Признания и свидания

Они уже слишком давно дружили, чтобы Сушан хоть раз толком удалось бы от нее хоть что-то скрыть. — Свидание, Шан-Шан? — с любопытством подперла Гуйнайфэнь щеки руками. — Ну же, не томи, порадуй малышку Гуй скорее. Отложив издевательски хихикающий кусок лотосового бисквита, Сушан торопливо бросила в сторону смущенный взгляд, как будто парочка обедающих торговцев-видьядхара за соседним столиком привлекли все ее пристальное внимание. — Ох, нет! Просто Яньцин позвал как обычно часок-другой помахать мечами, ничего такого о чем подумала ты. — Ты никогда не давала себе труд задуматься, почему наш молодой господин лейтенант не желает отвязаться от тебя уже какое десятилетие подряд? — поправила Гуйнайфэнь выбившуюся из узла прядь волос, в которой серебра было уже давно больше чем огненного. — Покоя тебе, можно сказать, не дает. А, Шан-Шан? Сушан заерзала на деревянном стуле, смугловатые щеки ее залило краской. — Снова он отделает меня так, что я три дня меч поднять не смогу, — со стуком отставила она она в сторону чашку с чаем, расплескав пару капель на резной поднос. — Какое же это свидание. — Каков парень — таково и свидание. — глубокомысленно вздохнула Гуйнайфень, улыбнулась с обычной своей лукавой хитринкой и лучики в уголках ее глаз стали еще немного глубже. — Так ты откажись, Шан-Шан. Если охоты нет — возьми да и откажись, и все дело с концом. Насколько я знаю, это дело не подневольное. — Нет! — Ой-ой-ой, — цепкими, немного морщинистыми пальцами она стиснула по-прежнему упругие, гладкие щеки Сушан и растянула совершенно несолидно для офицера в ее чине. — Вот ты и осознала, что по уши в него влюблена… Не прошло и столетия. — Я не влюблена в него, малышка Гуй. Не влюблена, — замотала та головой, так что длинные каштановые хвостики по плечам заметались. — Просто все эти годы… Благодаря Яньцину я стала куда лучше владеть мечом Сюаньюань, и это изрядно помогло мне на службе. Даже мама теперь мной гордится. И это всегда было… трудно, но так весело. Нам всегда было весело, и потом он покупал мороженое… для меня. Судя по глубоким складкам на ее переносице, она и впрямь в этот раз задумалась крепко. В глазах калейдоскопом сменялись растерянность, радость, неуверенность, надежда… И нечто такое чистое, нежное и сияющее, как бывает только в самом начале пути. — А что если… Что если ты ошибаешься, и ему просто нравится в свободное время меня мучать, малышка Гуй? — наконец, закрыла она лицо смуглыми, мозолистыми ладонями бывалой мечницы. — Это будет ужасно. На мгновение Гуйнайфэнь ощутила что-то вроде ностальгии по свежести этих первых невинных чувств, для нее оставшейся давно уже в прошлом. Так странно — каким разным для обеих стало движение времени. Для Сушан время текло неспешной, ленивой рекой, едва унеся ее от тех дней, когда они обе выглядели одинаково юными, беззаботными девчонками. Для иномирки же Гуйнайфэнь это был стремительный, неодолимый поток. И, честно говоря, она хотела бы на своем веку увидеть развязку этой ужасно затянувшейся мелодрамы. — Есть один верный способ: подойди к нему ближе, — начала она нарочито серьезным, проникновенным тоном. — Положи руки на плечи. Посмотри в глаза. И… Затаив дыхание Сушан приподнялась на своем стуле как в те времена, когда ее еще пугали загадочные истории и блуждания по туманным садам в поисках призраков. — И?! Ну же, малышка Гуй. — Поцелуй его! И все сразу же станет понятно. — Ты с ума сошла? А если… Если нет. Я же в глаза ему никогда больше взглянуть не смогу чтобы не умереть со стыда. Такое смешное выражение ужаса было на ее лице, что Гуйнайфэнь расхохоталась также громко и беззаботно как в юности. — Просто скажи что крепко ударилась головой, когда он в очередной раз тебя уронил. Взяв себя в руки, Сушан встала. К ней явно вернулось ощущение собственного достоинства и уверенность, заставив вспомнить что вообще-то она уже давно офицер Облачных рыцарей Лофу Сяньчжоу и не низкого ранга. — Я теперь и сама могу его уронить, — гордо приподняла она подбородок и выпрямилась. — Как минимум раз из пяти. А если повезет то и два. — А он скорее всего и не против, — безжалостно подмигнула ей вслед Гуйнайфэнь, и снова Сушан от подбородка до лба побагровела, поспешила скрыться среди торопливой, шумной суеты переулка Ауруматонов. Все таки и с течением времени кое-что оставалось прежним. Яньцин ждал ее на привычном месте — под старым деревом за дальней окраиной города, где ни шум, ни разрушения от их тренировочных поединков никому не мешали — Эй, Сушан! — громко окликнул он. Лихо отсалютовал ей клинком, ослепительно блестящим на солнце. — Привет, Сушан! Опаздываешь, — широко и радостно улыбнулся он, и что-то в ней задрожало от странной, внезапной мысли. Если бы она не была влюблена, как о том говорила малышка Гуй, тогда почему, когда Яньцин ей улыбается, сердце вечно так в груди колошматится, словно вот-вот ребра ей раздробит как каменную плиту молот? И как неумеха она снова пропускает очередной удар. Сквозь зелень негустой листвы солнце сейчас светило ему в спину — невыгодно для нее как для фехтовальщицы, машинально оценила Сушан свое положение, прикрыла глаза ладонью. В ореоле лучей он и впрямь выглядел как герой тех самых легенд об Облачных рыцарей, что так завораживали ее в детстве. Длинные светлые волосы, стянутые на затылке в высокий хвост, большие золотистые глазищи как у хищных кошек, только почти всегда азартные и веселые. Незаметно из невысокого, тощего мальчишки он вытянулся как деревце, перегнав ее саму в рост, правда так и остался скорее жилистым и быстрым, чем тяжелым и сильным как ее меч Сюаньюань. Теперь пара десятков лет между ними и вовсе была незаметна. Но была и иная разница. Яньцин был приемным сыном и учеником самого генерала Цзинь Юаня, Божественного предвидения Сяньчжоу и одним из самых молодых Мастеров меча в истории Лофу. Он был лучшим фехтовальщиком, он был лейтенантом Облачных рыцарей. Он теперь улыбался так, что, должно быть, сердце не одной Сушан таяло словно масло на солнышке, хотя сам вряд ли это осознавал. Он всегда был… особенным. А она всегда была просто Сушан. Как лепешка или миска пустого риса, затесавшаяся на праздничный стол некстати. Может, поэтому всякий раз, когда в ее голову закрадывалась таки мысль, что между ними может быть что-то кроме этих изматывающих, мучительных поединков, она так старательно гнала ее прочь все эти неспешные годы. Впрочем, если раз за разом он выбирал проводить редкие свободные часы только с ней, значит, и впрямь и видел в ней нечто такое, чего, может, она и сама не знала и толком не видела. Сначала положить руки на плечи. Посмотреть в глаза. Или наоборот? Во имя эонов, вся инструкция малышки Гуй перемешалась в ее голове как части детской игрушки в коробке, если ее встряхнуть. И решившись, она сделала все наоборот и сразу — зажмурилась крепко, сжав пальцами его худощавые плечи, ткнулась туда где был предположительно его рот, задев случайно нос носом. От избытка усердия стукнулась зубами с размаху — глупо, как же глупо. Плаксой Сушан уже давным-давно не была, но сейчас ужасно захотелось от досады расплакаться. Прикосновение его рук к ее талии заставили ее вздрогнуть — такими легкими, необычно несмелыми они были для Яньцина, который никогда не унижал ее жалостью и давно уже вкладывал в удары меча всю свою силу, заставляя сгибаться, падать но вновь и вновь подниматься опять. Губы, обветренные и теплые, прижались крепче к ее губам, разомкнулись охотно и жадно. Голова закружилась. А потом, кажется, она ничего уже толком не помнила, кроме ощущения самой его близости, кроме вкуса и тепла его губ на своих… Они целовались, пока с непривычки у обоих не заныли губы, и только тогда с неохотой Сушан убрала ладони с его плеч, а он — с ее спины. Сначала она хотела было поправить рассыпавшиеся хвостики, но после пары неудачных попыток махнула рукой. Устроившись на траве под деревом, вытащила заколки совсем, оставив спутанную каштановую гриву привольно стекать по спине и плечам. — Какая же ты красивая, Сушан, — пропустил он блестящие, гладкие пряди ее волос сквозь пальцы. — Самая красивая девушка на всем Лофу. Это было странно — услышать от Яньцина что-то настолько безгранично далекое от дани уважения ее мастерству мечницы и похвалы остроте древнего клинка Сюаньюань. Впрочем, он и сам был на себя не похож, как в тот раз когда им овладел осколок злого хелиоби. Только другой. Расслабленный, разнеженный как настоящий кот на солнышке. Ласковый. И от того какими глазами смотрел на нее сейчас, дыхание у нее прерывалось как в самых романтичных иммерсиях или сказках. — Самая? — недоверчиво прищурилась Сушан, обхватив руками коленки. Он пожал плечами и зачем-то потрогал кончиком пальца пару бледных раздражающих веснушек на ее переносице. — На других я все равно особо и не смотрел, — признался он простодушно. — Тогда почему ты раньше не сделал этого? Почему ни разу нормально не позвал меня на свидание? — А что по-твоему я делал все эти годы?! — совершенно искренне возмутился Яньцин. — Какое же это свидание, когда ты каждый раз колошматил меня и валял в пыли! — взвыла Сушан, сама толком уже не зная на кого больше досадовать. — Я разорилась на примочки от синяков и пластыри для ссадин. Вид у него был настолько недоуменный, что это все вдруг стало немного смешно даже… Фыркнув, Сушан крепко сжала его лицо в ладонях и поцеловала снова — вложив все решимость и старание, весь не особо обширный опыт и набор подчерпнутых из книг и болтовни малышки Гуй хитростей. Когда их губы наконец, разомкнулись, вдруг поняла что и сама задыхается так словно после десятка их обычных тренировочных поединков. Только намного лучше. Приятнее. — Вот это уже больше похоже на свидание, — усмехнулась совершенно довольная собой Сушан, глядя как он облизывает влажные губы и смотрит на нее ошалелыми, горящими как золотые огоньки глазами. Впрочем, не успела она насладиться как следует, как оба ее запястья оказались в плену его сильных, жестких пальцев. Спиной он прижал ее к дереву. Лицо вновь было близко-близко, так что она чувствовала теплоту его дыхания на своих чувствительных, припухших губах. — Я везде стремлюсь к совершенству, — с вызовом рассмеялся Яньцин, прежде чем вновь увлечь ее в поцелуй как в неведомое соревнование, в котором на этот раз проигравшего нет и не будет. Как и прежде Сушан не собиралась ни отказывать, ни уступать.