Итог

Маленький Эндрю наконец нашел женщину, которую хотел звать своей мамой, которую хотел обнять, с которой хотел поговорить. Маленький Эндрю думал, что ему повезло. Но Бог, такой любимый Бог Касс, никогда не был на его стороне. Эндрю не понимал. Не понимал, почему Касс любит ходить в церковь, почему читает эти молитвы перед едой и сном, почему постоянно говорит Эндрю, что Бог милостив, что он всегда даст нам выбор. О каком выборе идет речь? Какое право у него, брошенного, никому не нужного, может быть? Молча терпеть грязного брата, или уйти, увидев разочарование на таком полюбившемся женском лице? Эндрю считает, что это полное отсутствие выбора. Раз за разом, детские руки в бинтах отстирывали постельное с рисунками космоса, которое ему так мило купила Касс, от крови и спермы. Каждый чертов раз маленький Эндрю забивался в угол ванной, смотря на стекающие капли воды с белья. Касс никогда не спрашивала. Не спрашивала про белье, не спрашивала про одежду, на которой так часто виднелась кровь в районе предплечий. Она улыбалась своей миролюбивой улыбкой и это так дарило ему чувство покоя на жалкие доли секунды. Но ради этого, ради того, чтоб хоть кто-то относился к нему так, чтоб она относилась к нему так дальше, он будет молчать. Эндрю прекрасно научился скрывать акты извращенной братской любви, но он прокололся. Заходя в комнату, он видит Касс, держащую маленький кровавый сверток, смотрящую на него с тихим ужасом. Заметив движение сбоку, женщина переводит взгляд на Эндрю, у которого внутри рухнул мир. Все, что осталось от него. Но Касс тут же взяла себя в руки и улыбнулась ему. Точно также, как улыбается всегда, так нежно и мягко. И Эндрю стало плохо. Ему стало так плохо, потому что она явно все понимала, она лгала ему, лгала все это время. Его добрая и любящая Касс, та, которая верит в милостивого бога, та, которая должна быть на его стороне. Эндрю возненавидел лжецов и слово "пожалуйста". Но какой вывод из всего этого мог сделать сам Эндрю? Только тот, в котором он не достоин любви. Если Касс знает, действительно все понимает, то она не лучше всех остальных людей. Она не помогла ему, не остановила родного сына, не сделала ничего. "А должна была?" – скрипят чужие голоса в голове, – "Разве ты имеешь право винить ее после всего того, что она сделала для тебя? Может быть ты просто слишком никчемен? Разве дело в ней?" И Эндрю прислушался. Порезы стали увереннее и глубже, больше не боясь быть замеченным, саморазрушение Эндрю дошло до своего пика. От мальчика, жаждущего тепла, не осталось и следа. Следующий момент, как будто все тому же Милостевому Господу было мало страданий Эндрю, Дрейк захотел обоих близнецов. Это заставило Эндрю хотеть умереть. Кошмары были слишком реалистичны. А учитывая то, что они близнецы, – додумывать и не приходилось. Чудовище хотело больше крови и развлечений. Эндрю пришлось действовать, отказаться от Касс, и от такой далекой мечты на время – родного брата, близнеца. Его настоящей семьи. Но дальше жизнь даже не думала быть спокойной и счастливой. Аарон сидел на дряни, пока мать без конца избивала его. Что бы Эндрю не говорил, как бы не угрожал, это не прекращалось. И ради брата, ради Аарона, он убил ее. Убил без сожалений, без какой-либо привязанности к биологической матери. Ничего не было. Зато Аарону это не понравилось. Ненависть брата не была чем-то новым после стольких приемных семей, но теперь это было по-другому. Теперь это резало глубже ножей. Аарон не понимал, не хотел его понимать, а Эндрю не может сказать. Он думает, что легче смириться, заключить сделку, и тогда его больше не оставят. А будут ли они ладить, дело десятое, главное, что брат рядом и Эндрю может защищать его. Ведь это простая истина, о которой Аарон даже не догадывается – Эндрю защищал его с того момента, как узнал о его существовании. Когда его начинают пичкать таблетками, он снова думает вернуться к самоповреждению. Под плотными черными повязками это останется незамеченным, но сможет подарить то, чего ему все же хотелось бы, – чувство. Чувство боли, страха от старых воспоминаний, и следующая за этим меланхолия. Но он не стал. Вовремя появляется Кевин со своим экси, и новая сделка. Ему все еще плевать на этот спорт, но попытки Кевина его расшевелить хотя бы забавны. Старшекурсники называют его Монстром, и он смеется каждый раз, хотя ему совсем не смешно. Глупые, глупые лисы – настоящих монстров не видели. Но будет ли он кого-то в чем-то переубеждать? Бред. Нил сваливается как снег на голову. Зашуганный, но дерзкий маленький засранец, которого Эндрю сразу берет под контроль. Он привлекает его внимание, заставляет его чувствовать интерес. Но...стоп. Чувствовать? Ничто и никто не заставляет Эндрю чувствовать. Тем более этот лжец. Он угроза. Эндрю просто осторожен. Хотя если б Эндрю был честен, то эта угроза была интересной. Он отдавал только фильтрованную информацию, и то голкипер не уверен, была ли она хоть на половину правдивой. И это заставляло что-то внутри шевелиться. Эндрю на самом деле не дурак и вполне понимает, что рыжий тихо, но уверенно, начинает иметь значение. Нил, которому стоило бы не высовываться, спокойно отыграть, как хотел того Кевин, не способен держать свой рот на замке. Спровоцировать Рико, при этом защищая его семью, оказалось волнующим для Эндрю. Никто и никогда не узнает, как ему хотелось тогда просто заткнуть Джостена, желательно собственным ртом. Нил, этот маленький кусок саркастичного дерьма и полного отсутствия самосохранения, стал желанным слишком быстро. Беспорядок, который он принес с собой, оказался вполне сносным развлечением для Эндрю. Каждая крупица правды, каждое тихое, но не менее уверенное "да", проникли и въелись в кожу, как будто заполняя и пропитывая старые линии на предплечьях. Когда Нила украли, остро встал вопрос о том, что Эндрю вновь может чувствовать. Что мог чувствовать Эндрю, когда Нила самым наглым образом украли прям из-под его носа? Оставили только телефон с обратным отсчетом, каждая цифра которого ощущалась словно новый порез вдоль старых шрамов. Как будто земля была где-то далеко под ногами, а воздуха в легких было катастрофически мало, словно он парил высоко в небе. Как будто любое движение неизбежно повлечет за собой падение, и он разобъется о чертов асфальт как букашка. Эндрю Миньярд психопат, бесчуственный монстр, законченный ублюдок и еще куча прозвищ от всех людей, что его знали. Он озлоблен на весь свет, и на самом деле, ему ни до чего нет дела. Он никогда ничего не хочет, ничего не ждет и ни на что не расчитывает. Он заключает сделки со всеми, кто начинает иметь какое-то значение, чтобы иметь контроль. Ничто не будет значить больше, чем он ему позволит, ничто не выбьет его из колеи и больше не сделает больно. Однако пропажа Нила, этого гребанного мученика, этого невыносимого бегунка, оказалась ножом прямо в ребра. Тем самым ножом, который он носит при себе всегда, который должен защищать его. Но Лола Малькольм проскочила своими гадкими наманикюренными пальцами под повязки Эндрю, а потом без всяких зазрений совести всадила нож поглубже. Бедный и дрожащий внутри Эндрю, в конце концов, получил свое назад. Его уверенность в завтрашнем дне, его твердое соблюдение границ и смысл дальнейшей жизни без сделок, носящие короткое имя – Нил. Этот человек был самым безумным из всех, кого он только встречал, а ведь он ходил на групповую терапию в тюрьме. Джостен принимал и понимал Эндрю, от макушки до пят, даже самые странные и темные части. Нил стал первым, кто не просто согласился принимать защиту Эндрю, но и с остервенением отдавал это в ответ. Он был тем, кто помог принять Эндрю, что тот может хотеть, что он уже делает это. И две маленькие кошечки, которых Ники так глупо назвал, стали будто весом их маленького счастья. Маленькое счастье на самом деле было огромным, несмотря на плохие дни, но ни Эндрю, ни Нил, не распространялись об этом. С годами некоторые границы стерлись, ведь они выучили друг друга вдоль и поперек, но все еще оставались самыми трепетными и бережливыми. Они были нежны и чувственны, позволяя себе залечивать старые шрамы, могли быть и страстно грубыми, безмерно скучая после разлуки. Эндрю никогда не скажет Нилу обычного люблю тебя. Но он будет рядом всегда, до последней сигареты в мире.