Давай поговорим...

Наши секреты запечатаны в наших шрамах.

      Звон разбитого стекла заставляет вздрогнуть, всё ещё обхватывая ладонью пустоту, где покоился полный до краёв бокал с коллекционным пойлом – подарком от короля прошлому мастеру. Нос забивает запах разнотравий и крепкого спирта, заставляющий волшебницу, покривится и отшатнуться от тёмной, поблескивающей в свете луны лужи, совсем как…       Не думай.       Минерва встряхивает головой, нервно выдыхая и прислушиваясь: не перебудила ли согильдийцев, но даже если Руфус, по обыкновению, и застрял в архиве Сабель, привыкший к чужим ночным променадам маг памяти наружу не высовывается, слишком хорошо зная нравы таких вот ночных скитальцев.       Девушка растеряно опускается на колени, стягивая подвернувшееся под руку барное полотенце, промакивая алкоголь, можно было бы магией, но Минерва всё ещё остаётся в тисках дурного сна, нервно поглядывая на длинные тени за спиной. Те напоминают о тянущихся к ней из кровавого моря руках, изломанные пальцы тех несчастных, по кому она прошлась без оглядки, ради чужой цели, хватали больно за руки, за ноги, рвали платье, в попытке утянуть за собой на дно и расплатиться, наконец, за грехи.       — Может и мне нальешь? — голос над головой звучит устало, хоть и с неизменной насмешкой, а волшебница каменеет просто, давя наивное желание зажмуриться. Если я тебя не вижу, то и ты меня тоже. Только это не работало даже в далёком детстве и Орланд вскидывает голову, встречаясь с тёмными глазами, вглядываясь в измученные черты лица – поезда драконам на пользу никогда не шли.       Стинг должен был вернуться утром.       Их мастера вызывал и король, и Совет, с ним поочередно говорили богоизбранные, как один решившие, что молодому главе нужен «ценных и дельный совет». Орланд знала эти красивые витиеватые формулировки, но смысл был один – её возвращение. Той, по кому рыдала тюрьма, если не магические рудники. А то, как же, подлая ведьма могла задурить юноше голову, пользуя доброту молодого драконоборца лишь бы избежать наказания.                   Орланд хотелось смеяться лицо всякому, кто говорил о доброте Эвклифа, но сейчас Стинг был тем, кто мог помочь отмыться гильдии от грязи, в которую их окунули по самые уши.       И вот, он здесь.       Брюнетка нехотя поднимается, стискивая зубы, когда в ладонь впивается стеклянная крошка и ранки жжёт из-за спирта. Сейчас это меньшее из зол, а вот предстать пред тем, что отбивал её у властью имущих такой… Минерва кривится, представляя, насколько жалко выглядит без привычно мрачного макияжа, добавляющего с десяток лет, в промокшем платье и пропахшая каким-то сомнительным пойлом.       Драконы от того и пьют что-то своё, вон как Эвклиф морщится, принюхиваясь и поглядывая на неё то ли устало, то ли понимающе. На языке всё крутятся слова, которые никак не удаётся поймать за хвост и произнести хоть что-то, заставляя девушку лишь нервно облизывать враз пересохшие губы. Да ради Силы, она давно не подросток, чтобы отчитываться за каждый бокал, просто стоит учесть и припрятать пар бутылок настойки в комнате, чтобы в следующий раз не позориться.       Нельзя с ним так.       Улыбаться днём, заверяя всех и вся, что она снова с ними, их «принцесса», а ночью позволить столкнуться с отвратительной реальностью, что ни черта она не справляется. Ни разу. Вообще нет.       Стинг, Роуг- ребята из гильдии рискнули слишком многим скрыв преступницу под своим крылом. Она просто не могла позволить им увидеть этот отвратительный отголосок чего-то, отрывающего от неё куски каждую ночь.       — Я тебе не бармен, — опираясь о полированное дерево и всаживая осколки глубже Орланд криво усмехается, подаваясь вперёд, отмечая, как светлый не двинулся и на дюйм, только голову к плечу склонил, не отводя взгляд, не моргая даже, — но для таких важных мастеров сделаю исключение, что предпочитаете в… — девушка замолкает, щурясь в попытке разглядеть время на часах, магию использовать отчаянно не хочется, ночью она точно пахнет тем, что впитывала в себя не раз и не два. Кровью.       Иногда Минерве кажется, что она сходит с ума.       Возможно, ей это вообще не кажется.       — … леди, — старое обращение из которого она не слышит и половину царапает что-то внутри, подрывает незаживающую рану, та даже никак корочкой взяться не успевает, особенно когда парень смотрит так, словно готов был забыть и про игры, и про Лектора, и про кровь на её руках. Чужая ладонь мягко обхватывает запястье, удерживая на жалкие мгновения рядом, пока она, бормоча «текила, точно» пытается скрыться от этого личного океана, в отличие от её собственного совсем не кровавого.       И Стинг отпускает, позволяет повозившись найти два стакана и недолго думая налить стопки, навязчивый шёпот невинных жертв светлит ей затылок и иного выхода заткнуть разноголосый несчастный хор попросту нет. Потому Минерва не особо заботиться, что там подумает напарник, как она выглядит в глазах мастера, опрокидывая в себя шот и впиваясь зубами в дольку подветренного лимона.       А Стинг молчит, выпивает вместе с ней и помедливперемахивает через стойку, подбираясь слишком близко и опять хватая её руки. Щелчок входит оглушающим, и брюнетка прикрывает глаза, когда мягкое свечение высвечивает пятачок, на котором они замерли. Она – гладя на мастера, Стинг на осколки в её ладони.       — Ты поранилась…       Тянет как-то странно, точно эта мелочь – его вина, растеряно поглаживая костяшку и хмурясь так, что шрам на брови забавно вытягивается, заставляя её слабо улыбнуться, было время когда лишь по этой детали она с Роугом учились читать нелюдимого новичка. Потому Минерва позволяет ему каким-то ставшись привычным жестом из прошлого подхватить себя на руки и отнести на кухню, где под ледяными – дракон недовольно шипит под нос ругательства на бракованные кристаллы тепла – струями руку ей промывают, аккуратно ощупывая большим пальцем на предмет мелкой крошки.              Минерва задумчиво смотрит на светлый, склоненный над её рукой затылок, пытаясь ухватить ускользающую мысль о том, что рядом с ним… странно, решает волшебница, прикрывая глаза, чтобы утихомирить догоняющее прошлое – или голос совести, если она у неё была – нужно было куда больше, чем одна стопка. Но со Стингом тихо, точно свет противостоит ё демонам так же легко, как Тенью Роуга.       — Жить будешь, — весело говорит ей Стинг, подхватывая брошенную у стойки разгрузку и деланно серьёзно продолжает, подпихивая уже её к лестнице, — погуляли, повоевали, а теперь спать, госпожа. Минерве хочется спорить. Кричать до хрипоты, что там, как только луна скроется за одним из горных хребтов и тьма опять укроет комнату, жаждущие отомстить вернуться, вылезут прямо из её головы наружу и… она молчит, покорно разделяясь со Стингом на своём этаже, с кривоватой усмешкой кивнув на его пожелание «спокойной ночи». Остаток ночи и близко не обещал быть спокойным.       Но она, как хорошая девочка, какой никогда не была, скрывается в комнате и даже забирается в постель, чтобы в какой-то момент прикрыть глаза, а открыв их уже встретиться с размытым пятном, которое хрипит набившее оскомину: «убийца» и меняя черты расплывчатого лица с мужских на женские с ужасающим треском. Лица, которые Орланд всё равно не узнает. Но всё равно кривит, когда обтянутые кусками гниющей плоти рука хватает её за лодыжку, роняя спиной на укрытый костями берег и утягивая за собой в вонючую кровавую жижу.       А потом всё вокруг заливает свет.       — Знаешь, — голос у Эвклифа хриплый, раздраженный, совсем как раньше, он нависает сверху, удерживая за плечи и щурится, высматривая в ней что-то, — когда ты успокаивала меня после кошмаров об «убийстве» Вайса, я думал, что заслуживал что-то подобное в ответ.       Девушка сорвано выдыхает, упираясь лбом в чужую руку. Ей пришлось познакомится со страхом Стинга на самом первом совместном задании, помнила собственный липкий ужас от признания мальчишки в убийстве, как потом из раза в раз доказывала, что раз он исполнил просьбу вину с него то снимало. Стинг не верил, но затихал, когда она была рядом. Минерва неожиданно даже для себя всхлипывает, выкручиваясь и обнимая парня за шею, тыкаясь носом куда-то под ключицу и сорвано рассказывает о тех, кого помнит, и о тех, чьи лица стёрлись в бесконечной веренице не нужных жертв, о сырой камере, которая иногда заменяет жаждущих отмщения.       Белое пламя кольцом мягко окружает их, свернувшихся на слишком маленькой для двоих кровати и впервые за долгое время Минерва засыпает, доверчиво спрятавшись в знакомом кольце рук. Том, что она не потеряла даже спустя столько роковых ошибок.       Там, внизу Роуг, зачитывающий решение Совета, подписанное самим королем, о том, что за Минервой Орланд необходимо не просто наблюдение, а полное принятие ответственности за данную волшебницу путем вступления в брак переглядывается с дольным Руфусом. С этим то у них проблем похоже не возникнет.