Ты обязан изучить это…
На следующий цикл.
Бамблби с большой неохотой открывает свою оптику и поднимается на дрожащих манипуляторах с платформы. Весь корпус неприятно ломит и в процессоре неприятно гудит. — А чего ты хотел, Бамблби? — сам у себя спрашивает он, умыв фейсплейт холодной водой из чаши, чтобы побыстрее убрать остатки сонливости, — Ты вчера весь вечер и всю ночь патрулировал окрестности. Вытерев влагу с фейса, золотистый ненадолго засмотрелся на своё отражение, позже обратив внимание на венок из красных цветов, что лежал на столе позади бота. В искре приятно потеплело. Но из транса его вывел голос. — Бамблби, ты уже проснулся? — Да! — разведчик мигом направился к выходу из его скромной палатки и, убрав в сторону ткань, он встретился со своим наставником, — вы что-то хотели, учитель? — Нет, — коротко отрезал старший мех, но тут же добавил, — но тебя хочет видеть Прайм. Меньший опешил и только сейчас заметил красно-синего, что стоял недалеко от его наставника. — Сегодня тренировок не будет, — привычно твердым тоном проговорил формер, на последок попрощавшись с учеником и главой. Бамблби чуть тряхнул шлемом, когда тягач подошел к нему на несколько шагов ближе. — В чем дело, Оптимус? — скаут склоняет шлем в бок и с любопытством всматривается в фейс тягача, когда тот отводит свой взгляд, Бамблби замечает едва заметный из-за забрало румянец, — Оптимус? Тягач едва касается пальцами серебристой щеки меньшего меха, заставляя того замкнуть энергоприемник. Легкий ток проходится от скулы по всему корпусу маленькой волной, и так по нескольку раз, пока красно-синий не начинает говорить, опустив мани на плечевой сегмент пчелки. — Можешь сегодня… Выполнить для меня особое поручение? — с паузой и неуверенностью, которую он отчаянно пытается скрыть, молвит глава, замечая небольшие потемнения под оптикой золотистого. Тот обдумывает просьбу, хотя любой последователь обязан уже приступать к выполнению задания. Но следует помнить, что Прайм спросил, а не приказал. — Что за поручение? — Недавно мы возвели здание для отдыха, помнишь? — М-м-м, да! Припоминаю, — говорит бот с нарастающей улыбкой. — Не хочешь составить мне компанию этим вечером? — голос Четырнадцатого резко становится слишком тихим и неуверенным, Прайм немного взволнованно берет в свой манипулятор мани золотистого, смотря прямо в небосвод, отражающийся в оптике юнца, — Только ты и я, разумеется.Этим же вечером
Прикосновения отзывались жаром в местах, где блуждали манипуляторы красно-синего. Ток с пальцев пробегался по чувствительной нейросети, а пальцы приятно нажимали на чувствительные точки в стыках брони. Легкие поглаживания по грудному отсеку отдавалось сладкой негой из-за которой бот беспомощно поджимал к себе сервоприводы и старался глубоко вентилировать, когда старший мех начинал гладить его фары и крепления. Разведчику оставалось только выгибаться в спине от таких простых, но таких приятных ласк. Несмотря на то, что корпус по-прежнему ныл от бессонной ночи, сейчас вся боль и дискомфорт не волновали золотистого вовсе. Волновали только горячие манипуляторы, тихий шепот, до искры проницательный взгляд и поцелуи, в которых передавались все чувства и желания тягача. Оторвавшись от энергоприёмника меньшего меха, что привело к образованию тонкой ниточки слюны, Оптимус шумно провентилировал. Оптика внимательно следила за младшим, что в свою очередь не менее шумно заставлял свою систему вентиляции и охлаждения работать на износ. Большие пальцы легли на серебряную талию, едва сжав, со стороны золотистого послышался тихий скулёж. Прайм медленно наклонился к аудиосенсору партнёра, прошептав: — Позволь мне провести ритуал, позволь сделать тебя моей искрой, — молил, словно в бреду, с надеждой в оптике ждал ответа от верного последователя, — прошу, Би. Названный с замеревшей Искрой с трудом привстал на локтевые шарниры, потянувшись к красно-синему, обняв за шею. — Позволяю, — совсем тихо прозвучало самое желанное для Оптимуса слово. Большие манипуляторы подняли меньший корпус и усадили на колени. Голос старшего меха понизился и стал более хриплым. Слова, что он говорил было очень трудно разобрать, но не то чтобы разведчик пытался. Окуляры главы озарились белым светом, малая дрожь пробежала по корпусу желтого бота, когда на его грудной отсек лег больший манипулятор. Искра забилась чаще, вентиляция участилась. В этот момент весь актив перед оптикой промелькнул, непонятное, но такое сладкое и желанное ощущение начало скапливаться внутри, оно нарастало и нарастало, оккная мальца в сладостную негу. Тягач де продолжал шептать, пока его грудной отсек не отвалился, показывая боту голубую искру, заключенную в священную реликвию. — Би, — раздался голос сверху, меньший тут де смекнув, открыл свою грудой отсек.Последнее, что он помнил, были приятная дрожь и мягкие объятья.
Наступило утро.
Проснулся он в палатке главы, на большой платформе, укутанный в термоодеяло. Корпус болел, но боль эта была приятной, а вместе с этим и Искра будто стала биться с новой силой и лёгкостью. Только он подумал о том, чтобы встать, как в палатку зашел Прайм. — Какты себя чувствуешь? Ничего не болит? — красно-синий присел на коленные шарниры возле платформы, прикасаясь пальцами к фейсплейту скаута. Тот в свою очередь помотал шлемом в разные стороны. — Я в порядке, — прозвучал краткий ответ, но затем золотистый продолжил, — Оптимус, что это было? Тягач улыбнулся, соприкоснувшись лбом об лоб меньшего. — Терпеть мы едины, Би, — в голосе старшего читалась неописуемая радость, — ты чувствуешь это? — Д-да.чувствую, — отвечает разведчик, когда Искра начинает трепетать и усиленно биться, — но, что дальше? — Дальше? — Ну, — младший отводит взгляд, — то, что ты делал вчера, что было после… Ритуала? В этот момент Бамблби почувствовал яркую волну чувств, пробедавшую по корпусу со шлема до серво. Фейс приобрёл алый оттенок. — М-мы… О, В-велик-кий! — меньший резко накрылся термооделямом, пряча свой алый фейсплейт от главы, на что тот начал тихо смеяться, поглаживая того по спине сквозь своеобразную «защиту». — Не волнуйся, Би, дальше поцелуев, мы всё равно не дошли. Скаут вынырнул из укрытия, что вызвало тихое фырканье со стороны Прайма. — П-правда? — Правда, да и тем-более, — старший взял фейсплейт золотистого по обе стороны, проведя большими пальцами по горячим щекам, — я бы никогда не стал делать «это» с тобой, когда ты против или не готов. Тот ритуал, что мы вчера провели позволит нам с тобой стать одним целым и познать друг друга лучше, чем любая другая пара. — Оу… Вот как, — термооделяло упало с плечевых сегментов сеньшего, сам он нервно оглядывал помещение, — Оптимус… — М? — Кто-то видел… Как ты нёс меня к себе. — Нет, — Прайм улыбнулся, притянув скаута к себе в объятья, — они узнают о нас только тогда, когда ты позволишь мне рассказать им об этом. Юнец слабо провентилировал, уткнувшись тягачу в лобовые стекла, чувствуя как его одолевает усталость. — Спасибо…