***
Свадьба выглядит дорого, — всё в лучших традициях дочери господина Аль-Азиз, — и для англичан это выглядит нетипично. Многие гости, — в основном англоязычные друзья жениха, — сочли всю церемонию слишком пышной и броской. Мустафа лишь смеялся в ответ: «О, несомненно: вы, англичане, просто излучаете скромность! Ваша «ненавязчивость» прямо-таки блещет сквозь каждое ваше слово и жест», — и лишь редко аргументировал: «У нас приняты пышные свадьбы. Тем более, вы вообще можете представить себе, кем является моя невеста и чья она вообще дочь? Поверье, это ещё очень даже скромно!». В стиле одежды и костюмов они решили придерживаться своих родных традиций — для них двоих это куда привычнее, чем что-то незнакомое и отвергающее. И вот, время близится к долгожданной церемонии, и жених уже стоит у алтаря, под венцом, дожидаясь своей горячо возлюбленной бунтарки. Он улыбается своим мыслям, сжимает запястья от нервов и теребит манжету джабадора — традиционного мужского свадебного наряда в североафриканских странах. В нём он выглядел как истинный марокканец, даже несмотря на то, что внешне его иногда путали с кем-то вроде метиса. Его это, в целом, не раздражало — он всегда к этому относился достаточно беззлобно. Роскошный свадебный джабадор мужчины, изысканно украшенный вышивкой и драгоценными камнями, словно отражение сказки тысячи и одной ночи, — даже невольно хочется вспомнить мятежника с его любимыми «восточными сказками». Его ткань ласково обволакивает тело, тая в лёгких складках и создавая образ изысканной элегантности. Оттенки ткани переливаются при попадании солнечных лучей, словно живые капли изумрудного моря, придавая образу свадебное очарование. В каждом узоре проступает картина великолепного древнего востока, — и неудивительно, ведь именно люди оттуда занимались заказом его одеяния, — наполненного тайнами и сказочной роскошью. Этот образ словно произведение искусства, в котором каждая деталь воплощает в себе величие и богатство восточной традиции, олицетворяя истинное величие свадебного торжества. Да… Мустафу сейчас не узнать — его характер совершенно не вяжется с нынешним беспокойством. Ожидание Ясмин пугало и вынуждало его прятать глаза почти смущённо, ведь чего он точно не ожидал, так это того, что в предвкушении церемонии все взгляды будут обращены на него. И, может, он обязательно бы отвлёк гостей или создал более непринуждённую для всех атмосферу, да только… разве это возможно, когда комок нервов оседает тяжестью в животе от лишнего волнения?***
— Волнуешься, Ясмин? — Кадир, уже давно поседевший от нервов при своей карьере политика, нервно оглядывал невесту, коей выступала его собственная дочь. Карие отцовские глаза выглядели бездной для неё. Бездной, до краёв наполненной тоской, беспокойством и страхом за своё единственное дитя. Всю жизнь у них были натянутые отношения; она часто напоминала Кадиру о том, что он недостоин называться «папой», и каждый раз эти фразы всё сильнее резали слабое отцовское сердце. С годами всё становилось только хуже… ещё и этот брак по расчёту, который полностью разрушил любые попытки построить нормальные отношения с ней. Представить сложно, что тогда было с ней: в голове девушки путались мысли, царил хаос, и слова Кадира, что стал в какой-то момент для неё бессердечным тираном, звучали приговором. Как это «свадьба»? Почему с совершенно беспорядочно выбранным человеком, чьё имя она назвала когда-то в детстве по глупой случайности? Было больно. Хотелось ли тогда кричать? Определённо. Сейчас уже не больно, сейчас был лишь немой страх оступиться на высоких каблуках перед алтарём. На ум приходили только слова Зулейки, сказанные в детстве за чашкой прекрасного зелёного чая с сахаром в ожидании отца, и как сейчас, — Ясмин с трепетом вспоминает, — это был их первый разговор по душам: «Страх — это темная пустота внутри, сердце, бьющееся в унисон с бушующими волнами, и непонятное трепетное ощущение, словно незримая рука сжимает горло и не отпускает. Это… это как будто ожидаешь неведомой угрозы, но не знаешь, откуда она может прийти», — и почти сразу её наставления о том, как избавиться от этого липкого чувства: «Избавиться от страха, девочка моя, — это значит собрать все свои силы и смело взойти на вершину кургана собственной ужасти, и разносить её, словно ветер сдувающий тучи и пробуждающий солнце. Это поток внутреннего воодушевления, которое расцветает в тебе, как та роза пустыни, которая преодолевает все затруднения и несправедливости судьбы… в случае цветка, конечно — речь о несправедливости климата, но сути не меняет». — Немного, — честно призналась и не могла даже взгляд поднять на него. На грани между прошлым и будущим, она ощущала эмоциональный водоворот. В её хрупком и юном сердце звучали разные ноты: музыка беспокойства, волнения и надежды. В отражении зеркала она видела себя, новую себя, что открывается с новой стороны неопределенности и желания. Во взгляде отражались лишь тени тревоги, смятение и твердое решение шагнуть вперёд. Войти в семью Мустафы — столь важный, волнующий шаг для неё… И, понимая это, Кадир чуть приподнял лицо дочери, стараясь не смазать пальцами свадебный макияж, и успокаивающе поцеловал её в лоб. Ясмин проморгала и снова взглянула в его уставшие глаза. — Я посчитал… — мужчина запнулся и прочистил горло. — …что сейчас тебе необходим такой жест поддержки. В его руках каждое слово, что давалось так сложно из-за особенности их натянутых отношений, было терпеливо соткано из золотых нитей заботы и нежности, словно теплый ветер, что ласкает щеки в теплый летний вечер. Искренний взгляд отца словно озарил вселенную бесконечным светом изумления и радости. — Нам пора. Господин Аль-Рашид тебя уже заждался, — уголки его губ растянулись в небольшой улыбке. — ты готова, родная?***
Легкий шелковистый свадебный кафтан словно струится вдоль изящных изгибов Ясмин, каждая нить обволакивает её тело ласковыми объятиями, словно тайное послание преданности и вечной любви. Расшитые золотом рукава и воротник переливаются светом, словно мягкие лучи солнца, создавая атмосферу неповторимой красоты и утонченности. В каждом шелковом волокне звучит мелодия счастья, словно музыка, что наполняет жизнь гармонией и вдохновляет на танец судьбы. А палантин, словно волшебная нить, обнимает её плечи, придавая мгновениям нежности и изящества; каждый шелковый волокон словно нежное прикосновение, что звучит как мелодия любви, создавая невесомый вальс надежды и волшебства, который сливается с особым моментом счастья и утонченности. Появление Ясмин является как волшебство, где каждый миг наполнен радостью и восторгом. Каждый её шаг в этом невероятном событии для двух влюбленных душ делает её всё ближе к заветному алтарю — словно кинематографическая панорама, наполненная яркими красками и теплыми вспышками искренних эмоций. Это мгновение, когда сердце Мустафы от одного вида своей невесты (и почти жены!) наполняется нежным трепетом, словно любовная песня, что расплывается в вальсе — и ведь он далеко не романтик, чтобы у него выстраивались такие ассоциации, — но для него это истинное чудо, приносящее с собой радость и благодарность за неповторимое возникновение новой жизни. И, будь возможность, он бы прямо сейчас, без всех формальностей от счастья сжал её в объятьях до хруста костей и сбитого дыхания в груди от недостатка воздуха. — Берегите её, господин Аль-Рашид, — столько искреннего уважения отец Ясмин высказал к Мустафе именно сейчас. Он окинул вопросительным взглядом регистратора, на что женщина лишь кивнула, давая немое согласие. — Сегодня я стою перед Вами, исполненный гордости и радости, дабы отпустить вас, и, в первую очередь, свою единственную дочь в счастливый союз. Смотря на Вас сегодня, я вижу двух прекрасных людей, которые созрели для столь серьёзного решения. Кадир запнулся; ему было сложно высказывать такие громкие для него слова, и сложно лишь из-за осознания, что Ясмин глубоко в душе ненавидела его за этот брак. Но сейчас она добровольно стоит рядом с Мустафой, с горящими и полными слёз глазами-малахитами. — Пусть Ваш путь совместной жизни будет не столь тягок, и будет наполнен взаимопониманием… поддержкой, бесконечной любовью друг к другу, и, безусловно, счастьем. Я благословляю Вас следовать своим сердцам, поддерживать друг друга в радости и печали, и помнить, что в супружестве есть замечательная способность — это видеть друг друга в самом лучшем свете, — он поджал губы, когда уголки его глаз заблестели. Когда в последний раз он был настолько искренним на людях? — Пусть Ваш союз остается крепким и прочным, а Ваша любовь становится еще более глубокой с каждым прожитым мгновением. Пусть Вас всегда просвещает истинный дух любви и семейного счастья. Он нежно прикоснулся к лбу дочери легким поцелуем, прежде чем отступить от алтаря, направившись к месту, где его ждали Зулейка, Джек и Зейн. Синди и Каролина сели немного ближе к ним, готовые свидетельствовать этому важному моменту. — Уважаемые гости и молодожёны! — её улыбка была словно луч солнца, проникающий сквозь тучи, приносящий тепло и свет вокруг. Очарование в улыбке регистратора создавало мгновение нежности и радости, заставляло забыть о всех тревогах и погрузиться в мир безмятежного счастья, к которому они так долго шли. — Сегодня мы собрались здесь, чтобы отметить торжественный момент, который запомнится нам всем на долгие годы. Брак — это священное объединение двух сердец, которое символизирует не только любовь, но и преданность, уважение и поддержку друг другу на протяжении всего жизненного пути. Зулейка смотрела на Ясмин со смешанными чувствами. В её глазах отражалась непостижимая меланхолия, словно ливень, затмевающий радужные краски. Она улыбалась, но в этой улыбке звучали нотки горькой решимости; и её поблекшие глаза, исполненные глубокой заботы, казались немыми свидетелями внутренней борьбы между искренним желанием увидеть свою девочку, — так она привыкла называть её, — счастливой, и невыразимым чувством потери. — Брак — это не только радостное начало новой главы в жизни молодоженов, но и обет о взаимном уважении, терпимости и любви между двумя гармонирующими и в унисон бьющимися сердцами. В этот день мы, дорогие гости, свидетели возрождения семейных ценностей, празднования истинной любви и обещания быть рядом в радости и печали. Отцовское лицо излучало мятежное смешение эмоций. В карих глазах Кадира просвечивало что-то подобное счастью, но в то же время там скрывалась тень горькой чувствительности. Каждая из его морщин, словно отпечатки времени, выражала давнюю боль и беспокойство за неукротимое сердце его хрупкого цветка — его Ясмин, — которое так и не удалось понять. В момент, когда Мустафа мягко сжал её руки у алтаря, внимая речи регистратора, Кадир отразил лишь тень сожаления, будто пытаясь выразить несбыточное желание исправить упущенное. — Я с благоговением и радостью обращаюсь к Вам, дорогие молодожёны, напоминая Вам об ответственности, которую Вы берете на себя перед обществом, перед всеми собравшимися здесь, и, конечно, перед собой, — женщина протянула им акт гражданского состояния для проставления подписей в нём. — Пусть этот день будет началом счастливого и долгого совместного пути, полного любви, понимания и гармонии; пусть ваш союз всегда будет крепким, а позитивные моменты будут превышать всевозможные трудности; пусть Ваш брак будет примером для окружающих, источником вдохновения и поддержки друг для друга. Прежде чем подписать данный документ, скажите… — ей пришлось набрать полные лёгкие воздуха, чтобы не сбиться. — …теперь, в присутствии дорогих и близких для Вас людей, прошу ответить Вас, Мустафа Аль-Рашид, согласны ли Вы взять в жёны Ясмин Аль-Азиз, быть с ней и в горе и в радости, богатстве и бедности, в болезни и в здравии, пока смерть не разлучит Вас? — Да. На лице мужчины играют тени уверенности и относительного спокойствия, а взгляд наполнен решимостью и мудростью, проникающий в суть вещей, и Ясмин на это поджимает губы, подавляя чрезмерно, немного по-дурацки счастливую улыбку — только крепче сжимает его пальцы. — А Вы, Ясмин Аль-Азиз, согласны ли Вы, стать женой Мустафы Аль-Рашид, быть с ним и в горе и в радости, богатстве и бедности, в болезни и здравии, пока смерть не разлучит вас? — Да! Да, конечно да. Её эмоциональность и восторг, что противоположны реакции жениха — это светлое волшебство, способное преображать мир и оживлять серые будни. Его будни. Их подписи были приложены так близко, что словно стремились преодолеть расстояние и обрели единое целое, несмотря на индивидуальность стиля и художественного почерка каждого из них. — От всего сердца поздравляю Вас с этим знаменательным событием и желаю Вам любви, счастья и гармонии в Вашем общем доме. Что ж… — регистратор едва запнулась, прежде чем продолжить: — …отныне, вы муж и жена! Жених, можете поцеловать невесту. А теперь близкие могут поздравить новую семью! Перед святым алтарём, в омуте ароматов живых цветов и ласковых нот музыки, они сошлись в объятиях великой любви. Глядя в глаза друг другу, молодожёны нашли отклик друг в друге: нашли нежность и решимость, а в их сердцах зазвучала мелодия из самых глубоких и чистых струн. В тот миг, когда их губы впервые встретились, мир замедлил свой ход, словно застыв вечностью. Тихий шёпот их душ наполнил свадебный алтарь особой, священной красотой, словно подарив зрителям неповторимый спектакль их встречи под овации присутствующих. В этом поцелуе прозвучала мелодия страсти и верности, а свет дружбы и любви проник в каждую клеточку их сущности, даруя им силу для беззаветного союза.