Свяжи меня крепче

— Да-да-да! Ещё! Будь жестче, не жалей меня, Тен-Тен!!! Свяжи меня крепче! — у старика, прочно прикованому к андреевскому кресту, весь подбородок и грудь заляпаны собственными слюнями, соплями и кровью, но его это не останавливает от того, чтобы просить ещё больше. Его тело, несмотря на возраст, всё ещё крепкое и способно выдержать многое, а юная куноичи, как бы хрупко внешне не выглядела, имеет действительно тяжёлую руку и крепкий удар. Ну ещё бы, все-таки ученица Гая. Его вопли девушку раздражают и без капли жалости в рот Хирузена вставляет крупный шарик кляпа. Мужчина в знак протеста мычит, но они оба знают, что ему это нравится... Иначе бы член Сарутоби не стоял так крепко. — Ты старый больной извращенец. Нравится, когда тебя связывают крепко, да? Это лишь самое начало того, что нас ждет этой ночью. — её рука крепко сжимает чужой подбородок, вынуждая смотреть только на себя и он смотрит. Смотрит так, как не смотрел никогда ни на кого ранее. Она его Госпожа, а он её сабмиссив. Она его Королева, а он лишь прислуга. Она его Альфа, а он её омэга. Смотрит на свою богиню с обожанием и лёгкой дрожью во всем теле, но не потому что страшно, а потому что предвкушение слишком велико. Её кулак прилетает ровно в челюсть, а старик не может ничего, кроме как поперхнуться собственной кровью и задыхаться, в попытках сделать хоть один нормальный вдох. Чертов кляп мешает, но он сам просил себя не жалеть. Какой это удар по счёту? Хирузен не помнит, но поплывшая картинка перед глазами ясно говорит о том, что надолго его не хватит. Женские руки этого не замечают или не хотят замечать. Ей нужен кнут и флоггер, чтобы доставить боль. Тонкие пальцы ложатся на изуродованную шрамами и морщинами шею, сжимая с такой силой, что, кажется, кости сейчас дадут хруст. Нет, это было бы слишком легко. Перекрывает любой допуступ к кислороду, не дает отойти, игнорирует, как сменился чужой взгляд на бешенный и как сильно бьется его спина о деревянную поверхность креста. Придурок, себе же хуже только делает. Этой паникой упирается и наслаждается и хотела бы, чтобы да продолжалась вечно, но, увы, игрушки требуют более аккуратного подхода. А эта игрушка самая драгоценная в её коллекции. — Мой милый маленький Хирузен. Тш-ш, ты чего? — Тен-Тен ладонями обхватывает мокрые щеки мужчины, подушечками пальцев смахивая с его щёк упавшие слезы. Испугался, сладкий. Ну ничего, мамочка успокоит. Его голову прижимает к своей груди, мягко перебирая меж пальцев редкие пряди волос и шепчет что-то на ушко: — Отдохни, мой мальчик, отдохни. А через часик я достату страпон.