Зависимость

Насколько люди способны осознать и признаться то, что они зависимы? Никто не поймёт зависимого, кроме другого зависимого. Когда мозг дает сигналы, что вот-вот и кости начнут скручиваться в маленькую пружинку, руки будут продолжать трястись до удовлетворения зависимости, сердце начнет неритмично постукивать, а давление примется проворачивать кульбиты. Каждый зависимый проходит подобные испытания рано или поздно. Однако, очень мало кто сбиваются в группу. Скорее даже наоборот - люди стараются отстраниться от похожих. Санзу никогда не был знаком с кем-то с похожими «увлечениями», его никто не поймёт. — Сколько можно брать деньги на наркоту?! Лучше бы работой занялся. — Коконой хлопнул крышкой ноутбука, кинув презрительный взгляд на парня перед собой. — Будет дело - будут деньги. Я согласен только на такой сценарий. — Мне нужно сейчас. — безразлично ответил розововолосый. Говорят, что глаза – это зеркало души. Смотря в глаза Харучиё, было ощущение, что разговор вёлся с пустой оболочкой. Они отображали целое ничего… в них не было бликов от лучей света и желания жить… даже осознанности самого себя. Было видно только жажду, которая нежно обвивала своими призрачными руками шею безнадежного и игриво шептала, предлагая взять всё больше, взять что-то сильнее, что помогло бы раскрасить бренный мир в яркие цвета. — Конечно, понимаю. Ты же уже давно зависимый. — Да нихуя ты не понимаешь! — Санзу ударил кулаком по столу. Его лицо искривила гримаса ненависти, глаз начал дергаться, что только сильнее сгущало краски картины под названием «сумасшествие». Мимические мышцы расслабились, мужчина тихо прокашлялся. — То есть… ты понял. Коконой лишь оглядел парня и, забрав технику, удалился в другую комнату со словами: «Деньги любят трудности.» Харучиё остался в полном одиночестве, и это было самое ужасное для него. В одиночестве он мог слушать только свои неконтролируемые мысли, которые твердили об одном, в одиночестве боль расходилась по телу с новой скоростью, желание содрать кожу и мясо с костей становилось сильнее. Ему срочно надо перейти к кому-то поблизости. К кому угодно, главное, чтобы человек. Едва не валясь под тяжестью собственного тела, он доплелся до соседней комнаты с Хайтани, туда же и ушёл ранее Коконой. — Я тебе уже сказал своё слово. — промолвил Хаджиме, стоило Санзу только появиться. — Я тебя понял. — ему не оставалось ничего, кроме смирения со своей судьбой. Тут же розововолосый перевёл взгляд на братьев. — Мы бы тебе в жизни и копейки не дали. — ответил резко Ран. Оставалось только смотреть умирающий взглядом на младшего, в надежде, что в нём взыграет акт сердоболия и милосердия. — На одну только, и я больше никогда не приму. Никаких таблеток, порошков и уколов. Ничего абсолютно. — интересно, а верил ли Санзу сам своим словам? — Харучиё, ни единому твоему слову я не верю. Наступит очередная ломка, и снова начнёшь ползать перед нами, как подбитая собака. Сам себя до этого довёл, мы тебя в самом начале предупреждали. — человек, не любящий лишний раз разглагольствовать, начал толкать речь. Риндо надменно взглянул на Санзу, который с каждой секундой клонился к полу сильнее. — Тебе, от силы, месяц остался. Прогноз Хайтани младшего был жесток и правдив. Хотя даже его срок был больше реального. Харучиё сел в дверном проёме, оперевшись спиной на косяк. Его поедало изнутри. От его личности осталось ничего, прежняя бойкость и желание со всеми вступить в дискуссию, превратилась в покорность и послушание. Он был готов на всё, лишь бы денег хватало на все виды веществ. На всё, на что настоящий Харучиё в жизни бы не согласился. Но Акаши умер давным-давно, осталось лишь ненасытное тело. В такой ситуации слёзы были бы самой логичной человеческой реакцией, от самого себя было тошно. Нынешнее состояние выдавливало слёзы жалости к самому себе, слёзы от совершённых в прошлом ошибок. Однако Санзу не понимал, что ему нужно было плакать. Он мог только осознать, что ему необходимо, чтобы ломка прекратилась. Хайтани подозвали Коконоя и покинули комнату, не выдержав своего опустошенного товарища. — Не думал, что такое смогу сказать, но надо решить его проблему. — только Хаджиме хотел возмутиться, как младший Хайтани добавил. — Не таким способом. — Я понял, о чём ты… Нам нужно дождаться всех, прежде чем принять такое решение. — Хаджиме смотрел то на Риндо, то на Рана. Эти двое понимали друг друга с полуслова, а вот Коко нужно расшифровать. — И зачем у нас это собрание? — поинтересовался Мочизуки, глядя на всех присутствующих. — Как вы заметили, один из нас отсутствует сейчас. — заявил Ран. — Не видя другого выхода, мы решили, что нам нужно всем посоветоваться по поводу номера 2, Санзу Харучиё. — Как официально. — усмехнулся мужчина. — Молчи, Мочизуки. — приказал Манджиро. — И что ты хочешь о нём сказать, Ран? — Это нелегко говорить. Сколько бы я не ненавидел Санзу, мы были с ним в одной команде столько лет. Всем известно про его зависимость. — все кивнули. — Она его добивает, ему осталось совсем немного. Он мучается от ломки. Нам не остаётся выбора… ему нужно помочь избавиться от боли. — Ты предлагаешь убить его раньше, чем это сделает передоз? — переспросил Такеоми. — У нас нет другого выхода, толка от него уже нет и не будет. Можем дать ему последнюю в жизни дозу и отправить в мир иной. Кто против? — возражений никто не имел, все понимали эту проблему. — Тогда мы должны понять, кто “поможет” Санзу?.. — У меня нет никакого желания этого делать. — сказал Сано, вставая с места. — Но я даю вам своё добро. — Я могу. — голос прозвучал за спиной Хайтани старшего. — Риндо? — неуверенно произнёс Ран, глядя на своего брата. — А что ты предлагаешь? — младший слегка улыбнулся, изогнув брови. — Какучё не сможет этого сделать, Коко откажется, Такеоми даже не спрашиваю, Мочи не хочет в это вмешиваться, Майки отказался. Остаёмся мы, но ты тоже не особо блещешь желанием. — Пусть Риндо это сделает. — Манджиро поставил точку в этих дебатах и удалился. — Хорошо. Слова лидера - закон. — Ран вздохнул, почувствовав тяжелую ношу на душе из-за младшего. Ему надо было помочь подготовиться к этому нелегкому делу. - Ты точно сможешь? — Считаешь, что я, убив столько человек, проявлю мягкость по отношению к этому? — возмутился Риндо. Он уже не мог называть розововолосое животное, постоянно ползающее в ногах, именем человека, который некогда был его коллегой. Конечно, совсем легким это решение не было, в голове Хайтани была тихая мысль о неправильности решения судьбы Санзу. Однако, что они ещё могут сделать для него? Дать умереть от передоза? Лучше застрелить, чтобы было меньше мук. — Просто... ладно, не забивай голову. — Ран аккуратно похлопал брата по плечу и удалился следом за Сано. Риндо в скором времени остался наедине с собой и своими мыслями, которые сплетались в смертельный водоворот из противоречий и возмущений. Видимо, какая-то доля жалости все-таки запряталась в глубине души, но безвыходное положение душило её. Остаётся только ждать. Нежные бледные лучи солнца только начали пробиваться через пышное ватное облако. Рассеянный свет освещал все пространство, подмечая пылинки в воздухе, которые кружились, словно на карусели. Риндо шёл в идеальной тишине, о которой некоторые из их команды могли только мечтать. В сердце вгрызались сомнения, которые затрудняли мыслительный процесс. Голова немного кружилась от волнения. Он достал таблетки и поставил их на стол. Этот звук привлек внимание Харучиё, который всю ночь провёл в офисе от отсутствия сил, но тут уже другое дело. Мужчина, шатаясь, пошёл к цели, не говоря ни слова. Как только он принялся принимать вещество, неуверенность Хайтани начала уходить на дальний план, отдавая главную роль отвращению и ненависти. Он хмурился больше, чем обычно. — Тебе не пойдут морщины, расслабься. — к розововолосому начали возвращаться эмоции, пока химическое соединение распространялось в крови, давая задушить требования зависимости. Риндо незаметно начал тянуться за пистолетом, но резко столкнулся с взглядом Санзу. Его бездонные зрачки отражали агрессию в сторону коллеги, мужчина оскалился. — Как знал, сука. — Тебе твои таблетки, видимо, сильно бьют по голове. — безразлично ответил Хайтани, в тот же момент он полетел на пол. Акаши кинулся на лилововолосого, ударяя того в челюсть. — Я знал, что так будет. — последний кислород выбили из легких, внезапно парень почувствовал будто перед ним не человек, а дикий зверь с бешенством, который готов впиться клыками в глотку врагу. Блик от лезвия ножа привёл в чувства Риндо, пуля пробила легкое. Санзу застыл, смотря на кровавое пятно, которое становилось больше. Тело охватил тремор, по коже пробежал холодок, он понимал, что не может дышать, когда по горлу поднялась кровь. Начиная давиться красной жидкостью, глаза слезились от страха внезапной смерти. Риндо продолжал лежать на полу в шоке, смотря на эту картину перед собой, горячая кровь капала на щеку, стекая по коже дальше вниз, медленно остывая, как тело Санзу. Розововолосый собрался с силами, булькая, проговорил свои последние слова, падая на своего убийцу. Хайтани начало трясти, глаза не могли сфокусировать картинку, сердце работало в оглушающем ритме. Скинув с себя чужое тело, мужчина сел, хватаясь за голову, мысли и обвинения бились об виски. — Риндо. Риндо! — внезапно в дверном проеме появился старший брат, который подбежал к сидящему. Но его не слышали. В голове длинноволосого повторялось сообщение от Санзу. — Риндо, твою мать, что с тобой? — Санзу... — он начал слышать, что происходило вокруг него. — Ничего. Внезапная апатия ударила по сознания, Риндо поспешил на балкон, чтобы выкурить пару сигарет. Дым тянулся высоко в небесную синеву, будто душа, которая освободилась от плена плоти. Пепел же падал на холодный уличный асфальт, создавая новую философскую мысль. “Спасибо, что это сделал именно ты.” — это были слова Харучиё Санзу и никого другого. Это была личность, которая была глубоко зарыта и разлагалась в сырой почве. И в последний момент она освободилась...