* * *
Повзрослев, Чимин всё еще верит в то, что родители его любят. - Ты не представляешь, какой ты умничка! – сквозь слезы радости проговорила мама, пока папа вешал очередную, но не менее значимую грамоту на стену «Гордости семьи Пак». А Чимин знал, что получит это первое место на международной конференции. Он ночами не спал, ища и изучая всевозможные статьи в интернете и онлайн библиотеке, доступ к которой выпрашивал у папы месяц. При всем при этом, не забывая о прекрасной учебе только на отлично, дополнительных курсах и работе в подростковой научной группе на предприятии своих родителей. «Кто-то сказал Чимину за неделю до защиты проекта, что он выглядит чуть лучше мертвеца. На это Пак лишь отмахнулся, скидывая на беззаботность и легкомысленность необразованного ума. А через пару минут на защите реферата по литературе 18 века упал без сознания на глазах у всего класса. Очнулся он уже в медпункте, от громких возмущений отца: - Куда смотрят учителя? Почему не обратили внимание на плохое состояние моего сына? - А куда смотрите вы, уважаемые родители? Чимин истощен, недосып и недостаток отдыха, Вам о чём-то говорят, горе учёные? – голос незнакомый, но полный переживаний и сочувствия. - У него конференция скоро, нам некогда. «Действительно некогда!» - молотком ударило по осознанию, и Чимин подскочил с неудобной кушетки в злосчастном медпункте. - Всё в порядке. Я на урок, – проходя мимо ошарашенной медсестры и вполне спокойных родителей. - Но … - раздался где-то сзади растерянный женский голос. Чимин не услышал, дверь уже закрылась». А ещё Чимин знал, что сегодня придут гости. Родители обязательно похвастаются своим ненаглядным и его решением посвятить себя науке. Те обязательно выразят своё восхищение и слова белой зависти, потому что «как повезло твоим родителям с таким одаренным сыном». В первый раз слышать все эти слова было неожиданно, во второй было смущающе, на третий – приятно. Сейчас – это уже привычка. Ничего необычного. Самое главное, чтобы родители любили.* * *
Через год Чимин мечтал вновь стать любимым. Кто ж знал, что иногда оглядываясь по сторонам можно найти, что-то чарующее и манящее, помимо кистеперых рыб и стегоцефалов. Вот и Чимин не знал, когда, возвращаясь с языковых курсов, увидел уличного танцора. Неужто колебания звуковых волн и сокращения мышечных волокон, благодаря двум белкам, могут выглядеть так завораживающе? Гармонично? Неповторимо? Чимин понял, что да. Музыка и тело слились воедино, каждый из компонентов этой химической реакции создавал равновесие. А танцор будто обрёл смысл жизни, отобрав его своим ритуалом у Чимина, потому что с того дня все мысли подростка были забиты изящными изгибами тела. Наука перестала существовать. Любовь родителей тоже. - Да кому сдались твои неряшливые топчения на месте? – с полным отвращением и насмешкой вылетело изо рта отца во время ужина и откровения сына. Наивный…Наивный Чимин-и…Подумал, что родители, которые полностью и без остатка «посвятили себя чему-то стоящему», поддержат его желание заняться чем-то творческим и нелогичным. А вот оно как вышло. - Ты не будешь заниматься этой чепухой, - уже встряла мать, - можешь записаться на еще один языковой курс, открыть еще один научный проект в лаборатории, попросить купить тебе еще энциклопедий и справочников – всё, что твоей душе угодно, мы оплатим, но не подобное безделье. С того дня тепло, улыбки и громкие слова гордости покинули дом семьи Пак, уступая место презрению, осуждению и гнева на неотесанного ребенка. Чимин сбегал с дополнительных занятий, прогуливал уроки, лишь бы вновь услышать музыку, которая проведет его тело и разум в иную вселенную чувств и эмоций.* * *
Чимин правда пытался вновь стать любимым родителями. - Если ты сейчас же не прекратишь этот вздор, я без зазрения совести вышвырну тебя за дверь! – переводя дыхания и сплевывая кровавую слюну на пол, прошипел отец. - Прям как бракованную игрушку, да? – горько усмехнулся Чимин, уклоняясь от очередного удара. - Да! Ты врал нам все эти месяцы, чтобы что? Чтобы танцульками своими бестолковыми заниматься, такими же бестолковыми, как и ты! Мы создали для тебя все условия, чтобы из тебя вырос человек. Создали такие условия, о которых многие не могут даже мечтать. А ты, идиот, - рядом с лицом Чимина пролетает массивный кулак отца, - просто это не ценишь, мечтая стать стриптизёршой и подставлять свой отвратный зад для мужиков! – по ребрам все же прилетает удар, выбивая воздух из легких и заставляя согнуться пополам. На следующий день, Чимина запирают в доме, чтобы «не шлялся по гей-барам и не позорил приличную семью Пак своей разукрашенной мордой». Страх за свою жизнь взял вверх, вынуждая вновь не спать ночами из-за научных работ в первую её половину, а во вторую уже из-за того, что подарило смысл жизни. Танцы стали как искусственная вентиляция лёгких давать возможность пережить следующий день, повод и силы бороться дальше, чтобы взлететь. Как бы Чимин не пытался, сколько бы раз не слышал сравнений с мертвецом от безликих знакомых и сколько бы не приносил грамот и наивысших баллов, родители так его и не полюбили вновь. Этим людям явно нужен был не такой Чимин. Им нужен был Чимин, которым можно похвастаться перед друзьями и коллегами. Такой Чимин, из-за которого им завидую все, кто видит его в новостях с громким заголовком «Мальчик-гений в очередной раз одержал победу на международной олимпиаде по...». Такой Чимин, у которого идеальное прошлое и потрясающее будущее без грехов совести и бессмысленных занятий. Такой Чимин, которым уже не стать. Чимин правда мечтал вновь стать любимым родителями. Но был ли он таковым? Навряд ли.* * *
Чимин стал любим, но не родителями, а обладателем квадратной улыбки и c кошачьей внешностью. Когда от него полностью отказалась семья, он не без нервного срыва, но все же поступил в институт искусства. Майским теплым вечером, на спортивной площадке общежития Чимин увидел одиноко играющего в баскетбол парня. Одиночество стало лучшим другом бывшего наследника семьи Пак, но в тот день даже оно оставило его. Слово, за словом, шаг за шагом, и вот Чимин уже мастерски забрасывает трёхочковый под чутким командованием не менее одинокого Мин Юнги. На следующий день история повторилась. А спустя неделю Чимина зовут в кино на ужастик, во время которого он искал спасение для своих оставшихся нервов в новом друге и его крепких руках, которые обнимали на протяжении всего фильма. - Ты похож на запуганного котенка. Все прошло уже, - Юнги расправлял взъерошенные пепельные волосы, выйдя из душного кинотеатра. - Давай в следующий раз сходим на ванильную романтику или хотя бы комедию, - взмолил шокированный Чимин. – А вообще лето на дворе, поэтому лучше гулять пока есть время и возможности. - Хорошо, - на губах промелькнула едва заметная улыбка. – Хочешь прокатить на сабборде на следующих выходных?... Лето было долгим, полным встреч, незабываемых эмоций и чувств, касаний и объятий, которые когда-то мечтал получить ученик начальной школы от родителе. 31 августа, в комнату Чимина постучали три раза. - Открыто, - крикнул Чимин, не отвлекаясь от разбора чемоданов с вещами на новый учебный год. - Гостеприимство из тебя прям хлещет, - раздался знакомый хрипловатый голос. - Ты что тут… - не смог закончить Чимин, натыкаясь взглядом на любимые цветы в руках. Он никогда не говорил никому и не давал повода думать, что в груди у него поселилось что-то необъятное, греющее душу к обладателю квадратной улыбки и кошачьей внешности. Поэтому такое эффектное появление «друга» в его комнате, знатно выбило из колеи. - Ты любишь обычные красные розы, надеюсь, что сможешь полюбить обычного парня, которому нравится баскетбол и один Пак Чимин. – вместо тысячи слов, Чимин подарил в ответ свое сердце, чувства, душу и первый поцелуй.* * *
Чимин правда старается верить, что его всё еще любят. - Где ты был на выходных? Мы же хотели фильм посмотреть, - как бы он не пытался, в голосе слышна горечь и обида. - Прости, цыпленок, дела появились, - и вроде есть сожаление в голосе, но во взгляде пусто. Чимин правда понимает, сам пару раз опаздывал на свидание, когда был поглощен изучением очередного танца. Весь мир переставал для него существовать, стоило только перешагнуть порог зала для практик. Воздух заменился на музыку, биение сердца – на биты, а тело лишь поддавалось работе этого незамысловатого механизма. Чимин правда чувствует в эти моменты, что живой, а не пустой оболочкой скитается по Земле, защищая проекты и научные работы, в которых потерял смысл еще несколько лет назад. - Тогда сегодня после пар идем в кофейню за горячим шоколадом с зефирками за твой счёт, в качестве замаливания своего непростительного греха, - скрывая очередной шрам на душе, улыбнулся Чимин, повиснув на шее возлюбленного. - Как скажешь… Чимин ведь правда верит, что его любят, потому что такие страстные поцелуи ведь невозможно подарить без любви. Невозможно в целом заниматься любовью без любви. Да ведь? Иначе, почему на него так желанно смотрят? Почему оставляют багровые отметины по всей шее? Почему он так стонет от удовольствия? Почему в него вбиваются все сильнее и чаще? Почему слезы стекают по его щекам от переполняющих чувств? Почему на пике из уст у Чимина протяжно вырывается имя возлюбленного? А у Юнги… Чужое… Ранее услышанное единожды, и то в качестве малознакомого человека… На все эти «почему?» Чимин не хочет даже знать ответов. Вставая с кровати, молча уходит, не желая видеть ни квадратной улыбки, ни кошачьей внешности. Однажды лишь задал один простой вопрос: - Был ли я любим тобой хотя бы мгновение? - Любим? – в лице напротив было лишь неприязнь. – Чимин-и, ты просто удобный. Появился в трудный момент, помог забыться, отдался полностью и ничего не требовал взамен, лишь смотрел преданными глазами щенка… - дальше он не смог разобрать ни единого слова из уст своей безграничной любви. Мысли и воспоминания накрыли с головой.* * *
Чимин мечтал стать любимым. И вот он любимым холодными брызгами от волн о скалы. Любимым ветром, что треплет его каштановые волосы. Любим последним лучом солнца, что пробрался сквозь густые тучи, словно провожая изуродованную душ в последний путь. Чимин любим небом, на которое его отнесли черные волны, надвигающейся бури. Он стал любим, когда в половине шестого вечера родители и Мин Юнги нашли на записках под дверью последние слова любви к ним. Чимин взлетел и стал любим хотя достаточно поздно.