Нектар

В густые темно-зеленые заросли, едва колышущиеся не от ветра, а по своему настроению, Ганимед проскользнул бесшумно. Широкие мясистые листья сомкнулись за его спиной, надежно скрывая узенькую тропку, на которую он выбрался. Идти по ней надо было очень осторожно. Кто знает, какие сюрпризы могли здесь притаиться. Дивный новый мир Упавшего Неба был по-своему прекрасен. Днем он пылал нестерпимой жарой или таким же едва терпимым холодом. Проливался кислотными дождями и вспыхивал после них причудливыми радугами. Дышал то морской свежестью, хотя никакого моря здесь никогда не было, то откровенным болотом, что было куда ближе к истине. А ночами небо переливалось звездами – такими крупными и яркими, что они казались ненастоящими. Впрочем, ненастоящим казался и сверкающий бриллиант Полиса, на который Ганимед неизменно поглядывал с интересом. Но сейчас не до него. Чуткое ухо расслышало едва заметный шорох. Ладонь легла на рукоять мачете, закрепленного в самодельных ножнах на бедре. Шорох доносился справа, но не стоило обманываться. Добыча была хитрой и увертливой. Через замаскированную опавшими листьями петлю Ганимед благополучно перешагнул. Потом так же легко поднырнул под выдавшую себя блеском леску. Проследил ее глазами и усмехнулся. Леска приводила в движение закрепленную на полторы головы выше его роста доску, утыканную ржавыми гвоздями. Слишком грубо… Слишком примитивно. Не может все быть так просто. Теперь зашуршало слева, и Ганимед замер, вглядываясь в мешанину темно-зеленых пятен, скакавших по густым зарослям. Там, наверху, ветер теребил кроны деревьев, и солнце то заглядывало сюда, то пропадало. Ганимед, задумавшись, сделал всего один крохотный шаг с тропинки к этим зарослям. Загривок под убранными в узел волосами зачесался от пристального взгляда. Но обернуться Ганимед уже не успел. Невысокая крепкая фигура ловко спрыгнула с нависшей над тропинкой ветки и раскрытыми ладонями толкнула Ганимеда в спину. Изгой охнул от неожиданности и рухнул лицом вниз в приветливо оскалившиеся хищные кусты. Кусты захлопали широкими узорными листьями и в последнее мгновение расступились, закрыв зубастые пасти, прихотливо качавшиеся на длинных гибких стеблях. За ними оказалась прогалина, густо поросшая травой, под которой явно росло что-то еще, спружинившее под ладонями и коленями. Ганимед перекатился, оказываясь к нападавшему лицом, рванул из ножен мачете, пытаясь одновременно вскочить на ноги, но не сумел. В ямочку между ключицами холодно уперлось острие. −Опять ты замечтался. – качнул серебристо-пепельной головой Аякс, легко удерживая меч в вытянутой руке. Пробившееся сквозь густые кроны солнце на мгновение озарило его волосы, заставив их загореться ореолом вокруг загорелого скуластого лица. Ганимед выпустил рукоять мачете и приподнялся на локтях, отфыркиваясь от выбившейся из-под шнурка нахальной кудрявой пряди, защекотавшей нос. −Зато ты взял реванш за прошлый раз. −Взял. – задумчиво согласился Аякс, не опуская меча. – Реванш. Бритвенно-острая, почти прозрачная, как льдинка, кромка, медленно поползла Ганимеду по шее. Острие коснулось подбородка, заставив до хруста запрокинуть голову и напрячься всем телом. Серо-стальные, как этот клинок, глаза Аякса потемнели. Резче проступили скулы и обозначились две глубоких складки между широких бровей. Ганимеда всегда восхищал контраст резких решительных черт его лица и мягких чувственных, легко складывающихся в улыбку губ. −Удобно лежится? – как раз такая улыбка и скользнула по этим губам, солнечным лучом осветив лицо Аякса. Ганимед осторожно поерзал, стараясь не порезаться о так никуда и не девшийся меч. −Вполне. – заверил изгой. – Надеюсь, то, на чем я лежу, меня не сожрет. −Не сожрет, оно мирное. – заверил Аякс, все-таки вкладывая меч в ножны и расстегивая ремни, которыми они крепились к поясу. – Даже не укусит. −Какая радость. – усмехнулся Ганимед, укладываясь удобнее. – А то я этой подстилочке самое ценное доверяю. −Я полагал, самое ценное ты доверяешь мне. – вскинул бровь Аякс, расстегивая теперь широкий украшенный грубыми заклепками ремень. −Но пока моя задница все еще на этом чем-то. – Ганимед жадно следил, как проворные пальцы избавляются от ремня, отсоединяют хитрые крепления охотничьей куртки, медленно стягивают ее, открывая широкие плечи и мускулистые руки. −Ненадолго. – заверил Аякс, сбрасывая куртку окончательно и оставаясь в серой безрукавке, перешитой из пришедшей в негодность кофты. Ганимед змеей перебрался на куртку, широко провел ладонями по густым, но мягким стеблям сочно-зеленой травы. То, что было под ней, напоминало плотный ковер мха и вроде бы никаких признаков жизни не подавало. Зато хищные кусты за спиной Аякса снова высунули пасти и теперь покачивали ими, будто одобряли происходящее. −Их бесцеремонность ставит меня в тупик. – Ганимед кивнул в сторону кустов и дернул шнурок, державший в узле его волосы. Кудри рассыпались по плечам, радостно вспушившись от влажного лесного воздуха. Аякс хищно прищурился, раздувая ноздри. −Энерговампиры. – равнодушно пожал плечами он. – Нет, если ты хочешь прислать к ним Барда с проповедями о пользе воздержания, я готов на это посмотреть. −Как хорошо, что Бард сам в эти проповеди не верит. Иначе у нас не было бы Музы. Аякс улыбнулся уголками губ. Жизнь в Убежище без Музы и правда представлялась слабо. Ганимед вдруг капризно искривил красивые губы и наигранно-возмущенно поинтересовался: −Долго мне еще так лежать? А то сам сейчас корни пущу. −Торопыга. – покачал головой Аякс, становясь на колени рядом с ним и ласково вплетая пальцы в густые мелкие кудри. – Все тебе надо побыстрее. Свободной рукой он медленно скользнул Ганимеду по груди, скрытой тонкой тканью черной майки. Помедлил у пояса штанов. Потом потянул из-под него майку и закатал ее почти до шеи, открывая расчерченный четким рисунком мышц живот и рельефную грудь. Ганимед прерывисто выдохнул, поднимаясь на локтях и глядя потемневшими до синевы глазами. Аякс сместился, устраиваясь между его разведенных ног. Широкими движениями огладил узкие крепкие бедра, снял пустые ножны. Звякнул, наконец, пряжкой ремня и потянул прочь потрепанные, но еще крепкие штаны. Ганимед изогнулся дугой, помогая. Выпутался из майки, сам себя дернув за волосы и зашипев так, что особенно любопытная хищная пасть, нависшая над его головой, стремительно отпрянула и зашипела в ответ. −Что, лавры радужной гадюки покоя не дают? – мимоходом пошутил Аякс, аккуратно откладывая в сторону штаны и ботинки Ганимеда. Ганимед скорчил в ответ рожицу. Радужная гадюка, славная своим пронзительным шипением, в такую жаркую погоду не высовывалась. Кусалась она, кстати, больно, и Ганимед сейчас очень хорошо ее понимал. Неспешность Аякса раздражала так, что его хотелось укусить. −Точно, гадюка. – невозмутимо прокомментировал Аякс, ловко перехватывая рванувшегося Ганимеда за пояс и не давая опрокинуть себя на траву. – Только дай на кого-нибудь кинуться. −Ты еще до завтра провозись. – процедил в ответ Ганимед, дергаясь в стальной хватке горячих рук. Аякс, все-таки придавивший Ганимеда собой к земле, сомкнул зубы на его ухе и прошептал, едва касаясь раковины губами: −Еще раз так сделаешь, и я привяжу тебя к дереву, намажу соком амура и так оставлю. Будешь знать. Ганимед притих. Амур, особенно в период цветения, изгои старались обходить стороной. Зато сок этого растения использовали в качестве того, что Бард, краснея ушами, обозвал сложным словом «афродизиак». Причем здесь Африка, Ганимед так и не понял, но основную суть все-таки уловил. Ответить что-нибудь на угрозу Аякса он не счел нужным. Вместо этого вывернул шею, находя чужие губы, и поцеловал. Аякс ответил, но за волосы потянул так, что дергаться снова Ганимед поостерегся. От поцелуя вспыхнули губы, тугой узел затянулся в горле и в груди. Аякс умел целоваться как-то так, будто душу по капле вытягивал. Крепкое бедро вклинилось Ганимеду между ног, неприятно проезжаясь жесткой тканью штанов по напряженному члену. Ганимед застонал в поцелуй, пытаясь устроиться удобнее. Пальцы в волосах сжались крепче, оттягивая голову и открывая шею. Раскаленные губы коснулись чуть ниже уха, втягивая кожу и оставляя засос. Потом еще один и еще. Ганимед в отместку с силой вонзил короткие ногти Аяксу в плечи и повел длинные линии по обнаженным бицепсам, с наслаждением вслушиваясь в ответный глухой стон. Они все-таки скатились с куртки на послушно примявшуюся траву. Ганимед удобно устроился у Аякса на бедрах, поерзал, проезжаясь по внушительной твердости. Наклонился, упираясь ладонями в землю по обе стороны от головы Аякса, и с хитрой улыбкой скользнул ниже, оставляя свои метки на солоноватой от пота крепкой шее. Безрукавка сбилась в сторону, и Ганимед не отказал себе в удовольствии сомкнуть зубы на показавшейся горошине соска. Аякс шумно выдохнул. Лицо у него исказилось, как от боли. Руки с силой сжимались у Ганимеда на боках, пересчитывали ребра, ласкали спину. Жадно стиснули ягодицы, разводя их в стороны. Пальцы коснулись входа. −Жулик. – низким хриплым голосом выговорил Аякс. Ганимед довольно усмехнулся и притерся ближе, качнув бедрами. −Я так хотел… − дыхание сбивалось, сердце колотилось в груди, как бешеное. – Дать тебе… −Дать мне?.. – хитро подхватил Аякс, размазывая щедро налитую смазку и легко проскальзывая внутрь сразу на две фаланги. −Отыграться… – выдохнул Ганимед и вскрикнул, когда уже два пальца коснулись простаты. −Сделаешь так еще раз, − каким образом Аяксу хватило сил на ровный голос, Ганимед так и не понял. – И познакомишься с амуром поближе. Игра должна быть честной. Ганимед, извиняясь, прижался губами к его губам, позволяя юркому горячему языку скользнуть себе в рот, огладить небо, пересчитать зубы. Потом оперся одной рукой о землю, второй пытаясь расстегнуть штаны Аякса. Для этого пришлось едва ли не в планку встать, напрягая все мышцы и собирая в кулак волю. Штаны все-таки поддались, и Аякс облегченно выдохнул, перехватывая Ганимеда за талию, легко поднимая и усаживая себе на бедра. Снимать штаны совсем он, очевидно, не собирался. Трава ему, что ли, кололась? Ганимед улыбнулся яркими потерявшими очертания губами и, помогая себе рукой, начал плавно опускаться. Аякс жадно следил за ним и чем угодно мог поклясться, что зрелища красивее он не видел никогда. Растрепанная кудрявая голова запрокинулась, открывая горящую алыми метками, расчерченную жилами, шею. Смуглая кожа влажно блестела от пота. Под ней тугими канатами натянулись мышцы. Узкая талия так и манила сомкнуть на ней ладони и сжать покрепче. Аякс плавно качнул бедрами навстречу, и Ганимед застонал, изгибаясь так, будто у него не было позвоночника. Приподнялся на коленях, а потом резко опустился, туго обхватывая собой, вздрагивая всем телом и поднимаясь снова, уронив голову на грудь. Аякс положил ладони ему на бедра, придерживая и не давая торопиться. Подался вперед и вверх сам, внимательно следя за выражением исказившегося лица. Ганимед прикусил губу, уперся ладонями Аяксу в грудь и, наконец, задвигался в ритм, вскрикивая от особенно удачных движений внутри. Аякс тяжело дышал и не отводил глаз от его лица. Что-то в нем изменилось, и Ганимед казался сейчас куда младше своих лет. Что-то беззащитное виделось в его мучительно заломленных бровях, заострившихся скулах, приоткрытых влажно блестящих губах. Такое выражение на его лице появлялось нечасто. Только с ним, с Аяксом. И только, когда Ганимед отдавался ему. Брал он всегда совершенно иначе. Аякс с трудом сумел поднять ладонь и заправить Ганимеду за ухо прядь волос. Ганимед вскинул на него глаза – темные от затопивших радужку зрачков, совершенно слепые и при этом парадоксально абсолютно счастливые. Движения его становились все резче и несдержаннее. Уверенно стоящий член блестел от смазки, касаясь живота, но Ганимед не делал ни единой попытки прикоснуться к себе. Аякс вновь положил ладони ему на бедра, удерживая, и толкнулся сам, слегка меняя угол. Ганимеда выгнуло дугой, а от его отчаянного стона Аякс едва не закончился сам. Но все-таки взял себя в руки и толкнулся снова. Короткие ногти Ганимеда проехались ему по груди, зацепив напряженные слабо ноющие соски. Почему-то именно сейчас Аяксу хотелось сказать так много. Но слов не находилось. Вместо этого он скользнул ладонями назад, сминая упругие ягодицы, опускаясь ниже и оглаживая растянутые вокруг его члена мышцы входа. Ганимед вскрикнул и, не выдержав, все-таки потянулся к себе. С силой провел пальцами по шее, тревожа пятна засосов. Стиснул и выкрутил соски. Прошелся ногтями по груди. И, наконец, обхватил ладонью потемневший от прилива крови, увитый венами член с ярко-розовой обнаженной головкой. Растер по всей длине смазку, несколько раз провел кулаком, но кончить все никак не мог. −Га-ни-мед… − выдохнул по слогам Аякс и сам удивился, как низко и чувственно прозвучал его голос. Ганимед с трудом моргнул, и в глазах у него впервые зажглось что-то осмысленное. Он встретился взглядом с Аяксом, приоткрыл рот, будто хотел что-то спросить, и вдруг вскрикнул так, что явно оповестил о том, чем они тут занимаются, все окрестности. Аякс двинул бедрами, помогая ему, и зажмурился, когда тугие гладкие стенки конвульсивно сжались вокруг него. На живот плеснуло горячим и липким. В ушах зашумело так, что он с трудом расслышал собственный стон и какой-то недалекий отчаянный вскрик, мало похожий на голос Ганимеда. Но думать на этот счет было лень. Слишком было хорошо. Выматывающе и опьяняюще хорошо. Когда Аякс открыл глаза, Ганимед, не озаботившийся одеждой, валялся на его куртке и с интересом трогал траву. Трава трогала его в ответ, обвиваясь стебельками вокруг пальцев, но послушно отпуская, когда Ганимед поднимал руку. «Мох» под ней шел небольшими волнами. −У них тут явно симбиоз. – поделился наблюдениями Ганимед и оттолкнул свесившуюся ветку хищного куста, тоже, видимо, решившего послушать. – Правда, я еще не понял, какой. −Было бы, что понимать. – пожал плечами Аякс, отбрасывая прилипшие к шее волосы, стаскивая с себя безрукавку и обтираясь ею. – Они тут тушу ската переваривают. Пока совсем не переварят, охотиться не будут. Ганимед кивнул, принимая объяснение. В этом вывернутом наизнанку мире сухопутные скаты, которых, кажется, не водилось до Падения Неба, мало кого могли смутить. −А кто кричал? – вспомнил Аякс, устраиваясь поближе и касаясь губами плеча Ганимеда. Ганимед повернул голову, лукаво улыбаясь. Кудри свесились ему на один глаз. −Персей. – хмыкнул он. – Кусты его шуганули. −Хорошие кусты. – согласно кивнул Аякс, отрываясь от соблазнительно-гладкой кожи и шаря на ощупь в поисках фляжки. Донести найденное до рта он не успел. Ганимед ловко выцепил у него посудину, совершенно непристойно обхватил горлышко губами и сделал несколько больших глотков чистой воды. −Просто нектар. – облизываясь, сообщил он и вдруг посерьезнел. – Ты все-таки уйдешь? −Я должен. – тихо отозвался Аякс, тоже делая глоток. Под внимательным взглядом Ганимеда вода приобрела заметный привкус горечи. −Аякс… − Ганимед сел, обхватив руками колени и передернув голыми плечами. – Ты знаешь, я не люблю соглашаться с Бардом, но в этот раз он прав. Камелот – всего лишь легенда. Откуда в нашем мире взяться еще одному уцелевшему городу? −Но ведь Полис есть. – упрямо отозвался Аякс, завинчивая флягу. – Почему бы не быть еще одному? Они столкнулись взглядами, и первым глаза отвел Ганимед. Тряхнул кудрями, дернул уголками губ и неожиданно проговорил: −Тогда пообещай мне две вещи. −Какие? −Если ты все-таки отыщешь этот свой Камелот и решишь остаться там, вернись за мной. −Обещаю. – твердо выговорил Аякс, и Ганимед благодарно кивнул. – А что еще? Голубые глаза хитро сощурились. −Я хочу, чтобы перед своим уходом ты все-таки выполнил ту угрозу про дерево и сок амура. Аякс легонько дернул Ганимеда за кудрявую прядь и качнулся вперед, прошептав ему в губы: −Обещаю. Улыбку Ганимеда он не увидел, но совершенно точно почувствовал.

***

−Блядский лес! Блядские кусты! – ругался Бродяга, проламываясь сквозь чащу и почти не разбирая дороги. – Блядский Ганимед! Ай! Какой-то особенно нахальный куст из тех, что в изобилии росли вокруг Убежища, с размаху приложил его широким мясистым листом по заднице. Как раз там, где огнем горел укус. Угораздило же Ганимеда с Аяксом забраться в самую гущу этой кусачей пакости. Подпалить бы все эти джунгли к бардовой матушке. Бродяга, зажав ладонью пострадавшее место, выругался, обнаружив, что в пасти кусачего куста остался изрядный лоскут его предпоследних штанов. −Блядство! – с чувством повторил Персей услышанное от того же Ганимеда слово и погрозил ближайшему кусту кулаком. – Ах ты сукалент лапчатый! Куст ничего не ответил. Говорить он не умел. Но в шелесте ветвей Персею отчетливо послышался чей-то издевательский смех.