***
Ночной город, окутанный множеством мерцающих огней небоскрёбов и неоновых вывесок, был сравним с запутанным лабиринтом. Своеобразная какофония звуков заглушала собственные мысли, заставляя кануть в небытие. Пенакония и вправду жила собственной жизнью — вечно бодрая и полная энергии. Удивительно, что даже в таком благочестивом месте под названием Мир Грёз, — священная граница между реальностью и воспоминаниями, — были и свои затенённые стороны. Ведь в отдалённых частях города, скрытых от посторонних глаз, могло таиться место, полное беззакония. С чем преданные отпрыски Семьи, между прочим, день и ночь боролись. Ведь цель всегда одна — добиться абсолютной гармонии. Но та гармония, о которой они каждый раз воспевали, осталась не по вкусу Авантюрину. Действительно ли она гарантировала стабильность и благополучие, создавая пусть и незаметные, но не менее жестокие конфликты на ровном месте? О, а выигрывать в них члены Семьи отлично умели, скрываясь за лживой маской благоразумия. После наиприятнейшей встречи с Искоркой, Авантюрин решил дать себе передышку в одном из самых захудалых мест Пенаконии — ночном трактире. В месте, где был предоставлен льготный доступ ко всем видам незаконного удовольствия. Не то что бы в посещении этой дыры крылась определённая цель. Не совсем. Однако местные информаторы отзывались о нём, как о месте, где можно "вздохнуть". Только вот в каком смысле "вздохнуть" — уже другой вопрос. Тут уже легендарный топ-менеджер КММ надеялся на свою удачу. Выйдя на крыльцо скромного потрёпанного домика, Авантюрин трижды постучался в оконную раму, как и наказывали местные. Спустя примерно минуты две послышались тяжёлые шаги. Мужчина молча наблюдал, как маленькое окошко сверху приоткрылось. Тут же в нём показалось морщинистое лицо старика. — Добрый вечер. — почтительно сняв шляпу, Авантюрин немедленно протянул деревянную табличку, которая должна была стать пропуском. Тот оценивающе пробежался взглядом по предмету и, приподняв бровь, обратился к гостю: — Вы уверены? — Ну.. Да? — Тогда прошу. — пробормотал человек и подошёл к двери, чтобы отпереть её. — Может стать немного плохо, но это нормально.. Наверное. В глубине души Авантюрин всё ещё был удивлён тому, как легко его пропустили всего лишь при помощи таблички. Никаких других проверок и заморочек. Хотя, может быть дело в том, что это всё ещё было сном, где от наказания скрыться намного легче? И было бы разумнее отказаться от идеи лезть во всякие сомнительные места, чтобы обезопасить себя? Да не, бред какой-то. Помотав головой, Авантюрин с еле заметной тревогой вошёл в помещение, как вдруг его сердце начало бешено биться, а зрение становиться нечётким. Ещё через мгновение всё вокруг наполнилось непроглядным туманом и он погрузился во тьму. — Надо было голосовать..***
— Долой эту кровавую власть! Украдём доказательства коррупции богатых и влиятельных, а затем обнародуем их публично! — где-то поодаль был слышен звонкий голос. — Во славу Мусорного Эона! — Во славу Мусорного Эона! Во славу Мусорного Эона! Во славу Мусорного Эона! Широкая волна звуков тут же пронеслась над головой, заставляя уши звенеть. Казалось, что голоса проникали глубоко в сознание и смешивалось в одно целое, словно за пределами происходило что-то важное и необратимое. — Настанет же смерть грязных коррумпированных политиков, дискриминирующих мусор! Мы создадим совершенный мир и поставим нового правителя! Собирайте подписи и голосуйте за Бориса Трэшеждина! Глаза приоткрылись сами по себе и Авантюрин медленно начал осознавать своё окружение. Перед ним предстало просторное помещение, напоминающее интерьером старомодный бар. Тусклое освещение, громкая джазовая музыка и дым сигарет гармонировали между собой, лишний раз напоминая о том, что за место это было. И это бы в самом деле походило на типичный бюджетный трактир, если бы не посетители в нём. — Господи, блять, боже.. — бессильные губы Авантюрина выплевывали каждое слово, когда он разглядывал двигающиеся жестяные коробки. Это были в прямом смысле мусорные вёдра, которые вели себя, как самые обычные пьянчуги в любых других барах. Ходили, общались, распивали своими стальными ртами дешёвый алкоголь. Всё это больше походило на какое-то трешовое фэнтези. Причём в прямом смысле трешовое, учитывая актёрский состав. Нет, даже для Мира Грёз это слишком.. — Эй, ты как? Вероятно, он бы так и продолжил дрожать в изумлении, если бы кое-кто с уж очень приятным голосом не решил протянуть ему руку. Или же подобие руки. Это оказался очередной монстр из чистой жести, на лице которого вырисовывалась вмятина под видом ухмылки. Неосознанно принял помощь. Что донельзя странно, ведь стоило отпрянуть. Но по какой-то причине вид неизвестного существа не пугал его. Даже наоборот — он казался ему несколько.. манящим. — А.. Хотя, нет.. Спасибо. — Авантюрин прикусил внутреннюю сторону щеки, пытаясь проглотить ненужные вопросы. — Вы случайно не знаете куда я попал? — О, судя по твоему облику, ты попал в не то измерение, верно? — Похоже на то? Если подумать, то тот старик что-то уточнил у него, прежде чем открыть дверь. — Раз уж такое дело, то я Джон, — представился незнакомец бархатным голосом. — Мусорное ведро. — И кто так назвал своего ребёнка?.. Кхм, то есть, Иннокентий, — лениво отозвался Авантюрин, вновь снимая шляпу. — Не шлюха. На всякий пожарный стоило скрыть своё имя и статус, ибо слепо доверять данные подозрительным типам в костюмах — не самая удачная мысль. А на сегодняшний день концентрация не самых удачных мыслей и так была вдвое выше нормы. — Неплохая отсылка! А вообще людям здесь не особо рады, но для тебя, Иннокентий, я сделаю исключение. — продолжил Джон, ведя новоиспечённого товарища в другой конец помещения, где находилась массивная барная стойка. — Вся выпивка за мой счёт! Всё равно двери бара скоро откроются.. разными способами. — Звиняй, браток, я кодировался. — промычал Авантюрин, прежде чем занять лакированный стульчик. — Хотя.. судя по галлюцинациям.. я уже и так в хлам. — А нахуй ты тогда здесь, я постесняюсь спросить? — Как ты не можешь понять? Ведь весь сок в том, чтобы сполна насладиться атмосферой этих отчаявшихся алкоголиков. Под алкоголем человек честен с собой и со своими самыми тёмными желаниями. Ему не надо оглядываться ни на кого, ведь для него не существует прошлого или будущего в особом понимании этих слов. Только настоящий момент. Но самое лучшее — это наблюдать за нескончаемой апатией во время опьянения. Насколько им больно, настолько и всё равно. А это значит, что нет нужды волноваться об истинной природе окружения, как и о моём прои.. — вовремя оборвав себя на последнем слове, мужчина наконец закончил. — Извини пожалуйста. — Ну нихуя ж себе! За этим определённо кроется какая-то детская травма, но я промолчу. А по поводу кодировки не ссы. Это развод, ты не сдохнешь. — Значит.. я просрал 5к?.. — Точняк. Но даже это лучше моих братьев, решивших вести эту бесполезную игру с нынешней системой. — вздохнул Джон, указав пальцем на сцену. И ведь правда. Центр привлекал к себе внимание - там, среди оживленной толпы, пульсировала энергия множества мусорных собратьев Джона. Среди них особенно сильно выделялся лидер, голос которого Авантюрин мог слышать в начале своего пробуждения. Видимо, его речь была своеобразной агитацией к действиям. А вместе с тем, бар всё больше походил на некое место для собрания восстающих. — Хотя их можно понять, ведь до сих пор положение мусорных ведёр в мире не самое лучшее. — казалось, что скрежет металлических зубов Джона был отчётливо слышен даже сквозь шум толпы. — Каждый день наши братья и сёстры вынуждены подвергаться агрессивным действиям со стороны вандалов или бездушных людей, которые могут наносить ущерб нам, даже не выкидывая проклятый мусор! Мы живём, словно самые настоящие рабы.. От последнего слова у Авантюрина аж перехватило дыхание. Он прекрасно понимал, какого это — испытывать беспомощность, уязвимость, отсутствие собственного достоинства. Когда ты осознаешь, что у тебя нет контроля над собой или над своей судьбой. И возможность развития событий, при котором свет никогда не прольётся на твою жизнь — вот, что пугало в этой ситуации больше всего. — Но даже при всём их несчастье, это не оправдывает их желание сконцентрировать власть и ресурсы в руках немногих корпораций и богатых индивидуумов! Даже при том, что во главе будут стоять те же мусорные вёдра! — вместе с тем голос Джона становился всё ниже. — Это приведёт их к ещё большему расслоению общества, что может вызвать напряжение и нестабильность. Они слепы, ничего не видят. Но богатство не решит их главные проблемы! — Так.. а это уже больше похоже на пропаганду коммунизма.. — Так и есть, ведь только при коммунистической системе мы можем по-настоящему познать свободу! — в порыве чувств, жестяное ведро забралось на край стойки, параллельно жестикулируя. — Как вы не можете понять.. Социалистическая революция — это единственный путь в светлое будущее, которое может принести нам мир и покой! Смысл работы и вечной конкуренции ради денег навсегда пропадут, как и эксплуатация труда.. — Но.. это лишь утопия.. Не будет настоящей свободы, потому что.. — из последних сил пытаясь защитить собственный жизненный путь, Авантюрин то и дело запинался на словах. — Потому что.. — Свобода в нынешнее время — это просто делать то, за что тебе ничего не будет, купаясь в украденных правительством деньгах. — отрезал Джон, и, недовольно скрестив металлические руки, посмотрел сверху вниз прямо в глаза собеседнику. — Только вот истинная свобода не заключается в потакании элите и временном богатстве. Это было не так. Что за глупость, вылетающая из этого идиотского рта? Кого он вообще слушал? Никчёмное мусорное ведро, которое, скорее всего, привиделось ему после десятки рюмок? Так ведь?.. Нет. Он добивался этого с самого начала. Каждый раз, на протяжении долгих лет, он совершенствовал клетку из золотого шёлка, подобно пауку, тщательно плетущему свою паутину. Только вот кто же знал, что ему было суждено стать заложником собственной ловушки? Точное смирение, граничащее с сознательным саморазрушением. Ведь поскольку делец был так полон иллюзии достоинства и возвышенности, он не смог понять, что являлся тем самым глупцом, бросающимся в огонь. По правде говоря, богатство — это всё, что у него было. Молчание. Алая кровь, стекающая с искусанных губ, каплями падала на пол. Авантюрин и представить себе не мог, что слова об отрицании всей его жизни окажутся такими болезненными. Его никогда особо сильно не задевали всяческие унижения из-за его происхождения или создаваемой маски. И лишь одна правда смогла въесться в саму душу, распространяясь несмываемой чернотой. Неужели было так трудно и дальше придерживаться приторно-сладких мыслей о том, что в его жизни наконец простилалась белая полоса? Что ему больше не приходилось страдать? Что он наконец смог избавиться от режущих кожу оков? Нет, своими действиями он лишь поддерживал нынешнюю систему, при которой рабство никогда не сможет исчезнуть. Систему, при которой он лишился самых близких ему людей. И его сожалениям, похоже, не было конца. — Слушай, ты как? Слишком жёстко вышло, да? — видимо, заметив пустое выражение лица товарища, Джон всё же прервал свою тираду о вреде капитализма. Между ними воцарилась тишина, нарушаемая лишь воплями из толпы и панк-джазом. Некоторое время металлический монстр продолжал зависать на столешнице и напряжённо бегать взглядом по помещению. Но, в конце концов, оценив ситуацию первым, он неуклюже слез и приблизился к так называемому Иннокентию. Да и ещё и вплотную, посчитав, что в такой ситуации наиболее важен тесный контакт. Как только тот решил приложить руку к его лбу, Авантюрин зарылся лицом в свои ладони и прерывисто всхлипнул. Меньше всего ему хотелось показывать эту свою сторону. И как он умудрился представить ООС настолько тупо? — Извини, я думал, стоило.. — уже хотел было слиться Джон, однако его остановила блеснувшая на свету слезинка на покрасневшей щеке. Мусорный монстр бросил тревожный взгляд на мужчину, который, сквозь щели пальцев, безучастно смотрел в ответ. Морщинки между его бровей и не думали разглаживаться. Он плакал. Джон отвёл взгляд. От такого зрелища у него самого невидимые слёзы начали скапливаться в подразумеваемых уголках, угрожая пролиться. Похоже, внутри он сожалел, что не заметил ничего раньше. Авантюрин прекрасно понимал это, от чего ему становилось только хуже. — Иннокентий, я.. — потребовалось пару секунд, чтобы собраться, однако договорить ему так и не удалось.. В следующую секунду их мир перевернулся.