— От тебя... дурно пахнет. — Кира подобрал слово осторожно, пытаясь избежать всего, что могло бы вывести его гостя из себя.
Дьяволо, распластавшийся на полу, ничего не ответил. Он даже не взглянул на него, и на секунду Кире подумалось, что он может быть мертв. Снова. Проснувшись, он застал Дьяволо, по-кошачьи свернувшимся на полу в центре гостиной. Ему было несложно представить, как его перекручивает еще сильнее, позвоночник надламывается, кровь пузыриться у рта, определенно из-за всяческих внутренних повреждений. Изломанные ребра. Истерзанные внутренности. Чересчур много всего с утра пораньше.
— Когда ты в последний раз мылся? — Спросил он, подходя ближе и морщась от зловония засохшей крови и застарелого пота. Он переживал, как бы этот запах не впитался в татами.
— Я утонул на прошлой неделе, — ответил Дьяволо, не размыкая век. — Если это считается. — Мужчина потянулся, прежде чем наконец взглянуть на Киру. — А в качестве мыла... — он неопределенно махнул рукой.
Кира нахмурился, отступил назад, когда Дьяволо сел, и попытался избавиться от образа мужчины, давящегося водой, впивающегося ногтями в горло, словно сама стихия от него отреклась. Японец закусил губу, размышляя. Продвигать идею с мытьем пусть и было бы дурным тоном, но это определенно улучшило бы его теперешнее состояние.
— Пока ты здесь, стоило бы воспользоваться относительной безопасностью этих мест, — Кира сказал, дуя на чай, поглядывая на другого мужчину. — Теплая ванна тебе не навредит. — Дьяволо зло зыркнул на него со своего места, растерзывая темными глазами. Он вскинул голову, и Кира нахмурился тому, какими жирными были его волосы.
Мужчина поднялся медленно, степенно, производя впечатление человека, силившегося собрать из осколков свою былую сущность. Дьяволо безмолвно двинулся наверх, и Кира последовал за ним, прихватив свежее полотенце.
***
Кира скрипнул дверью, украдкой заглядывая внутрь. Дьяволо сидел в быстро наполняющейся ванной, внимательно следя за полоской воды. Вид его был измученным, колени по-детски поджались к груди. Кира хотел было отчитать его за то, что тот полез в воду, перед этим не вымывшись, но его гость был европейцем, а сам он предложил принять ему именно что ванну.
Он решил, что найдет время обучить его правилам проведения водных процедур позже. Мужчина на звук отворяющейся двери дернулся, и его темные губы покривились.
Йошикаге поднял руку прежде, чем Дьяволо успел хоть что-то сказать.
— Я принес полотенце и мочалку.
Он вошел, оставив полотенце на краю ванной, и сам сел на бортик, поближе к итальянцу. Дьяволо пялился на него, раскрыв рот, на лице его застыло нечто между удивлением и злобой.
Кира подал ему мочалку, и мужчина взял ее, бросив что-то, принятое Йошикаге за итальянское "благодарю".
— Я не понимаю, как тебе удается постоянно сюда возвращаться, — произнес он мягко, когда его внимание привлекла стопка лохмотьев на полу. Он все думал, сколько раз эти брюки пропитывались кровью, как часто этот незаурядный сетчатый топ рубился в бахрому лезвиями, в тех местах, где и его кожа, и, главное, как горько жалел Дьяволо о выборе гардероба в последний свой день пребывания живым.
— Я не против, на самом деле. Из тебя неплохой приятель. — Кира повернулся к нему, когда он стал оттирать мочалкой свое лицо. Тушь сбегала черными дорожками слез, и за ней Кира приметил кое-что еще.
Веснушки.
Дьяволо был бледен, даже без макияжа, и россыпи темных крапинок на носу и скулах делали его моложе, меньше. И уязвимей, подметил Йошикаге, протягиваясь к нему.
***
Его касание было холодным и чувственным, и Дьяволо закрыл глаза и тонул в нем, не смутившись даже, когда эти руки скользнули ниже и начали медленно смыкаться на его шее.
