жалкий трус.

боль растекалась по всему телу, а в глазах все мутнело и плыло, словно я находился в каком то туманном и сером облаке. я сидел на грязном, холодном полу, оперевшись спиною о стену этого злосчастного здания КГБ, где каких то пару часов назад, нас мариновали и допрашивали, как будто мы были какими то особо опасными преступниками и совершили множество уму непостижимых преступлений, и зажимал рукой свой кровоточащий бок. я, конечно, знал, что рано или поздно умру,но я не думал, что умру в заброшенном городе Припяти, что когда-то погиб из-за аварии на станции и, выпустив в воздух тонны радиации, заставил людей навсегда покинуть его. что, я умру от рук капитана КГБ Сергея Костенко, который якобы по нашей причине был обвинен в измене родине и стал бандитом, следя за нами и наконец застигнул в ловушку. что умру таким молодым, ведь мне всего лишь 18 лет. а самое обидное, что я умру, так и оставшись трусом. жалким, никчёмным трусом, который то и дело, что боялся всех и вся на протяжении всей своей коротенькой жизни. обидно? несомненно! я всю жизнь терпел унижения, насмешки и издевательства над собой и даже ни разу не попытался что либо предпринять и защитится. я только терпел. терпел и ныл. ныл и прятался. прав был Горелов. я – трус. самый настоящий трус. вдруг раздались выстрелы и звук падения чего то тяжёлого. вот черт, кто это был? кто стрелял и кто упал?! мне было ужасно больно и страшно. мне было холодно и непонятно. сидящая рядом со мной Аня, прижимала меня к себе, поглаживая по голове и шепча о том, что все будет хорошо. но я то знал, что осталось мне совсем немного. как бы я не боролся с этим, но мои веки тяжелели и глаза стали потихоньку закрываться. я слышал автоматную очередь и, кажется, Лешин жалобный рык. я слышал, как в комнату, где находились мы с Аней вбежал Паша и, взяв Аню под руку, увел ее куда то. и вот, я остался один,сплошь охваченный болью и пораженный страхом, который пронизывал каждую частичку моего ослабшего тела своими иглами. вдруг звуки выстрелов резко прекратились и на какое то время повисла тишина. и я задумался. а что мне мешало перестать быть трусом? что мне мешало хоть раз взять и дать себе хорошую, хлесткую пощечину, а после пойти в бой со страхом, подавляя его раз и навсегда? почему Настя тогда не забоялась выскочить из дома к машине и, разбив окно в ней, достать от туда оружие и начать палить по тем трем бандитам? почему Аня, будучи в прошлом, в попытках найти и спасти свою сестру, не побоялась той собаки, хотя она могла спокойно разорвать ее? почему Леша с Пашей тогда не побоялись выскочить из дома, дабы отвлечь бандитов и увести их подальше от нас с Настей, хотя они прекрасно понимали, что сильно рискуют и могут умереть? а я? а что я сделал для них, кроме того, что вечно ныл и причитал, дрожа от страха? я ничего для них не сделал. а ведь за эту неделю, что мы все были вместе, я понял, насколько дорогими и важными людьми эти четверо стали для меня. после всего, что мы пережили вместе, я считал их уже не просто лучшими друзьями. я считал их своей семьёй. большой и крепкой семьёй. а за свою семью надо рвать. я уверен, что будь бы на моем месте сейчас Леша или Паша, а может и девочки, они бы не стали так просто сидеть. да, мне невыносимо больно и страшно, но...черт, двое моих друзей уже мертвы, ещё двое вроде бы живы, я могу сдохнуть в любую минуту... я быстро прокрутил все пережитые с ними моменты, произошедшие с нами за эту неделю и, кажется, что во мне будто бы что то щелкнуло. кажется, что мой страх начал отступать. и тут меня посетила мысль...они все были для меня не только родными и близкими, но и героями, так что мне мешает стать героем для них? этот чертов псих Костенко убил моих друзей Лёшу и Настю и, если Аня с Пашей сейчас всё ещё живы, то я не могу допустить того, чтобы он убил и их. кто то из нас все же должен выжить. я начал медленно подниматься с пола, придерживаясь за стену. было больно двигатся и тяжело дышать, но я не обращал на это внимания. мне было не до того, ведь только что у меня появилась цель, состоящая в том, чтобы помочь им. выйдя из комнаты, в которой я был, я повернулся назад в коридор, где увидел обезжизненные тела Насти и Лёши. теперь уже не столько физическая, сколько моральная боль охватывала меня, плотно всаживая в меня свои когти. я начал плестись по коридору вперёд, ориентируясь на звуки, что доносились где то спереди. доковыляя до люка, который вел на крышу, я заметил валяющуюся рядом ржавую арматуру. то, что нужно. я взял ее и начал карабкаться по лестнице вверх. оказавшись на крыше, я увидел стоящих около края Аню и Пашу, а напротив них стоял Костенко, нацеливая на них свой пистолет. — ну-ка отошли от края! — воскликнул он, подзывая их к себе. я начал тихо подбираться к нему сзади, держа арматуру наготове. ребята заметив меня, удивлённо посмотрели, что, видимо, заставило Костенко повернутся на меня. — бегите!! — завопил я, замахиваясь на мужчину со всей силы. Паша спрыгнул с края, а Аня стояла и смотрела на нас. по всей видимости, Костенко обладал хорошей физической подготовкой, а потому он без труда увернулся от меня. я замахнулся ещё раз, но тот достал нож из кармана и воткнул его мне в живот. я застонал и свалился на пол. вот и все, Петрищев, это конец. перед глазами возникли образы др узей и, улыбнувшись им, я закрыл глаза.