Возвращение

      Светлое ясное небо — странно. Ещё два года назад она видела только серость. Начиная с раннего утра того дня…       Их глаза остановились в одной точке- не в человеке из толпы, не в дожде, что лил в то утро. «Простудишься. Беги в машину, глупенькая» — эти слова день за днём трещали в её сердце. От однокурсников она скрывала всё глубоко внутри — зачем выплёскивать это наружу? Из подруг (с которой Лиза в основном только по работе общалась, узнавала, как у неё, подруги, дела) со времён колледжа только одна — Ксюша Василевская. Правда, был момент, когда стройная русоволосая девушка однажды вечером, находясь в своей комнате за зажжённой свечой, спросила: «Ксюш, как думаешь: Антон выживет?», на что ответ был такой же быстрый, как скорость авто на «Формуле-1». — А как же? Лиз, всё будет хорошо: нужно верить и надеяться. С Лилей каждый день общаюсь, бывает, с тётей Леной. Не переживай. Жаров Антон Максимович (тут девушка слегка повысила тон, изображая какого-нибудь начальника, с поднятым пальцем вверх вдалбливающего подчинённым важную мысль) скоро вернётся.       Ксюша была также и подругой Лили — младшей дочери Максима и Лены Жаровых.       Лиза же днями и вечерами писала письма своему человеку. Любимому человеку. Созванивалась с ним, когда у обоих была возможность. Собирала вещи для воюющих, боялась, каждый день смотрела телевизор, узнавала что-то в интернете, от близких, от прохожих. Этот клубок неясного длился два года.       Так бы и происходило (во время учёбы девушки) и дальше, если бы в один прекрасный вечер, собираясь на дежурство, отец девушки и друг Максима Жарова, Дмитрий Владимирович Орлов, не поговорил бы с ней. — Лиз, родная. Ну как ты будешь дальше работать с животными, на службе с ними, с их хозяевами, если на тебе лица нет и тебя всю как током пробивает? — Буду, пап. — ответила она, чуть пожав плечом. Училась Лиза на кинолога. Оканчивала последний курс…       Это было тогда. Но в один из дней, спустя два года, она, будучи сотрудницей театра Куклачёва (так уж сложилось, что для профессии кинолога Лиза многим казалась «слишком молодой»), после одного из множества спектаклей, убрав всё после выступления, покормив животных и подготовившись уже покидать служебное помещение, где надевала куртку, услышала шум мобильника в сумочке. На экране высветилось до боли знакомое «Любимый». Она вздохнула, набрав побольше воздуха в лёгкие и мысленно готовя себя ко всему. — Милый? Привет! — Привет, дорогая. Я скоро вернусь. Собираемся с мужиками. В автобусе уже. Я тебя очень сильно люблю. — И я тебя. Дальше связь прервалась. Лиза перезванивала Антону, но ответа так и не было. Она собралась и, покинув здание театра, очутилась по ту его сторону, на улице, в гуще людей, как тогда, только уже не у электрички. Эти люди вызывали такси, кто-то шёл пешком, кто-то — на своей машине. Её же ожидал водитель «Нивы». Она узнала стоящую машину и подошла к двери, а затем слегка постучала в окно. — Дядя Максим? А Вы как тут? Всё в порядке? — Всё в порядке. — ровно, как по нотам, ответил рослый, крепкого телосложения, человек. У Лизы ещё были вопросы: знает ли он об услышанном Лизой? Всё ли в порядке с тётей Леной? — Дядя Максим. Антон скоро вернётся, Вы знаете?. Он уже в автобусе с сослуживцами, значит, скоро приедут. — Это хорошо. Я рад. Когда-то, Лиза, и мой тесть, и твой дедушка служили. — А Вы? Вы служили? Были ли у Вас тогда и до этого тёплые отношения с тётей Леной? Как Вы познакомились? В этот момент «Нива» стала трогаться, и постепенно лишь два огонька задних фар виднелись вдали. — Были, Лиза, и остались. Служил.       Гуманитарную помощь Лиза и сотрудники фонда собирали вместе с неравнодушными людьми в библиотеке и отправляли на передовую: масло, крупы, коптеры, одежду для военных. Близкие помогали, помогала подруга, помогали люди из приюта, из детских домов, учебных заведений, заводов, больниц — в целом, все, кто мог помочь.       Тем временем машина тронулась, и через определённый промежуток времени вдали исчезли огоньки фар.