***
Дальняя дорога в конец вымотала Юнги. Он уже был не рад, что согласился на эту поездку. Соблазнило обещание тёплого моря и яркого солнца, но длинный путь до Японского побережья убил последнее желание там оказаться. Еле двигая ногами, таща на себе огромную спортивную сумку (месяц — не шутка, шмотья много, хоть и старался брать по минимуму), он ввалился в холл гостиницы. Лечебные процедуры, предлагаемые отелем, ему на хуй были не нужны, а вот от того, чтобы поваляться почти три с лишним недели на ласковом морском песочке, он отказаться не мог. Путёвка была практически халявная… Предстояла долгая ебанина с оформлением, и он проходил адскую процедуру, держась из последних сил. Симпатичный администратор, копавшийся в его документах, вдруг растерянно поднял на него ярко накрашенные глаза: — Извините, пожалуйста, но одноместные номера уже все заняты. Я не знаю, как получилось, что вас не взяли на заметку… Юнги чуть не взвыл в голос, но воспитание не позволяло сорваться на позорный крик. — И что мне прикажете делать? Я, уставший, грязный с дороги, должен прилечь прямо здесь, в холле? А освежиться мне в фонтане при входе? — Ну что вы, у нас есть двухместный номер. Может быть, вы пока его займёте, а на днях всё равно кто-нибудь съедет, и мы вас переселим… — Юноша, милый, — вкрадчиво произнёс заёбаный отдыхающий, — дайте уже хоть место на крыше. Я устал. Я хочу принять душ, и наконец, отдохнуть с дороги… Парень замялся: — Есть одно но… там сосед храпит так, что всю ночь спать не будете. — Сойдёт, — ответил Юнги, — как-нибудь переживём. Получив, наконец, долгожданные ключи, он сделал последний рывок к лифту, загрузился, а затем выкатился на седьмом этаже. Пройдя по длинному коридору, нашёл «свой» номер, повернул ключ и зашёл в любезно предоставленную ему «келью». На него повеяло прохладой — работал кондиционер. В номере никого не было. Мин, бросив вещи у свободной кровати, скинул с себя всё, что было, и рванул в душ. Прохладная вода смывала многодневную пыль поезда. Он с наслаждением подставлял под струи воды то один бок, то другой, мотал головой и довольно отфыркивался. Проведя в душевой почти полчаса, он с неохотой закрутил кран. Обтираться не стал, чтобы продлить удовольствие от стекающих по телу капелек воды. Обмотал бёдра пушистым махровым полотенцем и, пройдясь по комнате, прилёг, наконец, на широкую кровать. Делать инспекцию не хотелось, и всё любопытство он отложил на потом. Сон пришёл мгновенно. Через полтора часа скрипнула входная дверь и раздался топот. Как минимум динозавра. В «келью» ввалился сосед. С удивлением узрев на кровати практически голое тело, он тихо присвистнул. — Кхм... Вот так и уходи купаться… Враз какого-нибудь охламона подселят, — пробормотал себе под нос белобрысый накаченный медведь. Взъерошив и так растрёпанные вихры, почесав нос, он стал с интересом рассматривать соседа. На кровати лежало скульптурно вылепленное тело невысокого (ой, невысокого ли?) парня. Худощавый брюнет картинно развалился кверху пятой точкой, с которой почти сползло полотенце, подогнув под себя одну ногу. Густые тёмные волосы разметались по подушке, одна рука засунута под подушку. — Позёр, — ухмыльнулся Чонгук, скинул футболку и потопал в душ. Выйдя через некоторое время из ванной комнаты, он взял газетку и завалился на соседнюю кровать. Читать Чонгук был не большой любитель, посему в скором времени задремал, а потом и вовсе заснул. Снились ему фигуристые омеги, с которыми он сегодня познакомился на пляже. По номеру разнёсся заливистый храп. Юнги тяжело выплывал из цепких объятий Морфея. Что-то монотонно било в голове. Заёрзав на кровати, он с отчаянием пытался уцепиться за остатки уходящего сна. Но звук упорно выбрасывал его в реальность. Приподняв голову, он спросонья попытался определить причину пробуждения. Приподнявшись на локте, со страдальческой миной повернулся в сторону возмутителя спокойствия, издававшего мерзкие рулады. Перед ним лежал здоровущий татуированный кабан, прикрывший лицо газеткой и производящий просто фантастические звуки, отчего та плавно поднималась и опускалась. — Бляяя, — ругнулся Юнги, — ну что за жизнь… Никакого покоя… А ведь пацан предупреждал. Кряхтя, он сполз с кровати, дотащился до холодильника, вынул минералку и приложился к горлышку. Поняв, что заснуть уже не сможет, быстро оделся и вышел на прогулку — изучать местность. Солнце садилось, лёгкий бриз с моря нежно шевелил его длинные волосы, запах с моря шёл непередаваемо обалденный, и Мин вдохнул полной грудью. Дорожные мытарства остались позади, тихий шум волн доносился даже до небольшого парка, раскинувшегося при санатории. Юнги, побродив по территории, вышел, наконец, к берегу, где и застыл в безмолвном восхищении от открывшейся ему картины. Заходящее солнце с одной стороны золотило кромку горизонта, прокладывая к его ногам искрящуюся дорожку. С другой стороны всходила луна. Два светила на небосклоне привели его в непривычный щенячий восторг. Скинув с себя одежду, он зашёл в воду, окунулся, не решаясь заплывать дальше. На море он был новичок, едва ли не единственный, кто ни разу на пляже не был из всей их компании. Лизнув солёную ладонь, он счастливо рассмеялся и рыбкой ушёл в накатившую волну. Сто метров до буйков он преодолел с божьей помощью, стал было заплывать дальше, но от берега к нему тут же двинулся гидроцикл. Через мгновение подрулил симпатичный парень, культурно объяснивший, что, во-первых, за буйки заплывать не положено, во-вторых, уже поздно и время для купания неподходящее. Юнги не стал спорить и, насколько смог, резво поплыл назад. — Спасатели Малибу, блин, — хмыкнул он, вылезая на берег. В номер идти жуть как не хотелось, знакомиться с соседом тем более. Душа требовала одиночества и покоя. Желудок громко возвестил о том, что не мешало бы в него что-нибудь закинуть. Юнги проспал обед и ужин, и ему ничего более не оставалось, как сходить в ресторан при отеле, что он и сделал. Народ отдыхал, Мин кайфовал, наблюдая за разношёрстной публикой. Еда была вкусная, музыка тихая и приятная, рожа недовольная и желающих пообщаться профессионально отгоняющая. Насытившись, наконец, и преисполнившись, Юнги собрался обратно в номер. Сосед бодрствовал, вперившись в телевизор. — Здрассти…. — первый поприветствовал Юнги. — Привет, — откликнулся тот. — Мин Юнги, — протянув руку, отчитался он. — Чон Чонгук, — протянув свою, ответил увалень. — Ну и как тебе отель? — Отлично. Мало, правда, ещё видел — уморился с дороги и отрубился. Я б ещё проспал, но ты уж больно заливисто храпишь. — Да не может такого быть, — возмутился Чонгук, — я сплю как младенец! — Да кто ж спорит, что ты младенец? — хрипло рассмеялся Юнги. — А храпишь, как настоящий сталевар. Разговор перешёл на выяснение всяких мелких подробностей о месте проживания и тягостных мучениях дороги. Оказалось, что Чонгук тоже долго добирался до морского побережья и тут уже акклиматизировался за неделю. В номере он проживал один, потому как подселённые трое парней на следующее утро благополучно отбывали в одноместные номера. — Вот и ты, наверное, завтра сбежишь, — горестно вздохнул он. — Поговорить даже не с кем. И не храплю я! — Ну да, я слышал, — встрял в бесконечный монолог Юнги. — Ничего, переживём. Мне тоже обещали номер, по путёвке положено. Так что и я здесь ненадолго. Стрелки часов перевалили за двенадцать, и Юнги потянуло в сон — видимо, всё-таки с дороги не доспал. Чонгук поднялся с кровати и потопал к холодильнику. У Мина натурально отвалилась челюсть. Как этот качок вообще помещался в кровати? Длины в нём было метр восемьдесят, наверное, даже больше, но в ширину! Белобрысый, здоровый, он заполнил сразу собой всю комнату. Юнги со своими ста семьюдесятью четырьмя сантиметрами худобы выглядел на его фоне как задохлик-недомерок. — Ну ты и колосс, — восхищённо выдохнул он. — Угму, — согласился что-то жующий Чонгук, — у меня отец тоже большой, да и я любитель железки потягать. Брат-омега в папу пошёл. А я вот. — А, хм, ага. — Брат вот замуж осенью собрался. Буду скоро племяшей нянчить. — А сам женат? — полюбопытствовал Юнги. — Да ты что? Мне ещё рано! Не нагулялся я ещё… Попозже кого-нибудь присмотрю… а ты? — Нет. Да и некогда мне. Пока что. — Ну вот и хорошо. Два неженатых альфы на море — уже сила. Подшучивая и переговариваясь, они, наконец, улеглись каждый по своим местам и приготовились к отбытию в объятья Морфея. Заебавшийся не пойми чем Юнги уснул быстро, Чонгук же ещё с час ворочался — думал. Новый сосед пришёлся ему по душе. Весёлый, неговорливый, относительно молодой. Хотя насчёт последнего было не ясно. Хорошо сложён и приятен внешне. Постепенно Чон стал проваливаться в дрёму. Мин видел красочный сон. Ему снилось море, уходящее за круглый горизонт. Он нырял, плыл, нырял, плыл и опять плыл. Ощущение невесомости и огромного водного пространства заставляли его во сне практически лететь по волнам. Но вдруг в этом прекрасном видении появился какой-то диссонанс, ломающий всю красоту. Юнги заворочался, загребая во сне руками все быстрее и быстрее, но появившийся некстати отвратительный звук никуда не уходил, а наоборот, только приближался. Он приподнял голову, с сожалением вынырнув из ласковых волн, и понял, что «младенец» напротив, издающий эти самые непотребные звуки, спит крепким сном. И храп у него тоже громкий. Мин пытался снова уснуть, ворочался, копошился, но ничего не получалось. — Вот блядство, — разозлился он. — И сколько мне тут с ним бессонных ночей придётся провести? Не отсыпаться же на пляже… Я сюда отдыхать приехал, а не мучиться. Сев на кровати, свесив руки между колен, он уставился в задумчивости на Чонгука. Вдруг лицо озарилось гадкой ухмылкой, и он, встав, подошёл к спящему. Разглядывая его, еле сдерживая смех, он нагнулся, а волосы свесились по бокам от лица, практически закрывая Чоново. Слегка дунув на него, Юнги водил волосами туда-сюда. Спящий сразу вскинул руку и принялся чесать нос. — Чонгукааа… А Чонгукааа… — прошептал Юнги. Ноль эмоций. — Ну ты и дрыхнуть, — восхитился он, приложившись своими губами к его. Лизнув приоткрытый рот, втянул для начала нижнюю губу, затем сладко поцеловал. Чонгук замычал, схватил Юнги за шею и ответил на поцелуй. Не ожидавший такого ответа Юнги попытался отодвинуться, но был прижат к могучей татуированной груди. «Шутка не удалась, — запаниковал про себя Юнги, вцепившись в чужие волосы, от чего тот открыл глаза и в удивлении уставился на почти что лежащего на нем соседа.» — Здравствуй, дорогой! — бодро вскрикнул Мин. — Как спится? Чонгук смотрел на него с ужасом: — Какого хера ты делаешь? Совсем ёбнулся? — Нууу… понимаешь… поразил ты меня, в самое сердце… Не сдержался я, — паясничал маленький поганец. — Вот и решил поцеловать тебя, пока ты дремлешь, спящая красавица. — Да ты охуел что ли совсем? — Чонгук практически отбросил от себя Мина, вскочив с кровати. — Педик недоделанный! Какого рожна ты лезешь в мою кровать? — Говорю же — поразил в самое сердце. А я не только омег люблю, но и альф. Встав с пола, он вальяжно, почти пританцовывая, двинулся к Чонгуку. Гибкий, грациозный, не похожий на альфу, узкий в талии, он подбирался к объекту своих ночных мучений. Тело играло. Мышцы натягивались и расслаблялись. Он будто не шёл, а перетекал по паркету. — Чонгукааа… А Чонгукааа… Ну можно я тебя ещё поцелую? — вопрошал томным шёпотом Юнги, протягивая к тому руки. — Да пошел ты нахуй! Вали из моего номера, пока рёбра тебе не пересчитал! — рыкнул Чонгук, двигаясь к Юнги. Мин малость обосрался, но вида не подал. Игра стоила свеч, а выспаться жуть как хотелось. Пусть уж лучше этот бугай спит днём, а ночью он хочет спокойно засыпать — пусть и всего несколько дней в своей законной кровати и в своём законном, пусть и временном номере. И если для этого ему придётся получить по головушке — он пойдёт и на это. — Чонгук, ну что ты? Убудет с тебя, что ли? Чон ринулся к нему, сжимая кулак, но этот прыткий наглец, звучно скрипнув поясницей, проскочил прямо под его рукой, отскочив на безопасное расстояние. — Брейк! Брейк! — вдруг завопил он. — Не хочешь — не надо! Переживу! Тут толпы симпатичных парней бродят. Хотя ты бесподобен — несравним ни с кем. Давай спать, больше я к тебе не подойду! Может быть… Чонгук раскраснелся, глаза метали молнии, дыхание сбилось. «Мдааа... В гневе он был прекрасен, — хмыкнул про себя Юнги.» Бочком двинулся к кровати, прыгнул в неё и накрылся с головой покрывалом. Если прокатит, то он будет сегодня спать как убитый. С удовлетворением вздохнув, он улёгся на бок, спиной к сопящему в негодовании Чонгуку и приготовился засыпать… Через какое-то время уже сквозь сон услышал Гуково бурчание: — Козёл. Педик хренов! Вот блять, принесла соседа нелёгкая! Завтра пойду на ресепшен — пусть отселяет нахер этого извращенца. Юнги, довольно улыбнувшись, вскоре уснул праведным сном, который, как ни странно, в эту ночь больше никто не тревожил. Утром, сладко потянувшись, он соскочил с постели, бодрячком кинулся в душ, по пути отмечая, что Чонгук, по всей видимости, уже давно не спит. Под глазами проявились круги. Проводив настороженным взглядом соседа, он даже не послал его… ему доброго утра. «А ты как думал, — веселился про себя Юнги, — бессонные ночи — они тааакииие…» Выйдя из душа, продефилировав мимо Чона в одном полотенце, Мин мимоходом отметил: — Чонгук-а, ты чего расселся? Поднимайся, на завтрак топать надо. Будешь голодный по пляжу рыскать? Чон смотрел недобро сощуренными глазами: — А ты то чего так переживаешь? Не ты ж с голодухи помрёшь. Вали давай в свою столовку. Нам не по пути. — Как скажешь, красавчик, — поддел Юнги, заранее отходя от него подальше. Не стесняясь, сдёрнул с себя полотенце и принялся одеваться. — Блять, ты что, в душе не мог одеться? — взъерепенился Чон. — А что такое? Ты никогда мужской задницы не видел? Я вроде тоже альфа — у нас всё с тобой одинаковое. — Да пошёл ты, извращенец! — выпалил тот и ломанулся в душевую. — Не видел я… да видел, видел, но не пробовал!!! — злился он, отплевываясь от лившейся на него сверху воды. Затем замер от ускользнувшей от него мысли. «Не пробовал? Блять, о чём это я? Совсем охуел!» Разозлившись окончательно, он вывалился из душа, чтоб дать по башке этому мелкому педику, но того уже не оказалось в номере. Юнги тем временем легко сбежал по лестнице — не стал пользоваться лифтом, заскочил на ресепшен — узнать, появился ли номер. Там с подозрительностью рассматривали его сияющую физиономию. Любопытство пересилило тактичность, и администратор выпалил: — Ну как спали? Юнги растянул рот в широкой ухмылке: — Нормально. Омега в шоке уставился неверящим взглядом на уникального, по его мнению, человека: — Да всё нормально, он просто, оказывается, любит поспать днём — сова, понимаешь. А я по ночам предпочитаю подушку давить… Вот и порешали между собой, кто когда будет нести дремотную вахту. Администратор сомневался — это было видно по напряжённому лбу. Юнги сжалился и добавил: — Да не переживайте вы так. У меня свои методы лечения храпа… Подошёл к нему вечером, сказал: «Спокойной ночи, милый», и поцеловал. Так он после этого не только не храпел — всю ночь глаз не сомкнул. Омега зашёлся мелким смехом, с восхищением поглядывая на чудо-альфу. Таким его и застал Чонгук, вышедший из дверей лифта. «Вот наглец, — ругнулся он про себя, — всех окучивает — и наших, и ваших… А этот, дурак, так и млеет от него. Знала бы, куда он ещё свой отросток тычет… Фу, нечисть.» Продолжая накручивать себя, Чон добрался, наконец, до отельного ресторана. Взяв необходимое, присел за столик и стал жевать принесённый рис с курицей. В дверях показался Юнги. Прихватив поднос с едой, пристроился к столу соседа. Чонгук от возмущения даже жевать перестал. — Какого хера тебе за моим столом надо? — возмутился он. — В смысле? Он закреплён за нашим номером, так что я больше никуда сесть не могу, даже если захочу… — удивлённо взглянув на него, как на недоумка, ответил Юнги. Чонгук сконфуженно замолчал. — Да не расстраивайся ты так, Чонгуки… Это был сиюминутный порыв. Такого больше не повторится, обещаю. Потерпи меня ещё чуть-чуть, пока мне не предоставят отдельный номер для проживания. Не будешь же ты со мной ещё почти месяц мучиться, — ехидно воткнул гвоздь в крышку гроба Юнги. Чонгук, ничего не ответив, вылез из-за стола и быстро вышел из ресторана. Настроение у Юнги зашкаливало. Обнять хотелось весь мир и всех омег в том числе. Вернувшись в номер, он собрал необходимые вещички и двинулся на пляж начинать песочно-водную жизнь. Полдня пролетело как мгновение. Настало время обеда. Пропавший на время Чонгук опять нарисовался за столом, довольно жмурясь. Напротив сидела симпатичная кошечка, строившая ему глазки. — Что, омегу подцепил? — тут же среагировал Юнги. — Ага, — довольно расплылся он, делая вид «знай наших». — Это хорошо. А со мной так и не хочешь попробовать? — Нет! Я не по этой части. — Ну и ладно. Где наша не пропадала, — обронил Мин и принялся за курицу. Обед прошёл спокойно, Чонгук удалился с него под ручкой с омегой, а набивший живот Юнги ушёл в номер — готовиться ко второй вылазке на пляж. В приятной курортной суете прошёл весь день. Настало время ложиться спать. Юнги с интересом ждал продолжения банкета. Разгуливая в номере в одних труселях перед носом Чонгука, он то и дело картинно выгибался, как бы между делом принимал разные позы. Чон упорно уткнул нос в прошлогоднюю газетёнку, остановившись взглядом на одной статье. И, по всей видимости, на одном и тот же абзаце. Юнги про себя веселился. — Чонгука, а Чонгука? — Чего надо, — неприветливо огрызнулся тот. — А может, сходим куда? Надо ж местность исследовать. Ты уже был где? — Не был и не пойду. Особенно с тобой. Мне хватает тутошней территории и отдыхающих на ней. — Да ладно тебе ломаться, как омега. Я ж не на свидание тебя приглашаю. — Ещё бы ты меня на него пригласил!!! — А что, хочешь? — Да иди ты в…. Куда нить сам подальше… Не хочу! С тобой особенно. — А что со мной не так? Чонгук с презрением оглядел с ног до головы его ладную фигуру, хотел сказать какую-нибудь гадость, но вдруг задержался в районе пупка Юнги и громко сглотнул. Красивые и плавные изгибы тела никак не хотели представать в уродливом свете, и он невольно залюбовался стройным телом. Спохватившись, он громко фыркнул и вслух сказал: — Ну, в принципе всё так же, как и у всех нашего пола, но вот ток от нас отличаешься ненормальным пристрастием к себе подобным. — Дак это во все времена не возбранялось. Чего тут ненормального? Не любят нас, конечно, многие, но это их проблемы…. Ну так что, пойдём? Чонгук задумался. Весь мыслительный процесс отразился у него на лице. Борьба была такой сильной, что лоб прорезали две морщины. Юнги не выдержал и рассмеялся. — Чон, ну хватит думать, а то скальп сейчас с тебя слезет… Одевайся. — Ну ладно. Но только один раз! — вдруг неожиданно уступил тот. «Лучше сорок раз по разу, чем ни разу сорок раз?! — про себя удивился Мин, но ничего не сказал.» Переодевшись, оба вышли из номера и двинулись к лифту. Чонгук замешкался перед створками, но потом, видимо, дав себе мысленно пинка под зад, устремился за ним в кабину. «И чего я истерю? — подумал он. — Он ведь мелкий — одним пальцем перешибить можно. Ей богу, я дурак.» Успокоив себя, он повернулся передом к спине Юнги, что встал лицом к большому зеркалу, висевшему на одной стене лифта. Мин увлечённо рассматривал у себя что-то на подбородке. Увидев перед собой отражение, Чонгук ошалел. Юнги в это время как раз встретился с ним глазами — взгляд был сумасшедший. Такой тягучий и сладкий, что Чон перестал дышать. Пониже ростом он стоял у Чона где-то чуть ниже глаз и выглядел на его фоне просто хрупким. Чёрные волосы обрамляли бледное лицо. Прямой нос с нервными ноздрями, чётко очерченные, не пухлые, но и не тонкие губы, длинная шея. Но самое главное — взгляд притягивал. Разрез глаз был не сильно заметным и придавал им кошачью форму. Тёмно-карие, практически шоколадные, втягивали в безумный водоворот, определения которому Гуки даже дать не мог. Вырезанная V—образная оранжевая футболка открывала ключицы и аппетитную ямку между ними. «А ведь у него ещё над задницей две красивые ямочки, — вспомнил Чонгук и ужаснулся.» Закашлявшись, он отпрянул от соседа и, пылая щеками, отвернулся, уставившись на табло. Наконец двери открылись, и он поспешил убраться из маленькой кабины. Сердце не успокаивалось, в голове шумело, и он не мог понять своего состояния, от чего начал злиться. — Гук, ты чего? — окликнул его Юнги. — Нормально всё. Я просто боюсь маленьких пространств — вырос на воздухе, — соврал тот. — Ааааа… Тогда, может, не надо идти в клуб, или на что мы там набредём? Давай по бережку погуляем. Не хочешь вечерний моцион принять? Сейчас водичка тёплая, ветра нет. Представив, что этот чёрт сейчас будет перед ним мелькать этими ямочками над жопой, Чонгук протестующее затряс головой, отгоняя от себя это некстати вставшее перед ним видение, поспешно выпалил: — Нет, нет… Пошли посмотрим, что тут имеется. Раз уж вышли. Они поймали такси и двинулись в близлежащий город. Бар был найден через пятнадцать минут, и они ввалились в шумный и гомонящий зал. Музыка била по ушам, народ танцевал и отрывался. Не привыкший к таким вечеринкам Юнги всеми силами пытался влиться в толпу. Чонгук же маячил над толпой, чувствуя себя не в своей тарелке и машинально выискивая глазами своего соседа. Тот появился неожиданно, как чёрт из табакерки, с двумя коктейлями в руках. — Это что? — с интересом разглядывая в своей лапище бокал для мартини, изрёк Чон. Юнги прыснул: — Коктейль лёгкий, пей, не отравишься… — А может соджу просто? — Ты что? — возмутился Мин. — Нажраться сюда пришёл или потанцевать с омегами? — Нууу… ээээ… я вообще то и танцевать не умею, — смутился этот переросток. — Ты что, в деревне рос что ли, неуч? — Ну нет, но… — смутился совсем Чон. — Нуууу блииин…. Окей. Пей давай и начнём ликбез по посещению клубов, я как раз статью одну читал… — скороговоркой затараторил Мин. — Давай, давай, не томи. Пробуй. Чонгук залпом опрокинул в себя содержимое. Подержал во рту и сглотнул. Кадык плавно поднялся и опустился. Юнги с интересом наблюдал за происходящим. — Может ещё мою порцию? — Давай, я не распробовал… — опрокинув второй коктейль, Чонгук икнул. Юнги терпеливо ждал. Чон помотал головой и разочарованно вздохнул: — Лучше б соджу. — Ну ты даёшь! Пошли к бару, щас будем экспериментировать на тебе. — А ты? — А я потом. Расталкивая перед собой плотную толпу, словно ледокол, Юнги тащил за руку Чонгука, как ребёнка. Подрулив к стойке, он свистнул бармена: — Нам надо что-нибудь посущественнее, нежели эти два недостойных этого Атланта коктейля. — Без проблем, — откликнулся рыжий бармен, с интересом разглядывая представший перед ним в обтянутой белой футболке редкостный экземпляр. С восхищением присвистнув, он начал мутить коктейль на более крепкой основе. — Вот, пробуйте, — выставил он перед ними рокс с непонятного цвета жидкостью. — Эт чо? — опять заныл Чонгук. — Эт ничо, эт коктейль. Пей давай, болезный. Чон послушно ухватил бокальчик и присосался к содержимому. Внутренности опалило огнём, и он удовлетворенно ещё раз крякнул. — Уууххх… Вот это лучше, только вкус непонятный. — Ну, ёлки, — возмутился Юнги, — лучше соджу? — Ага, — согласился Чонгук. — Нет уж, хватит, а то я тебя и до номера не донесу. — Да ты что? Ты знаешь, сколько мне надо выпить, чтоб до номера не дойти? — возмутился он. — И знать не хочу. Мне порцию виски, — повернулся он к бармену. — И всё? — переспросил тот. — Да. Для разогрева хватит. Быстро опорожнив предложенное, он стал подпихивать Чонгука к середине танцпола. — Я не хочу танцевать! Не буду! — вдруг разнервничался Чон. — Торг неуместен, — откликнулся Мин. — Ты что, сюда только на берегу приехал штаны просиживать? Шевели давай булками. — Чем шевелить? — не понял тот. — Бляха, да задницей шевели! — Но-но! Попрошу мою задницу не упоминать! — возмутился тот и хихикнул. Юнги воззрился на явно захмелевшего соседа: — Ты что, уже окосел? — Нет, конечно! — весело отозвался тот, ухмыляясь. — Ндаа… Знатно бармен набодяжил — на совесть… если тебя уже с одного бокала прёт. Вклинившись в середину, подхватывая бешеный ритм клубняка, Мин отдался танцу. Чонгук топтался рядом, не зная, как и что делать. Вокруг резвились омеги, у него разбегались глаза. Он с восхищением рыскал по толпе, но всё-таки неизменно возвращался взглядом к Юнги. Двигался он на удивление великолепно. К нему пристроился какой-то омега, и они отжигали уже вдвоём, вырывая одобрительные возгласы толпы. Вокруг них образовалось небольшое пространство, народ расступился и стал поддерживать их криками и свистом, хлопая руками. Юнги по всякому крутил-закручивал своего партнёра: поднимал, нагибал, сливаясь с ним в единое целое, исполнял поистине такой сексуальный танец, что (о горе!) Чонгук почувствовал определённое шевеление в штанах. — Блять, этого ещё не хватало. Он пытался убедить себя, что у него встал на аппетитного партнёра Юнги. Омега действительно был гибок и хорош. И было такое ощущение, что они занимались этим пожизненно. Танец получился живым и зажигательным. Но взгляд приклеивался к аккуратной заднице соседа, к его разлетающимся волосам и заалевшему от танца лицу. Прозвучал последний аккорд, и Юнги, прижав к себе омегу, чмокнул его в губы. Толпа заревела. Случайные артисты стали кланяться в благодарности, подхватывая общее игривое настроение. Тяжело дыша, Юнги стал глазами искать Чонгука — особого труда это не составило, он возвышался над толпой и смотрел во все глаза. — Ну ты даёшь, — выдохнул он, — какие таланты ты ещё скрываешь? — Да нет никаких талантов. Танцую с раннего возраста — родители отдали. — Кхмммм… Золотой мальчик… Только голубой… — поддел Чон. — Ахха, — весело отозвался Мин, — ты, главное, помни об этом, когда спать сегодня будешь ложиться, — напомнил он. — Да ты…. — Я, я, — подхватил тот. — Ну, что стоишь, будешь танцевать? — Да не умею я! — Я покажу! — взяв его за руки, Юнги потянул его опять на свой облюбованный пятачок. Чонгук топтался, пару раз наступив на ноги учителю, от чего тот шипел, как гусь. Не выдержав, он придвинул к себе Чона, обхватил его одной рукой за талию, запрокинул голову и сурово изрёк: — Я двигаюсь — ты двигаешься со мной. Ясно? — Да, — обалдел он, даже не пытаясь вырваться. — И шевелись давай, чего ты как сын папы Карло? — Чего? — Буратино, блин! Господи, горе то какое… Тебе б лучше мозгов столько, сколько мышц на тебе! — Я не дурак! — Да знаю я, просто долго соображаешь. Поехали? Юнги двигался так, как будто в нём не было костей. Чон за ним не поспевал. У него не получалось. Мин не выдержал, прижался бёдрами к Чону, зафиксировав одно его бедро своей рукой. — Двигай в эту сторону вместе с моим, — консультировал он, пытаясь одновременно рукой и бедром подталкивать его. — Что ты делаешь? — Пытаюсь тебя расшевелить. — Да не получится у меня! — чувствуя совсем неположенную реакцию своего тела, попытался отбиться Чонгук. — Ничего, мы не торопимся, — успокаивал Юнги, не преставая измываться. Прижавшись ещё сильнее, откинулся назад, увлекая его за собой: — Нагибайся надо мной, — почти кричал Мин. Грохот музыки заглушал все слова. Чон откинул Мина на руку и замер над ним, согнувшись в три погибели. — Дааа… Танцор из тебя, как из носорога балерина, — засмеялся он. Во рту блеснул ряд ровных белых зубов, широкая улыбка остановила сердце Чонгука. Он замер, боясь натворить что-нибудь не то. — Ну, отпускай уже меня. Пошли на улицу, толку тут не будет. Как ни странно, омеги смотрели на эту интересную пару, но не подходили. А после их попытки вместе станцевать и вовсе шептались и переглядывались. Мин отцепился от Чонгука и двинулся к выходу. Вдоволь напрыгавшись, немного захмелев, Юнги предложил пройтись до отеля пешком. Чонгук не возражал, и оба двинулись неспешным шагом к видневшемуся вдалеке зданию. Оба молчали. Все попытки начать разговор приводили в тупик, и оба бросили бесполезное занятие. На дорогу ушло больше часа, и в номер они ввалились уже оба уставшие. Первым в душ пошёл Юнги. Поплескавшись вволю, он прошёл мимо Чона и свалился в свою кровать. Дождавшись, пока тот тоже примет водные процедуры, Юнги повернулся лицом и, подперев голову рукой, стал рассматривать. Чонгук чувствовал себя неуютно под этим взглядом, разом вспомнив предыдущую ночь — дрёму как рукой сняло. — Ну что, спать? — выдал Мин. — Да, сейчас. Только почитаю чуть, — ответил Чон. — Ну-ну… Давай, — вынув руку из-под головы и уложив её на подушку, он прикрыл глаза. Устроившись поудобнее, он стал потихоньку дремать, а затем провалился в сон. Ночь прошла спокойно. К утру Юнги открыл глаза и с удивлением уставился на уже одетого Чонгука. — Ты откуда? Или уже собрался куда? — Пойду искупаюсь перед завтраком, — ответил он. — Да рано же ещё. — В самый раз. И, оставив недоумевающего Юнги одного, вышел из номера. Подошло время завтрака, но Чонгук так и не пришёл. Дойдя до столовой и принявшись за утреннюю порцию еды, Мин с беспокойством взирал на пустующее напротив место. Омега из-за соседнего стола тоже всё время поглядывал на незанятый стул и недовольно хмурил бровки. Покончив с едой, Мин заскочил в номер — никого не было. Быстро накидав в пляжную сумку необходимые вещи, он рысью метнулся на пляж. Пробежав его вдоль за рекордно короткий срок, он обнаружил практически в самом конце мирно спящего Чонгука. — Ну бляяя, — только и смог вымолвить он. Вытряхнув из сумки весь имеющийся арсенал на песок, он вытянул полотенце и что есть силы шлёпнул им по ногам Чона. — Чёрт! Ёпт, что такое? — вскочил тот, хлопая глазами и ничего ещё не понимая. — Какого хера ты тут дрыхнешь? И почему спишь тут? У тебя что, кровати своей нет? — тихим голосом начал Юнги. — Предупредить не мог, что к завтраку не придёшь? — уже заорал он. — А что случилось то? Чего ты орёшь? — Я не ору! Я возмущаюсь! Ты мог утонуть! Или головой своей пустой где-нибудь стукнуться! Предупреждать надо! — Ты чего разволновался то так? Успокойся. Жив я и здоров. Ну, задремал малость — с кем не бывает. — А ночью ты что делал? — Читал. — ЧИ—ТАЛ? Ты...ночью...читал? Ночью спать надо!!! Потом до Юнги дошло, почему Чона вдруг потянуло на газетное чтиво. Сощурив глаза, он поинтересовался: — Ты что, решил, что я к тебе приставать буду и насильничать? Решил перестраховаться и газеткой прошлогодней спастись? Да за эти три дня ты её уже выучить должен был от корки до корки. И вообще, ты не в моём вкусе, так что даже не надейся на достойное продолжение того поцелуя! — Как это? Почему это не во вкусе? — ляпнул обиженно Чонгук и тут же спохватился. — Да на хрен ты мне нужен, чтоб ночами из-за тебя не спать! Бессонница у меня от твоего клуба была — и ничего больше. — Ага… Омеге своему из-за соседнего стола расскажи — он все глаза сегодня просмотрел, сверля твой пустой стул глазёнками. — А ты что, ревнуешь что ли? — удовлетворенно поинтересовался Чонгук. — Да ты рехнулся совсем! Спи дальше! — сграбастав своё шмотьё, он двинулся прочь от этого недоумка. — Надо ж быть таким тупицей, — бурчал Юнги. — Я тоже хорош, навоображал себе разных страшилок. С чего я так разнервничался? Кто он мне? — расстроено вздохнул. — Дурость у меня врождённая. Отойдя на приличное расстояние, Юнги нашёл навес, пристроил под него прихваченный по пути лежак и стал раздеваться. Аккуратно сложив вещи, прошёлся немного по берегу, намочил ноги. Потягиваясь, постоял под солнышком. Войдя в воду, пару раз окунулся и пошёл в глубину. Воду он любил безумно. Но плавать приходилось только в реках, озерах и прудах. Ну и, естественно, в бассейнах. Юнги никак не мог насытиться ощущениями лёгкости и почти невесомости в солёной воде. Хотелось грести и грести, чем он и занялся. Он плавал, кувыркался, нырял, валялся на поверхности, раскинув руки и ноги. Время бежало незаметно, и он даже не задумывался о том, сколько пробыл в воде. Наконец в теле почувствовалась усталость, и он решил вернуться на берег. После купания оно было тяжёлым. Юнги неспешно двинулся к своему лежаку с единственным желанием — привалиться на него и полежать. Рядом с его «спальным» местом горой возвышался Чонгук. — Ты там русалку случайно не поймал? Спятил совсем? Тебя час не было! — А ты мне что, нянька? — парировал он. — А если б ты утоп? — Ты в своём уме? — Ну да… И на старуху бывает проруха. А если судороги? — Слушай, отвали от меня, — задрав голову, выстонал Мин, — не порть мне настроение. Отцепись и иди спать, викинг недоделанный. — Вики кто? — переспросил Чонгук. Мин заскулил, лёг лицом вниз на деревянные доски, натянул на голову полотенце и сделал вид, что умер. Около него раздался шорох — Чонгук притащил второй лежак и пристроился рядом. Мин приоткрыл один глаз, скосил его на Чона и тут же стал громко ржать. На смех это было мало похоже, потому что грешно называть этим словом те звуки, что он издавал: Лежак был приличного размера, но, естественно, Чонгук на нём не умещался. В его пространство вошла только верхняя часть тела. Ноги торчали непонятно где, руки пристроить тоже было некуда, и Чон сложил их на груди, загнув в немыслимый крендель. Заходясь от смеха, Мин начал судорожно икать. Сосед пошуршал около себя рукой и протянул ему бутылку с водой. Юнги хлебнул от души и закашлялся. Чонгук стал хлопать его по спине. — Ну и чего ты ржёшь? — Видел бы ты себя со стороны, — икал Юнги. — Ну извини, по спецзаказу на мои габариты тут не работают. Успокоившись, Мин стянул с головы полотенце и повернулся к соседу. — И часто тебе твои габариты создают проблемы? — Да практически всё время, — улыбнулся он. И Юнги замер от его солнечной улыбки. Белобрысый Чонгук излучал спокойствие и силу, лицо было открытым и добрым. Крупные зубы не портили, а очень даже ему подходили. Он был весь такой большой и... тёплый что-ли… Мин отвернулся, смутившись. — А силу куда применяешь? — спросил охрипшим голосом. — А вот, издеваюсь над такими, как ты! Юнги не успел ничего понять. В мгновение ока он взлетел на воздух и оказался перекинутым на одно Чоново плечо. Повиснув на нём, как шнурок, он не успел даже возмутиться, как в три прыжка оказался у воды и был скинут в море. Уйдя под воду, от неожиданности хлебнул солёной воды. Вынырнув и отплевываясь, он узрел смеющегося Чонгука. — Ах ты сволочь! — Юнги шустро выскочил из воды, прыгнул на Чона и попытался опрокинуть обратно вместе с собой. Обхватив его ногами и руками, не давая возможности двигаться, висел и дёргался. Чонгук отбивался, но Юнги крепко вцепился, как клещ. Завязалась шуточная потасовка. Юнги в воде чувствовал себя как оглушённый карась, но всё равно имел преимущества. Неповоротливый Чон всё время тонул и был в проигрыше. Притопив его в последний раз, Юнги припустил к берегу. Чонгук выполз вслед за ним и рухнул на песок. Отдышавшись, оба смущённо молчали. Первым заговорил Юнги: — Пойдём, что ли, пообедаем. — Да, я тоже что-то проголодался. — Спи по утрам побольше на пляже — может, в плечах усохнешь, — не к месту съёрничал Юнги. Чонгук шумно засопел, но ничего не ответил. Собрав нехитрый скарб, они побрели к ресторану. Еда была великолепной, омега напротив тоже. Он весь обед делал какие-то знаки Чонгуку. Тот таращился, но расшифровать ничего не мог. Юнги не выдержал и, выйдя из-за стола, наклонившись над аккуратной головкой, произнёс: — Уважаемый, этот великолепный образчик альфьей красоты будет в полном вашем распоряжении сразу после трапезы. Абсолютно весь. Но после. Не портите своё прекрасное лицо ужасными гримасами и не испытывайте на прочность свои пальчики. Он не дешифровщик. Вы ему всё объясните корейским языком, чего вы от него хотите. ПОТОМ. А теперь — приятного аппетита. У омеги отвалилась челюсть, и лицо залилось ярким румянцем. — Юнги, ну нельзя же так, — тихо возмутился Чонгук. — Ты его в краску вогнал. — Гуки, расслабься. Он всё равно тебя добьёт и получит то, что хочет. Просто сейчас не время для этого. Трескай свой кимпаб и получай удовольствие. А он никуда не денется. Тут путёвки у всех меньше двадцати одного дня не бывают. Так что всё окей. Везде успеешь, — отбрил почему-то рассерженный Юнги, терзавший свой обед. Оставшуюся трапезу они провели молча, сосредоточившись на еде. Омега не стал дожидаться, пока они закончат и выскочил из столовой как ошпаренный. — Мдааа… Ты мне такого омегу отвадил, — вздохнул Чон. — Да не переживай ты так, к ужину остынет, вот увидишь. Омежье сердце — оно мягкое. Быстро тает и принимает ту форму, которую ты ей задаёшь. — Философ, блин, — буркнул расстроенный Чонгук. На пляж уже больше не хотелось, и оба пошли в номер. Ополоснувшись после морской воды, оба завалились на свои кровати.***