Скажи моё имя ещё раз.

Он никогда не был весел. Казалось, в нем не было ни капли радости или сострадания к кому-либо. Его острый, словно острие кинжала, взгляд выматывал каждого, пугал ребенка и заставлял лаять собак. Именно он известен жителям Ли Юэ в роли самого, что ни на есть кровожадного адепта, который, возможно, сам и убил свою семью! Многие остерегались его. Может намеренно, может из здоровых побуждений — неясно. И совсем он не человеческое отродье. Самый настоящий демон, которого спасла сама матушка-судьба. Что движило Мораксом, когда он решил спасти такого мальчонку? Дурак, никак иначе. Сяо. Вот его имя, известное каждому. Слышит демон его в разных ситуациях: беспомощное человеческое создание вновь зовет его на помощь, собирается совет адептов. Порой именно эти три буквы вырываются из уст ее супруги. "Сяо, доброе утро!" по утрам, с милой и совсем не натянутой улыбкой на личике. "Сяо, взгляни!", когда цилинь забавно указывает пальчиком на каждую пролетевшую птичку над их головами. "Сяо, ты всегда можешь довериться мне.", когда демон вскрикивает каждый раз от ужасного кошмара, парализовавшего все артерии и вены. "Сяо.". В разных огласках. И в нежных, и в апатичных, и в задумчивых. Приятнее всего слышать свое имя, вырывающееся из уст Гань Юй неожиданно, будто в порыве. Когда ей нужна помощь. Когда она кричит его же имя от удивления. Когда вскрикивает в стоне. Да, пожалуй так... Самое приятное в его серой жизни — она. Самое сладостное — ее стоны. Главное, чтобы протяжные, на последних вдохах. Они делают это крайне редко, несмотря на веру девушек Ли Юэ в то, что, являясь демоном, он жаждет похоти как никогда. Не стоит отрицать и этого, однако, в их семейной жизни всё всегда было как-то... Медленно и размеренно? Вновь закурил. Тяжелый день, очернивший его итак уже гнилые руки в краски крови. — Как ты? — девушка, лежавшая неподалеку, вдруг приняла сидячее положение на кровати, помахав ладошкой около себя. Ах, да... Какие они разные. Цилинь порой задыхалась в дыму сигарет, часто получая короткие извинения от адепта, который всё еще пытался перебороть себя. Он помолчал. Покрутил головой в разные стороны, — Как обычно, Гань Юй. И в тот же миг девушка, поморгав глазами в лишний раз, стала рассказывать о собственном опыте, каждый раз перебарщивая с эмоциями. Рассказывала обо всём на свете, совсем не осознавая, что Сяо даже не слушает, а словно без единой мысли просто смотрит на нее. В голове туман, а сердце бьется на миг быстрее. Так обычно бывает, когда он в ее компании. — Ты точно слушаешь? — Она любопытно взглянула на него, когда наконец заметила некий блюр в его глазах. Нет, это ее совсем не расстраивало, скорее вызывало интерес. Не то чтобы дикий, однако живой. — Нет. — он с легким смешком лишь коснулся губами ее носа, а затем отстранился, чтобы потушить сигарету о тумбочный столик. Гань Юй часто ругала его за это, но в этот раз он услышал лишь глубокий вздох позади, а затем ее руки не плечах. Она словно скучающий лебедь в его объятиях. Обворожительна, но хрупка. Девушка понежится на его крепкой спине, а затем ухватится за шею, скатившись вниз. Ее касания совсем незаметны, но отдают некой грустью каждый раз. — Почему тебе всегда так неинтересно слушать их? Неужели они такие скучные? Как всегда. Всегда, всегда, черт возьми, она не понимала настоящих причин. Сяо никогда не объяснял. Молчал, избегал, отнекивался. Однако сейчас лишь взглянул на нее с нежностью, скрытой в тьме его глаз. — Ты никогда не рассказываешь о себе. Другие же мне неинтересны. Они замолчали. Повернулись друг к другу лицом, все еще не открывая рта. Гань Юй, казалось, ожидала совсем иного ответа от супруга. Такое даже в голову не подкрадывалось, но это даже заставило легкую улыбку появиться на ее лице. Смешок. Ещё один. И вот она и вовсе захохотала на всю спальню, упав на спину. Придерживая живот обеими руками, она все хихикала и хихикала, "прожигаемая" заботливым взглядом Сяо. — Неужели тебе настолько смешно? — А-аха...Нет... Скорее удивительно. — утерев пот с лица, она еще раз улыбнулась, обратившись к нему. — Сяо. Он изогнулся. В груди вновь отозвалось. Она звала его. Нет, совсем не на помощь, не в удивленном шоке... Ухмылка на его лице растянулась чуть шире легкой улыбки. Возможно, это та самая ночь, когда он услышит короткое "Сяо" в самой грязной форме, которую только можно придумать и изобразить губами. Сяо потянулся к ней сам, заботливо убрал пару прядей с ее лица, прошел дорогой поцелуев до самого ушка, чтобы прошептать настолько грязную вещь, что это оправдало бы любые слухи о нем. Однако, Гань Юй столь стеснительна... Он не мог, — Ты хочешь? Я не остановлюсь после. Она взглотнула. Шепот почему-то заставлял мурашки бежать по ее бледным плечам, перебираясь ниже до самых пят. — Хочу. — она хмыкнула, вновь уткнувшись в его плечо, чтобы промурчать какой-то несуразный бред, — Тебя... Хочу. Ты итак мой. Руки тут же стали двигаться сами, в своем темпе, не оставляя ни единого шанса здравой человеческой логике. С легким звоном на пол грохнулся колокольчик цилини, затем маски и другие обрядовые вещи адепта. Следом майка, черное боди девушки, которое так бесило Сяо... Прикрывало ее, словно листок у Адама. Никак. Пару движений и прогулок пальцев по ее шелковому белью, и вот она — богиня всех его похабных мыслей лежит в его руках, да еще так улыбается... Только вот Сяо знал ее грехи. Все до единого. Возможно, именно он ее испортил. "— Прекрасна." — подумав про себя, он тут же закинул ее длинные ноги себе на спину, а руки закрепил над головой так, что теперь она не могла выбраться никаким способом ей доступным. Рефлекторно она даже пыталась сомкнуть бедра, выскользнуть из хватки, даже не осознавая, но лишь мычала, ощущала легкую боль от той силы, с которой он ее держал. Грубовато. Такого не могло быть. Привыкшая к былой нежности Гань Юй ныла от каждого действия. Извивалась вокруг него, двигала бедрами вниз вне себя от предстоящего. Это забавляло. Настолько, что адепт порой тянул ее за волосы и без всякой совести глазами твердил, что ещё рано. Она держалась из последних сил, хотя и его лицо ныне виделось ей странно, выглядело мыльно. Цилинь только чувствовала: губы, его крепкие руки, державшие ее запястья над головой. Ощущала всё, что можно, но не его бёдра, прижатые по крепче и с такой силой, что глаза могли заслезится.

"— Почему он просто не может начать?"

Гань Юй жалостно вздыхала, хотя затем вновь затыкалась, когда Сяо целовал в самые губы, чтобы отстраниться и насладиться этим угрюмым мычанием. Ах, как же она очаровательна и смехотворна... Так тяжело вздыхает и стонет, стоит лишь подразниться у самого входа, даже не начав. Изливается всеми возможными соками и звуками, когда ощущает его внутри не долю секунды, чтобы затем прождать еще двадцать секунд, довольствуясь этой противно-довольной ухмылкой на его лице. Чего он добивался? — Сяо, ах... Почему ты... — она всё мычала, скрипела зубами, даже спину ему царапала. Он никогда не даст ей договорить... Дернет пальцами там, где приятно, потянет зубами за чувствительный сосок — неважно. — Почему я, милая? Ухмылялся. Ухмылялся, блять! Гань Юй были не по нраву такие "дразнилки", но Сяо находил в них отдельное удовлетворение... Приходилось терпеть. — Почему ты-ы! А-ах... Такой мерзавец, Сяо... — со стоном произнесла она, чуть ли не прошипев от злости, но затем гмыкнула и замолчала, взглянув вниз. Ах... Он вправду двинул бедрами вперед, войдя в неё... В том была его особенность: неожиданность. Но как же она бесила... Зачем она нужна в чертовом сексе? Гань Юй закусила губу и закрыла глаза рукой, чуть наклонив голову назад от чувств. Вновь мурашки побежали по коже. Вновь он шепчет эту страстную какофонию на ухо, — Мерзавец? Они больше не разговаривали. Стоило его бедрам начать делать свои толчки, Гань Юй не посмела сказать ни слова, а затем и вовсе стала пленницей бесконечных влажных поцелуев, делающих паузу только на глоток воздуха. Её ноги все также побаливали, Сяо будто терял контроль над собой во время этого... Раздвигал так широко, что казалось еще немного и она не выдержит, но этого не случалось. Однако, стоит подметить, вся его спина оказалась усыпанной царапинами, а шея — засосами. Они крепко сжимали друг друга... Будто играли во что-то. Всё до последнего стона. Толчок. И ещё. — Ах! — закатив свои красивые и наполненные легкими слёзками глаза, она рухнулась назад, чтобы продрожать какое-то время в полной тишине. Девушка приподнялась на руки, всё еще тяжело вздыхая и поглядывая на свой живот, чуть подрагивающий от теплой жидкости на нем. Затем глазки наконец добрались и до ее демона. Ах, теперь он выглядит каким-то невинным... И вправду маленький мерзавец. — Тц... — цокнув из последних сил, она потянулась к нему вновь, только теперь за порцией нежных поцелуев, чтобы затем заснуть прямо у него на руках. Завтра на работу. Да, он никогда не был весел с другими. Но один стон его супруги наполнял сердце неизвестным теплом и радостью.