глаза

Очнувшись ото сна, я протяжно вздохнул. Свесил ноги в бок, просунув на них стоящие в привычном месте тапки. Сладко зевнул и потянулся, как неизменно делаю это уже полгода подряд. Будильник всё ещё гудел, поэтому я резким ударом выбил из него всю дурь. Тот, заглохнув, с треском свалился на пол — стекло разлетелось, стрелки повыпадали. Обидно. Ну и ладно, черт с ним. Я подвёлся, мигом закружилась голова. И вот так вот каждый день. Не жизнь, а цирк какой-то. Вот вчера, например, попугай толкнул шкаф, пока я ел вкуснейшие чевапчичи, и мне размазало два пальца на ноге. Помню, подскочил тогда, да чевапчичку выронил, а эта мразь подхватила и сожрала. Надо будет его на гриле поджарить как-нибудь. Я всё же не потерял сознание от резкого подъема и распахнул занавески окна около письменного стола. Вспоротую крысу, пару цветков папоротника и какую-то книгу (сам забыл, что за книга) осветила облачная погода. Какая-то херня на улице, всё такое тёмное. Фу, как так можно прогноз погоды составлять. Серьезно, так пасмурно не было со времён ночи. — Ах да, точно, я же ничего не вижу. — констатировал сам себе я. Ах да, точно, как я мог забыть. У меня же зашиты глаза. Кто это сделал? Не помню, если честно. Зачем? Тем более не помню. Но знаю точно — сегодня вечером торжественная пора. Мне наконец-таки можно будет сорвать эти угрюмые швы и раскрыться миру в полной красоте. Зачем? Этого я тоже не знаю... Не важно. В комнате день был достаточно дождливым, стоял запах подгнившей ромашки и кожи ящерицы. Я распахнул окно и глубоко вдохнул. Воздух на запах был ужасен — прослеживались следы химикатов и сухого льда. К горлу подкатил рвотный рефлекс, и я поспешно захлопнул единственный источник кислорода в помещении. — Скукота, — закатил глаза я, повернувшись в сторону стола. То была древняя конструкция, что стояла на семи ножках странной изогнутой формы. По-моему, он был из дерева, хотя сказать точно нельзя. Его обрамляли причудливые узоры, словно барельефные картины на стенах старинных храмов. Мне кажется, что они изображали каких-то существ, однако черт разглядеть не получалось. Хороший стол — он крепко стоял на всех, почему-то, семи, ногах; не шатался, не скрипел, да и в общем надёжным был. Хороший стол, отличный стол, хотя и старый. Старый стол, хотя и вполне хороший. Отличный стол. Я уселся на то, что привык называть стулом — это был скорее мешок, обитый плотью, и по форме напоминающий табурет. Вот стул мне никогда не нравился. Он однажды появился у меня на замену предыдущему, а тот был хорош — наверное, из того-же комплекта, что и стол. Так вот, я уселся, и под задницей послышалось привычное урчание. Я взял в руки ножницы и, по-ребячески выставив язык, принялся "стричь" уже давно дохлую крысу, около которой уже какие сутки копошились мошки. Размахивая руками и умело орудуя ножницами, у меня получилось совершить затеянное. То, что я делал дальше точно описать нельзя — я проводил "эксперименты" с выше упомянутыми предметами до самого вечера, тешась мыслью о предстоящем раскрытии глаз. Несмотря на все чудные события, что произошли со мной за эти полгода, пребывание в этом помещении, как и в других комнатах этой квартиры, не доставляло мне совершенно никакого удовольствия. А, стоп, я вспомнил, зачем мне зашили глаза! Я их сам себе зашил ровно шесть месяцев назад, посчитав, что не заслуживаю видеть мир, пока не осознаю, насколько дорожил им. В целом, справедливое замечание, учитывая то, сколько крови я оставил на остром конце металлической линейки около раковины. Не самый приятный способ уйти из мира живых получился бы, не правда ли? О Боже мой, уже скоро, уже скоро! Я пялюсь на настенные часы, как баран на новые ворота. Десять... Шесть... Три... Один... ЮХУУУУУУУУ, ПОРА СНИМАТЬ ШВЫ!! Дрожащими руками я потянулся к обоим глазам. Вытяну оба одновременно! Они были продеты так, что нитка одна на весь глаз, и завязана она дважды на узелок — с одной стороны, и с другой. Я аккуратно, с помощью ножа, отрезал один конец с узелком. Повторил операцию. Вот и настал момент истины!! Я наконец смогу увидеть, насколько изменился мир за время моего фактического отсутствия!! Медленно, нежно, нитка проскальзывала между мягкими тканями, распуская веки. Полпути уже пройдено, в глаз впервые за долгое время ударяется солнечный свет. Как же я рад!! Наконец-то я смогу контактировать с другими существами, кроме балконной рассады и мини-зверинца и прихожей!! Сейчас, сейчас... ДА!!! Операция закончена!! Я немного побаивался открыть глаза. Ну же, ну же... — АААААХ БЛЯТЬ!!!!!!!!!! В ту же секунду, меня ослепило к чертям собачьим, и я, завопив, мигом завесил окно. Комната погрузилась почти в кромешную темноту. Я медленно стал раскрывать глаза, прищуриваясь. Несмотря на жуткую боль, мне все же удалось открыть глаза, хоть и не на полную. Мышцы успели атрофироваться, а сетчатка всё никак не могла привыкнуть к "напряженному" состоянию. Не знаю, из-за чего, но я потерял сознание и провалялся на полу где-то часа три, не меньше. Потом я, на протяжении часа, сидел по-турецки, и просто глядел в темноту, затем приоткрыл окно и повторил операцию. Когда я наконец смог ходить, не шатаясь и не падая, я направился в ванную. Прибежав, я в первую очередь посмотрел в зеркало. То, что предстало предо мной лишь отчасти напоминало человека, сам себя я сперва не узнал. Приглядевшись, я стал различать в этой аморфной фигуре свои очертания. Я не знал, как на это реагировать. Ну и ладно. Далее я направился в комнату, и, аккуратно отвешивая занавески, решил полюбоваться реальным миром. По началу было очень больно, затем боль начала утихать, и я смог плюс-минус нормально смотреть в окно. — И это всё? Я ожидал чего-то большего. И вправду, не впечатляет. Может действительно — в этом не было смысла? Впрочем, я уже не знаю, в чём он есть.