Что-то пошло не так или же другая версия 109 главы

Раннее: Дазай расхаживал по длинному коридору, сложив руки за головой. Сигма, недовольный шёл следом и трендел о своём. Его не устроило, что теперь он увязался с этим проклятым бездельником, который радуется такой игре. Смертоносной игре. Осаму привлекала смерть, нравилось играть с огнём, но зачем он связал это с Сигмой? Лучше бы выбрал предмет, чем его. Всё-таки Сигма принадлежал Федору: был для него слугой, подчинённым, но только не другом и даже не товарищем. С Гоголем все иначе. Паренёк пытался избегать этого психически неугомонного клоуна, который в любой момент мог заходить к нему в Небесное казино и обсуждать различные темы. Начиная с викторин и заканчивая пошлыми шутками. А если он притащит алкоголь в его номер, то закончится вечер для Сигмы не в лучшую сторону... Если бы у него стоял вопрос: кого бы он предпочёл за надёжного человека, он никого бы не выбрал. Осаму не слушал трёхлетнего: у него есть свой план для побега из тюрьмы. Пока младший кричал на него, что нужно скорее искать выход и не тормозить, Дазай набрал номер на телефоне и поднёс к уху. —Ну как ты там, Чуя? Шоу скоро начнётся? —Да подожди ты со своим шоу!! — промямлил не разборчиво Чуя в трубку из-за накладных клыков вампира, что надёжно приклеивал Мори. Облик готов, осталось вставить красные линзы. —  Чёртовы линзы!! Они глаза разъедают! — Линзы были больше обычных, чтобы охватить ни только радужку глаза, но и большую часть глазного яблока. Боль терпимая, но очень неприятная. — В следующий раз, Дазай, я на такое не подпишусь! — Расслабься, дружище, — успокоил его Осаму, продолжая улыбаться. — все пройдёт отлично и очень правдоподобно. — А дальше начал паясничать в своём репертуаре. Это же Дазай. — Наконец-то я умру, так ещё и от рук своего друга!! Просто чудесный сегодня денек, чтобы покончить с собой! — Обязательно орать мне на ухо, придурок!? — Поторопись, скоро твой выход! — Я знаю. До встречи, суицидник! Накахара отключил звонок, поправляя у зеркала свою любимую шляпку. Начал кривляться у зеркала, репетируя рык, как у настоящего вампира. Выходило неплохо, однако он убедился, что клыки не подошли из-за произвольного свиста. — Босс, эти клыки слишком длинные. Даже рычать в них будет тяжело. Принесите другие...Босс? Накахара посмотрел на отражение рабочего стола Мори, который несколько минут назад сидел за ним и перебирал документы. Сейчас за столом никто не сидел. Он так бесшумно вышел из кабинета ничего не сказав? Не может быть. Странно. Чуя хотел повернуть голову, но не успел. Кто-то прижал его к себе, сжимая туловище до боли. В зеркале никого не видно, кроме самого Накахары, но стоило повернуть голову в сторону, на глазах предстанет Акутагава под вампиризмом и сам Босс. Уже с настоящими клыками. Чуя отпихнул от себя Мори силой гравитации и швырнул того в стену, от чего с полок посыпались книги, засыпав того с горкой. Он потянулся за телефоном, чтобы успеть предупредить Дазая о проникновении вампиров, но было поздно. Акутагава обхватывает Накахару "Расёмоном", притягивая к себе. Телефон с грохотом падает на пол, не успев нажать "вызов". — Ах ты ж тварь! — Выругался Чуя, сопротивляясь всеми силами. Акутагава ещё крепче стиснул худое тельце, чтобы отвлечь жертву. И только тогда Рюноске резко проник клыками в нежную шею Накахары от чего тот громко всхлипнул во весь голос. Две струйки крови постепенно вытекали из укуса. Накахара закрыл глаза, падая на пол. Рюноске больше его не держал. Вздрогнув всем телом, шляпник приподнялся, глянув на искусственные клыки, валявшиеся в его ногах... ××× События, происходящие на данный момент: После падения лифта с многоэтажной высоты, Дазай тяжело дышал и хромая, двигался вдоль стенки. На ноге случился вывих, а может и перелом кости. Сил больше не осталось. Он прислонился к холодной стенке и спустился вниз. Голова кружилась и безумно болела. Может настало время распространения яда по всему телу или просто сотрясение мозга? Открыв глаза, (Дазай даже не помнил, когда успел закрыть) он улыбнулся камере, которая была наведена на него. Стоило повернуть голову в сторону, Осаму разглядел сквозь прядки каштановых волос подходящего к нему Накахару. Чуя был агрессивный, как всегда, так ещё и под вампиризмом. Настоящим вампиризмом. — О да. Я представлял себе это тысячи раз. Правда только в моём воображении... Роли были распределенны немного иначе. — громко, но хриплым голосом проговорил суицидник, чтобы слова донеслись до Фёдора в видеосъемке. — Что стоишь столбом? Ну же, подойди, Чуя. Давай, развлеки меня своими никчёмными приемчиками. Размахнувшись и оскалив зубы, Чуя прорычал что-то неразборчивое, затем двинулся на него с кулаком. — Стой. — остановил его Федор, включив микрофон. — Он тебя провоцирует. Одно его касание и действие вампиризма спадет. Ликвидируй цель на расстоянии. 《Ну, Чуя, ну актер.》— подумал Осаму и тяжело вздохнул, показывая своим видом, что раскусил его. В ту же секунду пуля от пистолета пронзила его плечо. Дазай хотел изобразить чувство мучения, но... Что это? Ему больно. Действительно больно... Накахара не использовал свою способность остановить пулю возле тела. Почему? Они же договорились... — Ай я-я-я-я-й! Б-больно же! — попытался сосредоточиться на роли Осаму сквозь пульсирующую ломоту. Он схватился одной рукой за рану, пытаясь таким способом остановить кровотечение. — Чтоб тебя! Смотри куда метишь, косоглазый ! Он незаметно для камеры моргнул другу, чтобы действовал по договору. Но Чуя либо слишком вжился в роль вампира или отупел под конец. Шатен понял это только тогда, когда шляпник хотел пристрелить другое плечо двумя пулями. К счастью, тот успел повернуться спиной к стенке. Теперь было подстрелено ребро. Снова острое жжение и кровавая отпечатка на белой толстовке. Дазай не понимал, что происходит с рыжим недоразумением. Он зашипел сквозь стиснутые зубы, чтобы не закричать окончательно во все горло. Что-то не так. — Что с тобой, Чуя! — прошипел Дазай и расположился лежа на полу, не в силах больше держаться за стенку. Его слова звучали уже в не игры, потому что понимал, ещё один выстрел станет для него смертельным. Накахара бы не стал мучить своего друга без гравитации просто так. Ещё раз Осаму еле слышно прошипел, а может быть напомнил, почему он не использует способность. Ответа не последовало. — Хватит меня мучить! Избавь меня от этих мук! Трудно сказать, почему Чуя не следовал указаниям друга, но сейчас он решил исправиться. Подойдя ближе к Дазаю, кровь которого стекала на пол, он направил дуло пистолета ему в голову. 《Не подведи меня хоть сейчас, сволочь》 — Не волнуйся, на этот раз он точно не промахнется. — вклинился Достоевский, стуча ногтями по компьютерному столику. — Вот же полный отстой. Всё тело болит. И Достоевскому проигрываю. Еще из всех в мире людей мне суждено пасть, видимо, именно от твоей руки. — паясничал шатен в камеру улыбаясь и расщитывая, что это будет его последняя улыбка в этой жизни. — Похоже, все твои ходы иссякли. — Как знать? Что если сейчас я разражусь какой-нибудь вдохновенной речью... Произойдёт чудо, и Чуя вернётся в свой прежний дурацкий вид. — Ну, если ты настаиваешь, прошу. — любезно сказал Федор, крутясь на стульчике. Такого интересного кино он ещё никогда не видел. — Чуя, Очнись! — Дазай сосредоточился не на шутку глядя в глаза друга. Красные затуманенные глаза, почти как у настоящего вампира, придавали шатену сомнения, что это линзы. Несмотря на всё это, Дазай решил закончить начатое дело. Пусть что будет. Вся его жизнь на волоске от смерти, а Накахара как раз и держит тот самый волосок, будто играясь. — Наши судьбы не могут оборваться вот так. Как-никак нам ещё суждено... Прозвучал выстрел над его ухом. Накахара нажал на курок. Голова кружилась пуще прежнего, перед глазами мелькали одним за другим кадры, но на самом деле Осаму просто медленно падал, ударяясь головой об бетон. — ну наконец-то. Вот он...— тихо промямлил про себя суицидник, заканчивая весь спектакль "счастливым" для него концом. — Момент, который я ждал. И закрыл глаза. Уже навсегда... Достоевский смотрел на экран компьютера, глядя как у шатена на глазах исчезла улыбка и побелела кожа. Его кровь перестала кровоточить, но заполнилась вокруг мертвого тела. От такого зрелища Федор не мог не натянуть хищную улыбку. — Прощай, Дазай... Федор долго оставаться здесь не намерен: нужно как можно быстрее принять противоядие. Выходя из комнаты наблюдения, Достоевский окинул взглядом лежавшего на полу Сигму. Он ещё жив, просто пребывает в "коме", а точнее узнает больше информации о Федоре. Что с ним будет, когда он проснётся Достоевский не мог представить. Либо его посчитают убийцей Дазая, либо же успеет проснуться первее до приезда полиции и ищеек. С помощью карты брюнет легко разблокировал дверь и очутился на свежем воздухе. Самолет был уже готов к взлету. — А вот и фини-и-иш!!! Достоевский в прямом эфире пересекает финишную черту и-и-и...Сейчас! Он вырывает первое место и купается в лучах славы! — радостно повстречал у выхода Николай, прыгая на одном месте. — Фантастика! Вот он, мой лучший друг! — Не нужно почестей. Отдай то, что должен. — напомнил ему брюнет, скрестив руки на груди. — что ж, это твоё. Поздравляю! — Николай протянул ему заветный чемоданчик, в котором лежало противоядие. Достоевский принял, взяв в руки, после чего двинулся на встречу к вертолету. — Не хочешь принять антидот сейчас? — хочу покинуть это место до того, как мой побег заметят и закроют воздушное пространство. Пожалуй, сделаю инъекцию в вертолете. Время ещё есть. Федор сел на задние ряды, а вперёд он посадил вампира–Чую из-за перевязанных рук. Дазай сумел его ранить и лишить кожи на руках. — Слушай, а как же Сигма? Что с ним стало? — поинтересовался клоун глядя, как Достоевский распаковывает чемодан, приговаривая сквозь нагоняющего ветра от вертолета. — Он храбрый малый. Но не думаю, что он может очнуться. Для трёхлетнего ребёнка трудно усвоить информацию за несколько суток. — пошутил брюнет про возраст парня, а потом покружил вокруг своей головы двумя указательными пальцами, поясняя это как: крыша поедет. — Ты позволил ему прочитать свои секреты? Когда тот кивнул, последовало минутное молчание. Пока Достоевский разбирался, каким острым ногтём подцепить надёжно запечатанное вещество, Гоголь впал в раздумья. — Чего притих? Сматываемся с этого места, пока еще можем! — поторопил его Федор, указывая на сиденье рядом с собой. — Федь, давай Сигмушку с собой прихватим?! Он же теперь бездомный: казино-то сгорело. Куда ему теперь идти? Ну, пожалуйста, Федюша!! — Не называй меня так. — строгим, но совершенно спокойным голосом сделал замечание Фёдор. — Хочешь, забирай себе, мне он не нужен. Только в прислуги сгодится, если, конечно, придёт в себя. — Ура!! Теперь у меня будет собственный пёсик. Уж я-то за ним буду следить, вот увидишь! — Услышав, как поддакнул ему брюнет, Гоголь весь такой довольный образовал рядом с собой портал и просунул туда руку, затем половину себя. Он переместился в комнату наблюдения. Переложив Сигму на руки, Николай поднял его и закрыл портал своим плащем. Пока Николай устраивал вялые ноги младшего на сиденьи, Федор за это время вколол себе противоядие, избавляясь от заражения внутренних клеток. Ноги младшего пришлось поджать, и так места мало, а весь остальной корпус достался в руки клоуну. — Всё, заводи двигатель! — веселым криком сказал он Накахаре, хлопая по плечу. Чуя справился с управлением вертолета и поднялся на высоту. За темными стёклами "воздушного транспорта" было плохо видно дорогу до своего дома, но Достоевский не переживал и вовсе, а Гоголю было наплевать с самого начала. Он был занят Сигмой: разглядывал его лицо, поправлял волосы и, наоборот, игрался с ними, плетя из них косички разной длины. — Федюшь, я похож на мамочку? — озадаченно спросил клоун, показывая всем видом, будто качает на руках маленького ребёнка и поёт колыбельную на ночь. — Ты похож на идиота. — Брюнет закатил глаза, но улыбка отобразилась на его лице. Путь до своего "подвального штата" был не так уж и близок на горизонте. С вертолетом можно за несколько минут переместиться с одной местности в другую. Полет занял ровно час времени, так что Федор чуть не уснул со скуки, в то время как Николай болтал сам с собой ну или же разговаривал со спящим Сигмой о своих дальнейших планах. Федор его не слушал, а составлял сам себе план на завтрашний денёк. — Можешь уже приземляться. Мы приехали. — Узнав сквозь мрачную темноту очертание своего здания, брюнет обратился к Чуе, хлопая по плечу. Накахара дернул глазом от прикосновения чужой руки, но команду выполнил, готовясь к посадке. — Как, уже?! — Гоголь подскочил на месте, всматриваясь в темные окна вертолета. — Я ещё не рассказал ему, как справлюсь с вооруженным детективным агентством! — Успеешь еще поговорить. Впереди вся вечность. Самолет приземлился возле их дома, где вокруг находился лес и огромное поле колосьев. Полет завершен. Федор вышел первым, захватывая с собой пустой чемоданчик. За ним последовал Николай, вынося на руках младшего. Время было детское, как они считали. Всего-то пол десятого вечера. Заварив себе горячий чай с мятой, что действовало на Достоевского как успокоительное, принялся ждать, что на этот раз приготовит на ужин друг. Неудивительно, что эта был обыкновенный салат оливье. Готовится проще, да и все нужные для блюда продукты есть в холодильнике. Пока брюнет разливал по кружкам горячий чай (себе повторно) клоун накладывал по тарелкам достойную порцию оливье. Принципиально в тарелке разложил оливки в виде смайлика и поставил Дос-куну. — Только Сигме будешь такое готовить. — с усмешкой отреагировал на такую подачу еды Федор и, взявшись за вилку, перемещал оливки. Салат пошел на славу, но одним таким блюдом вряд ли наешься до отвала, поэтому они отделались пирожками с капустой... После сытного ужина Федор ушёл к себе в комнату и расположился на своей двухспальной кровати, читая классическое произведение. Он любил читать все: и романы, сентименталистские произведения и даже трагедии. Сейчас он остановился на романе одного из зарубежного писателя Сервантеса "Дон Кихот". Достоевский был так вовлечен в чтение, что не обратил внимание на вошедшего в комнату друга, который, судя по тяжелым шагам, нес что-то тяжелое. И в самом деле. Дочитав до следующей страницы, Федор глянул вначале на лежавшего на диване Сигму. Потом перевел взгляд на Николая, который в это время развязывал с парнишки белоснежный галстук. — Что ты делаешь? — поинтересовался брюнет, замечая, как Николай быстренько снял с того "лабутены" запрокидывая ноги через плечо, а теперь перешёл развязывать пуговицы на пиджаке. — Не видишь что ли? Снимаю с него одежду. — зачем? — Не унимался Федор, не скрывая усмешки. Забавно было наблюдать за такой картиной. Не каждый день такое увидишь. — Посмотри на этого грязнулю! — клоун указал на лицо младшего. — Весь мокрый, перепачкан в чем-то, по-моему, в крови. С широчайшей улыбкой, но без малейшей мысли Гоголь сумел раздеть его полностью до трусов. Федя молча взирал то на младшего, то на друга, но ничего по увиденному не счёл произнести. — Я закину его шмотки в стиралку, а то ещё запачкает нам всю мебель, а мне потом что, отстирывать за него!!? Не-а. — Запрокинув на свое плечо грязные вещи, клоун замотал в стороны указательным пальцем дал показать, что не собирается потом убирать за него. — Раз такое дело, то и мои вещи тоже закинь. Как только Николай хотел скрыться в коридоре, Достоевкий его подозвал, швыряя в него на расстоянии свою белую одежку, в которой находился в ней целый день. Теперь она не была настолько чистой, как раньше. Она была запачкана в брызгах крови, собственно как у Сигмы, но что было противным, так это то, что от неё шел запах какой-то гари. Николай словил одежду, но в недоумении прищурился. — Тебе же не сложно. — С этими словами Федор протяжно зевнул, прикрывая рот рукой. Пора готовиться ко сну. Он выключил настольную лампу и убрал книгу на свою тумбочку, сложил перед собой руки, произнося шепотом молитву перед сном. Гоголь уже не раз видел такую картину, поэтому, как и в прошлые разы, закатил глаза.  — Ну-ну. — Клоун удалился. Было слышно как он настраивал стиральную машину. Перекрестившись, Достоевский потянул на себя одеяло, укрываясь по шею. Сквозь темноту и закрытые веки были слышны звуки загудевшей машинки, шаги друга и чей-то глубокий вздох возле его уха. Что? Брюнет резко открыл глаза, медленно повернул голову в сторону Сигмы. Он все также смирно лежал спиной к Федору, как казалось в начале, пока не раздался тихий голосок. — Где я?...Так темно...— младший потрогал себя по рукам и талии из-за мурашек. — Где моя одежда!?... Очнулся, значит. Сигма потер глаза от сна. Хотел было уже встать, но тут нежданно за его спиной появился Федя, пугая своим присутствием. — Ты куда-то торопишься, не предупредив меня в этом? Сигма вздрогнул всем телом, боясь повернуть голову назад. Он резко вскочил с кровати и приземлился обратно. Достоевский резко схватил и потянул его за густые длинные волосы, заставив младшего громко выкрикнуть сквозь боль. Когда он коснулся головой подушки, брюнет с силой пододвинул его к себе. Рукой взялся за горло, чтобы сосредоточить его на свою речь, которая доносилась прямо в проколотое ухо. — А жаль, не люблю, когда меня не ставят в известия. — Опять ты!!! — Сигма начал сопротивляться всеми силами, однако Достоевский придавил его ноги своими, руки стиснул вместе. — Я все понял. Ты... — сдавленно пришипел он из-за левой не перебинтованной руки Федора. Она постепенно сжимала младшему горло, от чего тот издавал непонятные, задыхающиеся звуки. — Спокойно Сигма, спокойно. — Достоевский заметил в каком он был в стрессовом состоянии, поэтому зарылся в светлые, шелковистые волосы и приятно поглаживал по затылку. — Знаешь, кто ты теперь? Ты моя собственность. Если тебе будет так понятно, то вещь. — Светловолосый тяжело дышал, наблюдая за Федором боковым зрением. Может мурашки бегут по коже не из-за холода, а из-за нервного состояния? —  Считай, ты у себя дома. Казино больше нет. Дазай умер, как и хотел. Что тебе ещё делать? — Что?! — Сигма перестал дергаться. Он не верил в услышанное и хотел задать вопрос насчет Дазая, но ответ получил без лишних слов. — Ах да, ты же не знаешь, что произошло с Дазаем! — опомнился Федор, произнося своей протяжной интонацией. — Его застрелил лучших друг. Это было так эффектно! Жаль, ты пропустил. Мир будто замер на одно мгновенье. Что-то острое кольнуло в сердце, от чего Сигма задержал дыхание. Дышать начал после того, как подключился Достоевский, больно ударяя того по лопаткам, возвращая воздух в легкие. — Я тебе не верю! Ты лжёшь и снова мной манипулируешь, чтобы я поменял свои координальные изменения в своей жизни! Но я просто не буду тебя слушать! — О-о, Сигмушка, ты уже проснулся!!! — радостно залепетал Николай, закончив со стиркой. Он стоял возле проёма двери и наблюдал за проснувшимся резвым "малышом".  — О нет! — досадно протянул младший. —  Тебя здесь ещё не хватало!! —Лучше бы ты поблагодарил Николая за его милосердие к маленьким детям, чем выгонять его из своей спальни. Это ведь он решил тебя забрать к нам. Рука Федора придавила голову трехлетнему в подушку, чтобы дурные слова насчет друга не выплескивал. Кто кого решил забрать Сигма не слышал из-за своего голоса, но уловил первое предложение Достоевского. — Хватит уже шутить про мой возраст!! — возмущенный возглас был приглушён сквозь мягкую набитую подушку. Вскоре дышать стало крайне тяжело, и Сигма сумел перехватить руку брюнета и отпихнуть её от своих волос, хватая ртом воздух. Восстановив дыхание, младший вздрогнул всем телом от неожиданного появления Гоголя рядом с собой. Её широкая улыбка, натянутая до ушей, была ужасающая. А глаза прищурил, как дикий лис, который засмотрелся на свою добычу. Сигма громко сглотнул, от чего звук донёсся до Николая, заставляя его пошевелить бровями и приблизиться к его лицу. — Не подходи! — выдавил Сигма, пытаясь быстро обойти Николая по две стороны или же клоун сам ему позволил. У него получилось толкнуть клоуна в сторону и подбежать к дверной ручке, но не надолго. Портал Гоголя образовался при выходе с комнаты, а конец возле подушки, на которой только что лежала голова трехлетнего. Сигма приземлился неудачно, но зато на мягкое. Бедный мальчик понял, что очутился снова на этой кровати, поэтому решил сдаться. Осталось только ползти, но даже этого ему не дали. — Ну-ну, тише, тише, куда собрался? — Гоголь положил свою крепкую руку на спину тому, заставив замереть на одном месте. — Отпустите меня. Я хочу домой. — тихо промямлил младший, закрывая глаза: сил больше не было ни на что. — ха-ха-ха Какой ты смешной! Я не могу-у! — Рассмеялся Николай, хватаясь за живот. — Расслабься, мы не изверги. Хочешь, можешь уходить, но потом не говори, что у тебя нет жилища и еды. Мы тебе все представили. — И добавил: — Если бы я был на твоём месте, я бы сразу согласился из-за Достика! На другой половине кровати цокнули. — Да вы заткнетесь сегодня или нет?! Неугомонный! Федор закатил глаза, поворачиваясь на другой бок и обращаясь к другу. Когда это он заснуть успел? Бросил, значит, Сигму на друга, а сам уже видит десятый сон. Правильно поступает, ему же не нужен этот "храбрый" малый. — Ты уже спишь?! Как же так, Дос-кун? — Гоголь сделал обидную мордашку и потянулся через Сигму. — А поцелуи на ночь? Улыбка появилась на лице Достоевского, поэтому он тоже потянулся щекой к клоуну. Николай обхватил двумя руками лицо друга, оставляя на щеке большой влажный поцелуй. После поцелуя Федор потер тыльной стороной руки свою щеку, что оставляла дискомфорт. Отбил рукой подушку, чтобы положить на нее голову, но его остановили. — А меня?! — Громкий и в то же время капризный голос Николая заставил Федора вздрогнуть от неожиданности. Со вздохом Достоевский привстал и выполнил просьбу друга. А уже потом завалился спать, проклиная весь мир и всех людишек, что не дают ему покоя. Разглядев сияющую на лице улыбку клоуна, Сигма прошипел в подушку: — Фу, Боже! Как противно. — А что, завидуешь? Хочешь, я тебя тоже поцелую? — Весельчак приблизился к нему, чтобы и его поцеловать, но мальчик только возразил, что не нужно. Пожав плечами, Гоголь наконец-то завалился спать. Сигма перевернулся на спину, прожигая взглядом потолок. Об был зажат между Федором и Николаем. Спящие друзья были повернуты лицом к младшему. Ясное дело, чтобы следить. Сигме стало не по себе, переглядываясь с одного лица на другое. Спать ему не хотелось, да и есть не особо тоже. Сколько прошло минут с того момента, как все в комнате утихли Сигма не знал. Он думал о сегодняшнем дне. На его глазах было взорвано казино — единственное место, которое было посвящено ему. Одна вспышка и все исчезло с лица земли. А как же Дазай? Он хоть человек с прибабхом и со своими идиотскими суицидальными намерениями, но не такой плохой, как кажется. Благодаря Осаму Сигма выжил, а не валяется где-то в подъемном лифте, истекая кровью. Хотя, может Дазай и прав? Лучше надо было умереть, чем послушно лежать рядом со своими прежними главнокомандующими. Время прошло достаточно, чтобы эти двоя успели заснуть. Сигма решил рискнуть и проверить это, приподнимаясь с лежащего положения. Оперевшись на локти, он глянул на Николая и вздрогнул от его устрошающегося зеленого глаза. Сглотнув, Сигма глянул на Федора. В темноте показался фиолетовый оттенок глаз. —  Хватит на меня так смотреть! — Выдавил младший после появления голоса. — А каким ещё глазом я должен на тебя смотреть? Вот этим? —  Николай указал на свой второй светло-серый глаз и, как и следовало ожидать, рассмеялся. — Коля, дай покоя! — простонал Достоевский. Да, шуток от друга на сегодняшний день было больше, чем в прошлые дни. Он повернулся спиной к ним, накрывая себя одеялом с головой, чтобы больше ничего и никого не слышать. — А Федя зарылся в пледе. — осознавая, что произнёс слова в рифму, будто ответочка на слова брюнета. — О, в рифму даже! — Последовал смешок. Пожалуй, ничего страшного не произошло с Сигмой. Теперь он остаётся с одними и теми же знакомыми людьми, правда немного остроумными и с коварными планами. Но если эти планы не касаются личной жизни Сигмы, то бояться ему нечего. Всё-таки спасибо Николаю и Федору, что приютили, но одно Сигма знает точно: никогда их за это не поблагодарит лично.