* * *
Мистер Уайт наварил дохера мета, а братва Джесси никак не могла нормально его распространить, потому-то Пинкман и решил взяться за дело лично. Всю ночь с четверга по пятницу он протаскался по улицам, выныривая из одного место, как голодная, полулысая кошка, и заныривая в другое, как настоящая экзотическая, благодаря своему стилю одежды, рыбка. У него оставалось еще немного кристаллов, но находить покупателей просто не было уже сил и желания. Под личным командованием Джесси пацаны заработали вдвое больше чем обычно, так что денег он принес мистеру Уайту достаточно. Так, как минимум, казалось ему, а что уж подумает старик — не проблемы Джесси. — Пива, — бросил он мужику с бородой, который льстил себе, считая, что он — настоящий бармен. Но то была лишь жалкая забегаловка с грязными окнами, голыми стенами, жужжащими свисающими лампочками и запахом сырости и плесени, так что и те, кто здесь работал, такие же жалкие и нищие. Сам же Джесси выбрал это место, чтобы встретить рассвет, уткнувшись носом в барную стойку, только из-за его круглосуточной работы. Мужик со сломанным носом, черной бородой и кучерявыми волосами поглядел на него с минуту своими слезящимися от недостатка сна глазами, словно намеревался кинуться на Джесси, а затем все же молча стал наливать ему в не особо чистую пивную кружку алкоголь. Кто-то зашел в помещение, от чего ветряные колокольчики, висящие над дверью, заиграли свою мелодию. Раздраженно выдохнув, Джесси проворчал сквозь зубы: — Какой дебил эту хрень повесил сюда? — обнимаясь с кружкой. Он мог выглядеть как обычный алкаш, но на деле просто устал. Пинкману хотелось спать, но работа была недоделана, да и дома его не ждало ничего кроме одиночества и сраных призраков. — Че? Те, пацан, если не нравится че-то, так ты вали отсюда, пока я тебе с этим не помог, — впервые заговорил с ним бармен. У него был весьма высокий голос для такого брутального человека, потому-то он, вероятнее всего, и не напугал Джесси. Но стоит отдать Пинкману должное, за последнее время он, в целом, перестал просто так всех шугаться. Особенно после истории с Туко. — Здоров! Мне сказали, я могу купить у тебя метамфетамин, — обратился к нему высокий, тучный парень с сальными волосами и смазливым личиком, в тех же балахонах, что и Джесси, только менее ярких и вызывающих. От его прикосновения к спине Пинкмана, который уже вовсю готовился отойти ко сну, Джесси дернулся как током ударенный. Мужик за барной стойкой в это время, к большой удаче Пинкмана, куда-то запропастился. — Ну так что? Это для моей девчонки, — указав головой на тот столик, где сидела та самая девчонка. Джесси проследил за его жестом и заметил повернутую к окну женскую голову. — Тише, — злобно проворчал наркоторговец. — Брат, да не ломайся ты, она — лакомый кусочек, — вновь указывая на девушку, — мы просто хотим развлечься. — Придурок, — парень опешил и словно бы хотел даже ударить Джесси, но был слишком занят беспокойством о том, не услышала ли наркоторговца девушка, — ты не школьник хоть? — Мне двадцать один, мужик, — словно учитель, объясняющий своему ученику самые банальные вещи, ответил ему парень. Девушка тем временем перестала смотреть в окно и Джесси смог увидеть ее лицо. На вид она была чуть старше старшеклассницы. Пинкман усмехнулся, а затем слабо и нервно, что было ему свойственно, рассмеялся. — Трахаться будете? — Да ты не понял, это у нас договор такой. Я ей мет, а она мне… в общем, сам понимаешь. Джесси почти окаменел. На этот раз внимательнее поглядел на девушку. Светлая кожа, тонкие волосы соломенного цвета, заплетенные в косу, курносый нос и торчащие уши. Белая кофта с капюшоном немного расстегнута и оттуда выглядывает голая кожа. Вероятнее всего, под кофтой либо спортивный топ, либо бюстгальтер без косточек, в котором девушка вполне могла ходить и дома. В общем, Пинкман, глядя еще и на свободные джинсы, пришел к тому, что девушка особо не готовилась к встрече с этим юнцом, что значит, что они вряд ли встречаются и влюблены друг в друга. Та же, потупила взгляд, наверное, озадаченная или напуганная таким пристальным взглядом Джесси, который был для нее лишь наркоторговцем. Бармен вернулся и Джесси по поверхности барной стойки пульнул ему деньги за пиво, а затем встал и направился к столу, игнорируя злостные восклицания парня, про которого забыли. — Ты не похожа на наркошу, так зачем продавать этому сопляку свое тело? — садясь на убитый чужими задницами диванчик, который раннее был красного цвета, но сейчас выцвел, спросил девушку Джесси. Вблизи торчащие уши еще сильнее бросались в глаза, а эта белоснежная кофта на замочке заставляла Пинкмана нервничать. Носи он белые вещи, те бы посерели через секунду, настолько Джесси считал себя гнилым и грязным. Но от нее так и несло свежестью, порошком для стирки и порядочностью в том смысле, какой этому слову придают всякие профессора и им подобные. — Пол, что происходит? — обратилась девушка к парню, который своими тощими руками потянулся к Джесси, чтобы предпринять попытку вытащить его из-за стола. — Убери от меня свои палки, дебил! — и Пинкман ударил ладонью по рукам Пола. Бармен захихикал, как маленький ребенок. — Детка, уходим, — бросил ей озлобленный Пол, похожий больше на маленького мальчика, решившегося под натиском друзей украсть из магазина жвачку, что был пойман на своем преступлении, чем на парня, которому девчонки могли бы давать без отвращения. Он, наверное, девственник или тот, который только и умеет, что долбить женские щели без разбора. Но, на удивление Джесси, девушка не последовала его примеру и лишь смотрела на свои собственные колени. У нее были глубоко посаженные глаза и тонкие брови, что добавляло ей особый шарм ухоженности. Пинкман хотел спать. Возможно, неплохо бы было перед этим накуриться, так, чтобы сон был крепче, но и просто завалиться в постель — идея, имеющая место быть. Так почему же он сидит напротив этой девушки, когда вонючий додик нависает над ним с оскорбленным оскалом на лице? — Кристи, давай же, нам тут ловить нечего! — рявкнул он на нее. Бородатый мужик в то время ушел отлить. Джесси мог догадаться об этом по звукам, настолько здесь была плохая звукоизоляция стен. Девушка была напряженной, но в то же время ее что-то удерживало от того, чтобы все бросить и уйти не только из этого убого места, но и от Пола. — Ты не продашь ему метаме… — и только Джесси смог услышать, как звучит ее голос, как она вновь замолкла после своей ошибки. Голос её звучал чисто, вряд ли она когда-нибудь курила или страдала от частых простуд, в нем было немного от начальницы, которая ждет, что ее будут понимать с полуслова, и немного от четырнадцатилетней девочки, с которой, по неизвестным никому причинам, мало кто общается, от чего она с головой уходит в учебу, чтобы справиться с одиночеством. — Кристи, сука ты такая, да чтоб тебя! Ты мне должна! — начал орать на неё Пол, но бородатый мужик как раз вернулся из туалета, и, кажется, в начале дня не особо любил шум и суету, потому вышел из-за барной стойки и тяжелыми, громкими шагами стал приближаться к их столику. Джесси с интересом ожидал, как же отреагирует на это девушка. Откинулся на диванчик, словно был в кинотеатре. — Нет метамфетанина — нет секса, — бросила она парню полушепотом, не глядя на него. В этот раз ей удалось произнести слово правильно. Бармен одной рукой схватил паренька за шиворот и стал тащиться с ним к выходу. Пол вопил, как свинья резаная: — Да я тебя найду, дрянь! Отымею во все дыры, блядина! — бородатый мужик уже выкинул его на улицу, но крики до сих пор были слышны. Однако, Джесси понял, для чего нужны были эти колокольчики. Да, в этой забегаловке стены пропускают звук слишком хорошо, что есть плохо, потому-то, чтобы хоть немного приглушить подобное, ветряные колокольчики и были повешаны. Он отвернулся от девушки буквально на секунду, но на столе уже лежали зелененькие купюры. Своими серыми, невзрачными глазами она словно хотела прожечь дыру в груди Джесси. Пинкман зажевал нижнюю губу, пока доставал пакетик с наркотиком. Бармен странным образом посмотрел на Джесси, то ли подмигнув ему, то ли состроив гримасу, а затем вышел на улицу с сигареткой в руке. Она казалась такой маленькой по сравнению с его большой ладонью. Пинкман рассчитывал, что они синхронно сунут друг другу предметы: деньги и мет, соответственно — но девушка лишь прикоснулась к пакетику, чего было недостаточно, чтобы Джесси его отпускал. — Ты чё хочешь-то? — спросил он её. Она промолчала. Джесси заметил, что девушка старалась избегать встреч со взглядом Пола и теперь делала то же самое и с ним. Да, она точно не была похожа на нарколыгу. У тех крышу совсем сносит и им уже ничего не страшно, а у этой было какое-никакое, но понимание того, как следует вести с себя с людьми, которые каким-то образом связаны с наркобизнесом. Кристи дрожащими пальцами провела по большому пальцу Джесси и забрала пакетик, положив его в карман кофты. — Получается, тебе теперь придется со мной трахаться? — он и не заметил, как тяжелые мысли отпустили его голову после легкого касания девушки. На вопрос Джесси Кристи ответила так, как отвечает обыватель в мире криминала, считающий, что на любые вопросы в этой вселенной нужно отвечать «да». — Сегодня вечером? Джесси словно бы не просто ощутил на своей собственной шкуре троеточие, но и сам им стал. — Да не нужна мне ты, — и он наконец решил пойти домой.* * *
Следующая встреча с Кристи Вьен произошла намного скорее, чем ощущалось Джесси. Когда тот же Уолтер говорил о чувствах с первого взгляда, Пинкману хотелось лишь биться головой о стенку. Ему казалось, что должно пройти очень много времени прежде чем почувствовать, как сердце бьется быстрее, коленки трясутся и ладони потеют, если с ним вообще могло такое произойти, но точно не одна встреча. Одного разговора недостаточно, чтобы влюбиться, пусть даже девушка будет самой красивой и обаятельной дамочкой на свете. Есть нечто более важное и значимое, чем блеск волос, стройное тело и привлекательная мордашка. Джесси отвернулся в противоположную от человека рядом сторону, обменивая метамфетамин на деньги. Его рука словно действовала сама по себе, и обвини его кто в распространении наркотиков, он стал бы утверждать, что рука его обрела разум и своему хозяину вовсе не подчиняется. Подошел второй человек, и в этот раз Пинкман стал пялиться на обувь покупателя. Белые кеды. Они находились в доме приятеля Барсука, который захотел отметить свой день рождение тусовкой. Джесси торговал на лестничном проходе в подвал, где было устроено нечто, вроде зоны отдыха. Приставки, телик, удобные сиденья и всё такое. И хоть Пинкман выбрал наиболее тихое и безлюдное место, ведь основная вечеринка проходила на первом этаже, в подвал спускались редкие парочки или чуваки, желающие без музыки, что словно камни кидала в барабанные перепонки, нюхнуть. — Спрячь, — раздраженно кинул Джесси Кристи. В этот раз на ней была просторная розовая футболка с сидячим на облаках ребенком и надписью на французском, а также сверху нейтральная серая ветровка. Кристи спрятала мет, как и сказал ей Джесси, когда услышал приближающиеся шаги. Мимо них прошли высокая блондинка и накаченный брюнет, не обратившие на Джесси с Кристи никакого внимания. — Как нашла меня? Молчание. Либо за тем, как она смогла до него добраться скрывалось нечто гадкое и жуткое, либо ничего и не было, и ей просто повезло. — Ну а как тебе мет? Чистейший, как твои кеды, не правда ли? Из всего, что говорил Джесси, девушку, кажется, заинтересовала лишь речь про её обувь. Она и в правду не любила, когда обувь была грязной, а так как Крис, в целом, нравился белый цвет, времени затрачивалось немало на поддержание этой чистоты. Так что ей было приятно, что наркоторговец заметил её старания. В ту пятницу она решила распустить волосы, так как большинство девушек, что тусовались с такими, как Барсук, не собирали волосы в хвосты и, уж тем более, косы, а ей было необходимо слиться с толпой. Но ее волосы выглядели как сосульки без расчесывания, обладая какой-то детской структурой. — И что за тупой договор с тем дебилом у тебя был? Снова молчание. — Ты пришла сюда только ради мета? Она словно бы смеялась над ним, никак не отвечая. — Что значат эти слова? — имея в виду строку на французском с её футболки. Но пришло время помолчать и Джесси. В коридор ввалилась куча народа, и Кристи пришлось почти прижаться к Пинкману. От неё даже здесь, где царил запах пота, спирта, рвоты и снеков, пахло свежестью. — Знаешь, — прошептал он ей на ухо, — я передумал. И Джесси взял её за руку, не позволяя ей отставать от него. Ему надоела вся эта таинственность и загадочность. Непонятным образом, но Пинкман не мог постичь, по какой причине его бесила девушка, что покупала у него мет, но вела себя не как наркоманка. Вместе с ней он спустился вниз по лестнице и толкнул ногой дверь. Там четверо парней разного телосложения рубились в видеоигры, что-то выкрикивая, бросая друг другу шутки и тому подобное. Звуки поцелуев, храпа и тихих разговор наполняли подвал. Джесси заприметил свободное кресло со старой обивкой в углу помещения. С полочки над креслом свисала какое-то вьющееся растение. Пинкман плюхнулся на кресло и повалил на свои колени Кристи. Та приглушенно охнула. Кроме колен отца, она на мужских больше не сидела, и сейчас ей казалось всё это чем-то очень интимным. Джесси раздвинул своими ногами бедра Кристи в разные стороны и придвинул её к себе. Знай он, как бешено колотилось сердце девушки, никогда бы не посмел, будучи наркоторговцем, заставить её принять такое положение тела. — Начнем сначала. Ты с тем чуваком правда поебалась бы, если бы именно он достал для тебя мет? — Наверное, — возможно, Кристи стала выдавать какие-то ответы, потому что Джесси держал её руки, не давая ей возможности встать с его колен, что немало напрягало девушку. — Ты тупая или что? Не слышала о том, что за слова отвечать надо, — но для неё это не имело особого значения в связи с неосведомленностью, однако на деле Крис вкладывала намного больше смысла в свое «наверное», чем казалось Пинкману. — Ты сказал, что передумал, — аккуратно проговорила девушка, желая, чтобы её язык был более подвижным и послушным, нежели сейчас. Если она ещё и услышала реальные стоны и плач где-то позади себя, то скорую можно было уже вызывать. От страха ей становилось тошно, но волнение было приятным. Кристи ступала по тонкому льду, но Джесси она не боялась. Хотя, скорее, боялась, но ей казалось, что если и ступать по кривой дорожке, то лучше с ним, чем с тем же Полом. А она в любом случае пойдет по косой тропинке, уже пошла. Так уж она решила. Джесси медленно стал отпускать её руки, чтобы своими пальцами забраться ей под футболку, и Кристи искренне пыталась задержать всё своё внимание на одних самоощущениях, но ей так и казалось, что все на них пялятся. На деле, может, лишь один из чуваков у приставки бросал в сторону их уголка любопытные взгляды, остальным же было абсолютно насрать. Да и юбка была бы сейчас намного практичнее. И, наверное, Кристи могла бы нанести хоть легкий макияж, однако же свет в этом подвале хороший, все неровности кожи скрывает. Да и бег она забросила недели три назад, уж, наверное, вся жиром обросла… как ни втягивай живот, а складок от этого меньше не станет. И еще, кошмар, но кажется Кристи взмокла, настолько она оказывается была напряжена, когда следовала за наркоторговцем, да и… ей не удалось расслабиться, она с головой погрузилась в свои мысли, однако колющее и именно по этой причине такое сладостное ощущение в соске словно пробудило её от переживаний. — Ты где летаешь, птичка? Эй? Я не как тот парень, мне не нужна тупо твоя вагина, если ты будешь как мертвец, — но когда Джесси начал говорить после своего щипка, его пальцы непроизвольно стали совершать круги около соска Кристи, и он делал это так обыденно, как будто ногой дергал во время чтения, что помогло Вьен расслабиться и сосок её затвердел, — так, всё, я задолбался, хватит. — Что? Но… — Ты ничего мне не должна, дура, сама знаешь. Ты заплатила за мет деньгами. Ты видимо просто хочешь перепихона, но для чего-то устраиваешь этот фарс, будто тебя принуждают. Да ни хера подобного! Я не буду в этом участвовать, — и он скинул её со своих колен, встав и бросив её на кресле. Кристи вскочила, но так как это был первый раз в её жизни, когда мужчина касался её в таком ключе, голова у неё закружилась, а в ногах заныло. — Прости, если обидела! — увязалась она за ним. Но Джесси больше не был в игривом настроение. Он чувствовал себя паршиво. Однако Пинкман совершенно точно не рассчитывал на её извинения. — Я просто не знаю, как… не знаю, какой диалог должен состояться, чтобы два человека пришли к соглашению, что… что готовы быть голыми перед друг другом и… и… — ей приходилось кричать, так как Джесси уже поднялся на первый этаж, желая поскорее сесть в свою машину и уехать, но перед этим нужно было найти Барсука.* * *
Проблема заключалась в том, что Кристи Вьен стремительно уходила в зависимость, а Джесси не мог этого заметить, так как влюбился.* * *
Поцелуй с Джесси был первым поцелуем Кристи. Она целовалась неумело, но так старалась, да и Пикман чувствовал, как всё естество девушки стремится угодить ему, что просто сходил с ума. Вишня на её губах расцветала всеми красками на устах Джесси. Произошло это в приличном, но не особо затратном кафе, куда девушка пригласила Пинкмана, чтобы «объясниться». Спустя их встречи на дне рождении Барсука прошло около двух недель, и Джесси даже почти удалось забыть Крис, но одним солнечным, безоблачным днем на его мобилу позвонили, и он, докуривая сигарету в своем доме, решил, почему бы не ответить. — Привет, я Кристи. То есть, ты вроде бы знаешь, что меня зовут Кристи, так что я подумала, что это имя будет как что-то вроде: «Э, ну ты же знаешь меня!» Так вот, еще раз. Я Кристи Вьен, и я хочу, чтобы ты дал мне возможность объясниться за свое поведение в тот раз. Ты там вообще? Слушаешь меня? — Джесси в тот момент лениво почесал живот и затем, хорошенько прокашлявшись, бросил ей: — Только если трахаться захочешь, прямо говори, — после его слов осталась лишь гробовая тишина. Но в конце концов она назвала адрес и только потом сбросила. Джесси ещё гадал, кто же слил ей его номер телефона.* * *
Когда Пинкман пришел и стал высматривать Кристи, та сидела за столиком и читала толстый томик, нахмурив брови. По началу Джесси подумал о том, чтобы молча уйти, но затем пришел к тому, что всё равно делать в ту среду было нечего, так что остался. Персиковые стены, пол как шахматная доска и такие же посетители кафе, как эта Кристи Вьен. Офисные работяги, забежавшие за чашечкой кофе, школьники, занятые каким-то учебным проектом и вся эта невинная, безгрешная шваль, что больше напоминала грязь под ногтями. Нашла, куда его приглашать. — Ну привет, — засунув руки в карманы, обратился к ней Джесси, устраиваясь поудобнее за столиком напротив Кристи. Она только сейчас оторвалась от чтения и захлопнула книжку, спешно убирая её в сумку. — Чё читала? — задал ей он вопрос с такой интонацией, будто его принудили к этому, держа нож у горла. — Да так… — её односложные ответы бесили Пинкмана намного больше, чем всё остальное в ней. Тем днем она была в легком небесно-голубого цвета (снова же очень близком к белому) платье с длинными рукавами, полностью охватывающими её ладони. Декольте было совсем не глубокое, лишь ключицы выглядывали. Она как-то неловко начала ерзать на месте и трогать правой рукой левое ухо, чтобы немного прикрыться. Джесси стало стыдно, хоть он и не понимал за что, ведь ни на секунду не подумал о чем-нибудь непотребном. Просто было странно видеть ее в платье. — Говори, — напомнил он ей о главном. — Ничего не хочешь взять? Тут делают вкусные молочные шейки… и бургеры неплохие, хоть я лично только половину могу осилить, — она всеми силами старалась выглядеть непринужденной, когда предлагала ему это. Словно всё и должно было так быть. Когда Кристи Вьен чувствовала какую-то неправильность в ситуациях, случавшихся с ней, тот тут же начала придавать окружающим её вещам обыденность и рутинность. Когда, например, в восьмилетнем возрасте она никак не могла ночью уснуть и пошла в спальню к родителям, то застала их за самым, для такого юного возраста, ужасным действом на планете, а именно сексом. Тогда она на следующее утро, как ни в чем не бывало, разливала апельсиновый сок, задавая матери и отцу вопросы, касающиеся их работы. Она могла начать игнорировать их, обидится или что-то еще, но предпочла сделать вид, что ничего не было. Так и правда иногда намного легче, хоть и проблем от такого поведения может быть немало… — Может я и пожру здесь, но только после того, как ты скажешь что-нибудь путное. Ну, так или иначе, а всё же наркоторговец не был простаком. Ему нужна была конкретика, объяснения и логика в её действиях, потому Крис придется говорить. Говорить не о чем-то пространном. Джесси Пинкману нужна конкретика, значит Крис попытается её выдать. — Ты прав. Я ухожу от сути, — Кристи набрала кислорода в легкие и сжала под столом кулаки, впиваясь ногтями в кожу, чтобы справиться с волнением, — для начала мне следует ещё раз попросить прощения. То как я себя вела — просто ужасно, но по-другому я ещё не научилась. Мне… — Ты чё делаешь-то? Нахрен мне твои извинения? Я, чё, похож на мудилу, которому нравится, когда другие перед ним извиняются? — перебил он её. Кристи ещё в самую их первую встречу отметила, что этот барыга, сам по себе, нервный тип. Сейчас же ему в задницу будто палки наставляли, от чего он то привставал, то вскакивал. — Тогда, что мне говорить…? — Ну, ты вся такая загадочная, типо, знаешь… ну, давай! Кто ты такая? И в тот момент для Кристи Вьен стали понятны многие вещи. Джесси тогда впервые услышал её смех. Звенящий, струящийся, музыкальный. Вот какой он был. Кристи что-то настолько развеселило, что у неё покраснели её торчащие уши. — Ты — идиот. Какую загадку ты во мне разглядел, а? Ах точно, я же девственница и девчонка с чистой обувью — тебе это показалось необычным? Или может то, что я тусовалась с Полом? Да чтоб ты знал, я познакомилась с ним за три часа до встречи с тобой и наплела ему всю эту чушь про обмен наркотиков на секс, не потому что я сраная наркоманка! Хотя, может быть… но это не важно. Суть в том, что ты нафантазировал себе образ, которого нет и никогда не было, — Джесси словно бы по лицу ударили. В голове неприятно загудело, а в горле всё пересохло. Серые и тусклые по своей природе глаза в ту секунду блестели, как у безумной. — Мне просто скучно жилось, ясно? Да, я подумала, что мет, о котором судачит весь город, сможет как-то изменить моё мышление. Что, может быть, под действием наркотика я осознаю какую-то истину, что… не знаю, я просто хотела, чтобы в моей жизни было что-то намного интересней, чем эти книги и… — И? — И моя жизнь. Я хотела отыскать что-то интересней моей жизни. И, если бы на той тусовке что-нибудь и было, может тогда я бы смогла быть довольной своим существованием… я не знаю, понятно тебе или нет? Много мыслей тогда возникло в голове Джесси, они запутывались в большой клубок, который только предстояло распутать, но вымолвил он лишь: — Значит, тебе просто скучно. И это и есть то, что я посчитал загадкой в тебе. Я понял, ну… так если ты вся такая простая и незамудренная, может согласишься засосаться прямо здесь? Её брови сначала взлетели вверх, а голова замоталась из стороны в сторону, но затем она улыбнулась Джесси, словно самому близкому ей человеку на свете, заговорщески прошептав, облокотившись локтями на стол: — Ты же понимаешь, что я хотела сказать? Мол, здесь люди и так далее. Но плевать, давай. Боже мой, давай. У меня в животе всё узелком стягивается, — от её дрожащих интонаций у Джесси у самого засосало под ложечкой. И они начали целоваться. Официант обратил на них внимание и так как те всё равно ничего не заказывали, позвал охранника на помощь, так что обоих выкинули из кафе, где были дети. Прелесть того поцелуя была в том, какое отношение ему придавала Крис, и от того Джесси был готов сожрать её тут же. Она, как человек, что всю свою жизнь провела в четырех стенах, воспринимала и относилась к тем вещам, что стали рутиной для Пинкмана, так, будто от них зависела вся её жизнь. Она была как пойманная бабочка, что пыталась выбраться из сетки. Была как чистое постельное белье, как свежий глоток воздуха. Да, в Кристи Вьен не было ничего особенного, но Джесси всё равно решил, что никогда её не отпустит, ведь с ней он чувствовал себя живым. Хоть так скоро Пинкман начнет проваливаться в бездну отчаяния и страданий вместе с ней. Оказавшись на улице между ними все как-то спуталось и сделалось непонятным. Джесси еле смог осознать смысл ее просьбы, когда сувал ей в карман пакетик с метом и принимал из ее рук банкноты. А затем она скрылась, будто была с ним незнакома.* * *
Просыпаешься утром, говоришь: «Привет, мам. Привет, пап.» Те спешат на работу, кидают тебе: «Хорошего дня,» — лишь бы ты не чувствовала себя брошенной. Но на деле хочется заплакать с самого утра, ведь не знаешь, для чего проживать этот день. Родители уходят и ты чувствуешь себя самым одиноким существом на планете. Понимание, что в школе никому, кроме учителей, что постоянно обращаются к тебе в надежде, что хотя бы своими ответами ты оживишь их урок, нет до тебя дела — просто убивает. Ты вкалываешь из-за всех сил во время учебного дня, лишь бы не пялиться на школьных красоток, спортсменов и других, кто смог обрести друзей. Одиночество становится для тебя единственным верным спутником жизни. Ты уже не пытаешься с кем-нибудь познакомится, над тобой никто не издевается, хотя поводы есть, и уши, и толстые ноги с маленькой грудью, но никто тебя и не любит. Таким людям, как Кристи Вьен, сложно жить просто «нормально». Им недостаточно иметь заботливых родителей, возможности получить хорошее образование, двух-трех близких знакомых, с которыми при желании вполне бы можно было крепко подружиться. Таким людям нужно либо всё, либо ничего. И ничего, то есть, презрение окружающих, насилие, страдания — для них и то лучше, чем просто «всё нормально». Однако Джесси таким не был. Он думал, что с Кристи будет «всё нормально», когда на деле та оказалась солнечным затмением, ослепившем Джесси.* * *
— Значит, твои родаки не против, что ты меня притащила в их дом? — поинтересовался Пинкман, следуя за Кристи по коридору. Дом Вьен отличался минималистичностью в декоре, но был полон живых растений, которые буквально лезли из всех щелей. — Вообще-то, они не знают о тебе и о том, что пока сами гостят у тёти Луизы во Франции, я привожу в их обитель некого Джесси Пинкмана. Думаешь, вас нужно познакомить? — окончила она свою речь вопросом, поставившим Джесси в тупик. А правда, было ли у него вообще желание быть знакомым с родителями Крис? Тепло, что разлилось в груди после её вопроса могло стать ответом. — Девушки, с которыми я встречался до тебя, обычно не хотели знакомить своих родителей со мной. И я реально не понимаю, че со мной не так-то было. Я же нормальный пацан, вроде, короче, не знаю… Крис, — Пинкман бережливо схватил ее за руку и повернул к себе, прижав почти к самой своей груди. И вот она в очередной раз перестает дышать, всем телом замирая, ожидая развязки, как своей собственной смерти. Ее чувства были напряжены до предела. С ней Джесси сам ощущал себя чувствительным девственником. — Крис, я тут подумал… Наверное, мне не следует больше продавать тебе метамфетамин, — девушка криво и нервно улыбнулась, а затем отстранилась от Пинкмана. — Поговорим об этом позже. А сегодня я планирую впервые потрахаться. Если ты мне все испортишь, я убьюсь, Джесси, так что постарайся быть аккуратным. Джесси не комплексовал насчет своего тела, но раздевался неуверенно, думая о том, что значит «поговорим об этом похоже.» Сама же Кристи сидела на краю своей белой кровати. У нее была достаточно большая по площади комната, но три книжных стеллажа значительно уменьшали свободное пространство. — Ты реально все это прочитала? — спросил Джесси, сняв футболку и оставшись в джинсах. — Да, я ставлю на полки лишь прочитанное. — Йоу, то есть, в твоем доме еще есть книги? Кристи посмеялась, встав с кровати и подходя к Пинкману. — Мне кажется, я в жизни столько книг не видел, а чтобы столько еще и прочитать… — Зато у тебя есть друзья и ты ходишь на тусовки, а еще ты — наркобарон. Я о таком читала, а ты таким жил. Джесси почувствовал себя странно после слов Кристи и решил переменить тему разговора. — Твоя тетя из Франции и фамилия у тебя какая-то европейская, ты, типо, француженка? — Типо, — прошептала Крис, проводя кончиками пальцев от пупка до шеи Джесси, от чего у того потеплело между ног. «Да какого хрена я тут теру языком, а не срываю с неё одежду?» — пришло в голову Пинкмана. Однако в тот раз он решил обойтись без самоанализа, о чем позже немало жалел. Джесси схватился за края ее белой свободной футболки, Кристи подняла обе руки вверх. Снял футболку через голову Вьен. На ней был простой черный лифчик. У нее была небольшая, но упругая грудь, как нельзя лучше, подходящая такой девушке, как Крис. Откуда-то подул слабый ветерок и девушка покрылась мурашками. С момента их первой встречи Вьен сбросила килограммов пять-шесть, причиной чего, вероятнее всего, являлось употребление наркотиков. Джесси не мог не заметить, ведь сброс такого веса для организма Кристи был значимый. Вот только Пинкмана выпирающие ребра и ключицы напрягали, что являлось противоположной реакцией тому, как все представляла себе Вьен. Она думала, что не так уж и плохо, что за полтора месяца у нее ушел такой вес, однако в глубине души осознавала, что это неправильно, не должно такое происходить… Кристи и до начала употребления в большинстве своем носила одежду на несколько размеров больше ее самой, но тоже платье, в котором она пришла на встречу с Джесси после стыдной, для нее, ситуации на тусовке Барсука, висело теперь на ней, как на вешалке. Так что в избежании лишних вопросов Вьен скрывала худобу балахонами, ведь помимо резкого сброса веса ее руки тали в себе одну из главных тайн Крис. Вьен непроизвольно отшагнула в попытках некой самозащиты от этого странного, то ли осуждающего, то ли жалеющего, взгляда Джесси, и он толкнул ее на кровать. Снял с себя джинсы и остался в каких-то непонятных шортах-трусах с желтыми человечками. Устроился рядом с Кристи. Его губы стали целовать ее тело, но Вьен еле удавалось подавлять тошноту, в собственном теле она чувствовала себя как рыба, выброшенная на сушу. Но Пинкман словно бы счел эти эмоции по ее ерзаниям и своими устами притронулся к ее. Сначала Крис не открывала рот, боясь, что ее вырвет, ведь комок чего-то странного как раз примостился в ее горле, но затем Джесси отстранился, стянул с нее штаны, и своими пальцами между ее ног словно очистил разум Крис. На этот раз она позволила проникнуть языку Пинкмана в свой рот. С каждым толчком мир Крис становился ярче и при этом тускнее, он то наполнялся смыслом и желанием созидать, то рушился на глазах и превращался в бессмысленное бытие. Джесси стал для нее единственным значимым существом на всей планете со своими проникновенными голубыми глазами. Тело Пинкмана блестело от пота. Лицо Крис было украшено одинокими двумя слезинками. Вьен говорила Джесси, что в свой первый раз не хотела бы видеть его лица, потому Пинкман не мог лицезреть ее слез. Она думала об утраченном, окрыленная ощущениями, даже если те были моментами болезненными. Чего стоила ее жизнь, заключенная в строках из художественной литературы?* * *
Банальные вещи, но у каждой истории есть начало и конец. Иногда сложно определить, что является началом, а что концом, но в случае с Кристи конец был, более чем, очевидный. Последние два года жизни Крис являлись для нее пыткой. Необъяснимая тоска пронизывала каждую клеточку ее организму, узел, что завязывался где-то под ребрами, разрастался и в конце концов разрывал ее легкие. Кристи заливалась слезами, смотря на то, какая же жизнь ее никчемная. В ней не было страсти, эмоций, адреналина, удовлетворения, лишь страх и пустота, поглощающая все на своем пути. Когда ничего не происходит, некоторым индивидам житься может намного сложнее, ведь они сами по себе не сокрушающие людские сердца и не убивающие человеческие чувства, а лишь горстка жалких неудачников, которые не смогли в нужное время влиться в нужные компании, и по итогу остались одни. Все сводится к одиночеству, но как тогда ответить на вопрос, по какой причине Кристи Вьен, вступившая в отношения с Джесси Пинкманом, все равно чувствовала себя одинокой? Хотя, на деле-то все просто. Метамфетамин. Ошибка таких людей, как Кристи Вьен, полагать, что подобные вещи способны сделать их жизнь ярче и красочнее. В четырнадцать лет Кристи Вьен первый раз в своей жизни всерьез задумалась о том, чтобы умереть. В восемнадцать стала интересоваться тем, как умереть наиболее быстро и безболезненно. А в девятнадцать повесилась.* * *
— Джесси Пинкман, сука ты такая, слушай меня внимательно! Это моя зависимость, мои проблемы — тебя они не касаются! — каждое слово Кристи выговаривала четко с особой силой. В свете желтых уличных фонарей Джесси выглядел особенно покинуто и при этом разозлено. — Нет, это ты меня слушай внимательно. Ты угробишь себя, Кристи, — в кризисных ситуациях человеку свойственно горить клишированные, банальные вещи, которые особого эффекта не оказывают. — Джесси, мне плевать, ясно? Плевать на себя и свою жизнь, если ты не дашь мне того, чего я хочу, я найду другого продавца, так что иди ты нахрен! — Кристи трясло, она выглядела как психически больной человек, шагая по улице к своему дому, слезы ее стекали по лицу, падая на асфальт. Пинкман следовал за ней по пятам. Вьен резко развернулась на сто восемьдесят градусов и начала: — Я люблю тебя, Джесси. Очень люблю, — приблизилась к нему и, как муха, всячески стала его обхаживать, — ты же понимаешь, моя любовь, что я ради тебя на все готова, только дай мне мета, прошу… Без него я не смогу подарить тебе любовь. «Потому что без мета в тебе нету больше любви,» — подумал Джесси с болью в груди. — Кристи, я не могу так больше, — Пинкман крепко держал ее в своих объятиях, желая найти утешение там, где невозможно было обнаружить уже даже правды. — Мет… Джесси, пожалуйста, — он оттолкнул ее от себя, заглядывая в самые ее обезумевшие глаза. — Пошел ты… Пошел нахрен, нахрен, нахрен! Ненавижу тебя, ненавижу, ненавижу, ненавижу…* * *
Кристи Вьен повесилась в своем собственном доме, и обнаружили ее родители. Джесси спустя время, когда боль совсем немного приутихла в его душе, сказал мистеру Уайту: — Ее убило одиночество, а не наркотики.