, чтобы вышел насквозь через затылок, чтобы блядский Фейд-Раута захлебнулся в своей собственной крови и не смог больше изрыгать подобные оскорбления в сторону его, Пола, омежьей сущности. А это было именно оно – вульгарное, грубое, пошлое и омерзительное. — Я чую, — продолжает Фейд-Раута, — как ты пахнешь и-… — Молчать! Он использует Голос на этом альфе впервые; подаётся вперёд, рывком опрокидывая Фейда-Рауту на лопатки, и нависает сверху. Дыхание учащённое, грудь то и дело вздымается, а глаза метают молнии. Пол ужасно зол и возбуждён одновременно, и это… совершенно не то, чему его учили в ордене. Во взгляде Харконнена мелькает нечто тёмное, а полные губы растягиваются в ухмылке ещё шире, оголяя чёрные зубы и клыки. Клыки, что будут вгрызаться в его, Пола, плоть совсем скоро, в этом даже нет сомнений. Но и на самом Фейде-Рауте не останется живого места после их ночи – уж Пол об этом позаботится. — Ведьма, — в извращённом восхищении хрипло изрекает альфа. — Все вы, Бене Джессерит, ведьмы. Пол сглатывает, ощущая собственной промежностью чужую твёрдость, и отвлекается лишь на долю секунды, во время которой Фейд-Раута резко меняет их положение. Из груди вырывается шумный выдох, когда Пол падает спиной на кровать. Слышится треск ткани – Харконнен совершенно не заботится о сохранности его одежды. Тонкие полупрозрачные одеяния, что ранее были скрыты под мантией, легко поддаются могучим рукам. — Что ж, суженный, — и опять это сказано с издёвкой, — раз ты так хочешь меня… — Разве ты не хочешь? Этот вопрос, видимо, немного выбивает Фейда-Рауту из колеи. Пол пользуется чужим замешательством и продолжает: — Ты не хочешь меня, альфа? Глаза Фейда-Рауты почти чёрные – зрачок расширяется, затапливает радужку. Пелена возбуждения угадывается без труда, и Пол ощущает прилив уверенности. Вот оно – то, о чём говорила мать. То, чему учили в ордене его омежью сущность. Превосходство. Власть. Контроль. Возможно, они с Фейдом-Раутой не такие уж и разные. Альфа взрыкивает, с силой разводя ноги Пола и вжимаясь теснее, плотнее. — Я уже сказал тебе, Атрейдес… не играй со мной. Его штаны в области швов и пояса грубые; малость неприятно, но это пустяк. Дело в том, что Пол слишком чувствительный и нежный там. А ещё до стыдного твёрдый, горячий и – ниже – влажный. Вместо ответа он лишь усмехается и резко дёргает Харконнена к себе за загривок, дабы в следующую же секунду встретить его губы своими. Целует так, будто оскорбляет в ответ. В этом поцелуе нет места нежности или, тем более, каким-то глубоким чувствам. Они оба остервенело сминают рты друг друга, толкаются языками и кусаются до боли, до крови в прокушенных губах. Пол рычит, когда альфа присасывается к его нижней, высасывая оттуда кровь, заставляя рану пульсировать. Это блядски больно, но в долгу он не остаётся и вгрызается в ответ. Альфьими и омежьими острыми клыками делать нечто подобное довольно просто. На языках мешается металлический привкус, и не то чтобы Пол любитель таких вещей, не то чтобы он больной ублюдок, как некоторые, но… происходящее заводит сильнее, чем омега хотел бы себе признавать. Руки Фейда-Рауты везде, кажется. От их возни словно сцепившихся в клубок дерущихся котят и не без чужой «помощи», Пол остаётся без одежды полностью. Лишь эластичное нанобельё, адаптирующееся под размеры носящего, ещё прикрывает его гениталии. Судя по тому, как Фейд-Раута опять жадно лижет его шею – ненадолго. Внутри Пола всё ещё сопротивляется гордость, но определённо проигрывает обострённым инстинктам омежьей сущности. Прямо сейчас, будь они совсем животными, он бы перевернулся на живот и выпятил крестец перед альфой, отодвигая хвост в сторону и желая быть покрытым. Но нет. Пол хочет смотреть психу в глаза и запомнить свой первый раз с будущим мужем именно так. В конце концов… он сам вызвался на задание Бене Джессерит, связанное с Фейдом-Раутой. Он сам ощутил прилив неизведанного доселе клокочущего гнева, когда Преподобная мать заявила о том, что из-за неспокойных времён и накаляющейся ситуации между Великими Домами, кому-то из ордена следует позаботиться о сохранении кровного рода Харконненов. Он сам инстинктивно зарычал на леди Марго Фенринг, когда Преподобная мать обратилась к ней с этой миссией. В конце концов, они обещаны друг другу с самого детства, и допустить, чтобы кто-то другой или другая носили под сердцем ребёнка его будущего мужа, Пол не мог. Опять же, гордость не позволяла. Отец не знал об этом, иначе бы запретил даже думать – наследник Великого Дома Атрейдесов не должен вступать в интимную связь с альфой вне брака, и не важно, что этот альфа – его наречённый по давнишнему договору. Мать же… ну, как леди Джессика, жена герцога Лето Атрейдеса и его, Пола, мама, она тоже ни в коем случае не одобрила бы подобного, но как послушница Бене Джессерит… у неё не было выбора. Зато был у Пола. И он его сделал. Тонкие пальцы поддевают застёжки на чужой кофте, спрятанные под лацканами ближе к горловине, затем спускаются к брюкам – те расстёгивать сложнее из-за пояса, а также из-за того, как Фейд-Раута, отстранившись, дразняще хмыкает. Жар приливает к скулам. Пол упрямо поджимает губы и дёргает за ремень, всё с той же злостью глядя в глаза альфе. Костяшками пальцев задевает его эрекцию, слышит новое утробное рычание. Вскоре Харконнен грубовато отпихивает его обратно на кровать и раздевается сам. Пол тихо фыркает, когда тот, стянув кофту через затылок, показушно играет мышцами груди и ухмыляется. Взгляд скользит по крепкому телу, очерченному упругому прессу, широкому разлёту ключиц. На плече Фейда-Рауты темнеет рана, которую он получил на арене во время поединка с сардаукаром. — Тебя должны были зашить. — Беспокоишься обо мне? — Просто гадаю, как скоро стану вдовцом. Точнее, успею ли. Фейд-Раута рокочаще смеётся и стаскивает с себя штаны вместе с бельём. Пол старается не пялиться на его член, но тот, высвободившийся из плена одежды, навязчиво привлекает внимание, дёрнувшись по инерции. Чёрные зубы рассекают бледное лицо. Фейд-Раута проводит языком по губам и клыкам, с жадностью глядя на Пола. — Дерзкий мышонок. Не боишься, что я укорочу твой острый язык, когда мы вступим в брак? — альфа нависает сверху вновь и притягивает его за ногу к себе, сдёргивает последний элемент одежды омеги – никакой романтики и чувственности. Но Полу этого и не нужно. Пол не боится. Маски сняты, они знают, кем друг перед другом являются. — Если бы тебе это не нравилось, ты бы перерезал мне глотку ещё в коридоре. Ничего Фейд-Раута ему не сделает – по крайней мере, ничего такого, чего Пол не смог бы вынести. Дальше они практически не говорят, вновь сцепляясь в один комок из нагих конечностей и обоюдного желания, кажется, сожрать друг друга. Альфа пристраивается между ног достаточно быстро, уже нетерпеливо порыкивая и тыкаясь в ложбинку меж ягодиц. Пол дёргается, когда Фейд-Раута пытается толкнуться в сжатое кольцо мышц, влажное от натёкшей смазки. — Не туда, — хрипит он, буквально хватая жениха за член. Харконнен рычит громче, отбивается от его руки своей и явно намеревается продолжить, на что Пол шипит уже раздражённее: — Выше. Придурок, хочется добавить ему, но именно в этот момент Фейд-Раута, похоже, осознавший, в чём дело, грубо вводит в него два пальца. Туда, куда надо. Выше. Пол давится очередным полушипением-полувздохом, инстинктивно сжимаясь внутренними мышцами вокруг чужих пальцев, что явно больше его собственных. — Особенный, — Фейд-Раута низко урчит, явно довольный, что его жених действительно «особенный», как называют мужчин-омег, обладающих и членом, и лоном под ним. Вместо яичек, как у мужчин-бет и альф, у особенных мужчин-омег – половинки лабии, прикрывающие вход. — Действительно достойный подарок. Пол не успевает что-либо сформулировать и ответить, потому что пальцы достаточно быстро сменяются членом. Из груди вырывается мычание, потому что это больно – больнее, чем ранения от крис-ножа Чани во время тренировок фременского боя. Фейд-Раута не сдерживается, не осторожничает и сразу же двигается в грубом рваном темпе, видимо, пытаясь утолить скопившееся за это время возбуждение. Его явно не волнует то, как чувствует себя омега. Эгоистичный ублюдок. Впрочем, Пол не собирается позволять ему наслаждаться собственной слабостью. Глаза в глаза – он смотрит упрямо, контролирует выступающие от тянущего, саднящего ощущения внизу живота слёзы. Удивительно, но из-за этих резких толчков, привыкнуть к наполненности внутри получается достаточно быстро. Острая боль отступает, оставляя лишь пульсацию и жар, и Пол на пробу дёргает бёдрами. Фейд-Раута широко клыкасто ухмыляется. — Больно? — Нет. — Врёшь. — Беспокоишься обо мне? — ядовито порыкивает Пол, зеркаля чужую фразу в разговоре о ране. — Тебе больно, Атрейдес, — игнорирует это, хоть и реагирует смешком, альфа. Наклоняется ближе, одной рукой придерживает за коленку, заставляя пошире развести ноги, а второй обхватывает шею. Снова. — Так причини боль мне в ответ. Будто Полу нужно на это разрешение. Он впивается зубами в чужую рану, пронзает плоть клыками, отчего рот наполняется металлическим солёным привкусом крови, и внезапно слышит… низкий стон. Даже так? Что ж… Прилив уверенности и адреналина придаёт сил. Пол отлично управляет своим телом и контролирует все происходящие в организме процессы, потому ему ничего не стоит туго сжаться вокруг члена альфы раз, другой, вместе с тем терзая рану вновь и расцарапывая Фейду-Рауте с каждым толчком спину. Неведомое ранее наслаждение растекается по всему телу, а внизу живота концентрируется горячий спазм, и чужие движения Пол встречает уже собственными, охотнее подмахивая тазом навстречу. Хочется опустить одну руку на член и приласкать себя, но Фейд-Раута, будто прочитав мысли, наклоняется ниже; прижимается так тесно, что от каждой фрикции член Пола трётся о его рельефный напряжённый пресс. Дыхание учащается, как и сердцебиение, и сейчас Полу, почему-то, совершенно не хочется их контролировать, да и необходимости, в общем-то, нет. Они с Фейдом-Раутой здесь одни, и Бене Джессерит среди них только один. На корне языка скользит вязкий привкус крови из открывшейся раны Харконнена, но к ней примешивается собственная, из прокушенной губы. Фейд-Раута вскоре целует его вновь, меняя угол входа и двигаясь теперь с другой амплитудой. Толчки становятся не такими резкими, но всё ещё глубокими и вырывающими из Пола шумные выдохи. К тому же, теперь при каждом вбивании его в постель, альфа сталкивается лобком со швом – очень чувствительным местом омеги, горизонтальной полоской кожи, что соединяет член и лабию. С губ Пола впервые слетает откровенный стон, и его жениху это определённо нравится, если судить по реакции. Тёмные глаза сверкают в полумраке, рука сжимается на шее сильнее. — Покричи для меня, — низко взрыкивает он, после чего вгрызается в горло Пола, прямо в кадык. Пол кричит. Всё ровно так, как в видении, которое пришло ему в ложе Бене Джессерит на трибунах. Чёрные острые альфьи клыки пронзают кожу и тянут кровь. Это сумасшествие – миллиметром-другим в сторону, и там могла быть артерия. Фейд-Раута сосёт его кровь, словно пиявка из лесного болота на Каладане. Тянет, оставляет на коже багроветь засос и жадно утробно рычит, будто кровь у Пола – слаще ликёра, что наверняка подавали сегодня здесь, в столице Гьеди Прайм, на праздновании дня рождения младшего на-барона. Когда тот отстраняется, сердце у Пола заходится, а внизу живота горячо тянет, несмотря на боль в шее. — Ты не должен меня метить. — И не собирался, — Фейд-Раута сыто облизывается. — Я помечу тебя на свадебной церемонии, — резкий толчок, — перед всеми, — ещё один, — чтобы все видели и знали, что ты принадлежишь мне, мышонок-Атрейдес. Пол порыкивает, обвивая в захват чужой таз своими бёдрами, и рывком переворачивается вместе с альфой. Приходится также пихнуть его в плечо, дабы самому себе помочь, потому что сдвинуть эту глыбу мышц – задача не такая уж простая, особенно для кого-то столь худощавого, как он сам. — Нет, — шумно выдыхает омега, чувствуя, как Харконнен пытается вновь подняться и опрокинуть его обратно. — Лежать. Голос действует, и напрягшиеся мышцы Фейда-Рауты тут же цепенеют, однако, чёрные клыки оголяются в усмешке. — Раскомандовался, — тот щурится и… …звонко шлёпает его по заднице. Пол вспыхивает, хмуря брови и шипя: — Ты пометишь меня во время первой брачной ночи, — наклоняется ближе, вместе с тем самостоятельно насаживаясь на член наречённого. — А потом… я помечу тебя, — хрипловато заклинает, и в тоне его прослеживаются оттенки голоса Бене Джессерит. — Ты будешь принадлежать мне ровно настолько, насколько я тебе, Фейд-Раута, потому что я буду твоим мужем, а не наложником. И тебе следует это запомнить. Фейд-Раута, глядящий Полу в глаза, удивительно покорно молчит, и во взгляде его омега улавливает нечто не до конца понятное. Нечто… что пожаром разгорается не только между ног, а и в груди. Это придаёт Полу уверенности в себе и в своих действиях. Он устраивается поудобнее и, несмотря на всё ещё ощутимый дискомфорт внизу живота, принимается двигаться сам. Непривычно, тяжело и неудобно из-за дрожащих бёдер, мышцы которых омега тут же старается контролировать с помощью прана бинду, но… ему нравится. Нравится иметь контроль ещё и над всем положением, над альфой, что с жадностью и желанием во взгляде следит за каждым его движением. Пол упирается о мускулистую грудь Фейда-Рауты ладонями, сминает её и с силой царапает. Красные полосы расчерчивают бледную кожу поверх чёрных то ли татуировок, то ли рисунков, а альфа с этого лишь довольно ухмыляется. Пол задевает его соски и, вместе с тем, опять играет внутренними мышцами. Тугие стенки пульсируют, заставляя Фейда-Рауту терять рассудок – в этом омега уверен. Хватка Харконнена на ягодицах становится крепче, болезненнее. Пол уже предугадывает, сколько синяков, засосов и укусов на его теле оставил жених, однако… подобное даже раззадоривает. Омежьи инстинкты этого и требуют. Когда стимуляции становится недостаточно, Пол тянется рукой к своему члену, но ему не позволяют. Фейд-Раута перехватывает его сам, сжимает чуть грубовато, явно не рассчитывая силы. — Мягче, — выдыхает Пол, глядя ему в глаза. Голос Бене Джессерит на этот раз не использует, потому что чувствует, что можно обойтись и без – так и получается. Фейд-Раута ослабляет хватку, ведёт по члену кулаком, подстраиваясь под движения Пола сверху на нём, и вот так… вот так Полу хорошо, очень хорошо. Они целуются вновь – на сей раз дольше и жаднее, но действительно целуются, не пытаясь разорвать друг другу пасти клыками и не соперничая за возможность запихнуть один одному язык поглубже в глотку. Это всё ещё не ласковый поцелуй между двумя любовниками, не тёплые дружелюбные мазки губами с Дунканом Айдахо и не пьяные дурачества с Чани, это… другое. Нездоровое, но основанное на полных инстинктах и на, как бы ни не хотелось этого признавать, взаимном интересе. Пол ловит себя на мысли, что и не хотел бы полноценного первого раза с кем-то другим, кроме своего будущего мужа, каким бы тот больным ублюдком ни был. Не то чтобы он сам очень уж «здоровый», раз им предначертано сплестись воедино… Фейд-Раута переворачивает его обратно, но уже плавнее, не бросая на постель, как в прошлый раз. Они оба подстраиваются под тела друг друга, движутся в одном ритме, словно слаженно работающий механизм. Бедром Пол обнимает бок альфы, закидывая ногу ему на поясницу, пока тот мнёт его ягодицу в своей ладони, и былое раздражение смывает волнами удовольствия, что хлынут вновь и вновь – точь-в-точь как прибрежная пена облизывает острые скалы на Каладане. Внизу живота вспыхивают яркие импульсы, когда Фейд-Раута спускает руку ниже с члена, трогая шов под ним. Пол вскидывается, вздрагивает и издаёт резкий полувыдох-полустон, тем самым, похоже, мотивируя Харконнена надавить на чувствительное место сильнее и потереть из стороны в сторону. Оргазм обрушивается на Пола бурно и оглушительно, заставляя выгнуться всем телом и простонать вновь – так приятно не было никогда, даже в те разы, когда Дункан Айдахо вылизывал его между ног, даря неимоверное наслаждение. Сейчас же… всё иначе. Пол ощущает себя правильно, кончая с членом своего альфы внутри, а после, спустя несколько чужих толчков, которые только продлевают сладкую негу, чувствуя и его семя в собственном лоне. Фейд-Раута рокочет, изливаясь так глубоко, что Полу кажется, будто в самую матку. Однако, на сцепку Харконнен не остаётся и узлом в него не входит, на что Пол недовольно взрыкивает: — Куда? — угрожающе сверкает зелёными глазами с синим из-за Пряности Арракиса отливом. Ноги инстинктивно сжимают альфу крепче, всё внутри дрожит от желания сцепки – она, к тому же, повысила бы шансы на успешный исход задания… Но у Фейда-Рауты, похоже, другие планы. — Я с тобой ещё не закончил, суженный, — этой усмешкой можно разрезать плоть. Пол давится резким выдохом, когда его с лёгкостью переворачивают на живот, практически одной рукой, будто он действительно такой же лёгкий и маленький, как песчаный муад’диб. Но это и не удивительно, учитывая то, как крепко сложен Фейд-Раута. Его мышцы рельефны и туги, он твёрдый, словно скала, и в то же время упругий. Пол уверен – если он решит напрямую ударить кулаком по прессу или груди этого альфы, то сломает себе руку или, как минимум, заработает трещину. С такими, как этот зверь, нужно сражаться иначе, нужно использовать силу оппонента против него же, как делают фремены, а ещё подключать хитрость и лавирование, как учат Бене Джессерит. С Фейдом-Раутой хочется сойтись в поединке, и Пол уверен, что у него есть все шансы взять над женихом верх, точно так же, как он взял над ним верх этой ночью, когда оседлал. Несмотря на особо доминантную натуру, Фейд-Раута явно наслаждался, когда доминировали над ним и когда ему причиняли боль. Боль возбуждала его. Утыкаясь лицом в постель и чувствуя давление от чужой ладони на собственной голове, Пол думает о том, что он вполне способен подчинить себе своего будущего мужа. Подчинить, контролировать, манипулировать им… Это не так уж и сложно. Преподобная мать определённо знала, о чём говорила, в отличие от его, Пола, собственной матери, которая влюбилась в герцога Лето Атрейдеса – приятного и адекватного привлекательного мужчину-альфу, рядом с которым никогда не знала горя и могла позволить себе всё, что угодно. Полу повезло немного меньше: его суженный – жестокий убийца со склонностями к садизму и мазохизму одновременно. Фейд-Раута входит в него вновь, стискивая тёмные кудри в стальной хватке меж пальцев так сильно, что горит скальп. Пол шипит, сжимая крупный толстый член альфы в себе, всё ещё блядски чувствительный после первого раза и оргазма. Харконнен не собирался давать ему передышки, они оба восстанавливали дыхание лишь с пару десятков секунд, а его эрекция даже не ослабла, несмотря на то, что альфа только что кончил. Пол не думал, что такое возможно – Дункану после оргазма нужно было подождать хотя бы несколько минут, прежде чем он снова испытывал желание. В книгах и цифровых учебниках, которые омега с жадностью изучал, тоже не упоминалось подобного, но Пол уже успел понять, что от его будущего мужа можно ожидать разного. Рука Фейда-Рауты вжимает его лицом в матрас и втрахивает в тот с такой силой, что Пол то и дело давится собственным дыханием и слюной, которая также стекает и по подбородку с уголка рта. Ощущений слишком много, потому омега отпускает себя и перестаёт контролировать биологические процессы в своём организме, и так, жадно хватая воздух ртом, пока альфа грубыми толчками вдалбливается в него сзади, внезапно чувствует себя куда лучше. Куда свободнее. Пол в любой момент может применить Голос, может продиктовать Харконнену перестать так тяжело наваливаться на него и так пронзать членом будто бы напополам изнутри, до цветных пятен перед глазами, но… Пол не хочет. По покоям на-барона разносятся вполне очевидные звуки соития: сбитое дыхание с порыкиванием у обоих, хриплые надсадные стоны, шлепки бёдер о ягодицы, влажное хлюпанье и скользкое причмокивание – будто член Фейда-Рауты целует лабию Пола. Разгорячённую кожу, местами, холодит лёгкий ветерок, задуваемый из открытой террасы. Фейд-Раута наверняка не любит духоту. На Гьеди Прайм дышится куда тяжелее, чем на Каладане. После свежего воздуха родной планеты, наполненной лесами, горами, морями и реками, Полу совершенно не по душе смрад промышленной и достаточно загрязнённой планеты его будущего мужа. Гьеди Прайм похож на сплошное пятно нефти в бесконечном галактическом океане. Растить ребёнка они будут не здесь, решает он. Квизатц Хадерах, его сын родится в более приемлемых экологических условиях. Бене Джессерит наверняка поддержат Пола в этой инициативе… Из мыслей его вырывают смыкающиеся в области между шеей и плечом клыки Фейда-Рауты. — Блять, — таки не сдерживается и выругивается Пол в этот раз после хрипловатого вскрика. Фейд-Раута утробно урчит, всаживая клыки ещё глубже, в опасной близости от области, где в скором будущем оставит свою метку. Он не впрыскивает феромоны через кончики клыков в кровь, прекрасно зная, что не имеет права метить Пола до свадьбы, но его укус практически ничем не отличается от самой метки. Впрочем, учитывая то, как Пол вгрызся в его плечо и расцарапал ему спину немногим ранее, теперь они квиты. — Какие грязные словечки ты знаешь, Атрейдес, — Фейд-Раута довольно скалится, это слышно по интонации. — Не думал, что благородные лордёныши умеют так ругаться. — Пошёл к чёрту. Собственный хрипловатый рык Пол слышит будто со стороны. Пульс учащается, а внизу живота вновь пылает, когда Фейд-Раута подбирается ближе и меняет угол проникновения. — Только заберу тебя с собой, наречённый. Он входит одним резким движением с набухшим узлом, заставляя Пола вновь вскрикнуть, что вскоре перерастает в настоящий низкий стон. Теперь альфа наваливается на него всем собой, и сдерживать дрожь от переизбытка стимуляции крайне сложно. Пол покрывается гусиной кожей, когда ощущает, как Фейд-Раута контрастно-чувственно ведёт по его линии челюсти носом и жадно втягивает аромат омеги – смесь яркого феромона, крови, мускуса и пота. Пол делает то же самое, отчего лёгкие обжигает. Они оба слишком глубоко дышат друг другом, и это ещё одна особенность того, каково делить ложе со своим истинным. Предначертанным судьбой и природой, а не только планом Бене Джессерит. Пол поворачивает голову к плечу и нетерпеливо перехватывает губы Фейда-Рауты своими, и теперь они целуются с обоюдным энтузиазмом, потому что, кажется, одинаково близки к разрядке. Чужая рука проскальзывает под грудью, гладкое предплечье трётся о подмышку, обжигая щекотливым горячим всплеском обострённых нервов. Ладонь крепкой хваткой ложится на шею вновь и сжимает, но на этот раз не так перекрывает дыхание, как в прошлый, скорее пережимает сонную артерию. Сознание мутнеет. Очередной толчок с вогнанным узлом подводит к краю, и Пол кончает, даже не прикоснувшись к себе. Он, кажется, отключается на какой-то короткий период времени, потому что, придя в сознание, обнаруживает, что Фейд-Раута всё ещё его трахает, натягивая на себя за бёдра, словно безвольную куклу. Ну, по сути, таковой Пол и являлся с пару секунд или минут – точно не понимает. Если бы он издох прямо здесь и сейчас, отморозок всё равно продолжил бы. Возможно, его бы это лишь сильнее завело. Возможно, он бы сломал Полу шею одним движением или задушил бы сам, не будь Пол – Атрейдесом, сыном герцога и его, Фейда-Рауты, будущим мужем. Внутренние мышцы омеги, до сего момента более расслабленные, рефлекторно сжимаются туже, и это, по всей видимости, заставляет альфу достичь оргазма – тот хрипло стонет, гортанно рокочет и в этот раз остаётся на сцепку, заполняя семенем снова. Узел распирает Пола изнутри, что несколько болезненно, однако, в то же время и чертовски приятно. Наконец-то… Омега в нём удовлетворённо урчит, а сам Пол прикрывает глаза, позволяя себе передохнуть. Дышит шумно, глубоко. Фейд-Раута тоже пыхтит ему в шею, что вызывает короткую усталую усмешку. Он тяжёлый, взмокший и жаркий, как сам огонь. На Арракисе под горячим солнцем Пол не чувствовал такого пекла, как сейчас, лёжа под своим альфой и соприкасаясь с ним каждым сантиметром. В конце концов тот отстраняется, прокручивает Пола на своём члене, чем вызывает короткое шипение – неприятно, внизу живота всё ещё саднит, – ложится на спину и перетягивает на себя. Узел внутри набух, лоно Пола туго сжимается вокруг него. Устроившись сверху Фейда-Рауты, ибо в таком положении находиться в сцепке удобнее всего, омега рассматривает суженного получше, поближе. Безволосый, большой и мускулистый, бледный и взмокший. Капли пота, местами, проступают на его коже, но пот Харконнена пахнет немного иначе, нежели собственный. Запах его тела в принципе другой, это, вероятно, специфика физиологии из-за жизни на Гьеди Прайм, с их чёрным солнцем и даже иными процессами фотосинтеза… Почему-то Пол уверен, что если бы Фейд-Раута услышал его мысли сейчас, то точно обозвал бы его ботаником. Это бесит, несмотря на то, что альфа, вообще-то, молчит. …Ненадолго: — Наслаждаешься видом? — он хмыкает, веселится, судя по тону. Пол скептически фыркает и касается чёрных отметин на груди наречённого. Обводит те кончиками пальцев, подмечая, что контур чуть смазывается. Не татуировки, значит… — Ты иного строения, нежели я. — Конечно. Ты тощий и мелкий, тебе следует есть побольше, чтобы мои наследники были здоровыми. — Я не об этом, — вновь раздражается Пол. Поднимает взгляд на Харконнена и поджимает губы. — У тебя гладкая кожа и ты пахнешь… иначе. И твои зубы… — Зубы? — Они чёрные. Фейд-Раута чуть хмурится, а затем перехватывает Пола за подбородок и большим пальцем оттягивает вверх его верхнюю губу, вероятно, оценивая белоснежность зубов и клыков. Хмыкает. Пол же в ответ на это кусает его за палец. Не томно-соблазняюще, как следовало бы кому-то из ордена Бене Джессерит, чтобы игриво искусить, а вгрызается, словно дикий зверёк, не разрывая зрительного контакта. Фейд-Раута хрипло смеётся – кажется, всегда реагирует на боль вот так, по-маньячному азартно. — Чёрные, белые… мне разницы нет. И на то, что ты мохнатый, тоже, покуда можешь носить моих детей. Это глупо, но Пол ощущает, как щёки трогает румянец. Он не такой уж… мохнатый, вообще-то, но, по сравнению с безволосым Харконненом, конечно, по-другому и не сказать… — Меня тоже не волнует, что у тебя нет бровей, пока из нашей связи может родиться Квизатц Хадерах. — Так вот зачем ты здесь, — щурится альфа. — Бене Джессерит опять ведут какую-то ведьмовскую игру. — То есть, вероятность того, что я просто решил поздравить своего жениха с днём рождения, ты во внимание не берёшь? На это Фейд-Раута насмешливо фыркает. — Когда мне было десять, а тебе восемь или девять, ты подсадил ядовитого жука мне в тарелку с вашим этим рисовым десертом… — Рис Пунди, — Пол не сдерживает усмешки, вспоминая это, и несколько удивляется, что Харконнен тоже помнит. — Он, да, — тёмные глаза альфы коротко закатываются. — Ты ненавидишь меня, Атрейдес, так что не думай, что я так глуп. Я трахнул тебя потому, что сам захотел, а не потому, что на меня подействовали твои ведьмовские приёмы. Их взгляд вновь пересекается. Что-то в груди распирает, стягивает и взрывается, словно чёрные фейерверки над ареной Харконненов несколькими часами ранее. — Я не ненавижу тебя, — медленно произносит Пол, сам не знает почему. Он мог бы смолчать, мог бы ответить колкостью или даже выплюнуть на-барону нечто оскорбительное, подкрепляя чужие слова, но… вместо этого даёт понять о том, что думает на самом деле. Лицо Фейда-Рауты приобретает более серьёзное выражение, глаза внимательно изучают омегу. — И жука я тогда подсадил… потому что ты достал дёргать меня за волосы. Альфа внезапно прыскает смехом и Пол, не удержавшись, позволяет себе ответный смешок, отводя взгляд. Чужие пальцы подцепляют его волнистые тёмные пряди, перебирают их, что напоминает о тех моментах из детства, но сейчас Фейд-Раута не дёргает, а будто наслаждается мягкостью и шелковистостью. — Ты теперь ещё лохматее. — Чего не сказать о тебе. Они вновь фыркают, коротко переглядываясь. В голове Пола мелькает мысль, что, возможно… возможно, приручить зверя в виде Фейда-Рауты, будет не так уж и сложно. Выдрессировать, подчиняя себе. Возможно, это получится сделать не только с помощью насилия и тёмных манипуляций Бене Джессерит. Некоторое время оба лежат молча, пока Фейд-Раута не мурлычет себе под нос задумчивое: — «Муад’диб»… что это за имя? Значит, всё-таки не знает. Пол решает не рассказывать о том, как получил это имя, по крайней мере пока что. Всё же, отношения между Харконненами и Атрейдесами сейчас не самые лучшие, а они с Фейдом-Раутой ещё не сочлись браком, чтобы попробовать начать доверять друг другу. — Фремены так называют кенгуровую мышь, что живёт в пустыне на Арракисе. Безволосые брови альфы дёргаются, а губы тянутся в усмешке. — Надо же… значит, с «мышонком» я угадал. Ты и впрямь на него похож, — его ладонь скользит по спине Пола, переходит к бедру и чуть сминает то. Можно было бы принять за ласку, но больше похоже на вальяжное обозначение собственной территории. Будто Пол уже принадлежит ему, этому самодовольному придурку. Это не так. Пока что. — Не недооценивай меня. — У мышонка острые зубы, это мы уже выяснили. Прозвище тоже можно было бы принять за нечто милое, но Пол прекрасно знает, что это не так. Это – откровенная насмешка и попытка доминирования. Хорошо, что Пол слишком умён для подобной почти детской провокации. Он отлично осознаёт свою силу. Она иная, не такая, как у Фейда-Рауты, но ничем не уступает, и Пол может одолеть его – что в поединке, физически, что морально. — Мой крис-нож острее. — Даже так? — Фейд-Раута заинтересованно сверкает глазами. — Вызываешь меня на поединок, суженный? — Вызываю, — Пол скользит ладонью по груди альфы чуть выше и касается большим пальцем его кадыка на мощной шее. — В нашу первую брачную ночь, — смотрит прямо и уверенно. Во взгляде Фейда-Рауты достаточно очевидно читается восхищение вместе с приливом адреналина. Он явно хочет этого не меньше, чем сам омега, и, Пол уверен, если бы они не были в сцепке, член Харконнена начал бы твердеть прямо сейчас. Что-то горячее в этой мысли плещет кипятком к низу живота. — Я принимаю твой вызов, Атрейдес, — низко хрипловато отвечает Фейд-Раута. И притягивает его к себе за затылок, впиваясь в губы новым поцелуем. Они не отрываются друг от друга, вновь и вновь сливаясь воедино, пока комната не теряет краски, постепенно становясь монохромной от чёрно-белого рассвета на Гьеди Прайм. Пол покидает покои на-барона тенями, бесшумно и незаметно даже для стражи, когда Фейд-Раута отдаётся объятиям сна.

***

В саду тихо и пасмурно, капли дождя разбиваются о листья, а затем стекают на траву, делая почву мягкой и влажной. Небо затянуто тучами – ни намёка на солнце, но от дождя отлично спасает крыша беседки. Воздух чистый и свежий, пахнет мокрой травой. Пол с наслаждением вдыхает его полной грудью, когда поднимается со своего места на скамейке и отчитывается перед Преподобной матерью. — Кровная линия продолжена, — он красноречиво касается живота ладонью. — Наследник сохранён. Мальчик, альфа, как Вы и распоряжались. — Очень хорошо, — кивает Преподобная. — Что тебе удалось выяснить о Фейде-Рауте? — Всё как и было сказано. Он склонен к жестокости, насилию. Азартен и амбициозен. — Слабые места? Пол делает паузу всего в секунду, что явно не остаётся незамеченным от Преподобной. Та суживает глаза – недовольна. Но и он должен подумать, чтобы выдать информацию дозированно. В конце концов, речь о его будущем муже, и Пол разумно фильтрует то, что хочет донести до ордена. Он – сито, что просеивает песок на Арракисе, собирая Пряность. — Фейд-Раута любит боль – доставлять кому-то и испытывать на самом себе. Неравнодушен к омегам, которые способны разжечь в нём интерес. Сексуально ведомый… но также достаточно активен. — Это будет проблемой? — интересуется старуха, глядя на Пола из-подо лба, чуть склонив голову вперёд. Он поджимает губы, плавно незаметно слегка втягивая щёки, дабы скрыть довольную усмешку, что так и просится на лицо. — Нет, Преподобная мать, — отвечает спокойно, выдерживая её взгляд с достоинством. — Проблем с Фейдом-Раутой у меня не возникнет. Несколько секунд она смотрит на него, оценивает и зондирует своими маленькими глазами, вокруг которых глубоко прорезается сетка морщин. Цепкая, будто паучиха, голос её сухой и строгий, но довольный, когда Преподобная мать таки отвечает: — Отлично, Пол Атрейдес. Впредь так быть и должно. Пол, поклонившись достаточно коротко, как и полагается сыну герцога, вскоре покидает сад. Проблем с Фейдом-Раутой у него действительно не возникнет, в этом можно не сомневаться. О Фейде-Рауте должно беспокоиться всем, кроме него: ордену Бене Джессерит, Барону Владимиру Харконнену, даже императору Коррино… но не Полу Атрейдесу. Пол Атрейдес, пожалуй, единственный, кто способен поставить Фейда-Рауту на колени. Пол Атрейдес, в конце концов, его будущий муж.