Кто осмелится любить вечно?

— Юль, иди есть! — послышался голос Андрея с кухни. Юля протерла глаза, сладко зевнула и поднялась с кровати. Вчера она сдала последний экзамен («На отлично», — рассказала вечером Ирине по телефону, лучась от самодовольства) и заслуженно проспала до полудня. — Выспалась, соня? — сказал ей вместо пожелания доброго утра Марат. Юля показала ему язык, села на диван, прислонившись спиной к мягкой обивке. Солнечные лучи пробивались сквозь тонкие кружевные занавески, прыгали зайчиками по небольшой кухне. — У нее только сессия закончилась, Марат, пусть отдохнет, — напомнил Андрей. Он поставил перед ней тарелку с яичницей, несмотря на то, что сейчас было время обеда, и тот же Марат ждал борща. Приготовил специально для нее, вот даже выложил два желтка и тонкую полоску колбасы так, чтобы получилась улыбающаяся рожица. Из них троих хорошо умел готовить только Андрей. Марат в приступах своего извечного энтузиазма часто загорался идеей что-то «сварганить», как говорил он, хозяйничая на кухне, а потом им приходилось совместным усердным трудом отмывать плиту и стены… Так что Марата готовить на кухню не пускали. А Юля стабильно все пересаливала. Даже несколько раз в чай вместо сахара добавляла соль. — Доброе утро, — мягко улыбнулся ей Андрей. Солнечный свет золотил его отросшие волосы. — Еще раз поздравляю с отличным окончанием сессии. — Я тоже поздравляю, — подхватил Марат, положив локти на стол. — Вечером пойдем праздновать в кино, я плачу! Юля могла бы отпраздновать так, как сделали ее одногруппники — прокрасться в общагу и вместе напиться — но она предпочла более семейный отдых. Потому что Андрей в таком случае волновался бы за нее и все равно пришел бы к полуночи к общаге ее забрать и отвести домой, с ним бы обязательно увязался Марат, а Юле при них пьяной выглядеть не хотелось. Такой контроль за стороны Андрея ее не раздражал — только что закончились пугающие в своей жестокости девяностые, и Юля по укоренившейся в ней привычке носила в кармане куртки перочинный нож и оглядывалась по сторонам. — Хочу самое большое ведерко сладкого попкорна, — намекнула она, зная, что Марат не откажет. — Все будет, — кивнул он. Андрей в этот момент поставил перед Маратом тарелку борща, посмотрел — Юля отметила этот взгляд как что-то обыденное, происходящее так часто, что она этому давно перестала придавать внимание — с мягкой нежностью, будто Марат выглядел для него греющимся на солнышке котенком, сел рядом. Юля подхватила вилкой кусок колбасы, подумала отвлеченно, что надеть в кино, и принялась завтракать. Юля переехала в Москву, как только ей исполнилось шестнадцать лет. У Ирины — мамы Ирины, как называла ее иногда Юля — как раз родился ребенок, и Юля, подгоняемая уговорами Андрея, забрала документы из школы, села на поезд и уехала доучиваться в столицу. Четко запомнила, как сонная выходила из поезда, ежилась от утренней прохлады, проникающей под ворот ее тонкой кофты, и увидела ждущих на перроне Андрея с Маратом. Они снимали квартиру вместе. «Чтобы сэкономить», — зачем-то объяснил ей по телефону Андрей, хотя Юля никогда не спрашивала. У нее с детства укоренилась мысль, что они существовали вместе, как сиамские близнецы, с того времени, когда Марат захаживал к ним домой почти ежедневно — точнее, в квартиру Ирины, но Юля считала ее своим домом — обязательно со сладостями, когда они играли втроем в настольные игры, особенно в ее любимое лото, когда Марат вместе с Андреем забирали ее со школы, если у Ирины не получалось. Марат настолько крепко и прочно проник в ее жизнь, настолько слился с Андреем в ее воспоминаниях, что Юля не удивилась, что и в Москву после школы они уехали вместе. Тогда, выйдя из поезда, она повисла на Андрее, сонно улыбнулась и на эмоциях чмокнула его в щеку. Не стала возражать, когда Марат, бурча, что на улице вообще-то холодно, накинул на ее плечи свою очередную синюю куртку. Юля закончила московскую школу с отличием, поступила на психолога и осталась жить в квартире с братом и его лучшим другом, потому что так выходило дешевле. «И мне спокойнее», — признался Андрей, когда они втроем праздновали Юлькино поступление в университет. Марат только закивал его словам и добавил, что Юля может с ними хоть на всю жизнь оставаться. В кино они решили пойти на только вышедший «Гарри Поттер и философский камень». Марат с важным видом купил три билета, лимонад и самое большое ведерко сладкого попкорна. — Все для нашей принцессы, — передал ей билеты Марат. Он потянулся взлохматить ей волосы, но Юля увернулась — зря что ли она кудри наводила, чтобы Марат ей их растрепал? Эта дурацкая привычка у него осталась еще с Казани, когда Марат трепал Юлькины косички, а Андрей только вздыхал и молча ее переплетал. — Не для принцессы, а для будущего психолога, — исправила его Юля. — Конечно, — согласился Марат. Руку он опустил, и Юля подметила, как его пальцы замерли в подозрительной близости от пальцев Андрея. — Будешь копаться у нас в головах. Юля хотела возразить, что психолог занимался много чем еще — знала, что у этой профессии репутация в их стране была так себе — но не стала. Понимала, что на самом деле Марат серьезно относился и к ее обучению, и к ее будущему. В кинотеатре Юля думала сесть с Андреем, раз у него было ведерко с попкорном, но Марат посадил ее между ними. Юля спорить не стала, только поставила на свои худые коленки ведерко и приготовилась Марата весь фильм слушать, ведь он молчать по определению не умел. Даже когда Андрей помогал ей с уроками, Марат всегда крутился рядом, вставлял свои очень важные советы, зная, что никто и не подумает его прогнать. Когда фильм закончился, Юля на перегонки с Маратом побежала прочь из зала, по пути чуть не сбила влюбленную парочку, но со смехом проскочила мимо. — Я первая! — победно воскликнула она, благородно сделав вид, что не видела, как Марат затормозил на выходе, дав ей выиграть. Он поймал ее в свои объятия и закружил. Юля засмеялась, уткнулась носом ему в ключицы и вдохнула родной запах, пробудивший в ней воспоминания о детстве, когда Ирина уходила на ночные смены, уставший Андрей засыпал крепким сном, а она, встревоженная ночными кошмарами, приходила к ночующему у них Марату за утешением. Андрей их примеру следовать не стал, вышел спокойным шагом из кинотеатра. За это время они успели обсудить фильм. Юле больше всего понравилась Гермиона, тогда как Марату Рон, и они начали спорить, сойдется Гермиона с Роном или нет. — Андрей! — первым заметил его Марат. — Ты же книги читал, скажи, будет Рон с Гермионой вместе? Мы с Юлей поспорили, она сказала, что нет. — Вот посмотришь следующие фильмы и сам узнаешь, — ответил ему Андрей, но Юля прекрасно знала, что если Марат продолжит его спрашивать, то Андрей не выдержит и все-все ему расскажет. Но Марат спрашивать не стал, вместо этого резко замер, подобрался, будто вспомнив что-то, сказал им: — Сейчас приду. И исчез в толпе. Юля даже бровью не повела — опять он что-то придумал. Она давно привыкла, что в голову Марата постоянно закрадывались самые разные по степени гениальности идеи. То в подземке стоять втроем и пытаться бренчать на найденной Маратом на помойке расстроенной гитаре, то выкрасить волосы хной в рыжий и все шутить, что у него нет души, то принципиально весь месяц ездить «зайцем». — Почему ты думаешь, что Рон не будет вместе с Гермионой? — спросил ее Андрей. Он внимания на исчезнувшего Марата не обратил, тоже привык к его выходкам. Андрей держал в руке ведерко недоеденного попкорна — не выкинул, оставил, наверняка и домой принесет. Сердце Юли при виде этого ведерка сдавило что-то, до боли напоминающее жалость, потому что она знала, почему Андрей так делал. Несмотря на то, что у Ирины хватало денег на внезапно появившихся у нее детей, Андрей, еще с жизни с их тревожной, бережливой матерью, привык экономить на всем, привык все отдавать ей, как младшей сестренке. Даже сейчас, в московской квартире, холодильник всегда был полон еды, на кухонных полках в любой день недели можно было найти печенье и конфеты. Андрей подсовывал деньги в карманы ее куртки или между страниц учебников, чтобы Юля ни в чем себе не отказывала. Потому что Андрей винил себя в том, что из-за него у нее не было матери. Светлана Михайловна мирно скончалась два года назад в психбольнице. Остановилось сердце. «Такое бывает», — сказал врач. Самое странное было, что Юля, услышав эту новость, ничего не почувствовала. Нет, ей было грустно, но это была странная грусть, как скорбеть по умершему хорошему знакомому, но никак не близкому человеку. Мать ей заменила Ирина, которая до сих пор звонила раз в два дня и интересовалась ее и Андреевыми делами, высылала по почте продукты и книги, звала к себе в гости. Отца Юля вовсе не помнила. Андрей показывал его фото — черно-белое, потертое по краям — а Юле казалось, что она смотрела на лицо незнакомца. Это Андрей помнил и отца, и маму, это Андрей по ним скучал. Юля за все эти годы так и не призналась, что отца ей заменил старший брат, который с ее рождения всегда был рядом, который не бросил ее ради своей пацанской жизни. Смог же Андрей вырваться в Москву. Юля знала, что они с Маратом номинально еще считались членами Универсама, но оба отошли от дел благодаря заступничеству Вовы. Так что самой близкой к отцовской фигуре для нее стал Андрей. — Потому что у Рона есть еще один лучший друг, ради которого он готов пожертвовать своей жизнью, — с намеком в голосе произнесла Юля. В квартире, где они жили, были три комнаты: Юля и Андрей обосновались в спальнях, когда как Марат благородно ютился в зале на скрипящем диване. Самое смешное — по мнению Юли — было, что он каждый вечер показательно раскладывал диван, чтобы ночью тихо (как думал Марат) пробраться в комнату Андрея. Андрей закаменел, заледенел лицом, и Юля поняла, что он боялся ее презрения. Но как она могла их осуждать? Ведь Марат тоже всегда был рядом с ней. Это он успокаивал ее, когда Юля впервые рассталась с парнем и плакала на скрипящем диване. Марат кормил ее конфетами, рассказывал всякие глупости, чтобы отвлечь, обещал найти этого урода и прибить, или посмотреть, как сама Юлька его прибьет, потому что Марат учил ее драться (конечно, в тайне от Андрея, как и курить). — Интересная точка зрения, — нашелся с ответом Андрей. — Да ладно, интересная, — передразнила его Юлька, толкнула локтем несильно, чтобы показать своим беззаботным веселым видом, что никакого осуждения или презрения в ней не было. — Все ты понял, что я хотела сказать. Она с удовлетворением заметила, как расслабился Андрей. — Хватит Марату диван раскладывать, я хорошо слышу, как он ночью топает до твоей комнаты. — Марат не шуметь не умеет, — со вздохом согласился Андрей, но вздох у него получился не усталый или тяжелый, а нежный, потому что Андрей все недостатки Марата воспринимал как нечто ему подходящее. Юля иногда завидовала, что у нее такой любви — неразрывной, настоящей, совсем как в книжках — не было. Но у нее была другая любовь — платоническая, родственная — и она тоже цены не имела. Юля улыбнулась Андрею, захотела сказать, как счастлива за них, но тут показался Марат. Он выглядел, как обычно — с едва заметной щетиной и знакомыми искорками в глазах — вот только что-то было иначе. В детстве Юля мечтала о кукле, красивой такой, в розовом платье с длинными светлыми волосами. У мамы денег на такую роскошь не было, но она пообещала Юле подарить эту куколку на день рождения. Каждый раз проходя мимо магазина, где продавали желаемое, она останавливалась посмотреть на куклу через витрину. Юля даже представляла, как будет с ней играть. А потом маму положили в психбольницу, и им всем стало не до красивых кукол с длинными светлыми волосами. Теперь Марат нес эту самую куклу, которую однажды Юля показала ему, о которой знал Андрей. Нес и улыбался своей широкой, искрящейся светом улыбкой. У Юли внутри замерло — оглушительная тишина, как мгновение до взрыва фейерверков — а затем взорвалось буйством разноцветных огней, разлетелось тысячами искрами, хлынуло жидким огнем. — Подарок тебе на отличное окончание сессии от нас с Андреем, — пояснил Марат. Выглядел он ужасно гордым, как вчера, когда Юля, не сдерживая радости, рассказала им о своих результатах. Сейчас у Юли слова комом застряли в горле, на глаза набежали слезы, и она неловко моргнула, прижав к себе коробку с куклой. Попыталась справиться с нахлынувшими волной эмоциями. Вспомнили ведь, специально искали, заказали заранее в магазине — все это ради нее одной. — Спасибо, — горячо поблагодарила их Юля, улыбнулась искренней улыбкой той маленькой девочки, которая только лишилась матери и искала счастье в мелочах. Кукла была попыткой Андрея и Марата вернуть ей утраченное детство. Но это и не нужно было делать — у Юли уже было и счастье, и радость, и все-все-все благодаря им.