Последнее желание генерала.

Невозможно столь много горя нахлебавшись оставаться до конца в своём рассудке. Генерал уже давно стал замечать некоторые перемены в своём самочувствии. Некогда бодрый, он всё чаще стал ощущать усталость. После полудня он отдыхал ото всех забот. Да вот только… Во снах ему не было покоя. Особенно после долгожданной встречи со своими друзьями, изменившимися просто до неузнаваемости. Было тяжело принять тот факт, что Блэйд навсегда застрял в прошлом, а Дань Фэн, точнее, Дань Хэн, совсем ничего не помнит об их славных приключениях. — Генерал, Вам плохо? Цзин Юань открывает глаза. Он не понимает, что происходит. Кажется, ему снился кошмар, а сейчас кто-то разбудил его и мягко придерживает за плечо. Он оборачивается и видит перед собой златоволосого господина, который обычно всегда мило улыбается, но в этот раз на его лице чётко прослеживается беспокойство. — Лоча? — Цзин Юань, тебе снилось что-то плохое, а ещё появился страшный кашель. Боюсь, у меня неутешительный диагноз. Генерал Лофу немного приподнимается на локтях, а потом вовсе садится в своей постели. Сейчас Лоча его союзник. Он довольно давно живёт во дворце Цзин Юаня. Генерал привык к нему и даже привязался. — Ха, — посмеивается Цзин Юань, не желая, чтобы его жалели. — Это со мной давно и, как видишь, всё в порядке. — Возможно, болезнь прогрессирует давно, просто не с такой скоростью. Я могу найти лекарства, которые замедлят болезнь ещё сильнее. Поспрашиваю Байлу, в крайнем случае. — Не нужно. Всему рано или поздно приходит конец. Мне только нужно убедиться, что ни Яньцин, ни кто-либо из жителей не пострадают в попытке защититься от меня. — Ты говоришь глупости. Кто, если не ты, является гарантом безопасности Лофу? Цзин Юань ничего не ответил. Лишь внимательно посмотрел в изумрудные глаза хитрого торговца. Конечно, Лоча старается лишь для общего блага, для их с ним союза. В гробу он носит кого-то важного, несомненно. И, наверное, как днём, болтая обо всём на свете со своими покупателями, флиртуя с милыми дамами, проходящими мимо, Лоча садится ночью возле гроба и говорит с кем-то заключённым внутри. Думать о том, что сердце его лекаря навсегда занято, было тоскливо. До безумия. Ревность приносила боли гораздо больше, нежели стремительно прогрессирующая мара. Кашель усиливается, а лекарства Лочи не действуют. — Судя по всему, тебе осталось совсем недолго, — подытоживает милый сердцу генерала торговец и замолкает. Он легонько касается ладонью белой гривы Юаня, словно стараясь запечатлеть облик умирающего человека. Цзин Юань слегка подаётся головой вперёд, как Мими, когда просит ласки. Однако торговец отстраняет руку. Всё же, не каждый осмелится погладить льва. Это глубоко обижает генерала. В груди всё до боли сжимается и холодеет. Он отворачивается от своего лекаря, почувствовав стыд за то, что надеялся получить немного тепла от этих нежных и мягких на вид рук. — Может, напоследок тебе чего-то хочется? — спрашивает Лоча, будто почувствовав себя виноватым. Генерал высоко поднимает подбородок и складывает руки на груди. Если долю нежности ему дарить не собираются, то пускай же перед смертью подарят море боли. — Да. Напоследок хотелось бы отведать самого страшного яда, — Цзин Юань холодно произносит своё желание и, стараясь не смущаться, добавляет уже мягче и теплее, — из твоих рук. На это Лоча лишь кивает и уходит, оставляя больного наедине с собственными мыслями и чувствами. Генерал понимает, что это будет последняя их встреча. Он делает усилие над собой. Ослабевший, но гордый, Цзин Юань сначала прогуливается по саду, жалеет Мими, в последний раз играет в шахматы с Яньцином, мысленно прощаясь со всеми. Вечером генерал облачается в шёлковые одежды. Хотелось, чтобы изумрудные глаза навсегда запомнили его таким красивым и гордым. Цзин Юань поправляет чёлку, заправляя прядь за ухо. Из-за этого родинка под глазом становится особенно заметна. Лоча тоже выглядит прекрасно. Впрочем, как всегда. Тёмно-синий костюм отлично подчёркивает все достоинства фигуры торговца. Но на его лице читается неловкость. — Ты уверен? — спрашивает торговец, нехотя убирая крышку с последнего ужина генерала. — Конечно. Посмотрим, насколько силён твой яд, — генерал мило улыбается так, будто ему совсем не больно, будто это всего лишь посиделка двух друзей, которые решили устроить спор для веселья. Лекарь берёт ложку, зачерпывает яд и подносит к губам больного. Цзин Юань смотрит в глаза напротив, стараясь разлядеть чужую душу. Он съедает весь яд, что был в ложке. Чувствует, как начинает закладывать носоглотку, но этого мало. Цзин Юань просит ещё. Лоча молча зачерпывает. Его взгляд, кажется, равнодушный. Губы плотно сомкнуты, зубы сжаты, веки слегка опущены. — Цзин Юань, на случай, если передумаешь, у меня ведь есть с собой антидот, — Лоча достаёт небольшой флакончик из кармана и протягивает генералу. Но генерал качает головой влево-вправо, берёт флакон, пара капель падает на кончик его указательного пальца. Им он неспеша и немного небрежно наносит содержащуюся внутри жидкость на губы торговца, а остальное выливает за ненадобностью, и капли медленно стекают на пол. Цзин Юань открывает рот для очередной порции яда и поглащает всё, что умещается в ложке. Он повторяет это столько раз, сколько позволяют ему возможности его тела. Боль внутри невыносимая. Из ноздрей и рта выливается кровь. Генерал опускается на кровать. Чувствуется холод, он пронзает всё тело Цзин Юаня. Его веки закрываются без сожалений, потому что последнее, что видели золотистые глаза перед тем, как навсегда потухнуть — это лицо его лекаря и, по совместительству, убийцы. Цзин Юаню не дано было узнать, как после озвученного им последнего желания сердце торговца интенсивно билось о грудную клетку, словно желая вот-вот выскочить из груди. Как кулаки торговца крепко сжимались от невозможности спасти ставшего дорогим человека. Как ещё какое-то время он стоял у двери покоев генерала, а из глаз капали слёзы. Как перед встречей со своим генералом Лоча переживал и выбирал подходящий костюм. Как он старался и смешивал ингредиенты для антидота. Не увидит теперь Цзин Юань и того, как Лоча склоняется над ним и губами, обмазанными противоядием, прикасается к, еле тёплым и окрававленным, генеральским. После этого бережно поднимает мёртвое тело с кровати и заточает в гроб, обмотав кучей цепей. Эту ношу он водружает себе на плечо, выходит с ней из покоев и покидает дворец…