***
Обними меня, мне страшно
Я чувствую себя всегда неважно
Всё казалось нереальным. Всё, что происходит и всё, что виделось перед глазами: песчаный берег, ласковое солнце и небольшие домики. Убийства, кровь, суды и паника одноклассников. Хаджиме пытался держаться в команде тех, кто был за спокойствие и рассудительность, и, в конце концов, за здравый смысл. Только вот у Хинаты, как и у любого другого человека, ресурс на обработку информации, анализ и адекватные реакции — о боже, насколько удивительно, тоже кончается. Он закрывает лицо руками. Больше не хочется видеть этого приторно-вежливого солнца, так и норовящего залезть лучами в обгорелую кожу и выжечь на них свои руки; не хочется и слышать мягкие волны океана, звук которых стал со временем слишком плоским, слишком много раз повторяющимся и слишком странным. Ах, вот в чём был ответ: просто-напросто всё было слишком. Он делает глубокий вдох, потом — выдох. Базовое действие, но даётся Хаджиме так тяжело, что он предпочтёт больше не дышать. Короткий стук в дверь, ровно три раза. Хината, оказывается, ещё в состоянии считать, а может это дело в привычке перед тем, как заходить в класс, например. Хаджиме помнит те душные кабинеты школы. Пять минут назад, как ошпаренный, он выбежал на улицу, поддавшись сильной волне проедающих в сердце дыру воспоминаний. Очень нехороших воспоминаний, которые Хината бы с радостью вырвал из своей головы и выкинул куда подальше. — Хината-кун? Хаджиме и не замечает, когда в дверном проёме появляется Комаэда, а за ним его точно такая же комната. Такая же, как и у Хинаты в домике. С чего вдруг Хаджиме решил, что у Нагито во время жаркого дня будет внезапно холоднее и свежее в помещении? С чего вдруг он впринципе побеспокоил Комаэду? — Выглядишь... — Белёсые брови приподнялись в удивлении. Нагито не улыбался, но и никакого укора в выражении лица не присутствовало. — Я знаю, как я выгляжу. — Перебил Хината коротко, запустив ладонь в свои волосы. Комаэда только в ответ кивнул и прошёл в свою комнату. Он сел на кровать и ждал того же от Хаджиме. Хината выглядел, по правде, ни живым, ни мёртвым — средне. Нагито при своей ненормальной худобе выглядел и лучше: у него не было, в отличие от Хаджиме, фиолетовых мешков под глазами, а кожа не имела чрезмерного желтоватого оттенка. Да и Комаэда был опрятнее в разы. Хината, будь у него возможность позаботиться о себе, с удовольствием воспользовался ею, только вот сил у него не было, а в ушах постоянно стучала кровь, билась о стенки черепа и безостановочно нагнетала. У Нагито простыни чистые, непорочно белые. Хаджиме не хотел бы их осквернить, но судя по всему, Комаэде не было бы до того особого дела. Узкая ладонь мягко легла на плечо и уложила Хинату на кровать. — Ты не в порядке. — Констатировал факт Нагито, не допустив за их встречу ещё ни одной улыбки. Почему-то в комнате Комаэды было легче дышать, а тревожность в чужом присутствии ослабевала хватку и не вонзалась так ощутимо тупыми когтями, зудяще расцарапывающими кожу. Нагито хмурился, беспокоился и ёрзал на месте, не зная, что же ему делать. — Мне страшно. — Объяснил коротко Хината, пустым взглядом высверливая дыру в настольной лампе. Комаэда, как кажется Хаджиме, на свой страх и риск лёг рядом — напротив. Что-то он пытался найти в чужом выражении лица и постоянно не находил нужного ответа. Нет, ни в коем случае, Хината его не винил. Нагито мог бы наотрез отказать ему в мало-мальской помощи, грубо захлопнуть перед ним дверь и оставить наедине со своими мыслями. — Боишься смерти? — Спросил Комаэда аккуратно. — Думаю, да. Нагито прикрыл глаза на миг и выдохнул. Хаджиме бездумно разглядывал острые черты лица, пересохшие губы и серебряные глаза. Комаэда не возражал. Он не считал нужным говорить что-то ещё. — Я больше не могу бороться с этим, — признался Хината, заметив такой же, как и у самого себя, внимательный взгляд Нагито. — Они тычат в меня пальцем в то время, когда я пытаюсь сделать ситуацию лучше. Комаэда прижал губы в тонкую нить. Хаджиме знает, что его осуждают за это. Нагито, так преданно преследующий идею крепкой, сияющей надежды — точно осудит его за опущенные руки. За то, что он так быстро сдался. Он бережно вытер горькие слёзы Хинаты, непозволительно близко оказавшись у чужого лица. Хаджиме просто не хочет на него смотреть. Он — последнее, что осталось по-настоящему реальным на этом острове; то, что дышало, думало и рассуждало. Остальные одноклассники казались неестественно застывшыми, заторможенными, словно их система подверглась поломке. "А может сломался я?" — Подумал Хината. — Они ненавидят меня. — Заключил Хаджиме, открыв глаза. В взгляде Комаэды не было и капли осуждения. — Им тоже страшно, — поясняет терпеливо Нагито, опасливо поглаживая спину Хинаты. Он не уверен в правильности собственных действий. — Они не ненавидят тебя. — А ты? — Спросил Хаджиме, громко всхлипнув. Хината рыдал, прятал за ладонями лицо и в пространстве между пальцев периодически смотрел на Комаэду. Поведение Нагито заметно отличалось от привычного. Хината снова увидел в нём того человека, который помог ему проснуться в первый день появления на острове. Комаэду опасались одноклассники, называя чокнутым, но Хаджиме бесповоротно считал, что он — единственный человек, чья крыша едет меньше всего. Даже меньше, чем у Хинаты, которого считали потенциальным лидером. — Я? — Спросил Нагито, снова вскинув брови. — Ты ненавидишь меня? Комаэда окончательно нарушил какую либо дистанцию. Физическую ещё пять минут назад, а психологическую — только что. Он пошёл против выстроенных с годами принципов. Нагито нежно заключил его в объятия, ладонями коснувшись лопаток. Он уткнулся носом в смуглую шею, а одной рукой забрался в каштановые волосы, аккуратно почёсывая кожу головы. Прислушивался к всхлипам, периодичность которых с каждой минутой потихоньку уменьшалась. Хаджиме вцепился в Комаэду крепко, как за последнюю, оставшуюся у него надежду. — Нет. — Ответил Нагито твёрдо и просто. Комаэда задумчиво вырисовывал геометрические фигуры на спине Хинаты. — Чувствовать себя неважно в подобной обстановке, это — нормально, Хината-кун. Хината засыпал от ласковых рук. Комаэда не пожалел о проявленной инициативе.