Часть 1
17 марта 2024 г. в 20:26
Их любовь – нескончаемая череда сражений и болезненных ощущений.
Тарталья и дня прожить не может без хорошего и смертельного спарринга – искусного танца с отличным противником, где только один победитель, а второй – проигравший с позором неудачник и жалкий слабак. Предвестник никогда не упускает шанса вызвать кого-нибудь на дуэль или отыскать шайку похитителей сокровищ, чтобы внезапно объявиться на поле боя и обнажить водяные клинки. Пара взмахов – ни один враг не преграждает путь.
Чайлд получает незабываемое удовольствие от битв, крепко удерживая в руках оружие – иногда это лук, а в остальных случаях стихия гидро – и звонко, задорно смеясь, скрывая истинную натуру и хитрую лисью ухмылку. Лишь обернувшись и махнув рукой поверженным противникам, Предвестник улыбается самодовольно, а во взгляде его синих глаз – в них так и хочется утонуть, как в бушующем океане – так и пляшут искорки азарта.
И все это не ускользает от пронзительного, хладнокровного взгляда Сказителя. Он – как новое действующее лицо, появляется на сцене и заинтересованно наблюдает за Тартальей, ухмылки хитрой не сдерживая. Действия его никогда не понимает – в них нет никакого смысла, кроме напускного пафоса и гордости. Сказитель не привык полагаться на грубую силу и бездумно избавляться от противника, преграждающего путь – он полагается на стратегию и ум.
Стоит только Чайлду заметить Скарамуччу, как в его взгляде не угасает азарт, а становится ещё ярче, как неудержимое пламя, готовое захватить каждого, кто на глаза попадается. Он прячет водяные клинки и рукавом рубашки – грязной, в пятнах алых – утирает с лица кровь и смеется задорно, сближаясь со Сказителем и опираясь на его плечо, ничуть не задумываясь о нарушении личного пространства – для него это пустяк.
– Ха, кто это тут у нас? – с уст послышался звонкий смешок, а во взгляде Чайлда промелькнул нескрываемый интерес – он сразу же захотел узнать, что к нему привело Скарамуччу, обычно очень занятому. – Ты соскучился по мне или пришёл получить совет, как стать заметнее? Я даже не сразу заметил тебя, Сказитель.
Скарамучча же не терпит подобной грубости – одной ладонью тут же грубо сжимает воротник рубашки Тартальи и отталкивает от себя подобно жалкому мусору, мешающему размышлять в уединении. В его взгляде – пронзительном и леденящем – таятся необъяснимые эмоции, но раскрывать их он не станет тому, кто раздражает с каждой минутой все больше.
Сказитель не тот, кто поделится прошлым или каким-либо переживанием с коллегой, не вызывающим и капли доверия. Но предательски притягивающим – любящим выводить на эмоции, а после наслаждаться очередным зрелищем.
– Оставь свои глупые шутки, Тарталья. Или совсем забыл с прошлого раза, где твое место? Мне напомнить или трусливый пёс сам вспомнит? – Скарамучча язвит и улыбается довольно, складывая руки на груди и прожигая Предвестника взглядом темно-синих глаз – выразительных и подобных глубокому океану – Тарталья давно утонул в нём и не старался сопротивляться.
Чайлд не сдается так легко – никогда не позволит себе признать поражение. Он делает шаг в сторону Скарамуччи и прикасается к подбородку, приподнимая и вынуждая встретиться взглядом – заглянуть прямиком в душу, что открыта только для него одного, как для единственного человека – раздражающего, но вызывающего безумный интерес, желание дотронуться до души и вынудить ослабить волю.
– Напомни мне, Сказитель. Сделай это снова, если осмелишься. Или только на слова и способен? Разочаровываешь, – Тарталья так и намеревается вывести Скарамуччу на эмоции и действия, желая увидеть его гнев снова – он предательски сменяется на милость, когда они остаются наедине и не задумываются о посторонних взглядах.
Их любовь – союз двух несовместимых стихий – хаоса и рациональности.
Сказитель губы кусает и не меняется в лице, оставаясь хладнокровным и спокойным, но только ладонь протягивая к шее Тартальи и сжимая крепко, а как только отстраняется – ошейник из стихии электро появляется на бледной коже с едва заметными царапинами, полученными в недавней схватке. Скарамучча сжимает крепко поводок и на себя тянет, заставляя Чайлда наклонится к лицу – на губы опустить свой взор чрезмерно любопытный и пытливый.
– Попроси, как следует. Прямо сейчас, Тарталья, – каждое слово произносит холодным, требовательным тоном, свободной ладонью грубо сжимая рыжие пряди волос Предвестника, неотрывно смотря в его глаза и ожидая ответа, а ещё лучше – скулежа, как от послушного и верного пса.
Чайлд не станет поддаваться на издевки Сказителя сразу же – захочет подразнить, как и всегда, улыбаясь довольно и делая вид, что подчиняется, вставая на колени перед Предвестником и ощущая легкие, едва ощутимые разряды электро на своей шее. Чайлд смотрит в глаза Скарамуччи, а в следующее мгновение настойчиво накрывает его губы, целуя жадно и прикрывая глаза, совсем не задумываясь о последствиях, а они – ужасны.
Сказитель не отстраняется от Тартальи, позволяя ему насладиться поцелуем и счастливыми минутами, крепче сжимая поводок от ошейника и пока не пропуская разряд электро. Ему приятно до безумия, но здравый рассудок все еще не покинул, а это значит только одно – Шестой видит в Чайлде не только послушного и порой безрассудного, раздражающего коллегу, но и кого-то большего – важного и близкого сердцу.
– Держи себя в руках и не смей делать что-либо без разрешения. Ты усвоил урок, Тарталья? – задает вопрос перед тем, как совершить одно небольшое наказание и крепко сжать в руках поводок, заставив электро стихию пронзить тело Предвестника и причинить ему неприятную боль.
Но даже это ощущение не мешает Тартальей, не стирает с лица хитрую и довольную ухмылку – каков же наглец.
– Продемонстрируй мне его, Скара. Покажи всю свою ненависть, – Чайлд произносит имя по-своему, не как по отношению к обычному коллеге или товарищу, а как к человеку, с чьим переменчивым характером совладать почти невозможно, а от лица невозмутимого, но полного скрытых эмоций, чувств, трудно отвести взор.
Их любовь – начало чего-то нового и бесконечного до тех пор, пока оба цепляются за чувства как за жизнь и шанс обрести счастье в объятиях друг друга – смертельных и одновременно страстных.