Амнезия

Ю Чон У молча смотрел на мелькающие серые пейзажи, уткнувшись лбом в холодное стекло машины. Настроения, в общем-то, не было. Волнение, доселе грызшее его целое утро, накатило на него с новой силой. Чон уже в сотый раз нервно поправлял одежду, с уверенностью говоря про себя, что еще никогда в жизни так не боялся. Определенно, этот день стал одним из самых худших в его жизни. Поездка в Сеул — дело совсем не страшное. Поступление в университет — катализатор инфаркта. У него внутри, каждый раз при возникновении назойливых мыслей, разрастался противный изъян, который вырвать не получится, ни при каких обстоятельствах.  Последние пару недель перед поступлением выдались очень тяжелыми. Слишком суматошными и стрессовыми. Он то и делал, что беспрерывно готовился и готовился, постоянно наращивая внутри себя чувство тревоги, пока в один день, не стало ясно, что он поступил. Но даже так эти эмоции, что не давали ему возможности чувствовать себя нормальным человеком, никогда не отступали. И, в конце концов, Чон, имей он способность кричать от эмоций, которых и так было с лихвой, содрал бы глотку до крови, настолько ему было тяжело. Он не был сверх эмоционален, но был восприимчив к внешним изменениям. И это раззадоривало. Еще никогда прежде, его не подводил собственный эмоциональный фон, чтобы до болезненных тисков грудной клетки.   Мама же, видя его хмурость, тихо постукивала по рулю, пытаясь как и любая другая мать, развеселить своего сына, видимо, чтобы он хоть немного отвлекся. По итогу, оказалось, что все было тщетной идеей, то ли от того, что разговоры о том, что студенческие годы — времена важные, то ли от того, что это делало только хуже. В любом случае — ни то, ни другое, не упрощало его положение, как минимум, потому что Чон панически боялся неизвестности. Того, что скрывалось под тихой гладью воды, за бортом ночного океана, пока он вглядывался в эту черноту. Не было ничего, что могло бы сделать его мысли более спокойными или не такими губительными. Иррациональный страх, что никак не переставал разносить бедствие в его нутро, становился все больше. Пульсировал внутри слишком явно, будто патология, без которой его личность стерлась бы в ничто, становясь серой, бездушной массой. Он был словно бомба замедленного действия, которая из-за одного неверного движения могла детонировать в любой момент. Ко всеобщему ужасу, страхов прибавлялось только больше. Сеул — далеко не провинциальный, захудалый и бедный городок, ограниченный болотами и зарослями, где все друг друга знали в лицо. Этот город являлся сплошной болью для тех, кто был менее адаптирован к социуму. Большой, прожорливый и, что не менее, важно, по объемам превосходящий, Пусан, где он жил ранее. Не то чтобы Чон У был замкнутой в себе личностью, он просто не любил городскую суету и все касательно большого скопления людей, не поощрял. И если ранее, в родном Пусане, людные места избегать удавалось довольно легко, то сейчас же, смотря на всю эту живость Сеула, приходило ужасное понимание того, что уже не будет, как раньше. Он, без каких-либо преувеличений, будет скучать по тем изнурительным, но не менее прекрасным, вечерним прогулкам, после которых всегда чувствовал прилив радости.  От внутренней дезориентации, противостояния всех чувств, Чон У не знал куда себя деть, чтобы успокоится. Мысли, подобно тяжелому штурму, бушевали, снося абсолютно все границы и не давали возможности трезво оценивать ситуацию. Сам того не понимая, он расковыривал коротким ногтем угол мягкого сидения, и, почти не моргая, смотрел в окно. Уже понемногу на небе собирались хмурые пласты туч, которые, казалось, еще немного и своей тяжестью придавят весь город. По прогнозу передавали сильный дождь. Начало сентября встретило всех очень неприветливо и вынуждало одеваться теплее. Плохую погоду он не любил, потому что она несла сущие убытки, хотя иногда посидеть дома, окутавшись в плед, пока за окном шел дождь, с чашечкой теплого чая, ему нравилось.  Чон У заламывал пальцы, чтобы вновь привести мысли в нужное русло. Ничего плохого пока не случилось и боятся того, чего даже не знал, глупо. Он уже достаточно осведомлен для таких простых вещей, потому что девятнадцать лет — возраст, когда надо соображать. Но он так не умел. Чувствовал себя в каком-то смысле глупо из-за этого, и, наверное, так и было. Умные никогда не усомнятся в себе и не дадут поводов для других.  Конечно, наличие хоть какого-то ума в его голове, не отменяло того, что учится в этом университете он не хотел, да и вряд ли захотел бы. Вся эта затея с поступлением казалась ему неудачной с самого начала, Чон не желал тратить время и идти учится туда, куда хотела только его мама. Но, к сожалению, он не стал перечить и пошел на уступки, чтобы не разочаровывать единственного близкого человека, который не взирая на его желания, вынуждал действовать как то было выгодно ему. — Чону, милый, — позвала его мама, выворачивая руль на перекрёстке, когда загорелся красный. — Я же вижу, что что-то не так. Парень слегка осекся от мыслей и повернулся в сторону женщины, в глазах которой читалось явное беспокойство. Хотелось поделиться накопившемся, высказать все и даже больше. Но не мог. В очередной раз сбежал от всего, подобно жалкому трусу.  — На тебе лица нет. Ты так сильно беспокоишься?  Чон У хотел было возразить, но, раскрыв рот, замолк. Во-первых, врать он не умел. Во-вторых, она все прекрасно видела. Он отвел взгляд, чтобы, не дай бог, не дать себя прочесть. Не помогло. Мама слишком хорошо его знала, видела абсолютно насквозь. — Может, тебе стоит в открытую со мной поделиться своими переживаниями? Не держи в себе, я все понимаю. Университетская жизнь, тем более, когда ты еще не совсем зрелый, очень тяжелая. Поверь, я знаю, о чем говорю.  Впрочем, хоть он это и понимал, но нагружать ее не хотел. У нее и так куча проблем; завалы на работе, недостаток нормального сна, постоянные тревоги и трудности в личной жизни. И все это в совокупности с переживаниями о нем, смотрелось довольно-таки плачевно. Ему ее правда жаль. Очень. Она не заслуживала всего этого, но помочь ей он не мог. От этого больнее.  — Мам, просто переживаю. Это пустяк, — Чон вынудил себя исказить краешки губ в подобие улыбки. Никогда так не делал, потому что улыбаться через силу, чтобы неискренне, не умел.  Она тихо вздохнула, но не стала давить. И он был за это ей безмерно благодарен. Пусть не думает о нем, это только убыток ее здоровью, которое в последнее время стало совсем не стабильным. Чего только стоили ее частые мигрени и внезапные рвоты с кровью. Даже думать об этом тяжело, становилось слишком грустно.  Но, к счастью, дорога ожидалась все еще длинная — времени, чтобы настроится на нужной лад, предостаточно. Вынув наушники из рюкзака, Чон включил музыку в телефоне, и откинувшись на сиденье, вновь обратил свой взор в окно, где уже начинали стекать маленькие капельки дождя. Громкий басс музыки заглушил все посторонние звуки, которые постоянно его тревожили и стало спокойнее. В районе, где находился университет, он никогда не был, но видел фотографии из официального сайта и парочки буклетов, и даже так, все равно ощущал себя неподготовленным. Хоть Чон больше не подавал виду, но ему еще было грустно. Однако, не смотря на это, вскоре тяжелые мысли поутихли, и ему даже удалось ненадолго вздремнуть.  — Мы приехали.  Чон приоткрыл заспанные глаза, почувствовав даже сквозь недолгий сон ласковое прикосновение. Женщина приятно ему улыбнулась и парень, ответивши ей тем же, осмотрелся, понимания что их машина уже была припаркована на стоянке. Предположительно рядом с университетом, которого пока что видно не было из-за плохой погоды. Пришлось приподняться, чтобы выглянуть из открытой двери машины. Дождь все еще шел, не останавливаясь. Чон всунул телефон с наушниками в карман своего пальто, и взяв рюкзак, вышел из машины. Холод ударил в лицо моментально, отчего он скривился, стискивая зубы и ощущая в продрогших костях болезненную дрожь. Сентябрь был слишком холодным даже по меркам осенней поры, а ветер, что с каждым днём дул лишь сильнее, трепал его волосы. И ни грамма желанного тепла, или хотя бы чашки горячего чая.  — Ого, — протянул удивленным голосом Чон У, когда подошел ближе к здоровенным воротам.  Университет без всяких преувеличений был очень большим и состоял из нескольких зданий. Чон У не удивился. Это было даже ожидаемо, если брать во внимание тот факт, что согласно закону, в результате слияния десяти небольших учебных заведений, был основан этот университет, почти столетие назад. Прошло не так много времени, но именно он являлся одним из самых лучших во всей стране, с чем Чон неприкосновенно был согласен. И даже, не смотря на то, что университет был очень востребован к поступающим, он имел двадцать три направления, начиная от инженерного дела, заканчивая бизнесом или механикой. Он же поступил на гуманитарные и социальные науки и выбрал категорию писательства. Еще с детства у него была большая тяга к чтению, а затем и к созданию собственных книг.  Чон нервно огляделся, вынырнув из заточения собственных мыслей. Он не решался распрощаться с мамой и двинуться дальше, и будто прилип к месту, не мог ни шагу ступить. Ему вдруг стало так страшно и тошно, его омрачневший взгляд метнулся к смеющимся студентам, что столпились большими компаниями. Чон сразу заметил, что многие из них имели собственные сформировавшиеся коллективы, а таких одиночек вроде его самого, пока не наблюдал. Нелепо, но по-другому описать своих чувств он не мог. Чон боялся, что не найдет друзей и до конца учебного года будет ходить один. Это в лучшем случае, потому что в ином исходе, все может превратится в сплошную катастрофу, если его станут гнобить. Это было бы неудивительно, ведь подобные люди быстро становились мишенью для более высокого сословия людей.  — Чону... Но все, о чем, он думал ранее, стало неважно. Мир будто остановился и все чужое в один момент ушло на задний план, когда он увидел взгляд матери. Болезненный, исчерпывающий энергию жизни, совсем незнакомый ему. Чон У стало физически больно видеть, как его мама на него смотрела. Впервые так. Парень уверен, что видно, как его губы скривились, когда он наблюдал за этим. Ей гораздо больнее. От этого понимания все рушилось в долю секунды. Он, без лишних слов, которые так не были нужны сейчас, и вообще нужны ли когда-нибудь, крепко обнял, начинающую, трястись в тихих всхлипах, женщину. Казалось, вся ее горечь медленно переходила ему. Вдохнув аромат ее духов, он тут же скривился. Еще секунда — и боль проглотит его полностью. Проникнет и отравит. Кто же знал, что расставание с близкими всегда настолько мучительное? — Не переживай, я уже достаточно взрослый, чтобы не быть глупым. Он не был уверен в своих словах, потому что глупостью от него веяло за километр.  — Конечно, я понимаю. Но для каждой матери ее любимое дитя всегда будет лишь ребенком. Казалось бы, я тебя только недавно привезла из приюта, тебе должно было стукнуть двенадцать. Ты был таким маленьким и застенчивым мальчишкой, постоянно плакал, а сейчас… Совсем взрослый! Как не погляжу — сердце начинает болеть! Чон У ничего не ответил. Он безмерно благодарен этому человеку за все, и никакие слова не нужны вовсе. Он и сам прекрасно помнил тот день, когда в приют приехала семья и усыновила его. Еще тогда, маленький Чон, понял, что именно этот человек должен для него стать опорой в жизни. Слава богу, с родителями идти дальше было настрого запрещено правилами. Чон в последний раз обнял мать, чувствуя себя самым несчастным человеком в мире, и, чтобы не было так гадко на душе, поскорее втиснулся в толпу студентов. Вещей на самом деле у него было немного, в рюкзак влезло буквально все что было нужно, что и способствовало скорому передвижению.  И хоть, он отдалился уже достаточно далеко, но все еще остро чувствовал спиной взгляд мамы. В его мыслях стоял туман, сущий бардак, но никак не тишина, которая так была нужна. Парень оглянулся по сторонам, чтобы сбросить глупые мысли, заостряя внимание на всем, кроме этих удушающих чувствах. Больно, настолько, насколько это вообще возможно, хотя понимал, его боль никогда не знала границ. Он родился эмпатом, таким людям никогда не было просто. Идти вперед, без оглядки, зная, что буквально за спиной рушились мосты, больно. А еще ужаснее понимать, что чувствовала его мама, пусть и не родная. Проглотив ком, Чон остановился, переводя дух. Вокруг на территории университета насажено куча деревьев. Красиво, именно это отвлекло его, ведь природу Чон очень любил и частенько ее фотографировал. Ветки деревьев небрежно потряхивал взбушевавшийся ветер, что вырывал с них листы и уносил прочь. Чон всегда замечал такие детали, потому что именно с них и складывался весь мир. Стало немного легче. Но надолго ли? На входе его встретила женщина, которая сверив его данные, одобрительно кивнула. — Можете проходить, ваша комната на третьем этаже.  Она протянула ему в руки бумагу для подписи. Чон У сначала коротко окинул взглядом документ перед тем, как подписать его. На душе почему-то не было спокойно. Кивнув головой в знак уважения и подхватив посильнее вещи, Чон У двинулся к лестнице. Даже общежитие университета выглядело здоровенным и просторным. Не потеряться в таком месте практически невозможно. Что, вообще, тогда происходило в главном корпусе? Душная обстановка давила на нервы, хотелось поскорее урвать хоть минуточку одиночества и перевести дух. Но к сожалению, этому не было суждено случиться. Неугомонный поток студентов только сильнее набирал обороты, что казалось, ему не было ни конца, ни краю. Оно и понятно, подобную суматоху не удалось бы избежать, поэтому приходилось терпеть. Несомненно это того стоило. Отворив противно скрипучую дверь, он с восхищением осмотрел представшую комнату. Две простенькие кровати, две тумбочки и два шкафа. А еще (да ну серьезно) письменный стол. Из минусов, он был один. Аутентично для какого-нибудь романтизированного сериала про межличностный конфликт двух влюбленных студентов. Но это было не особо важно. Он был рад даже тому, что наконец сможет жить без мамы, хоть растущая пустота не давала покоя. Чон окинул взглядом нетронутые кровати, понимая, что его соседа пока не было. Слишком идеальная возможность, чтобы не воспользоваться, поэтому Чон У занял более удобную для себя часть комнаты, где и стоял стол. Он принялся раскладывать одежду в шкаф, двери которого, к удивлению, не издавали протяжных звуков. Вещей было мало, прошло буквально минут десять, пока его не отвлекло оповещение на загоревшемся телефоне. Его добавили в чат. Из интересного, пока ничего. Только напоминание от классного руководителя, что в час тридцать собрание в аудитории и парочка сообщений от одногруппников.  Чон выключил телефон, чувствуя, как грудная клетка сжималась до боли. Это, конечно, не так страшно, в отличие от того, какие ситуации бывали у других в первый день. Просто ему придется втиснуться в коллектив, где будут одни богатые и напыщенные выскочки. Это пугало, особенно тем, что его могут не принять. Такой вариант событий исключать глупо. Разное бывает, и если не попробовать хотя бы втянуться к ним, то кем он после этого будет?  Чон прикусил внутреннюю щеку, чтобы успокоиться. Чем больше думаешь — тем тяжелее собраться. В конце концов, он же не подросток и вести себя несобранно в его возрасте сплошное ребячество. Внутри поселилось небольшое чувство стыда, но не то чтобы это было проблемой. Бросив короткий взгляд на включенный экран телефона, Чон понял, что время еще оставалось и было бы неплохим вариантом пройтись вне университета, для того, чтобы осмотреться. Но, не успел Чон и шагу ступить, как дверь в комнату громко открылась и на пороге предстал человек.  — О-о-о, — удивленно протянул незнакомый парень, останавливаясь с чемоданом в проходе. Он улыбнулся, а затем задорно махнул рукой. — Привет!  В этот момент Чон затупил и не смог выдать даже банального приветствия, просто кивнув. Он чувствовал себя полнейшим дураком. Со стороны, наверняка, выглядел куда хуже. — Не думал, что тут кто-то уже есть, а я ведь так надеялся выбрать себе кровать.  В обычных случаях, ему не было настолько сложно, и он даже иногда был в меру открытым. Но сейчас все совсем иначе, уже с первого взгляда Чон понял, что этот парень был гораздо общительнее его самого. С такими ему всегда было крайне тяжело, потому что контраст слишком очевиден. От этого человека даже за километр несло бы позитивном и легкостью, именно такие нравятся окружающим, они почти всегда на подхвате веселья и умеют создавать приятную атмосферу. Не то что он сам.  — Как видишь, поздно. — ничего более глупого он еще никогда не произносил. Определенно, этот ответ вошел в топ самых тупых ответов. Он сгорал со стыда и ничего не мог поделать.  — А уступить? — рыжеволосый парень перекатил чемодан на колесиках в комнату. — Было бы неплохим началом дружбы. — Я не общительный. — Ой, все вы такие поначалу, ну-ну. Ладно, шучу, расслабься ты.  Легко сказать, когда ты экстраверт. Чон У не любил судить по первому впечатлению, но именно это он и сделал. Человек, что стоял перед ним, был далеко не пассивной личностью и легко шел на контакт.  — Я кстати, Кан Сон У, а ты? О, и еще, ты в какой группе? Я вот на гуманитарное пошел, представляешь? Вот же угораздило. Слишком много шума от одного человека. Чон У определенно такой типаж не нравится. Хотя и не сказать, что Сон У отталкивал от себя, скорее наоборот.  — Я Ю Чон У, и мы... в одной группе. Повезло? Не совсем. Если конкретнее, вообще нет.  Брови Сон У, напротив, слегка выгнулись, а после он широко улыбнулся. Он же такой участи не разделял. — Воу, это ж классно!  Разве…? Он так не думал. Однозначно. Сосед ему не особо понравился. Слишком активный. — Наверное? — неуверенно ответил Чон, чем и вызвал смех соседа. — Ты прости, что я много болтаю. — он сел на кровать, задумчиво уставившись в окно. Дождь все еще шел. — Переживаю, вот и пытаюсь отвлечься. В обычные разы я менее разговарчив, ха-ха-ха. Честно говоря, не особо верится, но для виду Чон согласился, думая, что возможно, все не так плохо, как он себе это уже представил. Порой делать выводы насчет того или иного человека, оказывается, неправильно.

***

Нужную аудиторию найти удалось быстро. Как оказалось, Кан Сон У заранее изучил структуру университета и теперь был ходячим навигатором. Возможно, Чон У рад началом данной дружбы, во что, конечно, верилось с трудом. Ему всегда было тяжело с людьми. Особенно с такими. По времени, они слегка опаздывали, потому что в комнате, ранее, как сам того не ожидал Чон, разговорились и узнали, что компания друг друга, не так уж и плоха, как могло это показаться в начале.  — Ну, заходим? Чон вздохнул полной грудью и кивнул перед тем, как войти в аудиторию. Шум, что стоял ранее, сменился шепотом, а после превратился в тишину, которая работала как будто против него. Сердце сжалось от переполняющего чувства страха. Кажется, за всю жизнь он впервые чувствовал себя так тревожно и глупо.  Руководитель группы поприветствовал их, призывая подойти. Чон слегка замешкался, и в отличие от соседа, чувствовал себя неуютно под чужим взором. Ему бы столько уверенности и понимания, как работать в социальных взаимодействиях. Но он не умел, не мог контролировать все то, что в один момент навалилось. Просто не для него или вовсе не его.  Чон У нервно обвел взглядом притихших студентов, вставая ближе к Кан Сон У. Волнение накатывало каждый раз, когда до его слуха доносились голоса одногруппников. Смотрели, оценивали, обсуждали. Разглядывали, будто зверушку в вольере зоопарка. Все это было слишком. Так трудно, что казалось, он был слаб морально. — Представьтесь.  Эти слова будто дали затрещину, хорошую встряску. Чон прикусил щеку, смотря на все, и в тоже время, ни на что. Но не смог заговорить. Будто проглотил воду или утопился и уже как мертвец не мог физически разговаривать. — Я Кан Сон У, — первым заговорил его сосед, сияя широкой улыбкой. Буквально спас его от провала. — По удивительным стечениям обстоятельств, я теперь буду учится с вами, — парень кивнул в сторону Чона, и он, чтобы не выдать своего беспокойства, сжал пальцы. Тревога преоблада гораздо сильнее, будто въелась под самую кожу и стала одним целым с его телом.  — Я Ю Чон У… Буду рад учится с вами. На удивление вышло неплохо и он немного воодушевился. Но волнение так никуда и не делось. — Что ж, вы почти успели вовремя, молодцы. Теперь можете занять места.  Он учтиво кивнул перед тем, как сесть на свободную первую парту во втором ряду. Сон У подсел к нему, попутно что-то шутя. Чон слышал его через толщу воды, или вовсе не слышал, пытался успокоить бешеный ритм сердца. Ему стыдно, ему так стыдно… Кажется, этому не было предела. Он, без всяких на то сомнений, выглядел очень нелепо. Чон ненавидел эту часть себя, глупую и растерянную, и яро хотел выкроить себя по-другому, сделать себя более интересным и коммуникабельным. Его постоянно сторонились и шугались, никто не желал водить дружбу с тем, кто даже и пару слов связать не мог. Всегда отторженный и уковеченный в собственном мире, но ни разу не принятый в обществе. Для него все они чужаки и хищники. Даже сейчас он не мог отвлечься, думая об этом. Иногда от старых привычек тяжело избавиться и для этого уходили многие месяцы, а то и годы. Лишь, когда учитель громко объявил о инструктаже, начиная объяснять принципы работы нового учебного года, Чон, чтобы избавиться от мыслей, записывал его слова в телефон, отмечая важные моменты. В аудитории наполовину стояла тишина; кто-то слушал руководителя, а кто-то разговаривал, в основном на задних рядах, что было неудивительным явлением. Чон еще с первого взгляда понял, что там сидела свита богачей. Как ни странно, именно от них исходило большего всего шума. Чон чувствовал себя слишком неуютно, ведь в этом университете училась только элита. Точнее дети крупных чиновников, звезд, или просто богатых шишек. Он же попал сюда, как говорили многие за его спиной, по чистой случайности. И дело вовсе не в том, что он большую часть своей осознанной жизни проводил за горой учебников. Ему, на самом деле, было чем гордиться, но, почему-то становилось лишь жутко. Он ощущал себя в здешнем окружении, где было полно богачей, неуверенно. У него не было ни хорошей брендовой одежды, ни телефона последней модели, ни возможности иметь отдельную квартиру от родительской. Два абсолютно разных мира. Чон не знал, каково это, когда ты не нуждаешься в чем-то. А они знали. На их фоне он жалкий и ущербный, ничего не стоящий. Ему завистливо, у него будто бы самая настоящая аллергия на таких людей. Его воротило, но не от них, в первую очередь от себя, за такие глупые, неправильные мысли. Не думать, не имеет значение. Это все действует хорошей дозой для того, чтобы испортить нервы. Но он остыл. И даже, наверное, смог себя нормально чувствовать. Но ненадолго. С того момента, как он только вошел в этот кабинет, ощущал пронзительный взгляд на себе. От этого неловко, от этого ужасно. Чон не был любителем чужого внимания, подобное для него всегда было чем-то иным и неважным. Его всегда колотило, когда на него таращилась. Вдох, а затем последовал судорожный выдох. Просто слишком не в себе, много думал, от того и устал. Он проглотил ком. Постарался сосредоточиться на посторонних звуках, чтобы больше не размышлять и ощутить желанное расслабление. Но у него все не выходило. Напряженно слушал голоса позади. Они смеялись? Возможно, так и было, он не уверен. Шутили? Наверняка, но сил повернуться, не осталось, чтобы проверить, точно ли. Неприятно. До чёртиков. Когда звуки в аудитории сменились стуком в дверь, он ощутил, как спазмы в желудке прекратились. Стало на милость получше. И у него получилось больше не думать. Он уже лишь отсчитывал время до конца, приложившись на парту. Не слушал и не вникал в происходящее, только четко понял, что учитель, по всей видимости, был рад вошедшему человеку. Он слишком тепло его поприветствовал. Чон приподнял голову с локтей, чтобы получше разглядеть этого человека, и, честное слово, лучше бы этого не делал. Сердце пропустило пару ударов, пока и вовсе, казалось, не остановилось. Мир замер, или просто превратился в вакуум, где не было ничего. И никого. Тьма? Нет, что-то намного ужаснее, что невозможно осознать. Слишком неосязаемо. Что-то такое, непонятное разуму, запульсировало в его голове, четкой гранью выводя белые шумы. С нарастанием которых, сердце бешено билось о грудную клетку, будто пыталось вырваться наружу. Удар за ударом, в хаотичном танце. И так по кругу, пока не сложилось впечатление, будто бы нечто страшное, остановило ход времени. На деле же, он знал, прошло не более пары секунд. Чон отдалился от всего вокруг, или уничтожился. Уже не мог понять. Сердце гудело. Кажется, разорвало сосуды? Наверняка. Эхом в голове, разросся гул, нагнетающий странную волокиту черноты. Здесь не было ничего, лишь он один, барахтался, тонул, умирал. Сколько времени прошло? Секунды? Минуты? Часы? Не имело значение. Все растворилось в ничто. И он тоже, ощущал только, что медленно разлагался. Это то самое дно? То место, откуда нет выхода? Столько всего, столько чувств, но ни одного человека, что дал бы ответы. Все длилось, казалось, целую вечность. Но закончилось в моменте. Чон неосознанно заламывал пальцы. Медленно, почти что бесповоротно его затягивало в воронку самоистязания. Такое бывало не часто, он уже и не помнил, когда в последний раз у него была настолько сильная паническая атака. А была ли это она? Не знал, он не знал ничего, но и не хотел, боялся, а от того чувства ощущались острее и болезненнее дробили его естество. К горлу подступил ком, но он пытался успокоиться, отчаянно и безнадежно. Почему же так тяжело? Голова пуста, как и пусто его сознание, после пережитого, у него едва ли оставались силы. Терпимо, вообще сносно, он привык всегда носить в себе боль. Чужую, или свою. И даже сейчас. На одно мгновение, впервые, настолько сильное чувство, проскользнуло в его сознании. Странное, зудящее, почти ужасающее ощущение. Слишком тяжелое, чтобы осознать. Он не понимал, что конкретно почувствовал, что было тому причиной. Но знал точно. Это нехорошо. Совсем. Такого просто так не бывало.  Вдох обжег кости изнутри. Воздух был чист, он знал, что его воображение порой играло с ним злые шутки. И пытался убедить себя в этом. У него внутри все перевернулось и скрутилось от страха. Пожалуй, чтобы это не было, ему не нужно, сосредоточивать внимание на этом. Он сетовал на свои же опрометчивости и слабости, которых слишком полно было в его личности. Он ведь всегда хотел угодить маме и стать идеальным. Но каждый раз, все шло не так.  — Что ж, пожалуй, вы поняли, зачем я тут. Чон, честно говоря, сразу догадался, что этот кто-то очень важный для университета. И для него, вроде бы, тоже, хоть он и не знал его. Возможно ли, вообще, такое? Они ведь незнакомцы. Их ничего не объединяет. Чужие, совсем незнакомые люди. Но он чувствовал между ними что-то. Невидимое, но ощутимое, просачивавшееся по воздуху, объединяющее. Этот взгляд, которым он одарил его, перебирал кости. Воздух сперло из легких. Именно, так смотрят психопаты? Он не сомневался.  — Прошу прощения за внезапное беспокойство. Но я не отниму у вас много времени. — он обвел присутствующих нечитабельным взглядом, не останавливаясь ни на ком конкретно.  Будто ему все равно, он тут не по собственной воле — осознал Чон. Он всегда замечал то, что не замечали другие. Навык, не особо полезный, или он неправильно его развивал. Руки вспотели, и он тут же вытер их о брюки.  — С недавних пор, студсовет решил заняться проведением разного рода мероприятий, помимо тех, что были раньше. От лица всего студенческого совета, объявляю, что сегодня после пар проводится вечер знакомств. Вечер знакомств — это своеобразная помощь для тех, кто в первый день не смог найти друзей. Можно сказать, это вечеринка или что-то приближенное этому. Многие из вас уже влились в коллектив, но это не значит, что вход вам запрещен. Все, кто имеет желание, могут прийти. Двери открыты для всех. Больше информации вы узнаете из официального сайта. О, и еще! На данный момент в студсовете лишь пару человек. Мы едва ли успеваем все, поэтому объявляется вакансия помощника. От сегодняшнего дня до пятницы — приходите в студсовет, чтобы провести собеседование. А после минута — и он удалился. Урок продолжился. Но уже даже те, кто слушал учителя раньше, обсуждали новости. И он не стал исключением. — Пойдешь на этот вечер? — Сон У толкнул его локтем.  Он посмотрел в его сторону, хмуро промолчав. Все еще одурманенный наваждением, он не знал, что сказать, будто даже забыл как это делается. Как рыба выброшенная на сушу. Все было странным, ощущалось не так. Голова была переполнена вопросами. — Нет, — все же тихо, со странным ужасом, ответил Чон, пытаясь при этом придать себе естественный вид. Не вышло. Голос, охрипший и страшно тихий, выдал его. — У меня другие планы. Планов, у него не самом-то деле, не нашлось бы. Он просто не хотел никуда идти, и тем более, особенно, где будет много людей. Чон хотел что-то еще сказать, но прозвенел звонок и мысль потерялась. — На этом все, можете разойтись. Расписание пар, я скину в группу. Он отстраненно наблюдал, как студенты, от которых все также непрерывно ловил заинтересованные взгляды, ускоряли шаг, стремясь поскорее выбраться из душного кабинета. Чон заметил, как парочку девушек, хотели подойти к нему, но, видимо, увидев его беспристрастное, и совсем незаинтересованное выражение лица, тут же отказывались от этой идеи. Да, и, он не мог их винить, сейчас он явно не был настроен на разговоры, или хотя бы знакомства. Он ждал, пока половина выйдет. И точно не для того, чтобы не столкнуться с президентом, который был где-то там. — И что, планируешь закрыться в комнате и читать книги? — Чон У уже был в коридоре, когда сосед подловил его. Настырный и надоедливый. Очень раздражительный. Но он был рад. Так ему легче. Как камень с души. — Именно так. Слова рухнули в тяжелый вздох Кан Сон У. Чон тут же расправил плечи, явно чувствуя себя лучше и начиная идти быстрее и гораздо увереннее. Он не думал о том, что случилось ранее, запрещал и лишний раз негодовал на себя, когда мысли невольно появлялись в голове. Он начинал чувствовать страх, когда не понимал происходящего. И чтобы этого избежать, умело игнорировал. В суматохе, Чон даже не понял, как оказался в общаге, а затем и в комнате. Будто прострация. Или еще чего. В любом случае, он теперь полностью был свободен. Хотел только заняться тем, чем и планировал изначально. А именно — прочтением недавно заинтересовавшей его книги. Сосед вскоре ушел, сославшись, что к знакомым, и теперь Чон мог, наконец-то, побыть один, впервые, за этот неприятный день. А ведь столько произошло, просто уму непостижимо. Но думать об этом — себе хуже. Он подошел к окну, выглядывая на улицу. Дождь, к счастью, прекратился и больше не тарабанил грустную мелодию по крыше домов и тротуарам, но вряд ли это помогло бы избежать грозы. Огромные, свинцовые клубы туч, нависли над многоэтажками, грозно предупреждая не выходить из теплых домов, хотя бы ближайшее время. Прогноз погоды обещал подобное безобразие, еще, как минимум, недели две. Он не ступит ни шагу за это время куда-либо еще, помимо университета. Но дождь, к собственному удивлению, не стал причиной плохого настроения. Что-то, но он, честно говоря, и не думал, что этот день окажется настолько трудным. И ему в конце концов, страшно, что у него могло ничего не выйти. Университет — ужасное место. Это не школа, где дети, в основном, были менее опасны, а самая настоящая, взрослая жизнь, полная ответственности и жестокости. Ему не будет легко. Никогда не было. Ни одному, ни с людьми. Он просто не знал, как иначе, не привык. С самого детства, когда он еще жил в приюте, все совсем было иначе. Кажется, в то время он был совершенно другим, не похожим на себя прежнего. Будучи маленьким, он, наоборот, стремился к общению с другими, ему нравилось шутить и смеяться со всеми, и даже не смотря на внутреннюю боязнь общества, продолжал это делать. Сейчас же, его личность, ни что иное, как — тень прошлых версия себя. Чон слегка скривил уголок рта. Он, хоть и понимал, в чем, собственно, его проблема, но не мог ничего с ней поделать. Каждый раз, все возвращалось по-новому, как бы он не пытался, чтобы не делал. Неудача олицетворение его жизни. Многие обычные люди ведут себя иначе, не так, как он. Наверное, его главные недостатки были не только в никудышней социализации. Он почти всегда пребывал в странном и подавленном настроении, а это сказывалось и на взаимодействии с другими. Депрессия? Вряд ли. Просто особенность, то, что делало его отличительным. Эмпатичность? Это куда хуже, и считал он это больше минусом, чем плюсом. В нем была явная патология, а таким людям жилось тяжело, на их самочувствие всегда сказывалось окружение. В который раз, он понимал, что поступление в этот университет, было, в какой-то степени, решением глупым. Ему, от части, повезло попасть именно сюда, ведь поступающих всегда слишком много, и не каждый мог это сделать. А у него вышло. Не без труда, конечно, но он смог, и должен был радоваться, но теплых чувств не испытывал. Это ведь была не его мечта, а его мамы. Он ей всем обязан, тем, что забрала его с приюта, полюбила, как собственного сына, и никогда не делала больно. Но, черт, чем, он думал, когда соглашался поступать именно сюда? Тут ведь полно людей, которые без малейшей жалости могут его растоптать. Он был слишком легкой мишенью, ведь не принадлежал их обществу. Совсем не такой, как они. Возможно, сумей он вернуть время вспять, ни за что бы не дал согласие. Но как он бы смотрел матери в глаза после? Она ведь всегда горела этим, трудилась, чтобы он учился в престижном университете. Он должен быть благодарен и он благодарен, но глубоко внутри совсем несчастен.

***

Страница за страницей поглощали его разум, пока буквы не стали превращаться в нечитабельные пятнышка, растворяясь перед глазами. Читать стало невозможно. Он закрыл книгу, которая оказалась очень интересной, и отложил ее на тумбочку. Он даже не заметил как за окном уже стемнело, а дождь пошел слишком сильный, укрывая Сеул темными облаками. Раскаты грома гремели беспрерывно, перебивая тихую музыку, плавно идущую с верхнего этажа. Наверное, его сосед здорово веселился, ведь до сих пор, ни разу, не появлялся в комнате. Уже, как час тому назад, заиграла музыка и студенты громко передвигались по общежитию. Это и стало причиной, почему он больше не мог читать. Но и идти куда-то все еще не хотелось. В этой кровати, охваченной приглушенным светом лампы, Чон ощущал себя комфортно. Как дома. Тепло и уютно, приятно, что хотелось укутаться покрепче и уснуть. Отсутствие настоящего домашнего уюта не сказывалось на его состоянии. И он был рад. Больше, чем утром, или до этого. Осознать это оказалось так просто. В середине, где по теории находилась человеческая душа, он ощущал легкость, ему даже, почему-то, начало мерещится, что события этого дня лишь вымысел его воображения. Но он знал, что это было не так.  Чон встал с кровати и осмотрелся. Уже было достаточно темно, но не слишком поздно. Девять вечера. Он подумал, что всё-таки, ему стоило пойти на этот вечер, потому что киснуть в одиночестве уже не хотелось, и, слегка, было грустно. Чон открыл контакт Сон У. Днем они обменялись телефонами. Возможно, и зря, а возможно, и нет, кто знал. Чон не медлил. Понимал, чего запинка могла стоить. Он преисполнен решимостью, настоящей, такой, что даже не верилось, и он бы ущипнул себя, чтобы проверить действительность происходящего. Наверное, еще, никогда, до этого так сильно, он не хотел чего-то. И от этого осознания, холодок, едва ощутимый, проскользнул по кончикам пальцев. Он набрал его. Пока был смелым, пока не струсил и не убежал. Так всегда делал, когда боялся. Но сейчас не хотел. Если и нужны перемены в жизни, то всегда, в независимости от чего-либо, надо начинать с себя и своих страхов. А их у него было полно. Слишком много, что даже не запоминались все. — Э, привет… — Дуй сюда, тебе, наверняка, понравится!  Чон округлил глаза, вот так с ходу. Голос, явно охмелевшего соседа, больно ударил по перепонкам. Из динамика лились крики, музыка и вся ерунда, присуща вечеринкам, сливаясь в черт-знает-что. Он немного отодвинул телефон от уха. — Ну, д-да? Ну, у меня не то настроение... — невнятно пробубнил он. Боже, как же глупо. Он же вообще не это хотел сказать. — Ну так, ха-ха-ха, пойди, чтобы оно появилось! Чон, ты же классный парень, не тухни там в одиночестве. Он просто не уточнил, что с людьми ему сложно. Он в этом неоднозначен. Может даже, слегка циничен. Ну с кем не бывало? — Я жду тебя. И отключился. Деваться было некуда, придется пойти. Чон не любил всего этого, простота жизни его привлекала намного больше, чем насыщенное и беззаботное удовольствие. Но он ведь сам захотел. В чем тогда проблема? Веселая компания людей, вкусные, алкогольные напитки и располагающая, приятная обстановка. Это именно то, что нужно таким студентам. Но он был далек от этого. Чон не любил подобные времяпровождения, привык к тишине и книгам, но со временем вырабатывается иммунитет к тому, что не нравилось раньше, поэтому становилось легче. С ним, он уверен, такого не произойдет. Чон на автопилоте, переоделся и скинул со стола в рюкзак карандаш с альбомом, чтобы, если что, он смог где-нибудь порисовать. Все же, он знал, что ему не понравится. Чон У постарался отключить сознание, чтобы не думать. Ненужно, неважно. В голове стоял беспорядок, а на лице каменное выражение. Так не пойдет, он вновь постарался расслабиться, но ощутил лишь еще больший прилив тревоги. Это, наверное, из-за того, что там будет куча людей. Много, очень. Такого он практически всегда избегал. Почему практически? Потому что, в обществе, где люди являлись главной составляющей, это невозможно. Глядя на настенные часы, показывающие девять двенадцать, он понимал, что не смотря на все факторы, он все равно облажается. Такова его натура. Время до окончания у него еще было, пару часов, не более, но этого ему хватало, он и так не собирался засиживаться допоздна. Чон вышел из комнаты, когда стукнуло ровно девять двадцать. Куда идти он знал, с этим проблем не возникло. Совсем другое — как он будет себя вести. Над этой частью он не думал, страшно и некомфортно становилось тут же. У него лишь примерное понимание, что нужно делать, но его знания в этой теме, были скудны. Он никогда не был на вечеринках, вообще ни одного раза, даже когда в школе его одноклассники устраивали подобное. Сейчас он немного жалеет, все же полагаться на опыт, было куда надежнее, чем на разыгравшее воображение. Эта вечеринка происходила в общежитии, но на этаж выше, в просторной комнате. Чон не знал, что это было за место, но обязательно спросит об этом Сон У, когда тот будет в состоянии отвечать. Стоило ему только войти в это место, как в нос тут же врезался противный запах, смесь алкоголя и сигарет. Он неосознанно скривился. Тут стоял тяжелый воздух. Музыка неприятно орала, отыгрывая в его мозгу волны боли. Повсюду куча народу, почти все пъяные, но не с концами и многие вели себя, на удивление, сносно. Парень долго разглядывал все вокруг, а когда заметил, что сосед сидел в компании двух людей, подошел. — Разве пить тут можно? Кан Сон У улыбнулся, когда увидел перед собой Чон У. Заметно, что он был рад видеть его. Чон лишь надеялся, что не совершил ошибку, придя сюда. Ему стало немного некомфортно. От них несло алкоголем, но не сильно, поэтому он не беспокоился. — Нежелательно, но многие не обращают внимание. — он пожал плечами, отворачиваясь от парня, с которым громко разговаривал до того, как Чон подошел. — Девушка, что сидела рядом с ним, пока молчала. У нее были очень выразительные глаза, Чон сразу обратил на это внимание. — Плюс организацией занимался студсовет, можно сказать, преподаватели закрыли глаза. А вообще, знаешь, что? Не бойся ты, тут никто не собирается напиваться в хлам. Даже если и собирались, он бы не стал. Компания этих людей не напрягала, но вот, этот брюнет, очень. Его лицо, выражающее холод и самодовольством, отталкивало. — А, что, мальчик боится, что его наругают? Миленько. — парень сразу показался Чон У странным. Но он не воспринял эти слова в серьез. Понимал, что тратить время на ненужных людей, не стоило. — Кхм, — Сон У прокашлялся в кулак. — Так-с, Хёк, твои слова полный отстой. Ты из какого года сбежал? Сейчас подобные шуточки не актуальны. — Да ладно тебе, смешно же. — его голос неприятно рассек музыку. — Вообще нет. — девушка покачала головой. — Прояви хоть какое-то уважение. — Ты права. — Сон У включился к разговору. — Это Ю Чон У, мой сосед, я вам про него говорил. Он хороший, — его лицо растянулось в улыбке. Он кивком головы указал в сторону сидящего парня. — Ю Ги Хёк. Он учится с нами, на первом курсе. Все, что тебе нужно знать, Чон, так это то, что он сплошная заноза. А вот это чудовище, — он повернулся в сторону той самой девушки. — Моя сестра, Мин Джи Ын. — она улыбнулась, отчего Чон не смог не улыбнуться в ответ. Сестра? Но у них же разные фамилии. Это, почему-то, не давало покоя. — Она учится на третьем курсе инженерского. И я знаю, что ты хочешь спросить, поэтому скажу сразу. Нет, у нас хоть и разные фамилии, но мы родные. Просто разные отцы. Чон кивнул. Он слегка прикусил внутреннюю щеку, его очень пугало, что он так задумался и завис. Просто не знал, что нужно ответить, чтобы не выглядеть как самый настоящий идиот. — Приятно познакомиться. Чон сел рядом с Джи Ын, потому что так чувствовал себя немного лучше. Его голос звучал жалко? Он уверен, и, почему-то, в голове образовалась пустота. И ничего более. Он не знал, что говорить, и не думал, что стоило. Музыка нагнетала, кругом одни раскрепощенные студенты, а к такому он не привык. Пришел ради Сон У. Он немного зависнул. Ощутил медленно растущую тревогу, расталкивающую вокруг себя все живое. Перед глазами мельтешили неприятные искры. Он закрыл глаза, убирая непослушные волосы. Хотелось вернуться в комнату и продолжить чтение. И он бы несомненно так сделал, но друга подводить не хотелось. Он с сестрой и Ю Ги Хёком о чем-то мило говорили, кажется, пытался и его подтянуть? Но он его не слышал. В голову лезли неприятные мысли. Они заполняли каждый участок в его голове, становилось невыносимо. Возведенные хрупкие стены потерпели крушение. Его страх искажался, превращаясь в неподдельный ужас. Стало так больно. Но внезапное прикосновение к дрожащим пальцам, вывернуло его в реальность. Деликатное, мягкое и совсем ненавязчиво нежное. Он вообще не ожидал. Его ладонь аккуратно сжала своей Джи, сначала неуверенно, будто боясь чего-то, а после, со всей готовностью. Чон, будто и вовсе перестал дышать. Очаровывающий взгляд, в котором читалось все возможное и невозможное, смотрел прямо на него. Глаза Джи, будто имели свойство улыбаться. — Ты, наверное, переживаешь. Сожалею. Но… может быть, ты этого не замечаешь, но именно то, что ты считаешь недостатком, прекрасно. Твоя несобранность делает тебя уникальнее. То, как ты переживаешь и задумываешься над ответами, поражает. Это мило. В каждом человеке всегда есть что-то прекрасное. Тебе лишь нужно время, чтобы осознать это. Мы с братом готовы помочь, потому что друг моих близких, также мой друг. Она изогнула уголок рта. Чон занервничал. Боже, как он плох. Никогда прежде девушки не одаривали его вниманием. И не прикасались. И не говорили таких слов. Вообще никто не говорил. Он растерянно посмотрел на Сон У, но тот лишь отвернулся. Ну, разве, друзья, так поступают? Он в растерянности и не знал, что делать. — Спасибо, мне действительно стало лучше. — он сглотнул, пытаясь протолкнуть страх куда подальше. — Неужели мои переживания так заметны? — Ну, ты единственный, кто постоянно сжимает и разжимает пальцы. Постоянно прикусывает то губы, то щеки. Как минимум — тебя могут посчитать странным. Ну, или уже посчитали. Он сам. Всегда загонял себя в рамки, возводил вокруг себя недостижимые цели, стремясь к идеалу. И вроде бы, он думал, что все не настолько плохо, но оказалось совсем иначе. Чон смотрел на нее, не в силах понять, как в одном человеке могло уместиться столько всего прекрасного. Без единого недостатка, быть настолько прекрасным человеком, в мире, где полно алчности и аморальности, удивительно. Она добрая, милая и полна легкости, подобно своему брату. Он не ощущал от нее плохих намерений, ни даже скрытых мотивов. И не верил своим глазам. — Ты удивительна. — вопреки всему, вырвалось из его уст. Он не хотел этого признавать, потому что было странно. Он выглядел глупо? Еще как. Сон У молча наблюдал за ними, и, по всей видимости, как он это понял, сделал какие-то выводы. — Надеюсь, что так, спасибо. — она опустила его руку, слабо прикрыв глаза. Ее улыбка — прекрасна. Он еще никогда прежде не встречал настолько очаровательных личностей. Нет, это не было влюбленностью с первого взгляда. Это бред, такого не бывало. Это восхищение. Этот человек действительно был хорошим. Он брал все от этого момента. Знал, что такого больше не повторится. — Мило все, конечно, но давайте бухать? — Ю Ги Хёк вздохнул, и в этом жесте, Чон заметил, как ему было скучно. Он сморщил нос, потому что этот человек отталкивал своей неприятностью. — Увы, мне нужно идти. — она, усмехнувшись, встала с места. — Я приходила, чтобы поприветствовать знакомых, и, чтобы брату не было так страшно. — на этих словах она подмигнула парню, отчего тот закатил глаза. — Было приятно с вами провести время. Увидимся как-нибудь, Чон. Он запоздало кивнул. Прошло пару секунд, как она ушла. К нему наклонился Сон У. Чон удивленно приподнял брови. — Ты ей понравился, это большая редкость. А, понравился… Он кому-то, а не ему кто-то. Даже не верилось. Так странно это понимать и ощущать, но очень приятно. Просто знать, что найдется человек, который не взирая на его недостатки, будет находить в нем что-то хорошее. Он всегда был незаметен для глаз людей, неинтересный и нудный. Но эти слова, которые ни разу не были ложью, показали ему то, что он никогда прежде не замечал в себе. Искренность и неуклюжесть, наоборот, делали его уникальным. Полная растерянность сменилась благодарностью. — Ага, конечно. — Хёк, не без раздражения, закатил глаза. — Я за выпивкой. Не скучайте. — он встал и ушел, по пути разговаривая с другими студентами. Оставшееся время, Чон провел в компании Сон У и его друзей. Он чувствовал себя намного лучше. Эти люди, поначалу, почему-то казались ему не такими, как сейчас. Возможно, виной этому слишком большое воображение, которое часто подводило его. Он из тех типов людей, что постоянно себя накручивают. Время летело незаметно. К алкоголю он так и не притронулся. Вредных привычек у него не было, он никогда даже и не пил. Дело вовсе не в матери. Просто не испытывал желания. Пока что. Уже было близко одиннадцати часов вечера, когда он вышел прогуляться по темным коридорам общежития. Везде была кромешная тишина, непривычная для такого места. В памяти все еще стояло сегодняшнее утро, отчего ему, в какой-то степени, было грустно. Но терпимо. Чон сел на ступеньки лестницы, где был включен свет. Он достал карандаш и альбом, начиная выводить какие-то наброски. Его мама, по правде говоря, занималась дизайном. Иногда он помогал ей с рисунками и идеями. Ему это нравилось, а что главнее, он мог помочь ей. Время пролетело почти незаметно. — Неужели рисование гораздо интереснее, чем перспектива отыскать друзей? Чон от испуга выронил карандаш, а после озадаченно посмотрел на человека, что прервал его. Перед ним, с холодным прищуром, стоял президент. Внутри что-то вздернулось и упало вниз. С громким звуком разбилось, что заложило уши. Он сжал пальцы, пытаясь сделать вдох, но воздух, будто бы пропитан кислотой, слишком обжигал. У него даже плечи задрожали. Сердца колотилось, как бешеное, пыталось вырваться из груди. Чон У совсем не понимал ничего. Этот взгляд убивал, разламывал на части, обгладывая кожу. Что ему нужно…? Сотни клокочущих мыслей. Но он не отвел глаза, хоть и понимал, что что-то не так.  Президент склонил голову к плечу и улыбка тут же тронула его лицо. Впервые, кажется действительно так, Чон У ужасно хотелось убежать. Мурашки пробежали по коже, но не от холода, или страха. Это что-то намного сильнее и ужаснее, нечто на совершенно другом уровне. Не осознать, не распознать, не ухватить.  Он поднял упавшую вещь, вглядываясь прямо ему в альбом. Чон У будто раздирало насквозь.  — Интересный рисунок, я тоже иногда люблю порисовать. Так, почему ты тут один? Чон У тяжело вдохнул воздух. Этот человек будто задушил его своими словами. И самое страшное — он не понимал, почему. Лишь чувствовал явное покалывание под боком. Его мучило что-то, но он не в силах, чтобы осознать это. — Я… Просто не люблю шумных мест. — его голос очень дрожал и он корил себя за слабость. Президент отдал ему карандаш, явно замечая, как тряслись его руки. Он сел рядом, отчего Чон боролся с желанием отодвинуться.  — Удивительно. Стиль необычный. Так рисуют немногие. Редкостное, но от того прекрасное явление. — Наверное, я не знаю… Ужас, поразивший все его естество, побудил горько усмехнутся. Этот человек странный. Во взгляде, казалось, разило абсолютно ничем, но в тоже время и всем. Россыпью вселенной. В детстве мама ему говорила, что глаза — душа человека, олицетворение его мира. Видимо, души у него не было. Взгляда, что выражал безграничную пустоту, он еще ни у кого не видел. И считал это удивительно ужасным. Смутное чувство, будто он знал его. К нему подсел ужасный человек. Липкое ощущение проскользнуло меж лопаток. — Прости, я тебя напугал? Чон хотел вообще промолчать. Тяжелая слюна образовалась во рту и он сглотнул, едва не поперхнувшись. Быть наедине с этим человеком слишком, его общество давило и добивало. И самое ужасное, от чего его не переставало трясти, — улыбка. Настолько холодная, и одновременно, мягкая, что выворачивало. Обычные люди так не могут, его улыбка несла в себе все худшее и невозможное для этой реальности, но, кажется, у него была своя, совсем иная. Чон не сомневался. Его затягивало. Медленно и принудительно. Снова и снова. — Нет, — он стиснул со всей силы зубы, боль будто проедала органы. — Просто неожиданно. Чистейшая ложь — для него же спасение. Внутри все дробилось, настолько страшно и непонятно. — Прости, — он слабо улыбнулся, отворачиваясь. Повисло недолгое молчание, за которое Чон трижды успел подумать, что, возможно, он ошибся с выводами. Но когда он вновь увидел его глаза, эти мысли отпали. Его глаза — сплошное месиво. — Не думал, что так выйдет. М, как тебя зовут? Возможно ли, что он слишком глуп? Просто не понял ситуацию, не так посудил. С кем не бывало. Но этого чувство страха не становилось меньше. У него кожа горела под пальцами. Человеческий диапазон эмоций всегда подводил. Но Чон был твердо уверен в своем. — Ю Чон У. — Хорошее имя, запоминающееся. Я Со Мунджо. Рад знакомству. Странное чувство, будто… Но он не знал, как описать свои чувства. Имя, его имя… Такое знакомое, но он не припоминал людей в своей жизни с таким лицом. Белые шумы вновь возникли в голове. И лишь сильнее разрастались, когда он пытался ухватиться за них и вспомнить. Противное чувство ускользало, не давало угнаться за собой. Имя этого человека, почему-то, такое отталкивающее, неприятно перекатывающееся на языке.   Мунджо протянул руку, и, Чон зависнув, пожал ее. У него была нежная кожа, хотя поначалу, он думал об обратном. Что сразу бросилось в глаза, так это, что Мунджо был странноват. То как смотрел и как двигался, настолько плавно и сюрреалистично, что не казалось, что он вообще человек. Чон не мигая смотрел на него, не понимая, каких целей преследовал президент. Вокруг же полно личностей, гораздо интереснее его. Так почему же он? — Да, я тоже рад. Я так думаю. — ответил, пытаясь скрыть собственное напряжение. Со Мунджо улыбнулся. И это напугало куда больше, чем если бы он состроил злое выражение. Чон будто в пропасть нырнул. — Ты забавный. Впервые встречаю настолько уникальных людей. Странный-психопат-душка. Вот, к какому выводу пришел он, и ему было не по себе. — Я хотел бы продлить этот момент подольше, но скоро отбой, поэтому тебе советую возвращаться. И ушел. Не оглядываясь, ничего более не сказав. Дышать стало будто легче. Все, что говорил он, и как это делал, не укладывалось в голове. Пугающий тип, но интересный. Чон У обязательно докопается до истины.