Ты - псих, а я - ангел

— Виталя! — раздался теплый, низкий шепот. Виталик испуганно распахнул глаза и уставился в пустую темноту. — Виталь! Он приподнялся на локтях и оглядел комнату. Высокий силуэт находился в дверном проёме. — Иди сюда. Не бойся, это я, — в голосе слышались до боли знакомое нотки. — В…Вов? Силуэт кивнул. Дуб соскочил с дивана и ринулся к дверному проёму, наткнувшись по пути на табуретку. Он попытался обнять Холста, но тот песком рассыпался и потек сквозь ходящие от тревоги ходуном дубовы пальцы. — Я НЕ прощаю тебя, — раздался холстов голос за спиной. Дуб выпучил глаза и замер, не решаясь повернуться. Эти четыре слова резанули по груди не хуже чертова ножа, который какой-нибудь убийца заботливо заточил для него. — Я долго над этим думал, Виталь. Я не могу простить тебя. Безмозглого придурка. Поехавшего, старого, безмозглого придурка, — Дуб всё ещё не оборачивался, но судя по звуку Холст расхаживал из стороны в сторону, его шаги гулом отдавались в темной пустой комнате, — Ты знал как плохо мне было тогда. И что ты сделал? Ты убил меня окончательно. Ты заставил меня думать что я никчемная тварь. Ты заставил меня волноваться о тебе и ненавидеть тебя одновременно. У меня не оставалось сил на себя. Мы — это самая большая ошибка, Виталик. Закончив, Володя сложил домиком руки и стал сверлить взглядом дубов затылок. С их последней ссоры прошло пять лет. После нее Володя разбился на машине. Виталик до сих пор не мог простить себе тот вечер, а нынешние слова Володи только разжигали эту ненависть к себе, делая ее непосильной ношей. — Нет! Нет! Прости! — взвыл Виталик, схватившись за волосы и упал перед Холстом на колени. Володя усмехнулся, глядя на Дуба. Такого беспомощного и ненавидящего. Злого на себя. — Я все решил. Поздно. — Пожалуйста, дай мне шанс, Володечка! — Нет. Ты исчерпал лимит шансов. — Я люблю тебя больше всех на свете до сих пор, я каждый день виню себя во всем, что произошло в тот вечер! Ты не можешь так просто меня бросить! — Могу, — спокойно отвечал Холст. — Нет! — срываясь на шепот от слез произнес Дуб, дёргая полы холстовского балахона. — Да, Виталик. Ангел благословил меня. Дуб не представлял, как будет жить с мыслью о том, что мертвый друг не простил его. Он вдруг выпрямился и положил голову Холсту на плечо. — Забери меня с собой! — вдруг попросил Виталик. — Нет. Живи. — Я не смогу. — Сможешь. Я тебя как облупленного знаю. Не спейся только, ага? — странно улыбнулся Холст, поглаживая Дуба по плечу. — Так ты меня всё-таки прощаешь? — проговорил дрожащим голосом Виталик. — Не-а. Владимир испарился. Растаял. Дуб судорожно покрутился на месте, стараясь найти Володю. Несколько раз позвал его, но тщетно. Щурился и вглядывался в темноту. Может ему причудилось? Настоящий Холст бы простил. Наверное.