Enemies Don't Find Each Other Pretty

Скарамучча был готов умереть от смущения прямо здесь и сейчас. Как только он прочитал сообщение, вся его усталость исчезла, сменившись жгучей волной паники и смятения. Он резко повернул голову, и, прищурившись, осмотрел другую часть своей комнаты. Окно было приоткрыто, лишь слегка. Не больше пары дюймов, но достаточно. Он клялся, что закрыл его полностью. Он вспомнил звук захлопывающейся створки. Он что, захлопнул так сильно и она отскочила от рамы обратно? Должно быть, так и случилось. Не задумываясь, Скарамучча натянул штаны обратно и спрыгнул с кровати. Он подбежал к окну, схватился за створку и, нахмурившись и тяжело выдыхая воздух из легких, опустил ее, в этот раз, до конца. Он посмотрел вверх — мимолетного взгляда через окно было достаточно, чтобы увидеть освещенный уличными фонарями силуэт, исчезающий вдалеке. Это был Казуха. Его руки были в карманах, а на губах играла та самодовольная улыбка. Он тут же поймал взгляд Скарамуччи, перед тем, как невзначай помахать ему рукой. Скарамучча почувствовал ком в горле. Блять, не может быть… так он на самом деле слышал? Он слышал все? Стоны, крики, имя Казухи, что срывалось с языка? Вот же ебучий псих. Он больше не мог смотреть на Казуху. Резко отвернувшись, он поджал губы, задернул шторы и побежал обратно на кровать. Выключив прикроватную лампу, он зарылся под одеяло и свернулся в клубочек. Его трясло. Он почувствовал, как по телу выступает холодный пот, а к щекам приливает кровь. Как же, блять, унизительно… Скарамучча дернулся, когда телефон завибрировал. Все пространство под одеялом залил свет экрана, освещая его широко распахнутые глаза. Он не хотел смотреть. Он не хотел, потому что знал — ему снова пишет Казуха. Да откуда он вообще взял его номер? К: Нет нужды стесняться. Пожалуй, тебе стоит знать, что мне это понравилось. Зачем он продолжает писать? Скарамучча не собирался отвечать. Отвечать было нечего. К: Мне так понравилось, как звучит твой голос, когда ты стонешь мое имя, Куни. Почему ты не был таким громким вчера, когда именно я трахал тебя? Телефон в руках завибрировал снова. Его затрясло только сильнее, когда он прочитал следующее сообщение. К: Почему ты не впускаешь меня, Куни? Теперь я знаю, что ты меня хочешь. Не нужно так стесняться. Я все слышал. Почему он продолжает писать…? Черта с два Скарамучча пустит его. Черта с два он напишет что-то в ответ. Он знал — последнее, что ему стоит делать, так это подливать масла в огонь Казухи. К: Ты расстроен из-за того, что я переспал с Тартальей? Если да, то не расстраивайся. Теперь, когда я попробовал с ним один раз, я не заинтересован в продолжении. Тебе от этого легче? Зачем он пишет это? Почему, почему… почему он просто не перестанет… К: С другой стороны, если ты хочешь быть моим единственным, я могу это устроить. Чего бы ни пожелало твое милое сердечко, я исполню твои желания… Ну тут он просто издевался. Пусть это прекратится. Пусть это прекратится. Пусть это прекратится… К: Почему ты игнорируешь меня, Куни? Я знаю, что ты читаешь мои сообщения. Знаешь, я все еще стою снаружи. Почему ты не впустишь меня? Тебе будет приятно. Обещаю. Почему вдруг Казуха вел себя так отчаянно? Похоже на то, что подслушав Скарамуччу, что-то глубоко внутри него пробудилось: что-то настолько сильное, и он больше не мог сдерживать свои порывы. Когда Скарамучча это понял, он почувствовал, что вот-вот сломается. Разум оцепенел, зрение сузилось, тело подрагивало, дыхание сбилось… К: Я могу прикоснуться к твоему телу. Могу целовать тебя. Могу оставить отметки на твой коже. Могу трахнуть тебя до потери чувств. Я могу тебе снова отсосать… кажется, тебе это очень понравилось. Я сделаю все, что ты захочешь. Серьезно, Казуха думал только о сексе? Он только что трахался с Чайлдом, не говоря уже о том, что было днем, в раздевалке… А прошлой ночью… насколько Казуха был испорченным? Это все, на что он годился? К: Как, после этого всего, ты можешь отрицать свои желания? Я не оставлю тебя в щекотливом положении, как в тот раз, обещаю. Стоит ли просто заблокировать номер Казухи? Кажется, это лучший вариант… К: Куникудзуши, мое терпение на исходе. Впусти меня… Я хочу вкусить тебя. В конце концов, Скарамучча сломался. С: я не пущу тебя. бля, перестань мне писать, ты, ебучий псих. Трясущимися пальцами он нажал на иконку «отправить». Он пообещал себе, что не станет отвечать… но можно ли винить его? Казуха был неугомонным. Он бы не остановился, если бы Скарамучча не ответил. На экране мелькали три точки, означающие, что Казуха набирает сообщение. Всплывали вверх-вниз, вверх-вниз, вверх-вниз. К: О, этот парень наконец заговорил! Я уже подумал, что ты уснул со мной. Скарамучча разочарованно хмыкнул. Казуха серьезно проигнорирует только что отправленное ему сообщение? С: оставь меня в покое. иди домой. если ты продолжишь писать мне, я тебя заблокирую. К: О, не будь таким жестоким. Правда не пустишь меня? Ты прочитал мои сообщения? Я могу сделать тебе приятно… С: ты не можешь принять «нет» как сраный ответ??? К: Ты никогда открыто не говорил «нет», Куни. В итоге, Скарамучча швырнул телефон через всю комнату на кресло, стоявшее в углу. Только глаза торчали из-под одеяла, и он наблюдал, как экран телефона загорался и потухал столько раз, сколько ему было не сосчитать. Он внимательно прислушивался, когда телефон вибрировал снова, каждый раз вздрагивая под одеялом. Ему оставалось только надеется и молится, что Казуха сдастся и уйдет. Он ведь не может простоять всю ночь на улице, верно? Опять же, он не должен был недооценивать этого парня… он был полон сюрпризов. Полон того, что Скарамучча не мог и не смог бы понять. Он пролежал в удушающей тишине, казалось, вечность. Он продолжал смотреть на телефон, отчасти ожидая, что экран вновь загорится, когда придет сообщение от этого проклятого Казухи. Но, в итоге, они прекратились. Скарамучча хотел подорваться и проверить, что было в тех сообщениях, но… он знал, что не стоит. В конце концов, если он и проверит — не знает, какую реакцию ожидать от себя. Когда часы на прикроватном столике показали 02:00, он, наконец-то, выбрался из своего одеяла. Стиснув челюсти, дрожащими ногами он, тихо и медленно, подкрался к окну. Скарамучча присел на корточки, осторожно приподнял уголочек шторы и выглянул на улицу. Он задержал дыхание. Было пусто. Было тихо. Казуха ушел. Как только факт его свободы подтвердился, все его тело рухнуло на пол. Он зажмурился, тяжело и облегченно выдохнул, тяжесть спала с его груди и Скарамучча даже не осознавал, насколько удушающей она была. Он думал о том, что больше никогда не сможет встретиться лицом к лицу с Казухой. Он не хотел. Все, на что Скарамучча мог надеяться — его заклятый враг проявит хоть какое-то уважение и выполнит свою часть уговора. Но, с этого момента он должен был прекрасно осознать, что для Казухи это было почти невозможно, теперь, когда он имел представление о том, какой Скарамучча восхитительный, неотразимый. — В ту ночь Скарамучча почти не спал. Разве у него получилось бы уснуть? Как, если его разум был полон тягостных воспоминаний обо всем, что произошло вчера? Именно: у него бы не получилось. Поэтому, когда он проснулся, последнее, чего он хотел — быть продуктивным. Он хотел проваляться весь день в кровати и спать, играть в тупые игры и смотреть глупые сериалы. Он хотел забыть обо всем и побыть в одиночестве… но, он знал, что ничего из этого делать не получится. Он бы не смог забыть обо всем. Он бы не смог стать беззаботным. Никак, потому, что его мозг не смог бы перестать думать обо всем, о чем он думать не хотел. В конечном итоге он бы погряз в этих мыслях, в этих воспоминаниях, в этом чувстве вины… пока бы не сломался. Это было последним, чего он желал. Отчего он, неохотно, запланировал провести время с Чайлдом. Не то, чтобы он сильно этому радовался — в конце концов, только от одного его вида в голове всплывут те адские картинки, где он прошлым вечером трахал Казуху. Тем не менее, кто бы еще смог побыть со Скарамуччей? Других друзей у него особо не было. В итоге, Чайлд был его единственным вариантом. Не прошло и 10 минут с момента как он написал Чайлду — он, зевающий и с заспанными глазами, уже появился под дверью. — Доброе утро, Скара. — Обязательно приходить так рано? Я даже не успел подготовиться. — ворчал Скарамучча, нетерпеливо постукивая ногой по полу, ожидая, пока Чайлд, не спеша, зайдет в дом. — К чему? У нас же нет конкретных планов. Я живу через дом, мы уже это проходили… если ты пишешь мне, я прихожу. Чайлд лениво плюхнулся на диван в центре комнаты, откинув голову на подлокотник. Скарамучча не удержался и позволил глазам задержаться там, на его шее… только чтобы обнаружить такие же следы на коже. Такие же, как у Казухи. Так они оба насладились обществом друг друга. На губах Скарамуччи задрожала насмешка, которую он попытался сдержать, но она вырвалась из него гораздо быстрее, чем он смог ее уравнять. Услышав ее, Чайлд поднял голову с подлокотника и окинул Скарамуччу осуждающим взглядом. — Да что с тобой? Кажется, ты в плохом настроении. Парень, которому был адресован вопрос, быстро развернулся и зашагал на кухню, сложив руки на груди и зажмурив глаза. Он должен был контролировать себя… Чайлд не должен был узнать о том, что происходило между ним и Казухой. Ему нужно было перестать так негативно реагировать на все, касающееся того, что произошло между ними двумя ночью. Да, Скарамучче было свойственно злиться при упоминании своего врага, но… Никто не должен был узнать. Никто не должен был узнать о том, что он спал с Казухой. Даже его лучший друг, Чайлд, который знал о нем все. Поэтому, ему необходимо быть более осторожным. — Со мной все нормально. Ты же знаешь, как я не люблю просыпаться по утрам. — Скарамучча выпалил наспех придуманную, но тщательно подобранную ложь, чтобы скрыть свои настоящие эмоции. Он попытался отвлечься, занявшись приготовлением кофе. Послышался звук шагов по полу, Чайлд, медленно волоча ногами, подкрался к Скарамучче, пока не остановился прямо за его спиной. Он поднял руки и уверенно опустил ладони на чужие плечи, впиваясь пальцами в кожу и самодовольно ухмыльнулся прямо ему в ухо: — Правда? — протянул он, — Я думаю, тут нечто большее. Не нужно списывать меня со счетов как дурачка: я могу уловить, когда тебя что-то бесит, Скара. Скарамучча изо всех сил старался сдержать дрожь в руках. Он отчаянно подавил гримасу, которая терзала каждый нерв на его лице, прекрасно зная, что Чайлд внимательно следит за тем, чтобы именно это выражение отразилось на нем. Вместо этого, он сделал глубокий вдох и лениво закатил глаза. — Отъебись, Чайлд. Не все мои действия имеют за собой мотив. Скарамучча дернул плечом, оттолкнув Чайлда. Его подбородок задрожал, когда он снова попытался сосредоточить свое внимание на приготовлении чашки кофе. Чайлд хрипло захихикал у него за спиной и прислонился к кухонной столешнице, скрестив руки на груди и откинул голову назад, чтобы видеть Скарамуччу. А после, он открыл рот и проворковал: — Это как-то связано с Казухой? Скарамучча не смог скрыть гнев, который трепетал на его ресницах. Как только его друг уловил это, он щелкнул пальцами и моментально оживился. — Ха, я так и знал! Дай угадаю, это еще и как-то связано с тем, что мы переспали прошлой ночью, правильно? В его вопросе едва прослеживался вопросительный тон — он был, скорее, утвердительным. Скарамучча стукнул рукой по столешнице и повернулся к нему: — Ты, блять, что, неугомонный, хах? Единственный раз, когда я не хочу бесконечно трепаться о том, как сильно я ненавижу Казуху, и вот, именно ты поднимаешь эту тему? Чайлд закатил глаза, а ухмылка, которая тянула кверху уголки его губ, стала шире: — Ну как тут не поднять, когда это буквально написано на твоем лице, чувак? Скарамучча стиснул зубы, так как Чайлд был прав: он ненавидел сам факт того, что, как бы сильно он ни старался это скрыть, Чайлд уловил все без единого сомнения. — Знаешь, — Чайлд притих, оторвался от столешницы и принялся расхаживать по кухне, — он был чертовски хорош. У меня давно не было секса с парнями, так что, это был сплошной кайф… Скарамучча собирался открыть рот, чтобы остановить Чайлда, но тот быстро прервал его, опустив вырез футболки, демонстрируя засосы. — Видишь это? Охуеть, да? Я не считал, что Казуха тот, кого интересуют подобные вещи, но, оказывается, он настоящий мазохист… Мазохист — это точно. Скарамучча начал понимать, что, когда он выпалил это слово в самый разгар «драки» с Казухой, оно, пожалуй, несло за собой больший смысл, чем он думал первоначально. Все таки, Казуха доказал, что смог бы остановить каждый удар Скарамуччи, и, тем не менее, он этого не сделал. Вместо этого, он выдержал каждый с гребаной улыбкой на лице. — Чайлд, ты можешь заткнуться? Я не хочу ничего об этом слышать. Бля, это отвратительно. Я изначально не хотел, чтобы ты с ним спал и, несмотря на это, весь день слушаю, в каком ты от этого восторге. Рыжеволосый засмеялся и поднял ворот футболки, прикрывая глаза и небрежно покачивая головой: — Тебя это раздражает? Что я переспал с ним? Скарамучча перемешал молоко в своем кофе и сделал глубокий вдох. Он знал, что врать не стоит: — Ну, может, слегка. Разве можно меня осуждать? — Эй, это был всего лишь один раз. Больше не повторится. — Чайлд уселся на столешницу и раскачивал ногами вперед-назад. — Мм. Хорошо. — Что меня до сих пор смущает — почему он хотел переспать со мной… и почему он попросил об этом через тебя. Скарамучча прикрыл глаза и повернулся. Он слишком сильно сжимал в руках чашку и представил, как она разлетается на мелкие осколки. — Хоть убей, не знаю. И мне похуй. Только не общайся с ним больше, пожалуйста… Чайлд лениво захихикал и, с надутыми губами, посмотрел на Скарамуччу: — Что, боишься, он украдет меня у тебя? — Чел, да что, бля, с тобой не так? Чайлд искренне засмеялся, перед тем, как подойти к Скарамучче и приобнять его за плечо. Он крепко прижал его к себе и взъерошил волосы на макушке, отчего на губах Скарамуччи невольно заиграла легкая улыбка. — Я просто шучу, Скара. Меня никто не сможет украсть у тебя. Мы бро, правильно? Навсегда. — Он остановился и склонил голову к Скарамучче, улыбаясь ему во все тридцать два. Скарамучча закатил глаза и подавил широкую улыбку, отводя взгляд от лица Чайлда. — Да, да, правильно… Навсегда. — Оставшуюся часть дня они провели довольно обыденно: играли в видеоигры, заказали пиццу, смотрели фильмы. Когда Чайлд и Скарамучча тусовались, они, чаще всего, не делали ничего экстравагантного… Даже не смотря на то, что Чайлд любил тусовки и был общительным, он знал, что его друг таким не был. Поэтому, он старался уважать его комфорт настолько, насколько это было возможно. Когда они доели пиццу, было уже около девяти вечера и, несомненно, Чайлд собрался пойти на тусовку. — Ты помнишь Хэйдзо, да? Того, эксцентричного? Сегодня вечером он устраивает тусовку для выпускников перед неделей итоговых экзаменов. Я подумал, что схожу туда, так как эта тусовка, походу, одна из последних, перед тем, как все пойдут в колледж, — пояснил Чайлд, облизывая кончики пальцев, на которых остался соус от пиццы. Скарамучча пожал плечами и вздохнул. Его особо не волновала вечеринка Хэйдзо, но он все равно почувствовал себя отстраненным из-за того, что не идет. Да, не то, чтобы ему хотелось пойти; на самом деле, друзей-то, кроме Чайлда, у него и не было, плюс он плохо справлялся с общением в больших компаниях. Но, по любому, там будут почти все из выпускного класса… а он все пропустит. — Хорошо, вперед. Мне совершенно все равно. Только не напивайся сильно, лады? Ненавижу, когда ты звонишь мне среди ночи и нечленораздельно говоришь, словно из задницы. Если ты позвонишь, я не собираюсь брать трубку. Чайлд засмеялся, оперся локтями на колени, почесал голову и, прищурившись, закрыл глаза: — О, точно… Я до сих пор так делаю? Скарамучча раздраженно кивнул: — Угу. Почти каждые гребанные выходные. Рыжеволосый прогнал эту мысль прочь, прежде чем встать, стряхивая крошки со штанов, и сунул руки в карманы. — Короче, я пойду. Хочешь, помогу тебе прибраться, перед тем, как уйти? Скарамучча отрицательно мотнул головой. Чайлд пожал плечами и направился к двери, что-то насвистывая себе под нос, покачивая головой. — Ладно, не веселись слишком много без меня! Напиши, если вдруг появится желание прийти на тусовку. Тебе все будут рады, я уверен. Темноволосый усмехнулся и закатил глаза, понимая, что это была явная ложь. Но, все же, сказать что-то подобное было вполне в стиле Чайлда. Как только он остался один, Скарамучча быстро навел порядок, собрал приставку и отнес ее в свою комнату. Он даже не удосужился подключить ее — просто поставил на место и плюхнулся в кровать. Он был уставшим, но, к счастью, в относительно хорошем настроении, после того, как Чайлд весь день отвлекал его от переживаний, которые реально были у него на уме. Наконец, впервые за несколько дней он не думал о Казухе. Он почти начал сходить с ума от всего, что между ними произошло, поэтому… у него наконец-то появилось свободное время для веселья и это было огромным облегчением. Этой ночью Скарамучча больше ничего не делал. Он поскроллил соцсети и узнал новости, поиграл в пару простеньких игр. В итоге, он добрался до Snapchat-а, просматривая истории людей, которые были на тусовке у Хэйдзо. Тусовка казалась довольно масштабной: в каждом видео мелькали десятки людей, прижатых друг к другу, как сардины в банке, на заднем плане орала хаус-музыка, по полу были разбросаны бутылки из-под алкоголя. Скарамучча не удержался и усмехнулся от увиденного. Кто в здравом уме сможет весело проводить время в такой обстановке? Все казалось таким душным и грязным, вонючим и противным… он ненавидел все это. Над парочкой видео от Чайлда он посмеялся: Чайлд пил пиво из кеги, танцевал вокруг группки девчонок, а еще он заснял, как кто-то прыгнул с крыши на матрас… Ровно до последнего видео, в котором он держал телефон над головой, шел с пьяной улыбкой, спотыкаясь на каждом шагу и, похоже, кого-то искал. «Хей! Хей! Чувак, бля, ты ни за что не поверишь, кого я нашел…» Следующие несколько секунд видео были заполнены размытыми кадрами, на которых Чайлд пробирался сквозь толпу людей, и приглушенными голосами, кричащими на заднем фоне. «Смотри! Это, блять, эм… это Казуха! Казуха, скажи привет Скарамучче! Когда Скарамучча это услышал, у него заныло под ложечкой. Дрожащими руками держа телефон он смотрел, как Чайлд направил камеру не иначе как на самого Казуху, у которого с губ свисала сигарета и по его раскрасневшимся щекам можно было предположить, что он пьян. Казуха переключил свое внимание на Чайлда, снова посмотрел в камеру, состроил безумную ухмылку на губах и взял телефон Чайлда из его руки. Он приблизился к камере, вынул изо рта сигарету и прошептал в микрофон… «Эй, Куникудзуши» Скарамучча сухо сглотнул и стиснул зубы. «Почему ты не пришел на вечеринку? Я бы хотел увидеть тебя.» Он говорил невнятно, плавно и медленно. «Мм, ну… я думаю, словлю тебя позже, смекаешь? Услышал? Хорошо.» На этом видео закончилось. Скарамучча в шоке уставился на свой телефон, его руки дрожали, а лицо горело от злости. Да что, блять, с Чайлдом не так? Зачем было подходить к Казухе? Почему обязательно нужно было просить его передать этот ебучий тупой привет? Скарамучча проверил как давно было отправлено видео: 30 минут назад. Он закатил глаза и бросил телефон на кровать рядом с собой, лежа на спине и глядя в потолок. Именно тогда, когда он начал забывать о Казухе… Чайлд стал тем, кто снова напомнил о нем. Какой же ебучий мудак. Он всегда был таким, когда напивался… Скарамучча не смог смириться с тем, что следующие несколько часов он пролежит в кровати, зациклившись на этом видео. Вместо этого он заставил себя встать с постели и спуститься на кухню для вечернего перекуса. Он рассеянно приготовил себе сэндвич, прикладывая всевозможные усилия, чтобы не думать о видео и о том, что сказал Казуха… Что он имел в виду под «Мм, ну… я думаю, словлю тебя позже, смекаешь? Услышал?»… Скарамучче не понравилось, как звучало это предложение. Жутко. И почти казалось, словно Казуха что-то задумал… Чтобы избавится от этой мысли он помотал головой, разочарованно рыкнул себе под нос и облокотился на столешницу, чтобы съесть сэндвич. Он уставился на стену и позволил своим мыслям блуждать… До тех пор, пока… как ни странно, но он готов был поклясться, что услышал, как кто-то звал его по имени. Поначалу он подумал, что ему померещилось, но когда это повторилось — в этот раз громче, чем в прошлый — он понял, что ему не показалось. — Куни… Куникудзуши… Куни… Голос был тихим и доносился из-за входной двери. Этот голос заставил остановится сердце Скарамуччи. Не говоря уже о том, что никто не звал его «Куникудзуши», кроме… Скарамучча тут же бросил свой недоеденный сэндвич на стол и потопал к двери. Он повернул ручку, открыл дверь нараспашку и, как только увидел стоящего за порогом, почти что врезал ему. — Куни~! Ты открыл… Там стоял Казуха, с растрепанными волосами и раскрасневшимся лицом. Его тело выглядело обмякшим, а глаза — ленивыми. Он прислонился к дверному косяку, бессильно опустив голову. — Ты что, блять, издеваешься надо мной? — все, что смог выпалить Скарамучча. С этого момента он уже на все сто процентов был сыт по горло… даже в своем, блять, доме, он больше не мог чувствовать себя в безопасности. Казуха не стал тратить время на формальности или пререкания. Он только поковылял внутрь дома и задел Скарамуччу плечом, проходя мимо него. — Казуха, что ты здесь забыл? Я не приглашал тебя. Тебе нужно уйти, прямо сейчас. — Что? — Казуха лишь рассмеялся и развернулся на пятках. — Я же сказал, что мы увидимся позже… — Он грохнулся на диван и почти обиженно посмотрел на Скарамуччу. — Видео, которое прислал Тарталья? Ты посмотрел? Скарамучча захлопнул дверь и потер пальцами виски, не зная, смеяться ему или плакать. Что ему делать? Казуха не собирался уходить теперь, когда он уже был в доме. Особенно в такой степени опьянения… — Да, я посмотрел сраное видео. — Тогда в чем проблема? — его голос дрогнул, — Я хотел тебя увидеть. — Проблема в том, что я не хочу, чтобы ты здесь был. Я не говорил, что ты можешь приходить– — Аргх, — Казуха прервал Скарамуччу протяжным хрипом и закатил глаза. Его самодовольный оскал уступил место хмурому выражению лица. — Давай обойдемся без этого? Мне начинает надоедать твоя бессмысленная раздраженная ругань при каждом моем появлении. Темноволосый усмехнулся и сделал несколько шагов в сторону Казухи, сложив руки на бедрах, и посмотрел на него сверху. — И чья это вина? Тебе в голову никогда не приходила мысль, что, может быть, просто может, тебе не пришлось бы иметь дело со всем этим дерьмом, если бы ты просто не приходил ко мне домой без приглашения каждую, нахуй, ночь? Какое-то время Казуха молчал. Он провел кончиком языка по зубам и, моргнув, полуприкрытыми глазами посмотрел на Скарамуччу, склонив голову и приподняв брови: — Ты винишь меня за это? Скарамучча нахмурил бровь: — Хах? За что? — За то, что хочу тебя увидеть? — Я– да, я могу, блин, винить тебя– — Неужели? Скарамучча стиснул зубы и прерывисто, нетерпеливо вздохнул: — И что ты хочешь этим сказать? Казуха облизал губы и засмеялся, опустив голову, вцепившись пальцами в ткань диванных подушек. — О, Куни… я лишь пытаюсь сказать — ты правда можешь винить меня за то, что я захотел тебя увидеть? За то, что захотел к тебе прийти из чистой надежды на то, что, может, ты позволишь мне снова трахнуть тебя? Что, может быть, ты позволишь мне попробовать еще раз, просто чтобы утолить голод, который поселился в моей груди с тех пор, как я впервые прикоснулся к тебе? От услышанного у Скарамуччи перехватило дыхание. Это же не имело никакого смысла… Разве не Казуха просто взял и ушел в тот последний раз, когда они делали что-то вместе…? Скарамучча округлил глаза и стиснул кулаки. Он явно не ожидал, что с губ Казухи сорвется что-то настолько вопиющее. Когда Казуха попытался поймать чужой взгляд, Скарамучча быстро отвел глаза и сухо сглотнул. — Казуха, твою мать, я кляну– В мгновение ока Казуха встал на ноги и схватил Скарамуччу за подбородок, притягивая его ближе. В тот же момент их положение сменилось: Казуха повернул другого парня так, что задняя часть его бедер уперлась в подлокотник дивана, а Казуха стоял перед ним, оставив между их лицами расстояние в волосинку. Он был так близко, что Скарамучча мог ощущать электрический ток, соединяющий их губы, пока Казуха говорил, когда непрерывный поток слов срывался с его языка… не говоря уже о том, что от него разило алкоголем. — Смотри на меня, когда я говорю с тобой, Куни. Я больше не буду мягким с тобой… если ты собираешься стонать мое имя, в то время как трогаешь себя, когда меня нет, тогда почему ты относишься ко мне с крайним неуважением, когда я буквально стою перед тобой? Почему ты ведешь себя так, словно не хочешь иметь со мной ничего общего, когда в действительности это не так? Скарамучча стиснул зубы и задержал дыхание. Руками он теребил ткань на краю дивана, словно пытаясь получить хоть какое-то ощущение реальности. — Как ты можешь вкидывать подобное? Зачем ты это делаешь? Почему ты все время приходишь, Казуха? У нас был уговор. Нет, у нас есть уговор. Неужели ты настолько пиздецки жалкий и у тебя нет достоинства, чтобы сдержать свое слово? — А кто ты такой, чтобы говорить о тех, кто не держит свое слово? Хватка Казухи на чужом подбородке только усилилась, ногти грозились прорвать тонкий слой кожи. Скарамучча нахмурился, услышав эти слова, и почувствовал, как плотный ком страха собирался в горле. — Что ты имеешь ввиду? Казуха провел языком по зубам и скривил губы в усмешке. Тот прежний оттенок азарта в его багровых глазах быстро ослаб, оставив за собой какую-то… обиду. — Ты всегда клялся, что ненавидишь меня. Испытываешь отвращение к каждому атому, который определяет Каэдехара Казуху, твоего самопровозглашенного врага. Казуха оживленно вскинул рукой, свободно свесив голову, прежде чем, сузив глаза, посмотреть на Скарамуччу. — Но потом… за закрытыми дверями, ты фантазируешь обо мне. Ты пишешь мое имя в своем дневничке, трахаешь себя с мыслями обо мне, ты отравляешь свой разум воспоминаниями о том, как я прикасаюсь к тебе, ты выкрикиваешь мое имя и притворяешься, что это я дрочу тебе, что именно я довожу тебя до исступления… — Перестань… — голос Скарамуччи начал дрожать — эмоции брали над ним вверх и все из-за настойчивости Казухи. Веки затрепетали, а синие глаза затуманились, когда в уголках начали выступать слезы, которые вот-вот сулили пролиться при малейшем движении. — И это ты называешь ненавистью ко мне? Ты действительно настолько повернут, чтобы поверить в то, что тот, кто думает и чувствует такое к другому, может называть его своим врагом? Ты этого еще не понял? Разве ты не понял, что те чувства ненависти, которые ты якобы испытываешь ко мне, по крайней мере, начали слабнуть, хотя бы немного? — Я ненавижу тебя… — Но так ли это? Ты реально ненавидишь меня, Куникудзуши? — Казуха огрызнулся в ответ, обеими руками схватив Скарамуччу за плечи, яростно тряся его. — Да… Реально… Я ненавижу тебя… — всхлип был настолько близок к тому, чтобы сорваться с языка, что Скарамучча чуть не подавился словами. — Как ты можешь ненавидеть меня и в то же время хотеть? Это невозможно! Разве ты не понимаешь? Разве ты не видишь? Каждое слово, срывающееся с его уст, было более сдавленным, более расстроенным, более неумолимым… его голос звенел на такой октаве, от которой у Скарамуччи жгло барабанные перепонки. Он чувствовал, как его голова кружится, тело крошится, эго разбивается на мелкие кусочки… что вдруг нашло на Казуху? Зачем он это делал? — Ты нихуя не понимаешь, Казуха. Я все еще могу ненавидеть тебя, даже если я… — ему совсем не хотелось это произносить, но в тот момент он знал, что не сможет сдержаться. — … даже если я хочу тебя. Я могу ненавидеть тебя как человека, но при этом получать удовольствие от того, что ты можешь со мной делать. Казуха сделал паузу и перевел взгляд с губ на глаза Скарамуччи, от услышанных слов его разум мгновенно затуманился смятением. Как такое может быть правдой? — Что? Скарамучча прокашлялся и старался не отводить взгляд, ведь внезапно он кое-что осознал… Казуха не понимал. Он не мог понять, потому что подобного никогда не испытывал. Он никогда не испытывал такую ненависть, которую Скарамучча испытывал к нему. Наверное… вполне возможно… с этим получится работать. — Ты не сможешь понять. Но тебе и не нужно. Тебе нравится то, что происходит между нами, да? То есть, когда я это позволяю? — теперь в голосе Скарамуччи звучала некая уверенность, которой раньше не было места: тот предыдущий, почти плачущий голос, испарился быстрее, чем бабочка успела взмахнуть крыльями. Лицо Казухи дрогнуло и он покачал головой: — В смысле? — Тебе нравится трахаться со мной, верно? Ведь ты продолжаешь приходить. Ты все равно возвращаешься, несмотря на то, как сильно я тебя ненавижу. Ты все просишь и умоляешь меня впустить тебя, чтобы ты мог прикоснуться ко мне… я тебе нравлюсь. Казуха прикусил нижнюю губу и снова покачал головой, все больше опешив от такой внезапной смены ролей. Почему в глазах Скарамуччи читался столь непоколебимый взгляд? — Чтобы я ни делал, чтобы я ни говорил — ты не отпустишь меня. Я не знаю когда или почему у тебя возникла эта… фиксация на мне, но… Почему бы нам не использовать это в наших интересах? — Прости, что…? — тихим голосом пробормотал Казуха. Он все еще находился в полном замешательстве… однако он не мог игнорировать то странное чувство очарования, которое возникло из-за внезапной перемены в поведении Скарамуччи. — О, да ладно тебе, Казуха… — протянул другой парень, издав лихорадочный смешок. Он медленно поднял руку и схватил Казуху за нижнюю часть подбородка, чтобы их взгляды встретились. — Я знаю, ты не тупой. Ты умный парень. Так вот, о чем я: почему бы нам не продолжить идти по этому сценарию? Я признаю: тебе нравится трахать меня, а мне нравится, как ты трахаешь меня. Так, почему бы нам просто не засунуть нашу гордость куда подальше, сдаться и получить друг друга? Без всяких обязательств. Таким образом… я все еще буду тебя ненавидеть, а ты будешь жить обычной жизнью. Делать что хочешь. Ты по прежнему сможешь мутить с кем-угодно, с кем захочешь. Казуха сухо сглотнул, в животе затрепетало, а лицо горело. Раньше ему никогда не доводилось видеть Скарамуччу с такой стороны — устрашающего, самодовольного и высокомерного, но в странно харизматичной манере. — Но что на счет нашего предыдущего уговора? — ему, наконец, удалось пролепетать, как только он избавился от тех удушающих мыслей. Ему нужно было сосредоточится… Скарамучча говорил с ним серьезно. Он предлагал обмен, от которого Казуха просто не мог отказаться, но, все же, он мог фокусироваться лишь на том, каким сексуальным был Скарамучча, когда вел себя так. Скарамучча усмехнулся: — Наш предыдущий уговор? Прошу, ты же сам прекрасно знаешь, что это была просто дебильная шутка. Я почитал о колледже, который предложил тебе начать раньше и… там такого нет. Ни один колледж в Инадзуме не придерживается политики раннего поступления, потому что летом они все закрыты. Общежития и квартиры не предоставляют договоров по аренде; магазины и гостиницы закрыты и не нанимают работников. Я не знаю зачем ты соврал о таком, но с этим покончено, Казуха. Изначально и не было никакого уговора. Это была просто часть твоей маленькой игры? Или я ошибаюсь? Они оба молчали. Казуха смотрел на Скарамуччу ничего не выражающим взглядом, а Скарамучча смотрел на Казуху с дерзким выражением лица. Так было до тех пор, пока губы Казухи не расплылись в улыбке, его глаза закрылись, а из груди вырвался смешок. Он наклонился поближе к Скарамучче, открыв глаза, и в их багровом отливе отражалось чистое вожделение и удовлетворение. — О, Куникудзуши… Полагаю, ты раскусил меня, не так ли?