Поверь мне

Люцифер порой терпеть не мог свою мягкость. То есть, конечно, он мог агрессивно сражаться и держать в страхе весь ад, но разве можно было смотреть на грустные глаза своей дочери и никак на это не реагировать. Нет, это было не в его силах. Падший ангел любил свою дочь, заботился о ней и терпеть не мог, когда она грустила. Любая война — сложное испытание. Особенно морально. И как будто Чарли до этого было легко, так ещё теперь этот заносчивый грешник куда-то пропал, и никто не знал, жив ли он вообще. "Тупой радио-демон. Не смог справится с этим псевдо-филантропом, и теперь Чарли расстроена из-за всей этой ситуации с исчезновением... Кто вообще сбегает с поля боя..." Люцифер был крайне возмущён, гнев загорался внезапно словно спичка, но сразу же потухал от осознания, что ангел обязан ему за то, что тот берёг его дочь. Просто должен. И не больше. Конечно, не больше. Он его терпеть не мог. Всё в этом демоне Люцифера просто раздражало: с чего он вообще решил, что может разговаривать с другими, как будто он лучше всех всё знает, во всём разбирается и тем более заявлять, что он для Чарли лучший отец. Что это вообще за бессмысленная конкуренция. А Аластор ещё постоянно улыбался, как будто все эти его действия были чем-то нормальным, безусловно, ангелу не нравилась его улыбка — весьма жуткая, неправда ли — или его мягкий внешний вид, который никак не вязался с характером, но эти уши были просто... Люцифер остановил себя на этой мысли. Что за глупости, он не мог так сильно зацикливаться на Аласторе, тот был всего лишь каким-то грешником... Может быть и оверлордом, но это не отменяло того, что он всего лишь заносчивый человек. Но почему тогда по пути к разрушенной радиостанции все мысли были только о его кроваво-алых глазах с убийственным, но милым блеском и этой его идеальной осанке. Он даже не заметил, как от рассуждений про отвратительное и неуважительное поведение демона он перешёл на это. Падший ангел пытался отогнать подобные мысли, они так мешали, вызывая это тошнотворное чувство, от которого сердце билось быстрее. А ещё появлялась какая-то непонятная тревога. Ну с чего это? Сам Люцифер был сильнее любого в аду, даже этого, возможно более могущественного чем остальные, грешника: нечего было бояться смерти. Но предвкушение возможной встречи заставляло Люцифера чувствовать себя паршиво и помято, как будто лучше забиться в дальний угол и никогда ни с кем не контактировать. Но он не мог проигнорировать просьбу Чарли. Она смотрела с такой тоской в глазах, и, как бы падший ангел не ненавидел Аластора, он не мог отвернуться. Поэтому он тут, среди обломков радиостанции, ищет хоть какое-то уцелевшее место, где мог бы спрятаться радио-демон. Люцифер чувствовал себя таким идиотом, и это чувство, будто... Он заметил более-менее сохранившуюся часть радиорубки и, прислушавшись, уловил слабые радиопомехи. Нервно выдохнув, Люцифер направился внутрь: чем быстрее он разберётся, тем быстрее можно будет забыть про этого надоедливого грешника и выкинуть мысли о нём из головы. Но то, куда тот забрался, возмущает ангела: он несколько раз споткнулся об обломки, чуть не упал, из-за этого гнев только больше закипал, Люцифер открыл дверь с намерением высказать всё в лицо этому нахальному оверлорду начиная с того, на какую помойку он забрёл, заканчивая своим мнением по поводу заявляемых им прав на воспитание его дочери, которая теперь была расстроена только по вине этого демона. Но то, что он увидел заставило его остановиться и замиреть в панике. Люцифер был готов к чему угодно, но только не к этому. Обычно весёлый — да, да, с этой маниакальной улыбкой — Аластор цеплялся за свои волосы, чуть ли не выдирая их, взгляд был расфокусирован и направлен будто сквозь всё существующее в этом мире, его трясло, хотя улыбка ни на секунду не дрогнула. Она превращало это жуткое зрелище во что-то настолько болезненное, что внутри Люцифера что-то оборвалось. Конечно, он терпеть не мог радио-демона, но теперь, после увиденного сердце за него болело. Как будто почувствовав эту тяжесть эмоций под улыбкой, Люцифер вспоминал себя в подобном состоянии. Когда отчаяние захватывает твой разум, после чего ты теряешь всё, о чём волновался и для чего жил... Он не хотел сочувствовать этому глупому грешнику, но осознав эту тонкую параллель между ними и их переживаниями, он почувствовал, как что-то защемило в груди. Пусть Аластор и был вроде не самым приятным человеком, ангел бы никому не пожелал чувствовать себя подобным образом. Эти мысли пронеслись у него за пару секунд перед тем, как взбешённый потревоженный демон крикнул "Убирайся вон!", что было еле-еле уловимо за радиопомехами. Люцифер не пошевелился. Теперь затуманенное сознание было не только у Аластора: ангел утратил способность ясно мыслить в тот момент, когда почувствовал боль демона. Он не мог это так оставить. Это было слишком несправедливо. Так обидно, обидно за него, за эту натянутую улыбку, ничуть не скрывающую боль, обидно за себя... — Эй, ты в порядке? — осторожно спросил Люцифер и опомнился. "Блять, что за тупой вопрос, по нему же видно, что нет". Он неловко прикусил губу. Аластор наклонил голову на бок чуть ли не до хруста шеи, глубоко вздохнул, подумал пару секунд, как будто настраиваясь, после чего раздался прерывистый смех: — Ха-ха-ха, абсолютно. Просто не большой любитель тех, кто нарушают моё личное пространство. Почему я должен быть не в порядке, м? Не смотря на натянутую улыбку и вновь обретённое спокойствие, голос Аластора был напряжённым и пропитанным злобой. Люцифер сглотнул. — Ну, просто ты... Эта улыбка, — падший ангел неопределённо махнул руками, пытаясь подобрать слова, чтобы не задеть Аластора — ещё не хватало с его истериками разбираться, — ну это кошмар какой-то... Предыдущая реакция демона сделала его смелее в высказываниях, но это точно не облегчило задачу. — Почему бы мне не улыбаться, ваша светлость. Всё просто... Слово "замечательно" утонуло в помехах, Аластор развернулся, вцепившись в столешницу какого-то пульта. Его плечи тряслись. — Потому что ты явно не в порядке, — твёрдо заявил Люцифер, рассерженный то ли попытками демона обмануть его, то ли этим бессмысленным спором. — Я сказал, что я в порядке, так оставьте меня в покое! Я чувствую себя прекрасно, никто не хочет чувствовать себя плохо, это бессмысленно! — голос Аластора стал намного громче и настойчивее, его расшатанное психическое состояние становилось только хуже. — Перестань, блять, улыбаться! — Люцифер слишком злился на это. Он не мог просто смотреть на подавленную боль, которая так явно просматривалась за фальшивой гримасой, от этого было так лицемерно, так противно, так... Больно... — Это выглядит так, как будто ты намеренно загоняешь себя в тупик, ты что, дурак, от этого только хуже станет! — ангел продолжал неосознанно давить. — Вы думаете... Вы в силах меня напугать? — голос Аластора резко стал очень тихим и ядовитым. Он медленно приближался к Люциферу. — Ну ты и без меня выглядишь достаточно напуганным, — саркастически проворчал он, закатив глаза: упёртость этого грешника просто раздражала. — Я? Что, чёрт возьми, заставляет тебя так думать? — Аластор теперь стоял всего в шаге от короля ада, возвышаясь над ним с жуткой ухмылкой и напряжённым взглядом. — Ну, у тебя узкие зрачки, нахмуренные брови, взгляд, как будто ты не знаешь бить или бежать, — Люцифер принялся рационально описывать состояние демона без капли страха на лице и, прежде чем тот успел возмутиться, взял его за запястье и поднял руку грешника на уровень его взгляда, — а ещё тебя всего трясёт, отрицаешь? Аластор с гневом отдёрнул руку. Его подавляемые эмоции были на грани того, чтобы опрокинуться и вскрыть все старые душевные раны. Радио-демон был в ловушке между гневом и паническим страхом. Внезапно он схватил Люцифера за воротник и, подняв на свой уровень, прижал к стене. Он сходил с ума, его улыбка стала более зловещей. — Я не настолько слаб, ваша светлость, чтобы переживать из-за всякой ерунды по семь лет и прятаться, как какая-то саламандра! Люцифер смотрел в узкие красные зрачки радио-демона. Он казался таким напуганным, таким беспомощным, что ангел не мог сосредоточиться на происходящем, он мог только смотреть на боль, отражающуюся в этих зрачках, готовую пролиться в любой момент. Её было так много, что казалось, Аластор уже не в силах её удерживать, как бы не старался. Люцифер как никто другой знал, как важно проживать травмирующий опыт, а не копить до нервного срыва. Всего, чего он хотел в этот момент, просто, чтобы демон расслабился и позволил себе быть собой, чтобы он никогда не проживал то, что пережил сам ангел. Но упоминание ситуации с Чарли вывело его из равновесия. — Это тебе сейчас плохо, а не мне, это ты сокрушаешься и врёшь, — он буквально выплюнул это в лицо собеседнику, не замечая ни того, что Аластор держит его прижатым над землёй, ни его неконтролируемого гнева. — Я не сокрушаюсь, это... — Это надо отпустить. — Вы так слабы, ваша светлость, неудивительно, что ваш путь был именно забиться и страдать, — он засмеялся, но его смех дал непривычный сбой. Это вернуло Люцифера в реальность. — О, ты как-то очень часто дышишь... Жалость в голосе ангела только больше разозлила демона, смех Аластора становился всё более и более маниакальным, с каждым смешком он всё больше сходил с ума, а дыхание действительно с каждой секундой становилось чаще. Он отпустил Люцифера и отступил, снова вцепляясь себе в волосы. — Прекрати! Уходи отсюда! Я не прошу твоей чёртовой жалости! И мне не нужна помощь! — он терял над собой контроль. По потолку поползли ярко-зелёные трещины, а его рога стали расти, ветвясь в разных направлениях. Аластор осел на пол из-за боли от раны после боя с Адамом. Люцифер смотрел на это совершенно растерянно. Что он мог предпринять, при попытке подойти ближе, демон принимался извиваться и отбиваться от него этими чёрными щупальцами, которые бесконтрольно развивались вокруг него. Это уже переходило все границы. То есть он шёл сюда по этим обломкам, чтобы этот заносчивый, напыщенный оверлорд кричал на него и бесился. А всё из-за чего, из-за гордости, которая мешала просто принять помощь. Ну уж нет, Люцифер не собирался так просто сдаваться. Аластор был, конечно, ну совсем немножечко крутым, но иногда был таким дурачком. Попытаться проскользнуть к демону только половина успеха: Аластор сопротивлялся как раненое животное, загнанное в ловушку. Как только падшему ангелу удалось приблизится к нему и схватить за плечи, демон попытался его оттолкнуть, в какой-то момент даже укусив того за запястье. Но Люцифер вцепился намертво. Он поднёс руку к примерному месту раны, и радиорубку озарил яркий струящийся золотой свет. Аластор лежал, всё ещё тяжело дыша, его паника не утихала, казалось, что его дыхание напротив становилось более учащённым и поверхностным. Радио-демона возмутило подобное отношение короля ада. Как будто он был каким-то слабаком, неспособным самим справиться с ссадиной. Он с вызовом посмотрел на Люцифера, но тот увидел лишь страх с натянутой улыбкой. Ангел медленно подошёл ближе и сел рядом. — Перестань улыбаться, ты так себя похоронишь, — строго произнёс он, положив руки на макушку радио-демону и проводя ладонями по его щекам. Он так старался сделать вид, что ему всё равно. Но так ли это? — Не смей прикасаться! Мне не нужно... Ты не нужен... Я могу... Могу с этим справиться, — прошипел демон. — Я перестану, как только ты перестанешь улыбаться, — парировал он. Аластор практически ломался, злоба в его голосе возвращалась, но это было слишком для него: — О, поверь, я перестану, как только ты меня отпустишь, урод! Он терял контроль над эмоциями. — Эй, просто, пожалуйста, перестань улыбаться и отпусти это. Ты делаешь только хуже, позволь себе пережить это. Тогда он увидел невозможное: в глазах радио-демона формировались слёзы, и он начал больше трястись. Алостор дышал с трудом. — Отойди от меня! Чёрт! Что блять с тобой не так?! Почему ты здесь, если меня ненавидишь?! Хочешь позлорадствовать?! Уходи отсюда! Только сейчас Люцифер понял, как это выглядело со стороны неуравновешенного грешника. Король ада был невероятно сильным, и отношения у них, мягко говоря, были не очень. Аластор боялся показаться слабым перед кем-либо, особенно перед теми, кто его ненавидит. Особенно, если они сильнее. Он был не больше, чем напуганным грешником. Он думал, что Люцифер его ненавидит, хотя тот уже не чувствовал, что это правда. Ангел почувствовал, как его сердце разбилось на миллион осколков. — Мне так жаль, что тебе пришлось пережить... Что бы это ни было... Мне правда жаль, — он чувствовал, как будто сейчас сам заплачет, — Я не знаю, что привело тебя к такому состоянию, я не хотел это усугублять, я... Я тебя не ненавижу, я просто хочу помочь... — Я-я... Отпусти, — голос Аластора был слабым и безнадёжным. Только в этот момент Люцифер осознал, что сидит на полу и крепко сжимает в объятьях этого грустного, загнанного в угол грешника. — Я не могу себе позволить... Я не могу... Я не слабый, — демон начал расслабляться у него на руках, на рубашку упало несколько слёз. — Ты делаешь только хуже, пытаясь задавить себя этим, тебе уже плохо, а напряжением ты делаешь только хуже, расслабься и позволь себе прожить это... Поверь мне... Это прозвучало настолько искренне, что Аластор почувствовал всю прожитую боль Люцифера. Он всхлипнул. Его голос надломился, и накопившиеся за все эти годы эмоции хлынули наружу вместе со слезами. Всё что мог делать Люцифер это сидеть рядом и повторять. "Да, чувствовать себя плохо нормально. Нет, это не проявление слабости. Любые эмоции важны..." И аккуратно водить по спине демона. Он почувствовал всю боль Аластора, как будто прожил всё это вместе с ним. Это, конечно, было не то же самое, но что-то очень похожее, что-то настолько сильное, что может сломить его. Или Аластора. Он знает, как тяжело это проживать одному. И как бы Люцифер не убеждал себя, он не чувствовал отвращение к демону, он проживал что-то более внезапное, связанное с каким-то окрыляющим безумным чувством. И он не хотел, чтобы Аластор чувствовал себя подобным образом, и, уж точно, проходил через это один. Он хотел так много сказать, но всё что мог сейчас произнести — это мотив какой-то джазовой мелодии, которую он где-то слышал. Он напевал, распутывая волосы Аластора, наблюдая, как его мягкие уши дрожат, когда касаешься рядом с ними, он мягко проводил по спине демона, когда тот вздрагивал от переполняемого негатива. Он просто хотел, чтобы этот тупой радио-демон был окружён комфортом и был счастлив.