Важен момент

Раннее утро. На часах примерно шесть часов утра. Солнце уже взошло и покрыло весь город лучами тепла, хотя большинство людей ранним утром воскресенья в этом даже не нуждались. Иван же сиял даже ярче солнца, сегодня он был в прекрасном расположении духа. Хотя нормальные люди утром хотят умереть и кофе, если получить сердечный приступ от переизбытка кофеина в крови, то утро выдалось идеальным. У Вани же были силы свернуть горы и осушить моря, но он их направил на приготовление завтрака. В это же время на кровати в соседней комнате мирно отсыпался Альфред. Вообще на день планы у них (если быть точнее, то у Вани) были наполеоновские, как бы иронично по отношению к России это не звучало. Самое главное событие как раз должно было произойти в ближайшее два часа, но для этого была нужна ещё одна персона, которая всё никак не могла проснуться. Видимо, это понял и сам Иван, поэтому, выложив сырники на тарелочки, направился в спальню. — Доброе утро! — Брагинский сел на корточки рядом с кроватью, чтобы находиться на одном уровне с лицом Джонсона и слегка потряхивал его за плечо, — вставай... Я там завтрак приготовил. В ответ Альфред приподнялся на локтях. Протерев глаза, он попытался уловить запах, и почувствовав его, улыбнулся. — Говорю, завтракать идём, скоро поедем. — Куда поедем? — промычал он в ответ. Было поздно, Ваня уже вышел из комнаты, оставив его в непонимании куда и зачем они едут. Тут же встав с кровати, Джонсен рукой зачесал волосы назад и надел очки. Быстро забежал в ванную умыться, а через минуту он уже шёл на кухню, где за столом сидел Брагинский. Утречко выдалось резвым, хотя большой бодрости Альфред не чувствовал, но и желания лечь хоть куда-нибудь, лишь бы находиться в горизонтальном положении, уже не испытывал. Сев за стол, он вздрогнул от резкого потока воздуха из окна и собрал мысли в кучу чтобы задать вопрос. — Так куда ты собираешься поехать?, — Джонсон всё-таки решил уточнить, что имел ввиду Ваня, сказав про поездку. — Ну, во-первых мы. А во-вторых я тебе об этом уже говорил вчера. Ты, что, забыл? — Я этого вообще не помню, — прокачав головой, сказал Альфред и наконец-то заметил сырники и варенье рядом с тарелкой. С лучезарной улыбкой он принялся есть. — Значит по приезде и узнаешь, —Брагинский улыбнулся и отпил свой чай. С утра, да и в целом в течение дня, он любил попивать чай, причём в довольно больших объёмах. В отличии от Америки свою порцию он уже съел и смотрел куда-то в даль, размышляя о своём. Например о том, что Джостен в целом часто прослушивает важные вещи, ну, хотя бы своей вины не отрицает. Зато он любил разглагольствовать о разных бессмысленных вещах. — Раз ты такой умный, скажи мне, почему сырники называются сырники, а не творожники? — его тон был настолько важным, что казалось этот вопрос был важнее проблемы озоновый дыры. — Потому что произошли не от слова "сыр", а от слова "сырьё". А если честно.., - хотел было продолжить Ваня, но его уже перебили. — Если честно ты это только что придумал, а на самом деле люди, которые придумали это слово знать не знали об этом? — А если честно это вопрос на уровне пятилетнего ребёнка, который уже не знает как бы ещё привлечь внимание родителя, — возможно прозвучало это слишком грубо, возможно Джонсона это даже задело, но правда остаётся правдой. Альфред состроил обиженное лицо и принялся дальше уплетать завтрак. Ну, неужели, у него вот вообще совести нет, сколько бы глупостей не творил — чувствует себя крутым, а сомневаться в правельности своих поступков даже не думает. Наверное, у него в голове либо торнадо мыслей, которые нужно прямо сейчас всему миру рассказать, либо мартышка на тарелках играет. Он же антоним слова "спокойствие", постоянно что-то делает, куда-нибудь несётся, с кем-то разговаривает. Даже когда, казало бы, спокойно сидит — ещё хуже, потому что уже через минуту окажется, что сидел он потому что не нарочно пролил суперклей на стул, пока строил макет ракеты, а потом сам же на этот стул и сел. Это конечно очень утрированно, но зная Джонсона всё могло быть возможным. А вот сейчас, когда он тихо ест и практически не бесится, подозрение вызывает максимальное, хотя Брагинскому стоит наверное привыкнуть, что он иногда во время еды может немного успокоиться. Если к Альфреду вообще можно привыкнуть и перестать обращать внимание на его "перфомансы". Возможно, это и было первым качеством, которое понравилось Ивану. Не то что Джостен ведёт себя как гиперактивный пятилетний ребёнок с СДВГ, а то, что он в плане безбащености примерно на одном уровне с Брагинским, по своему конечно, но они уж точно друг друга стоят. Они оба немного не в себе, причём никто из них это не отрицает. Хотя Альфред позиционирует себя как гения и героя, это не мешает ему гордиться своим могуществом и влиянием на других. А Россия подавно никогда не скрывал своего своеобразного характера. Но если быть до конца честным, то осознание последствий такого поведения пришло только к Ване. На этой мысли, не дав Альфреду доесть, Ваня встал и пошёл переодеваться в комнату. Выбор был не сложным: бежевые штаны и белая футболка, он честно хотел надеть какую-то кофту, но при таком раскладе он бы точно зажарился в августовскую жару. Уже через пару минут на кухне послышался звон тарелки об раковину и Джонсен отправился в спальню, а Иван обратно на кухню — мыть посуду Когда Альфред вышел из комнаты, Ваня уже сидел в прихожей ожидая его. На улице их ждала машина, ну, как ждала, она просто стояла, а без водителя вряд ли могла поменять платы и уехать куда-нибудь. Оба сели на передние сидения, Ваня - за руль, Альфред - на пассажирское. На протяжении первых пятнадцати минут Брагинский так и не стал рассказывать куда и зачем они едут, а Джостен молчал из принципа, мол — "Это не ты обиделся, а я". Ну что за ребёнок? Тем не менее больше он выдержать не мог и заговорил первым. — Ты же меня не в лес везёшь? — А если в лес? — последнее слово Ваня слегка растянул и улыбнулся, но взгляд от дороги не отвёл. Альфред тоже улыбнулся, но не так злорадно, а скорее по-азартному — Тогда я буду вынужден убить тебя раньше, чем ты объяснишь, что черные пакеты и нож нам понадобится, чтобы собирать грибы, — они оба хихикнул, но после улыбка с лица Вани пропала и сменилась сосредоточенностью. Сначала нужно было выехать за пределы города, куда ехать дальше он знает, но сейчас как раз то время, когда все срочно куда-то едут, а это значит пробки, а это значит больше потраченного времени. Дорога и так должна была занять часа полтора, а тут ещё и это. Если они продолжат играть в молчанку, то время покажется вечным — Нам ехать долго, так что успеешь ещё, — начал Иван, он хотел было продолжить шутку, но сказать было толком и нечего, — если станет совсем скучно можем включить радио — Насколько долго? Ты решил устроить мне тест на стрессоустойчивость и собираешься выкинуть в какой-то глухой деревне без связи с цивилизованным миром? — Практически да, но нет. А ехать где-то часа полтора, если не два, — Альфред выпучил глаза и уставился на Ваню так, словно тот вынес ему смертельный приговор, а сам виновник даже глазом не повёл, — по-моему если ехать через платную дорогу, то вообще три, но мы с тобой умные и экономные, поэтому поедем быстрым и бесплатным путём — Господи, за что мне это? Вот скажи, зачем делать платные дороги? — конечно же Альфред и сам понимал, что ради денег, да и вопрос был скорее риторический, но ответ не заставил долго ждать — Потому что у нас две проблемы: дураки и дороги, и если ты не хочешь испытать невероятные ощущения тярски и резкие падения, сопоставимые с американскими горками на протяжении всей дороги — плати, — заключил Ваня — А с дураками что делать? — с интересом в тоне спросил Альфред — А их возить по этим американским горкам туда, куда везу тебя я — Ты только что сказал, что я дурак?! — Нет, ну, что ты, я конечно же не это имел ввиду, — с невероятно явным сарказмом сказал Брагинский — Ой, ну спасибо, теперь я определённо тебе верю, — Джостен отвел голову в окно, весм своим видом показывая свою чрезвычайно важную обиду — Ты мне никогда не верил — Не поверю и сейчас Тишина, в который раз, не продлилась долго и конечно же её нарушителем стал Альфред, он ведь не может молчать больше пятнадцати минут, хоть часы по нему сверяй. На этот раз они болтали о чем-то более обыденном и часто сменяли темы, то обсудят погоду, то постоянные пробки, то какой-то водитель забыл включить поворотник, тогда они оба не стеснялись в выражениях и матах. Зачастую именно на таких вещах строилось их общение и взаимопонимание. В политику они старались не лезть, а вот другие страны пообсуждать — раз плюнуть. Хотя это больше походило не на перемывание костей, а на общие жалобы и бесконечные "вот именно!" в перемешку с потдакиваниями. Несмотря на то, что часто их видение мира и ситуаций было разное, они могли спокойно обсуждать какие-либо разногласия, но когда начинали настаивать на своём и переставали слушать собеседника, то дело могло дойти до драки. К слову и сам замысел поездки был связан с редкостью спокойных моментов в их жизнях. Ване хотелось закрепить в памяти хотя бы ещё один момент, когда они были просто спокойны от обстановки вокруг, от ощущения свободы и простого понимания, что всё хорошо. Нет, глобально всё плохо, так было, есть и будет, если мыслить глобально, то хорошо никогда не было, но в моменте ведь может быть хорошо, хотя бы изредка. Возможно, то что Альфред его прослушал и сейчас понятия не имеет куда и зачем они едут, даже лучше. Это ведь своеобразный сюрприз. Хотя по его виду и не скажешь, что он вообще чего-то ожидает, он просто наслаждался самим фактом того, что они сейчас, вот так просто болтают в машине, ведь всё хорошо и сейчас. Возможно, даже если бы они были посреди минного поля на одном квадратном метре безопасноти и болтали точно так же, то Альфред был бы таким же довольным, потому что конкретно сейчас всё хорошо. Будет ли всё хорошо через час? А завтра? А через месяц? А через год? Он уж точно об этом не задумывается. А всё ли хорошо сейчас, но не тут, а в целом? Вряд ли он подумает и об этом, ему просто нравится быть конкретно тут, конкретно сейчас и конкретно с этим человеком. Второе качество, которое нравится Ивану. Пускай Джостен будет самым неугомонным ребёнком на планете, но в такие моменты он готов отдать Альфреду весь мир, потому что только так Ваня может понимать, что всё хорошо, пускай и в очень стиснутых условиях, но сам факт существования этого мимолётного состояния "хорошо" уже даёт надежды, на появления "хорошо" в будущем. — Эта дорога невыносимо далёкая, — пожаловался Джостен. — Да тут осталось километрова два, — на самом деле осталось чуть больше, но пускай будет два. — Слишком далеко. Два километра — это двести тысяч сантиметров, а это в тысячу раз больше твоего роста, а тысяча это расстояние от Вашингтона до Чикаго! Понимаешь? — пускай он не уточнял в какой единице измерения от Вашингтона до Чикаго тысяча, но так даже лучше, а то он переведёт это значение во все другие известные ему единицы измерения расстояния — Да у тебя в голове прямо встроенный калькулятор, — Альфред любил считать разные бесполезные числа, а Ваня был не против такой своеобразной минутки "ненужные факты, которые никогда не пригодятся при других обстоятельствах", — Почти приехали. — Ты меня серьёзно собрался убивать? Это же поле. Тут и правда было поле. Поле подсолнухов, которые как раз смотрели в их сторону. Через несколько метров Ваня съехал на обочину и поставил машину на ручник. Одним движением головы он указал Альфреду выйти и проследовал за ним на улицу. Пейзаж был великолепен: солнце встало давно, но у самого горизонта розовела полоса, они стояли спиной к солнцу и их тень падала на поле, сами подсолнухи были чуть ниже, к ним нужно было спуститься по небольшому склону высотой не больше метра, что они и сделали. Первую минуту Иван был спокоен как никогда, это состояние можно сравнить с утром, когда ты не спал всю ночь и смотришь на рассвет, попивая кофе. Хотя казалось бы ситуации разные, но какое же расслабление после сложной рабочей недели даёт такое спокойствие . — Так что мы тут делает? — утичнил Альфред, явно не понимая, что тут вообще происходит. — Красиво? — Ну да — Вот и стой, любуйся, — Ваня опять посмотрел в небо. — Это имеет какое-то значение? — Всё в этом мире имеет значение, — Альфред цокнул языком. Брагинский продолжил, — тут спокойно, не как в городе, особенно у тебя. — Ну, да, спокойно, тихо очень , — он перестал улыбаться, видимо он немного разочаровался, что так долго ехали ради этого "спокойно". — Ну чего ты, мы же уже об этом говорили. Иногда всем нужен отдых, а лучший отдых — природа . — Я и не возмущаюсь. С чего ты взял, что я расстроен? — Ты не улыбаешься . — Я так отдыхаю . Ваня улыбнулся. Всё было правда хорошо.