one floor higher

Йеджи, разочаровано вздохнув, садится на свой покромсанный временем жёлтый велосипед. Солнце, которое только-только встало из-под голубых крыш чужих домов, уже шпарило так, будто хотело сжечь этот скучный город вместе с такими же скучными людьми заживо. На не достроенных дорогах было пусто, только духота и вечная пыль, летящая от горы песка, от которой даже голова моментами затуманивалась и болела. Нет, как можно подумать, это не деревня, но и не город, — это что то иное и слишком тусклое, чтобы иметь популярность среди туристов, но и жить здесь было достаточно неплохо, если тебе, конечно, за сорок и ты не имеешь дальнейшие планы на жизнь. Но тут было и много красивого: дома, которые всегда были не простыми, с большой крышей и интересной росписью, как из прошлого века, логично, ведь тут живут только «уважаемые» люди, которых заботит чужое мнение о своём роде, поэтому своё богатство показывали даже в таких мелочах, как вид их домов. Есть много обычных и серых многоэтажек, в которых ремонтом и не пахнет, — там, по мнению старших, живут одни пьяницы. Один торговый центр на всех, где поставка практически одинаковой и такой бесцветной одежды раз в полгода, если не больше, и просто обычная дребедень, на которую девушка просто не обращала внимания, хотя, даже и не хотелось обращать, а особенно — сейчас, когда голова забита совсем другими заботами. Хван, мыча, разминает, затёкшую от одной позы, спину. Сегодня она пораньше, ведь нужно отработать все те смены, на которые она не явилась по «семейным причинам», да и, заработать денег нужно, хоть и, на самом деле, Йеджи так устала от всего этого. Жить по принципу: «от выходных до выходных» — была самая ужасная идея в жизни. Но поделать ничего нельзя, она уже ведь начала всё это, верно? Увы, но мама всё ещё болеет, а папа, если можно его так называть, ничего не делает. Хотя, нет, делает, — он пишет стихи, когда уж чересчур скучно, и они очень нудные, да даже нуднее, чем жизнь Хван. Раньше, — в детстве, — всё было по-другому: папа стабильно приносил доход в семью, вечером сидел с дочерью и целовал свою жену в щёку перед уходом, их семья была в высоком рейтинге, все даже их любили. Но после того, как у мамы объявили хроническую обструктивную болезнь лёгких, он пропал, будто никогда и не существовала такого человека, осталось лишь подобие его, просто ходячая обложка. Может он просто не хотел бороться за будущее, а может просто слабак, — девушка не знает. Йеджи успела только помыть полы, как пришла компания друзей, — самые статусные из «богатого района». Отец Хван и их отцы дружили раньше, ну, разумеется, тогда, когда у того были деньги, а не глупые стихи в руках. — Йеджи? Разве тебя не уволили? — Блондинка удивлено и наигранно поднимает брови, как бы насмехаясь. — Эй, ты зачем всех карты раскрыла! — Резко влезает её подруга. Они заливаются смехом, а Хван сразу же устало снимает фартук с талии. — Извини за них, мы думали, что директор уже сказал тебе. — Влезает третья, достаточно симпатичная девушка с коричневыми волосами. Она, вроде, пользуется популярности среди мальчиков. Почему вообще такая милейшая девушка общалась с такими глупыми людьми? — Не расстраивайся, мне сказали, что у тебя было много прогулов. — О, она и ещё и добрая. Хван хочется пропасть и не чувствовать злость и усталость — такое комбо убивало. Да, это было настолько ожидаемо, что можно было сегодня и не приходить. Ведь они, как яд, пытались всё и везде ей подпортить, будь это обычный обед или как сейчас — работа. Глупевшие, самые глупые существа на земле. Она никогда не нравилась этим девчушкам, а если не нравилась им, то и не нравилась всем здесь. Так работает влияние денег оказывается. Йеджи не знала, пока не попробовала на себе. Да даже сейчас дохода было много, смотря сколько работала и получала Хван, но всё уходило на лечение, да и, у Йеджи никогда не было время, чтобы налаживать общение с это стервозными девушками по типу них. Просто не было сил встать с кровати, не говоря об таком. — И зачем вы это делайте? — Тихо мычит Хван, уже собираясь уйти. *** Йеджи благополучно пропускала всё мимо ушей. Она, разумеется, пыталась сначала вникнуть, но мозг просто не хотел концентрироваться после слов: «слушай, я сейчас такое расскажу». Юна настолько эмоционально что то болтала без умолка, меняя лишь интонацию своего монолога, бывая делая паузы в каких то местах, чтобы отдышаться. Люди, которые сидели на возле них, косо поглядывали на Шин, как бы говоря: «а можно по-тише?». Но им двоим было дела до них. Юна даже улыбнулась этой пожилой паре, оставляя в ступоре. Сегодня она и вправду была слишком взволнованной для такого обычного места, как единственная и неповторимая кафешка этого города. Под гул Юны, Йеджи с намного большим интересом смотрела на сладкую, пролежавшую тут точно больше дня, выпечку, которая так и навязывалась своим запахом и мягким видом за стеклянной витриной, пока ветер приятно поддувал длинные волосы, покрашенные с недавних пор в чёрный. В голове было откровенно пусто, не малейшей мысли, будто ничего и не имело какого то особого смысла или значимости. Круча свой уже холодный капучино в руках, поглядывая на переливающую жидкость внутри стакана, то на уже всю красную и запаханную Юну, настроение Хван походило на волны в море: такое же не стабильное. Да, правда всё не настолько плохо, как могло быть, но и все равно не хорошо. Усталость прикатывает к телу моментами, больно ударяя в голову, заставляя думать только о ней и загруженно вздыхать, а потом проходит. Её снова уволили — это было, конечно, ожидаемо, но все равно обидно. Хотя, да, Йеджи должна была понимать, что вечная её недовольная морда раздражала директора, да и, узнав, что та берет отгулов больше, чем два раза в две недели, он вообще обозлился. А про тех стерв даже говорить не хочется. «Чтобы их отец обанкротился» — самое худшее пожелание. Но Йеджи отчаялась до конца только тогда, когда когда Юна наконец-то заметила, что её собеседница самое «интересное» то прослушала. Хван неудобно ёрзает, пока она хмурит лицо. Шин действительно очень недовольна. Пойманная девушка вздыхает, ложась на поверхность стола лицом. Подержав неловкую паузу, Юна вздрагивает: — Онни, что случилось? Ты меня слушала вообще? Жалобный, но и беспокойный голосок Юны режет уши. Высокий. — Я слишком много говорила, да? — Продолжает Юна, начиная суетится. — Извини, пожалуйста. Йеджи резко подскакивает на месте, махает руками и головой одновременно. Она перебивает. — Нет, вовсе нет, всё правда хорошо. — Последние слова выглядят подозрительно, и Юна суживает глаза. — Просто, наверно, настроения нет. Про что ты там говорила? — А Йеджи и сама не знает, пытается вынуть из своей головы хоть что то услышанное. — Вроде, ты хочешь завести себе Черён? — Йеджи! — Юна хмыкает, корча, как ребёнок, обиженное лицо. — Черён моя новая подруга, а завести я хотела кошку! Хван приподнимает плечи, как бы говоря: «ничего не знаю», и Юна показательно громко вздыхает и шлепает себя по голове глухим хлопком. — Извини, я немного запуталась в твоих словах. — Лгать никогда не умела. Огромные глаза пристально осматривают Йеджи, пытаясь будто что-то прочитать или поймать в воздухе. Хван сглатывает ком, когда Юна начинает приближаться. — Ну что такое? — Нервно говорит старшая, усаживаясь более удобно. — Ты в последнее время постоянно уставшая. Разве ты не ушла с той, прости, тупой работы? — Юна приподнимает брови и сжимает губы нитками. — Сильные синяки и твой волосы более тонкими стали. Так, только, прошу, не говори, что ты опять устроилась куда то! Йеджи поправляет выбившие волоски за уши. — Да нет, просто, эм, я не знаю, наверно, устала от всего, хочется просто ухватится за что то и начать новое, забыв о старом. — Хван делает глоток уже остывшего напитка. — Денег ещё плюсом не хватает, а возможности найти нормальную работу — хрен. Сама же знаешь, что никто не хочет принимать несовершеннолетнюю дуру без нормального резюме и с проблемами со здоровьем, неадекватными родителями. Да и мне сил не хватает даже на работу доставщика, ну, ты знаешь. Юна, послушав, начинает подозрительно крутить палец у рта, покусывая ноготь с новым розовым маникюром. Она то закатывает глаза, то вообще закрывает их — ведёт себя уж слишком странно и серьезно. Йеджи же мирно смотрит, как меняются эмоций на её лице по порядку, начиная с недоумения, а заканчивая — радостью. Интрига выше крыши, что даже нервно на душе. Хван закусывает губу, когда младшая открывает рот: — Онни, знаешь, может тебе работать со мной здесь? Йеджи, услышав это, давится воздухом. А Юна продолжает: — Тебе нужно отвлекаться от своего деприсника! Здесь куча классных посетителей, с которыми можно поболтать, ну, и бесплатный кофе. — Шин делает акцент на последних словах, выделяя их. — Много сил тратить не надо, и я всегда буду рядом, помогу. — Она улыбается шире. — Разве это не идеально подходит для твоего выбора? — Юн, подожди-ка, я как бы только с той работы ушла. Хван отказывать никогда не умела, а тут чёртова Шин со своими «щенячьими» и сверкающими глазами, да и, сказать, что это было плохое предложение — нельзя. — Вот именно, значит пора что то менять. Ты сама сказала, что хочешь чего то нового. Ты ведь так полюбила нашу кофейню — это же сама судьба! — Шин говорит слишком быстро и воодушевлено. Набирая темп, всё дальше и дальше улетает в придуманное ей будущее. — Я смогу договориться с директором, он хорошо ко мне относится, мы будем вместе кассиршами или уборщицами, не волнуйся, я попытаюсь упросить работать в одну смену! Ты же согласна? — Этот вопрос слишком ставит в ступор. Хван в шаге от того, чтобы обратно треснутся головой об стол. — Пожалуйста! — Юна хватает руки девушки, переплетая своими горячими пальцами, легонько сжимая. — Такой шанс один на миллион! У Йеджи голова начинает кружится от таких резких событий. Все слова, сказанные Юной, превратились в одно большое «пожалуйста». — Стоп. — Измученное выдыхает Йеджи. — У меня щас сердечный приступ случится, дай отдышатся, прошу. Юна покорно замолкает, но прожигает дыру в Хван своим взглядом, кажется, от ожидания её немножко потряхивает. Пытаясь всё осмыслить, Йеджи понимает, так, по факту, Шин же права. Действительно уже пора бы уже найти адекватную работу и вариант кофейни был бы неплох — это место уже за всё время и вправду полюбилось, ведь здесь всегда, вроде, спокойно и приятно, да вкусно пахнет сладкой выпечкой, прям то, что надо для восстановления души Хван. Здесь будет и Юна. Действительно «идеально». Но, честно, у Хван нет сил. Если бы её не уволили с той «тупой» работы, то она бы сама ушла из-за плохого самочувствия. Вдруг кофейня тоже ничем хорошем не выйдет? Сейчас вообще нет желания чем то заниматься.Но и лежать без дела тоже нельзя. Деньги кончаются на глазах. Как же сложно. — Ну? — Трепет Юны будто только увеличивается. — Подожди, Теперь уже Хван подозрительно крутит палец у рта. Её мысли делятся на плюсы и минусы, и девушка пытается всё подсчитать. Будет ли плохой идей, если она сейчас согласится? Но зато в любом случае будут деньги и она сможет помочь матери хоть чем то. Хван вздыхает, медленно кивая, и Юна, как с цепи, бросается к ней в объятья прямиком через стол, крича бесконечное «спасибо-спасибо», а ведь благодарить должна именно Йеджи. «Надеюсь, что это была неплохая идея». — Думает Хван, обнимая Юну в ответ. Главное, что будут деньги, ну, и младшая счастлива.