Через реку ту мост каленый есть

За горами, за лесами течет река – огненная волна, кипит, бурлит, проходить не велит. Через реку ту мост каленый есть, горяч да жгуч, по нему тебе пройти велено в царство сонное. Ты иди, душа, не оглядываясь, безбоязненно, пусть жар реки той тебя не коснется, жар моста покоем обернется.

1 – Че, писать заявление по собственному? – кротко спросил Игорь. – А ты напиши! Возьми и напиши! – Прокопенко, багровея и раздуваясь на глазах, метался по кабинету, насколько позволяло невеликое пространство, размахивал руками, задевал то громоздящие шаткими стопками картонные папки, то электрический чайник. – Совсем дикий стал, да? Совсем берега попутал? Да после твоего прошлого «преследования» ремонт никак не закончат! – Это потому что чинят, как весенние мухи, – миролюбиво пробурчал Игорь, прилежно возя ручкой по бумаге. – Дядь Федь, вы б постереглись! – торопливо добавил он, дернувшись в сторону опасно покачнувшегося чайника. – Федор Иванович для тебя, толоконный твой лоб! Прокопенко одной рукой чувствительно щелкнул его пониже козырька кепки, а другой выхватил из-под ручки недописанное заявление, скомкал и не глядя метнул в корзину для бумаг. Промазал и сам того не заметил, а Игорь решил, что указывать – себе дороже. – Я тебя в архив сошлю! – продолжал кипятиться Прокопенко. – На месяц! Нет, на три месяца! Будешь бумажки перекладывать и с полок пыль стирать! С девяти до шести ровнехонько, час на обед да на перекур четца , понял? Игорь страдальчески поморщился. – Дя… Федор Иваныч, сгноите вы меня там, я ж удавлюсь, – пожаловался он. – Удавлюсь и заложником приду. – Гляньте, он мне еще угрожать смеет! – всплеснул руками Прокопенко, после чего враз сдулся, как воздушный шарик, и отмахнулся. – Ну и приходи, понял? Цветкова можешь сожрать в первую очередь. Он накапал из бутылочки темного стекла на кусок рафинада, кинул сахар в рот и захрупал с таким мученическим лицом, будто ел отраву. Его пунцовые щеки и лоб медленно возвращали привычный цвет. Если не брать в счет всегдашний шум из участка, можно было сказать, что воцарилась блаженная тишина. Игорь покаянно молчал и тяжко вздыхал по-барбосьи. – А знаешь что, – вдруг сказал Прокопенко уже совсем мирно, – катись-ка ты, Игорек, к тигани. – Это вы меня в командировку посылаете или просто посылаете? – осторожно уточнил Игорь. – В командировку. Авось здесь пока все уляжется. – А что там у них? – Людей у них там жрут. – И сами не справятся? – насколько Игорь знал, тигани посторонних не сильно дичились, но свои дела все-таки предпочитали решать самостоятельно. – Справились бы, если б жертвы были из общины. А погибают посторонние: турист, два грибника, охотник да девчонка из окрестного городка – вот они и не чешутся. – Может, они сами их… того? – предположил Игорь. Слухи о том, что тигани живут в лесу, молятся колесу и жарят шашлыки из невовремя забредших в гости бедолаг, он правдой не считал, но нет дыма без огня, верно? – Вот и разберешься, – заключил Прокопенко. – Топай давай, скоренько-скоренько, пока по твою душеньку из Комитета не явились, и чтоб к ночи духу твоего в городе не было. Получив неутешительно тонкую папку с материалами дел, Игорь вышел на улицу и остановился на крыльце – собраться с мыслями и сообразить, что сложить с собой в поездку. Воздух посвежел. Асфальт и крыши влажно блестели и сверкали, исходили редким белесым парком. С синего неба меленько сеял дождь в косых лучах, дождь слепой, цыганский – солнце скалило зубы. *** Катиться пришлось в очень даже буквальном смысле – сперва на поезде, потом на автобусе – вдобавок еще порядочно отмахать пешком. Община – кумпания – проживала не в шатрах и кибитках, а в приличном поселке навроде дачного. С лесной тропы Игорь вышел на грунтовую дорогу и с облегчением выключил фонарик: тропа оказалась выезженной, но ночка темную нитку пряла, в росляке было жутковато. Пропускной пункт ярко освещался лампами, аж глаза заныли. Он показал удостоверение охраннику, и тот признал, что о прибытии оперуполномоченного из Петербурга извещали, только не уточнили, когда именно он явится. Охранник немедленно связался со старшим и объяснил, в какой дом идти, расщедрившись даже на кривовато начерченный план. На территории поселка исправно горели фонари, а вот положить асфальт не удосужились. Из-за постоянных дождей дорога сильно раскисла – на подходе к нужному дому Игорь месил хлябь ботинками, не пытаясь спасти их и джинсы. Тем более сюрреалистичным показался трехэтажный… дворец, иначе и не скажешь. Из-за колонн и статуй он походил на драматический театр. Игорь кое-как сбил с ботинок толику налипшего и надавил на кнопку звонка у шикарных резных ворот. Ему открыли без вопросов. Двор был посыпан крупным декоративным щебнем, который тотчас же налип на слой грязи, и ноги сделались такими тяжелыми, что Игорь ощутил себя каторжником в кандалах с гирями. Ступени высокого крыльца устилал пестрый ковер, узор которого едва угадывался под слоем мокрого песка. Игорь вытер об него изгвазданные ботинки без зазрения совести. Старший принял непрошеного гостя без хлебосольства, но и без вражды. Далеко в дом не повел – они свернули в первую же просторную комнату. Отвечая на настороженные вопросы, Игорь – невежливо, наверное, – таращился на гремучую смесь откровенной рухляди, дорогого антиквариата и ультрасовременной техники вроде нетбуков и огромной плазмы на стене. – Ну, расследуйте, раз приехали, – пожал плечами старший, – но я уверен, что это не наши. – А здесь м-м-м… никакой гостиницы нет? – спросил Игорь. Спросил глупо, но не требовать же прямо, мол, дайте попить, а то так есть хочется, что жить негде. Интересно, вопрос постоя Прокопенко обговорил или придется коротать ночь в будочке охранника, а утром ехать за палаткой? Игорь очень сомневался, что местным понравится, если он станет самостоятельно бродить по поселку и напрашиваться жильцом. Оказалось, переживал он зря. – К кому ж тебя, Игорь Константиныч, определить? – углубился в размыслия старший, разом перейдя на «ты» и потирая подбородок жирным пальцем. – К Лиховидовым нельзя, больно они вашего брата не любят… К Александронкам – нет, там малые хворают, к Янковским… нет, тоже не выйдет… Игорь слушал и гадал, почему бы не остаться здесь. Неужели в таких хоромах не найдется уголка? – Ты небось думаешь, чего к себе не зову, – старший словно прочитал его мысли, а может, и прочитал, кто этих тигани знает. – Домина большая, а народу еще больше, несколько семей. Полнехонек дом мужиков, стариков, девок и мелкотни, веришь? Это сейчас все на берегу, а вернутся ведь скоро. Если тебя здесь оставить, не успеешь оглянуться, как бабы любопытные так в оборот возьмут, что сам же первый и взвоешь. Игорь ему не очень поверил, но на всякий случай понимающе закивал. – Ага, дык , – вдруг сказал старший. – К Волку Волковичу и Чаране, вот куда пойдешь. Домик у них махонький, зато ни стариков, ни мелюзги нет, втроем вам привольно будет. Подружитесь, – он хмыкнул, – не заскучаете. Показалось, что хмыкнул он как-то странно, будто со значением. Игорь думал-думал, в чем подвох, но ничего, кроме вероятности, что этот Волк Волкович (неужели настоящее имя?) его к своей Чаране приревнует, не надумал. – Живут они в конце улицы по левую руку. Но дома покуда никого, все на реке веселятся, один я тружусь без продыху, – старший махнул в сторону ближайшего нетбука, на экране которого Игорь разглядел какие-то таблицы. – Ты б тоже сходил, а? Как раз… – он посмотрел время, умудрившись одновременно продемонстрировать Игорю массивные золотые часы и айфон последней модели, – ага, как раз огненное шоу начинается. У Игоря появилось ощущение, что его мягко, но настойчиво просят на выход. Старший поднялся, явно собравшись проводить гостя, и у пригревшегося Игоря, не рвавшегося вываливаться в грязь и вечернюю промозглость, не осталось выбора. – Рюкзачину свою здесь пока оставь, я попрошу потом, чтоб закинули. Иди до самого конца, – указали ему на прощание, махнув в сторону противоположную той, с которой он явился. – Там не увидишь, так услышишь. Игорь поблагодарил (не от всей души) и поплелся к реке, утешая себя тем, что по крайней мере с берега до выделенного дома идти недалеко. Воздух свежел, пока не стал откровенно зябким. С городских рек и каналов даже в песьи дни по вечерам тянуло свежестью, но тут похолодало прямо-таки до озноба. Ворота за поселком были открыты нараспашку, за околицу Игорь вышел беспрепятственно. На минутку отвлекся на небо. В городе из-за светового загрязнения звезд было не видать совсем, но сейчас, когда поселковые фонари остались позади, над головой раскинулась необъятная синебархатная чаша, усеянная подмигивающими звездами густо, как листья и травинки росой поутру. Игорь машинально поискал глазами созвездие Лося: других не знал. В частой самоцветной россыпи тихо и важно плыл рогатый месяц, повернутый ошуйно , на месяце Каин Авеля на вилы подымал. Праздник Игорь услышал задолго до того, как увидел. Между поселком и рекой рос березняковый лесок, тонкие бледные стволы призрачно светились в полутьме. С реки дул ветер, колыхал длинные разноцветные ленты на ветвях. Огибая деревца и разводя полоски ткани, норовящие угодить в лицо и обвить шею, Игорь отчетливо слышал музыку, смех и голоса. Он думал, что выйдет прямиком к реке, но сперва пришлось преодолеть многочисленные ряды развешанных на просушку простыней и пододеяльников. Вынырнув из-под последней наволочки, Игорь вывалился в веселую шумную толпу. Жители общины явно собирались внимать какому-то увлекательному зрелищу: толпа колыхалась, сминалась и растягивалась, ряды перемешивались, кто-то громко жаловался, что ничего не видать, сзади напирали, дети ползли вперед между ног. На Игоря никто не обратил внимания, и ему с его ростом быстро удалось найти пятачок с хорошим обзором. Речка была так себе – чуть пошире переплюйки. На другом берегу артисты готовили площадку: зажигали огонь в чашах, суетились у колонок. Внизу дернули за штанину, и, не успел Игорь опомниться, как двое малышей вскарабкались по нему, ровно обезьянки по пальме, и забрались на плечи. Он решил: пусть их, а то ссадишь – в такой рев ударятся, что остаться до поры до времени незамеченным точно не выйдет. Главное: бумажник и документы в надежном внутреннем кармане. Заиграла музыка, и все притихли. Файершоу Игорь видел не раз – и по телевизору, и вживую на Невском – но чтобы вот так, без постороннего освещения, на берегу реки… Под энергичную музыку, современную, но с уклоном в фольклор, танцевали пятеро – четыре женщины с огненными веерами и мужчина с двумя пылающими шарами. Пока танцоры прочерчивали полосы и крутили колеса, отражающиеся в черной воде, Игорь с интересом разглядывал мужчину. Он был босиком, в одних широких штанах и головном уборе в виде птичьего черепа. Влажные волосы узкими прядями мотались перед лицом почти до подбородка, тело блестело от пота. Перед вторым припевом он утанцевал за спины партнерш и вскоре вернулся в накидке, закрепленной на шее, словно плащ, с чем-то вроде штанги, с обеих концов набитой тлеющими красными углями. От малейшего поворота из «штанги» летели снопы искр. Публика восторженно взревела. Дети, о которых Игорь успел забыть, визжали так, что заложило уши. Вначале танцор лишь легонько покачивал и встряхивал реквизитом, однако на припеве принялся вращать его с такой скоростью, что окружил себя сплошным пламенным коконом в два роста высотой. Игорь гадал, как на нем не загораются одежда и волосы. Постепенно покров искр спал, «штанга» в процессе куда-то делась, и Игорь понял, что накидка действительно занялась огнем. Но танцора это ничуть не беспокоило – теперь он плясал с пылающей шалью, словно восточная танцовщица с платком, не так изящно, как женщина, но довольно грациозно, а потом принялся бегом описывать широкие кольца, и горящие полы развевались у него за спиной, делая его похожим на гигантскую огненную птицу. Вдруг он замер, глаза на зачерненной полосе, пересекающей лицо, сверкнули оранжевым, слишком ярким для отблеска огня; он крутнул сальто назад и рухнул в большой костер, который Игорь раньше не замечал. Вместо того, чтобы после всеобщего вздоха разразиться воплями ужаса, зрители заулюлюкали и рассыпались в рукоплесканиях. Едва Игорь успел хлопнуть глазами, как из пламени с пронзительным воплем стремительно вылетела птица – жар-птица или, может быть, огнептица-феникс – пролетела над головами восхищенной толпы и ушла вниз в ряды сохнущего белья. Сам не зная зачем, Игорь бросился вдогонку. То есть сначала вспомнил, что надо ссадить на траву детишек, а потом протолкался через несколько рядов менее удачливых зрителей и долго, безуспешно бродил в лабиринте колышущихся белых стен. На присутствие огня не указывало ничего – не нашлось ни подпалин, ни мазка сажи, ни даже запаха. Иногда казалось, что впереди сквозь ткань смутно виднеется силуэт, Игорь начинал торопиться и путаться, но силуэт бесследно исчезал. В конце концов шум с берега приобрел тот оттенок, который указывает на завершение веселья, и Игорь, разом обессилев, побрел сквозь березняк к указанному дому. 2 Пока суд да дело, звезды скрылись за тучами. Где-то далеко громыхало и рокочуще перекатывалось, небо окрашивали сполохи зарниц. Дождя однако не было, им и не пахло – сгущалась воробьиная ночь. Калитка обещанного дома была не заперта. Игорь громко потопал на крыльце, предупреждая хозяев, а заодно пытаясь привести обувь хоть в сколько-то пристойный вид, и постучал в дверь. Из открывшегося проема пахнуло теплом, потом и гарью: на пороге стоял давешний танцор, полуголый и мокрый. Видать, зашел в дом незадолго до Игоря. Глаза под потемневшими, слипшимися прядями неопрятных волос были голубого цвета, очень яркого на фоне поплывшего черного грима, еще Игорь рассмотрел, что у него жидкие усы и узенькая бородка, в ухе массивная золотая серьга, на шее висит пестрый бело-зеленый камушек на шнурке, а кожа испещрена неправильной формы пятнами светлее общего тона. – Ты кто? – спросил он. – Вы… вы здесь живете? – глупо спросил Игорь. Глупо, потому что женщиной человек в дверях определенно не был, но и на Волка Волковича как-то не тянул. – Ну допустим. А ты кто? Игорь, наконец, собрался с мыслями и показал ксиву. – Майор Игорь Гром, оперуполномоченный по особо важным делам уголовного розыска из Санкт-Петербурга. Ваш… старший сказал, что я на время расследования могу остановиться здесь. Танцор хмыкнул с неопределенной интонацией, и Игорь ждал, он спросит, что за расследование, или возразит, что никто его ни о каких постояльцах не предупреждал, но тот заглянул ему за спину и озадаченно спросил: – А где ангелы? Игорь тоже обернулся, с некоторой даже опаской, потому что немедленно вспомнил каменных ангелов из сериала, которые надвигались на человека, пока он на них не смотрит. Он не помнил, что случалось, когда ангелы добирались до жертвы, но здраво полагал, что ничего хорошего. Впрочем, за спиной было пусто до самой ограды. – Какие ангелы? – Так говорят же, когда гремит гром, ангелы по мосту едут, – сказал танцор и зафыркал от смеха. Игорь сперва подумал, что он имеет в виду грозовую ночь, но быстро сообразил, что это шутка относительно фамилии. Не успел он отреагировать, как танцор отодвинулся, сделал зазывающий жест и, едва Игорь последовал приглашению, заорал: – Олег! Олеееежа! Иди скорей сюда! На другой стороне комнаты распахнулась дверь и появился загорелый худой мужчина с короткой, но густой черной бородой. Несмотря на общую темную наружность, выпуклые глаза под тяжелыми веками были светлые, как ключевая вода. – Иду, Серёж, иду, что ж ты орешь по-худому , будто тебя шайтаны тр… треплют, – с запинкой договорил он и с удивлением уставился на Игоря. – Смотри, – плаксиво сказал танцор – Серёжа. – Баро меня совсем не любит, подсунул на постой мало того что гаджо , так еще и мусора. – А за что тебя любить? – не впечатлился Олег и обратился к Игорю: – Вы правда полицейский? Игорь повторно махнул удостоверением и представился. Олег склонил голову набок и вдруг спросил: – А где ангелы? Серёжа натурально закудахтал, словно был не волшебной огнептицей, а самой обыкновенной несушкой. Игорь вздохнул, натужно улыбнулся и напомнил себе о смирении: а ну как поссоришься с хозяевами в первые пять минут и окажешься на улице в грозовую ночь. – Он ведет какое-то расследование, – доложил Серёжа таким тоном, ровно застукал Игоря за кражей брюквы с огорода и теперь ябедничал. Олег улыбнулся в усы. – Обожди с этим, Серёж, гостя сначала нужно накормить, напоить, в баньке вымыть, а потом и слово молвить. – А пароль от вай-фая гостю дать не нужно? – проворчал Серёжа. – Хотя про «в баньке вымыть» ты, пожалуй, прав, – он выразительно указал подбородком на грязь, покрывающую Игоревы ботинки и джинсы мало не до колена. Право слово, кто бы говорил. Ох как не улыбалось Игорю ждать, пока они баню затопят. Да и ночь почти, при том грозовая, совсем не пора для бани. Но не ходить же грязнулей, он вдобавок еще и в дороге пробыл, считай, сутки, что чище его отнюдь не делало. – Далеко баня? – обреченно спросил Игорь. – Недалеко, но время нынче совсем не банное, лучше в душ, – Олег легко перешел на «ты». – Ты без вещей, что ли? Наши тебе коротки будут. – А! – вспомнил Игорь. – Старший сказал, что мой рюкзак позже принесут. – Ну раз сказал… Совмещенный санузел был современным и, если уж на то пошло, побогаче, чем у Игоря. В Игоревой квартире ванна с душем вообще в кухне помещались. Приведя себя в порядок, он вышел в полотенце, шлепая мокрыми ступнями по прохладным доскам. – С легким паром! – Серёжа прошмыгнул мимо него в дверь быстрее, чем Игорь успел открыть рот. К счастью, пока он мылся, принесли рюкзак. Олег снова куда-то исчез, и Игорь торопливо переоделся прямо на месте, а потом от нечего делать принялся озираться по сторонам. Комната была очень просторная и представляла собой дичайшее смешение старого и нового. Огромная беленая печь соседствовала с качественной газовой плитой, трухлеватый посудный сервант – со здоровенным сияющим холодильником и новехонькой микроволновкой, застеленные цветастыми полотенцами сундуки и лавки – с современным телевизором, пусть далеко не таким роскошным, как у старшего. Посуда была для серванта чересчур хороша: похоже, кто-то из жильцов всерьез увлекался кулинарией. Дверей насчиталось всего три – входная, в санузел и еще одна, ведущая, судя по всему, в спальню, учитывая, что помещение, которое сейчас оглядывал Игорь, совмещало кухню, столовую и гостиную. Иконы в углу не было, только картины по стенам висели, выполненные аккуратно, но не профессионально, явно одним художником. Игорь с удивлением высмотрел среди них стилизованную копию «Рождения Венеры». (Не то чтобы он хорошо разбирался в искусстве, но Юлька в свое время успела потаскать – насильно, будто строптивого телка – по музеям и галереям). На полочке под картиной стояла безликая крылатая статуэтка и служила держателем для нескольких кулонов, в числе которых Игорь обнаружил армейский жетон. Интересно, настоящий или просто аксессуар для самохвальства? Понимая, что за щупанье чужого по головке не погладят, Игорь наклонился, присматриваясь, и в то же мгновение ощутил, как шевелятся мелкие волоски на загривке: Олег вернулся по-котьи неслышно, но взгляд у него был тяжелый. – Твой смертник-то? – спросил Игорь небрежным тоном. – Ну допустим. – Где служил? – В песках. По сухости тона стало понятно, что тему светской беседы пора менять. Игорь не нашел ничего лучше, чем заговорить о предмете командировки. – У вас тут, слышно, люди пропадают… – Пункты «накормить», «напоить» и «спать уложить» еще в силе, – перебил Олег, и по тому, что затылок прекратили сверлить каленые буравчики, Игорь понял, что он уже показал спину. Тогда он решился развернуться сам. Олег скрылся за дверцей холодильника. – Подождет до завтра дельце, или твой таинственный маньяк ночью к нам залезет? – Подождет, – вздохнул Игорь. – И я не утверждаю, что это маньяк. Тебе со стряпней помочь? – Поможешь, если сядешь и не будешь мешаться под ногами, – Олег нырнул в недра холодильника чуть ли не по пояс. Снова вздохнув, Игорь примостился на край лавки и затишился. Вышел из ванной Серёжа, но тут же исчез в другой комнате. Олегу ничего готовить не пришлось, только разогревать; холодильник таил в себе воистину неиссякаемые запасы, и стол быстро наполнялся кушаньями, словно на нем скатерть-самобранку расстелили. Гречневая каша, борщ, пирожки, рагу, пельмени завитым фунтиком, картошка, а к ним лепешки, сыр, масло, капуста, виноград, яблоки – как на полк солдат, ешь не хочу, до-любви . – Ого, – не выдержал Игорь, когда Олег, вытирая руки полотенчиком, остановился у стола и принялся озабоченно осматривать его, хмурясь, словно волновался, что еды маловато. – Ага! Олег у нас стряпка хоть куда. Игорь поднял глаза на Сережин голос и едва не выскочил из-за стола. Серёжа расчесал мокрые волосы на прямой пробор, переоделся в цветастую рубаху и на обмотанном тряпкой предплечье нес… Ну, вроде бы ворону, светло-серую, почти белую. Но у вороны из спины, из складчатого кожистого нароста, под прямым углом к телу торчала еще одна голова, смотрела вверх стеклянистым алым глазом и немо разевала клюв. – Кто это? – выдохнул Игорь. – Познакомься, это Марго. Марго – это майор Гром. Серёжа плюхнулся за стол, к счастью, на другой его конец, и ничтоже сумняшеся спустил ворону на скатерть. Та, не будь дура, принялась потрошить ближайший пельмень. Сережа отщипнул кусок лепешки и начал с умиленной физиономией отправлять крошки в разинутый рот второй головы. – А что это с вашей вороной случилось? – спросил Игорь, изо всех сил притворяясь, что стремных двухголовых птиц каждый день видит. Истинно так, в кунсткамере. – Экология? – Она не ворона, она мелало, – педантично поправил Серёжа. – Не называй её вороной, иначе она обидится, клюнет тебя, и бешаком станешь. Закаркаешь, поломаешь нам тут всю мебель и побежишь на улицу на прохожих кидаться. С дальнейшими вопросами Игорь не нашелся. Олег церемонно бросил щепотку гречневой каши на стол, и они принялись за еду. Уписывали хозяева дома за обе щеки. Серёже соблюдать диету плясуна словно и не требовалось, а Олег, по всему вероятию, был из тех сухощавых и жилистых, в кого пища вовсе не понять куда проваливается. У Игоря, хоть он давно и скверно перекусывал в дороге, от усталости и впечатлений пропал аппетит. Он положил на блюдо пару картофелин, зачерпнул рагу и, поворошив мясо вилкой, замешкался. – Ты чего, от благоухания своего питаешься? – заметил его маневры Серёжа. – Или травоядец? Капусту бери тогда, фрукты. А нет – сбегай в лес, заячьей доли пощипай. Олег весело хмыкнул. – Да я ниче… – буркнул Игорь. – Мясо какое-то незнакомое. – А, так это ежик! – Ежик? – неверяще переспросил Игорь. – Ну да, который с колючками и фыр-фыр-фыр, – Серёжа воспринял его вопрос по-своему. – У вас в Петембургах ежики не живут? – Живут, только мы их не едим, – смешался Игорь. В нем боролись любопытство – когда еще ежатину попробуешь! – и чувство, похожее на жалость. Наверное, сказывались детские сказки и мультики с хорошенькими ежиками, пьющими молочко из блюдца и таскающими на колючих спинках румяные яблоки. Пусть Игорь прекрасно знал, что питаются ежи насекомыми и лягушками и никакие фрукты на спинах не переносят. – Серёжа, прекрати, – благодушно одернул Олег. – Кушай, майор, никого не слушай. Это крольчатина, хорошее, диетическое мясо. – О, – протянул Игорь несколько разочарованно. – А не хочешь, Марго отдай и возьми что-нибудь другое. Ворона (ладно, мелало, но если её вороной вслух не называть, и так сойдет), словно все понимала, подскочила к Игорю, по дороге склевав крупинки просыпанной в начале трапезы каши, и развернулась хвостом. Игорь шумно сглотнул и, собравшись с духом, осторожно сгреб кусочки мяса в выжидательно распахнутый рот второй головы. Потом протянул тарелку в сторону Серёжи. – Передай пару пельмешек, пожалуйста. – Это не пельмени! – оскорбился Олег. Ну началось сражение. Если мясо в тесте, значит, пельмени, и неважно, откуда они родом, из России, Грузии или Италии. – Хорошо, хинкали, – покорно исправился Игорь. – Это буузы, – сказал Олег с таким страданием в голосе, будто невежество гостя причиняло ему физическую боль. – А, ну да, – поддакнул Игорь, чтоб его утешить, – то-то я смотрю, что хвостика нет. Серёжа, ухмыляясь, переложил на тарелку две… буузы. – Как их хоть жрать правильно? – Руками, – смягчился Олег. – Надкусить, выпить бульон, а дальше обычно. Во, хинкали и есть. Но это гениальное умозаключение Игорь оставил при себе. Постепенно он вошел во вкус и так наелся-напился, что хотелось просто лечь и лежать поленом. Он думал спросить у хозяев, где ему спать, но те в четыре руки убрали со стола, и Олег сходил за гитарой. Прерывать вечер показалось невежливым. – Я вообще подумал вначале, что забрел не туда, – признался Игорь, осоловело глядя, как Олег на пробу пощипывает струны. – Мне сказали, будешь, мол, жить у Волка Волковича и Чараны. Так я думал, здесь парочка. – А нас сколько, пятеро? – булькнул Серёжа в гигантскую кружку молока. – Не, в смысле… Я… Вы… Я думал, Чарана – женщина. – Это прозвища для своих, – пояснил Олег. – У меня фамилия – Волков, поэтому Волк Волкович. Про Серёжу он ничего объяснять не стал, а Игорю было слишком сонно и ленно спрашивать. Репертуар у Олега оказался обширным, сплошь состоящим из старого русского рока всех мастей – «Ария», «Сектор газа», Цой, «Кино». Серёжа тихонько подпевал, смущаясь. Марго, прикорнув на краешке стола, не то слушала, не то дремала – нахохлилась и затянула глаза пленкой, все четыре. Под ностальгические мелодичные баллады Игорь отчаянно засыпал. Сперва он незаметненько оперся спиной на стену, потом начал мало-помалу сползать все ниже, а потом вдруг обнаружил, что лежит на лавке под тяжелым душным кожушком, вместо лампы горит единственная свеча, Серёжи и Марго в комнате нет, а Олег поет незнакомую песню, аккомпанементом которой просились гусли, а не гитара. – За горами, за лесами течет река – огненная волна, кипит, бурлит, проходить не велит. Через реку ту мост каленый есть, горяч да жгуч, по нему тебе пройти велено в царство сонное. Ты иди, душа, не оглядываясь, безбоязненно, пусть жар реки той тебя не коснется, жар моста покоем обернется. Пути спокойного тебе, пути короткого. Бывать по сему, бывать по сему, бывать по сему… Жалостливая песня походила на колыбельную, но Игорю почему-то стало не по себе, еще и твердая лавка больно давила на хребет и ребра. Он пошевелился, Олег повернул к нему голову и смотрел желтоватыми от свечного огонька глазами, смотрел… неладно. Наверное, все из-за своих хинкали-бууз дулся. Заговорил, однако, мягко: – Притомился с дороги небось? Не обессудь, спальня у нас одна, я тебе на сундуках постелил. Чай будешь? Игорю сделалось стыдно. – Спасибо за заботу, – сказал он. – Я спать, сил уж нет. – Тогда покойной ночи, – Олег поднялся. – Свечу задуй. Если пить захочешь ночью, в холодильнике минералка и газировка, а то вон в углу ведро с водой стоит, вода колодезная, вкусная. Стоило ему скрылся за дверью, Игорь немедленно переполз на сундуки у противоположной стены. Он думал, лежать будет жестко, но Олег набросал на крышки столько тряпья, что ложе показалось мягкой периной. Игорь задул свечу, успел мысленно сравнить себя с принцессой на горошине и провалился в сон. Во сне они с Олегом смотрели Сережино огненное выступление, стоя на перекинутом через реку мосту. Сполохи пламени отражались в густой, черной, как смоль, воде. Ничего тревожного в сновидении не было, но он проснулся с бьющимся сердцем. Комната тонула в сереньком предутреннем полумраке, тихом и прозрачном. Игорь собирался перевернуться на другой бок и спать дальше, но тут ухо уловило возню за стеной. Неловко вышло. М-да, стоило догадаться, когда Олег упомянул одну спальню. Они молчали, только дышали тяжело, и едва слышно, ритмично поскрипывала кровать. Потом кто-то начал глотать стоны, кажется, Серёжа. Игорь ощутил, как томный жар горячим медовым потоком стекает к низу живота, и бездумно, заспанно протолкнул руку в штаны. Стоны сделались громче. – Тш-ш-ш, разбудишь. – Если б… ты знал… как мне… похуй… ты б расплакался… – отозвался Серёжа, хотя по голосу казалось, что он на грани рыдания и вот-вот расплачется сам. Но вместо того, чтоб разразиться всхлипами, он долго, сладко простонал, вскрикнул придушенно и затих. Через несколько ударов сердца громко, прерывисто выдохнул Олег. Игорь сделал еще пяток судорожных движений, зажмурился до всполохов под веками и зарылся открытым ртом в тряпку под головой, чтобы не выдать себя ни стоном, ни вздохом. – Любишь меня? – прошелестел за стеной Серёжа спустя несколько минут. – Люблю. – Всегда со мной будешь? – Всегда буду, миро кхам , и Маржана не встанет между нами: обниму тебя, прирасту к тебе, вместе и закопают. «Ни хрена себе романтика», – вяло удивился Игорь и уснул, едва успев вытащить руку из штанов. 3 Его разбудили ликующий птичий щебет, лязганье и шум текущей воды. Спросонку почудилось, будто он на даче и теть Лена моет посуду, но тут в косицу звуков вплелся напев бархатистым мужским голосом, и Игорь так удивился, что сел, уронив на пол тряпье, которое намотал на себя за ночь. И мгновенно все вспомнил. Тем более, что напев был, похоже, вчерашний, про реку и мост. Олег в майке-борцовке и смешных семейниках в горошек мыл посуду. Из-под лямки на лопатки расплескалась крупная черная татуировка в виде – кто бы мог подумать – волчьей головы. Некоторое время Игорь, поднявшись, но не вполне проснувшись, отупело наблюдал, как нарисованный волк от движений словно бы морщит нос и ерошит загривок. – Хорошо спалось? – спросил Олег, не оборачиваясь и натирая сковороду так усердно, что острые лопатки ходили ходуном. – Хорошо, – хрипло ответил Игорь. «А еще б лучше спалось, если б вы любились потише», – подумал он и тут же усовестился: под чужое соитие срукоблудничал, чуть ли не третьим влез, а на что-то жалуется. Игорь украдкой покосился на правую ладонь, но та была чистой – если там что и осталось, то успело обтереться. Он ощутил, как горячеют щеки, и порадовался, что Олег занят посудой: разговаривать с ним глаза в глаза было бы сейчас трудновато. – Умывайся, а я на стол пока накрою, уже почти день-гора. Ничего себе, на работу приехал, называется. Игорь взглянул на часы и убедился, что в самом деле близится полдень. Заспался, конечно, заспался, а если откровенно, поспал бы дольше. Он встряхнулся, скатился с сундуков и выглянул в окно. После ненастной ночи день выдался украсливый . Солнце светило так заманчиво, что вместо того, чтобы воспользоваться ванной, Игорь выспросил о колодце и пошел умываться на двор, надеясь заодно короткой прогулкой и студеной водой выгнать остатки сна. Однако никакая холодная вода не прогнала бы сонливость скорее, чем встреченный за колодцем еж. Или дикобраз. Или… В общем, оно было огромное, больше метра, бело-желто-золотое и колючее. Увидав Игоря, уродливый зверь, смахивающий одновременно на дракона и костлявого ежа, хрюкнул и метнулся за дом. Почесав затылок, Игорь поднял ведро воды, крякнул и с натугой опрокинул его себе на голову. Аж дух из груди вышибло, бррр! Солнце высоко стояло, но не могло же оно темечко напечь настолько сильно да за такое короткое время? Продолжая гадать, почудилось или нет, Игорь вернулся внутрь, почистил зубы и с некоторой опаской подошел к столу. Он был не особенно голоден: вечернее угощение чуть переварил – и побаивался, что Олег снова выставит уйму еды и отказ сочтет неуважением к хозяйскому хлебосольству. К его облегчению, поздний завтрак был скромен: лепешки, масло, сыр, коржики, несколько чужеродно смотрящиеся среди простецкой снеди хорошие шоколадные конфеты и сыченый чай. Серёжа к трапезе не вышел – не то пролеживал бока упорнее, чем Игорь, не то… – Сожитель твой дома? – На работе, – отозвался Олег. – Сегодня ж понедельник. – Репетирует, что ли? – не понял Игорь. – Нет, зачем. Он программист, а танцы – это так, самодеятельность. У Игоря аж челюсть отвисла. Вот это поворот. Получается, про вай-фай – это не шутка была? Еще вчера он убедился, что связь ловится и мобильный интернет кой-как пашет, но для работы этого было явно недостаточно. – У вас тут инет есть? – У баро на крыше точка вай-фай, – пояснил Олег. – Мы далеко, особо не дотягивает, а там сигнал хороший. Серёжа договорился и на чердаке работает. – А ты, значит, на хозяйстве? – А я, значит, на хозяйстве. Судя по наружности и характеру, Игорь бы распределил роли по-иному. Это Олег должен был работать, а Серёжа – хозяйничать, танцевать и развешивать по стенам картины собственного написания. – Половину дня, – добавил Олег. – Так-то я лесной обходчик, потому через пару часов оставлю тебя в одиночестве. – С тобой можно? – выпалил Игорь. Он как раз вспомнил, что, исходя из материалов в папке, последнее… съедение случилось в лесном домике совсем недалеко от общины. Олег наверняка доведет до нужного места скорее, чем Игорь отыщет его самостоятельно. Олег просьбе слегка удивился, но сопутствовать позволил. Оставшееся до прогулки время Игорь потратил на то, чтобы побеседовать с Димой. Беспокоить старшего не пришлось: он приткнулся на углу ограды и сигнала вполне хватило, чтоб связаться с напарником по «Скайпу». – …да тут все подозрительные, а мужики, к которым меня подселили, в первую очередь. Мутные они какие-то. Говорят, рыжими и голубоглазыми часто стржиги бывают, а один из них именно таков, хотя это, конечно, не доказательство. Тем более, что он носит моховик. – Моккский камень? – Игорь почти наяву слышал, как в Димкиной умной голове крутятся шестеренки. – Оберег от нечисти из Нави? – Он самый. Не себя ж он от себя защищает, верно? А хахаль его ласковый, кормит на убой, а смотрит… кхм… волком. И в лесу работает к тому же. Удобно, скажи? – Именно поэтому ты сейчас один на один идешь с ним в лес? – понимающе уточнил Дима. Игорь расфыркался. – Ага. Если он меня там сожрет, значит, точно наш преступник. *** На обратном пути он попытался, перевешиваясь через невысокие ограды и заглядывая в щели между прутьями высоких, опросить местных, но те – в абсолютном большинстве старики и женщины – убегали или притворялись, что его не замечают. Скверно. Ожидаемо, но скверно. Придется обрабатывать старшего, чтобы своим людям велел содействовать следствию. Если следователи и оперативники, которые приезжали до него, встречали такой же прием, неудивительно, что расследование не продвинулось вперед ни на шаг. Да что там, наверное, и расследования толком-то никакого не было. – Дорогу запоминай, – велел Олег. – Я потом дальше пойду, у меня обход, тебя до дому провожать недосуг. Этот указ Игорь выполнил с легкостью. Тропа была заметная, заблудиться было решительно невозможно. Будь оно иначе, молодежь из соседнего городка не выбрала бы пустующую лесную хибарку в качестве места для гадания. Олег по дороге сперва помалкивал, только мычал под нос всю ту же песенку про «мост горяч да жгуч» – прицепилась ведь, что репей! – но уступил расспросам и поведал, что в основном смотрит, чтобы деревья против закона не рубили, краснокнижное не рвали, костры не палили да мусор не кидали. А тут они и пришли. Место преступления оказалось заброшенной охотничьей избушкой, крохотной и совсем пустой. – Я тот случай хорошо помню: был у баро, когда он с подружками погибшей толковал, – без понуканий рассказал Олег. – Девицы из соседнего городка вздумали погадать на жениха, баню не отыскали, потому приехали сюда. Здесь недалеко, на велосипеде за пару часов домчать можно. Сделали все чин чином, одна вошла с зеркалом и певуном, «Ряженый-суженый, приди поужинай» и все такое. – И он пришел? – поднял бровь Игорь. – Достоверно никто никого не видал, но, надо полагать, пришел, – дернул плечом Олег. – И поужинал. По полу только косы да кости остались и ножки курячьи. – И все? – удивился Игорь. – И все. Даже капельки крови не нашли. После того, как Олег зашагал дальше по рабочим делам, Игорь облазил избушку снаружи и внутри, чуть ли не обнюхал, но не отыскал абсолютно ничего подозрительного. Да и времени сколько прошло: если какие-то следы и были, то смыло их и сдуло давно. *** Игорь прождал хозяев до вечера, воспользовавшись временным одиночеством, чтобы как следует изучить дом и двор. В спальню он заглядывал с опаской: а ну как ворона кинется, однако комната пустовала. Не нашлось ни вольера, ни завалящей попугайной клетки, ни газеты с пометом – ничего. Не может быть, чтоб Марго свободно в комнате жила, она б тут все разнесла и загадила. Может, она летает на воле и возвращается лишь к ужину? Игорь осматривал комнату очень осторожно, чтоб ничего не задеть и не сдвинуть, но тут и двигать толком-то нечего было. Комнатка была крохотная, её почти всю занимала кровать с двумя тумбочками по бокам. На одной стояла пепельница, на другой лежала книга, заложенная светлым птичьим пером. Игорь взглянул на обложку и выяснил, что Серёжа не то располагает очень малым количеством свободного времени, не то из тех чудаков, которые читают профессиональную литературу на сон грядущий. Полки тумбочек пустовали, а пепельница была чистая, и куревом ни в комнате, ни в доме совсем не пахло. Для красоты, что ли? За домом участок ограды отсутствовал, поскольку секции с обеих сторон упирались в густо заросший холм. Пошарившись там-сям у подножия, Игорь нашел в кустах дыру, подозрительно похожую на нору. Внутри никто не шебуршал, Игорь немного подумал, но по зрелом размышлении лезть внутрь не решился: столкнуться в темном земляном проходе с исполинским желтым ежом ему совершенно не улыбалось. Пораскинув умом, он вернулся в дом, раскопал в набитом холодильнике – одних бутылок с молоком нашлось штук пятнадцать! – вареный птичий окорочок, выложил у дыры и притаился за колодцем: неблизко, зато обзор хороший. В конце концов, Игорь не собирался ежа ловить, просто хотел узнать, существует ли тот в действительности или почудилось спросонку. Годков в шесть он точно так же выманивал буку из шкафа на шкурку от сосиски и попал в немилость к дедко, который решил, что трапеза предназначена для него, и очень обиделся, увидя вместо котлетки (хоть с хлебом пополам, но котлетки) обрывок целлофана. Папе тогда пришлось извиняться и увещевать дедко контрабандной икрой, с превеликими моральными терзаниями раздобытой у нечистого на руку коллеги. Бдение прервали вернувшиеся незадолго до заката Олег и Серёжа. Игорь заметил их поздненько и забрать нетронутый окорочок не успел. Ладно, авось не обратят внимания. – Ты что там ползаешь? – удивился Серёжа. Ага, вот и Марго. Она сидела на Сережином плече и, хотя вторая голова недвижно и безмолвно смотрела в небо, первая оживленно крутилась из стороны в сторону, окидывая Игоря взглядом то одного, то другого любопытного красного глаза. Верно, потому и улыбался тогда баро. Представлял, как приезжий будет шарахаться от хозяйской живности. – Красочки собираю, – ляпнул Игорь и в доказательство своих слов выдернул наполовину плешивый одуванчик невесть какого за лето урожая. Они переглянулись. – Совсем мент в уме рехнулся, – вздохнул Серёжа. – Может, пусть Алтан беса какого-нибудь выгонит? – Из кого? – не понял Игорь. – Не из кого, а из чего, из сидальницы твоей. Олег засмеялся и, не успел Игорь спросить, кто такой Алтан, оба исчезли в доме. Бросив последний взгляд в сторону норы, Игорь побрел следом. Серёжа, не присев, выхлебал большую кружку молока и тотчас же засобирался. Как выяснилось, в этот раз действительно на репетицию. – Ты, если есть хочешь, пожуй что-нибудь сам, – предупредил Олег. – Ужин часа через три, когда Серёжа вернется. – А посмотреть можно? – брякнул Игорь. Ему попросту не хотелось лишний раз оставаться с Олегом наедине в четырех стенах. Ладно если в спальню забьется, а ну коли опять примется смотреть чудно и напевать заморочную свою песенку. Откровенно говоря, он был твердо уверен, что Серёжа откажет, но тот пожал плечами, подхватил услужливо принесенную Олегом маленькую спортивную сумку и бросил: – Пошли. Тренировка проходила на свежем воздухе, на том же месте, где вчерашнего дня состоялось выступление. Танцевали в тот раз не все: репетировать пришли человек десять, в основном девушки. Помимо Серёжи был только один парень, да еще двое работали с оборудованием. На Игоря любопытно косились, но ограничились приветствием. Предсказуемо репетиция оказалась не очень интересной: танцоры размялись, как на школьном уроке физкультуры, и долго, муторно разучивали какой-то фрагмент, который не получался то у одного, то у другой. С огнем они работали в самом конце и с одними лишь шарами. Игорь сидел тихонько в сторонке и не мешал, а, когда одна девчушка бочком, буковито приблизилась и предложила покрутить шары – вежливо отказался, хотя шары она протягивала незажженные. Наконец, удовлетворившись проделанной работой, все разошлись. Остался один Серёжа, решивший, по его собственному объяснению, «потянуться напослед». В свете разожженной керосиновой лампы Игорь смотрел, как он пригибается к коленям, щелкая поясницей, а потом Серёжа, не садясь прямо, позвал: – Эй, иди-ка подсоби. Он приблизился и вопросительно мыкнул. – Сверху нажми, – попросил Серёжа, – да не сломай. Спина у него, в отличие от лица, шеи и рук, была совсем светлая, белые пятна почти сливались с тоном кожи. Руки Игоря на фоне казались темными, как у мавра. Нагревшись, Серёжа незадолго до конца репетиции скинул футболку – спина теперь была скользкая от пота и очень горячая, под ладонями и пальцами перекатывались плотные мышцы. Игорь старательно давил, невольно цепляясь взглядом за прикрытую слипшимися волосами четкую границу загара, Серёжа пыхтел и придушенным голосом подавал инструкции: сперва «сильнее» и «слабее», затем «выше», «ниже», «левее». В итоге у Игоря возникло впечатление, что под предлогом помощи в растяжке от него решили получить массаж. Очевидно, так оно и было, потому что через какое-то время Серёжа обмяк, будто пластилиновый, и умолк, только покряхтывал довольно. Игорь без подсказки начал не столько давить, сколько потирать кругами позвонки, перебирать ребра и мять подушечками пальцев вокруг лопаток. Он уж хотел предложить Серёже перестать изображать гуттаперчевого мальчика и лечь по-человечески, но тот нежданно подал голос: – Зачем ты вчера за мной пошел? – А? – После танца. – А. Черт его знает, – Игорь хотел поскрести затылок, но вспомнил, что руки заняты, и вместо этого потер плечом ухо. – Удивился. Никогда огнептицу не видел. – Хм, ну смотри, пока я добрый. Отойди-ка. Игорь выпрямился и отшагнул назад. Серёжа тоже встал, потянулся, выгнув спину, и внезапно подбросил к груди колени, точно собрался перескочить через сцепленные руки, словно через прыгалку. А потом он вспыхнул разом весь, превратившись в сгусток огня, похожий на исполинский шар-блуждайку , но травы коснулась уже крупная птица. Она была почти совсем как павич, включая роскошный длинный хвост, полураспущенный и стелющийся по траве, но не сине-зеленая, а ровнехонько золотая, с хохолком и томными глазами цвета солнечного камня. Игорь подавил желание позвать её как-нибудь по-глупому, вроде «гули-гули», и осторожно протянул руку. Птица благосклонно приблизилась. Перья у ней не обжигали, а были, напротив, прохладные. Игорь аккуратно погладил упругое крыло и начал почесывать шею: тут перышки были мяконькие, чисто пух, трогать было приятнее. Птица подставилась и затрясла хвостом. Игорь распробовал, что шейка не хрупкая, а очень даже крепкая, осмелел, начал чесать с нажимом. Птица затянула глаза пленкой и с нежным клекотом задирала клюв к небу все сильнее и сильнее, пока не потеряла равновесие и не хлопнулась, издав изумленный булькающий звук, на мягкую гузку. Она будто проснулась: сидела (или лежала?) на пузе, раскинув крылья, и озиралась посторонь ставшими отчего-то поразительно глупыми глазами. Игорь не выдержал и заржал, запрокинув голову. Вот тогда-то и обожгло. Он, подавившись смехом, прижал руку к груди, а птица мерзко заорала, хлопнула крыльями и, на удивление ловко для такой тушки взмыв в воздух, полетела в направлении поселка. Ладонь правой руки оказалась не опалена, а глубоко распорота сразу по двум поперечным линиям. Значит, клювом долбанул. Вот же ж ссс… скверный птах! Мстительно замотав руку выуженной из позабытой сумки белой футболкой, Игорь взял сумку, поднял лампу и, ворча: «Вот и делай им приятно», потопал до хаты. Хата встретила его обильным ужином. Похоже, основной прием пищи здесь, как в жарких странах, приходился на вечер. Марго прыгала по скатерти и проводила дегустацию. Смотреть на нее было уже не так жутко. – Я в одно из блюд плюнул, – злобно сказал Серёжа, принявший привычный облик. – А в какое, не скажу. – После того, как в них покопалась во… мелало, слюна большой беды не сделает, если твоя бабушка с аспидом не согрешила, – парировал Игорь. – Олег, у вас перебинтоваться есть чем? Твой друг мне чуть косточки не расклевал. Вместо ответа Олег взял его за руку, размотал испещренную алыми пятнами ткань и укоризненно цокнул языком. – Серёж, что ты такое творишь? – Он меня оборжал! – взвился Серёжа. – Я нарочно для него птицей обратился, а он давай заливаться! Олег вскинул брови. Игорь поспешил описать произошедшее в деталях, пока описывал, снова пробрало на хохот, и у Олега уголки губ тоже поползли в стороны. Серёжа переводил возмущенный взгляд с одного на другого, будто решал, на кого первого науськать Марго. Или может даже снова перекинуться и клюнуть собственно… э… клювно. – Сам поклевал, сам теперь и лечи, – велел Олег. Велел сурово, но в голосе, ровно искорки в углях, плясали смешинки. Серёжа насупился, однако вылез из-за стола и подозвал Игоря. Бросив испачканную футболку на лавку, тот в недоумении подошел. – Ударь меня, – сказал Серёжа. – Что? Вот еще. Не буду я! – Ай! – отмахнулся Серёжа. – Олег, ты ударь. Не успел Игорь и рта раскрыть, как Олег очутился рядом и отвесил Серёже такую зубохлестку, что тот едва с ног не полетел. У Серёжи мигом заалела щека и повлажнели глаза. Он смахнул выступившие слезы ладонью, схватил Игоря за руку и небрежно потер пораненные места, размазывая кровь. – Готов. Иди смывай. По-прежнему ничего не понимая, Игорь направился в ванную, сунул руку под прохладную струю и – вот это чудо – обнаружил, что раны закрылись. Они не исчезли волшебным образом – кожа была раздраженной и болезненной, красные царапины щипало от воды – но истечь кровью ему определенно не грозило. – Можно для верности медицинским клеем залить, – предложил Олег. – Чтоб не растревожить, когда кулак сжимать станешь. Но печь будет что пипец. – Ну… ты… – промычал Игорь, неверяще разглядывая то, что пару минут назад было глубокими порезами, – …даешь, конечно. Надо же… Только зачем так? Можно было, ну не знаю… вспомнить что-нибудь грустное или рубленый лук понюхать. – И правда, лук, – хлопнул себя по лбу Серёжа, – как это я раньше не догадался. Когда наконец сели есть, Игорь запоздало сообразил, что надо бы застирать или выкинуть перепачканную футболку, пока смягчившийся Серёжа не начал дуться по второму кругу, но одежки нигде не было – ни на том месте, куда он её бросил, ни поблизости. 4 Едва все разошлись по работам, Игорь отправился на поклон к баро. Тот послушал, покивал серьезно и пообещал всяческое содействие. На вопрос о том, кто приезжал расследовать смерти, он умудрился ответить настолько многословно, цветисто и обтекаемо, что Игорь так и не понял, занимался ли этим делом хоть кто-то. Оставалось лишь зубами скрипеть – баро небось не информаторы Игната, его рукоприкладством не припугнешь и мурлом в толчок не сунешь. Игорь, если честно, вообще на обещанное содействие не надеялся и тем сильнее удивился, когда через пару дней быстроногие мальчишки обклеили столбы листовками с указаниями помогать «многоуважаемому майору Грому», а вечером баро устроил прямо у ворот собрание, на котором к тому же призвал поселян лично. Битую седмицу Игорь метался, высуня язык, по домам, дворам и огородам. Его впускали, привечали, частенько угощали и… совершенно ничего полезного не рассказывали. Да, кто-то умирал в лесах, да, что-то такое слышали, это, видать, боровик дурит (надо было блином откупиться), или лошолич (надо было в него семенами дурмана кинуть), или хии хуй завертел (надо было бежать подальше: всем известно, что в вихрях нежить крутится), или… «Простите, кто кого и на чем вертел?» – хотел переспросить Игорь, но сдержался. Вряд ли тут оценят подобный юмор. Олег, выслушав исключительно эмоциональный рассказ, объяснил, что все три названных сущности – это, по сути, одно и то же: леший. Когда Игорь поинтересовался, встречал ли он во время обходов хоть кого-нибудь из вышеперечисленных, Олег заявил, что в летнем лесу страшнее гнуса зверя нет, а по зимнему нефиг шариться: безо всяких леших пропадешь. – А кости и косы от девчонки тоже гнус оставил? – вспылил Игорь. – У вас тут мошки, как пираньи, обгладывают быка за пятнадцать секунд? – Про быка и пираний – это миф, – с умным видом вставил Серёжа, который сидел рядом и дразнил Марго серебряной ложечкой. Стоит ли упоминать, что они с Олегом внесли в ситуацию не больше ясности, чем все прочие. А даже если леший, как его арестовать-то? Наручники, чай, не наденешь и в Питер не увезешь. *** – Ну как он тебе? – спросил Серёжа за стеной в волчий предрассветный час. – Вкусный, – ответил Олег. Серёжа вздохнул, подавился воздухом, и потом с той стороны доносились лишь тихие любовные стоны и пошлое причмокивание. *** В воскресенье Игорь снова заспался, допоздна просидев над черновым отчетом. Прокопенко, узнав о результатах расследования (а именно об отсутствии таковых), не удивился и не обозлился, но сообщил, что историю с сопутствующим ущербом вроде как замяли, поэтому можно подумывать о возвращении. Городские «глухари» всяко вероятнее раскрыть, чем ловить по медвежьим углам забуянившего лесовика. Тем не менее, отчет все равно требовался подробный и по всей форме. Игоря разбудило конское ржание. Он выглянул в окно и увидел, как Олег ведет через двор лошадь светлой масти. Как всякий городской житель, с лошадьми Игорь близко не знался, поэтому выскочил на улицу полюбопытствовать. Вблизи он разглядел, что лошадь очень красивая – невысокая, суховатая, с изящной головой и тонкими ногами, накрытая длинной попоной, с легкой, декоративной какой-то серебристой сбруей, украшенной заклепками и крохотными колокольчиками. Немного портил её внешность один лишь хвост, точнее его отсутствие: там, где в сообразии с наружностью представлялся роскошный «петушиный» хвост, торчала жалкая метелочка. Может, Серёжа помимо огня еще и верхом танцует? Игорь в юности читал «Таис Афинскую», и там описывались танцы амазонок на лошадях. Правда, занимались этим делом исключительно женщины, ну так и восточные танцы чаще всего женщины танцуют, а Серёжа выплясывал с шалью хоть куда. – Утречка, – поздоровался Игорь. – Кого катать будем? – Ежика, – Серёжа вырос будто из-под земли и что-то сунул в лошади в мягкие губы. Судя по аппетитному хрупанью, кусок сахара. То жрать ежика, то катать ежика… Дался ему этот ежик! – Красивая какая, – Игорь решил пропустить его слова мимо ушей. – Как зовут? Погладить можно? Олег кивнул. – Южный Ветер, – сказал он, пока Игорь восхищенно приглаживал шелковистую шерсть на гибкой шее. – Но мы зовем её Кургузка. Игорь хотел спросить, что случилось с хвостом, но тут Серёжа, который, пока он наглаживал лошадь, снова успел куда-то исчезнуть, показался из-за угла дома, ведя за собой… Ежика. Вернее, того самого желтого дракоежедикобраза, который Игорю вроде как почудился. Он отскочил, вообразив, что Кургузка сейчас перепугается и вскинется свечкой или метнется в сторону, но та опустила голову, вытянула верхнюю губу и ласково заржала. «Ежик», издавая фыркающие звуки, подбежал к ней, и они начали тереться друг о друга носами. – Я думал, он мне привиделся, – проговорил Игорь. – А, так это ты тухлятину перед норой разбросал! – обвиняюще воскликнул Серёжа. – Тогда она тухлятиной не была, – указал Игорь в свое оправдание. – И я не разбрасывал, а просто забыл убрать. С ежом у вас то же, что с вороной, стряслось? – Это не еж, это чагрин. И мяса, к твоему сведению, он не ест, только молоко пьет. Интересно, подумал Игорь, если он укусит, тоже взбесишься? Или просто станешь бегать на четвереньках и пыхтеть? А еще: сколько же молока выпивает такая громадина? Как теленок, наверное. – Его зовут Буша, – вставил Олег. – Подсоби подсадить. – Кого куда? – не понял Игорь. – Бушу на Кургузку. Игорь решил, что ослышался во второй раз. – Зачем катать ежа на лошади? – Сказано тебе, чагрин, а не еж, – повторил Серёжа. – Ему надо ездить на лошади обязательно. Они дружат, так что тут без проблем, а если чагрина не катать хотя бы пару раз в год, то он полезет на любых лошадей, которых сможет отыскать, напугает их и в кровь раздерет спины и бока, ясно? Ага, ясно. Исполинский драконообразный еж, которому жизненно необходимы конные прогулки. Чего ж тут неясного? Вид Буши совершенно не манил, но оказалось, что трогать его не так уж страшно. Он был твердый и холодный, весь в наростах, чешуйках и длинных гибких иглах, но спокойный и сравнительно легкий. Игорь помог закинуть его на спину Кургузки. Когти у него были ого-го, но, благодаря толстой попоне, царапины лошади не грозили. Серёжа взял Кургузку под уздцы и степенно, как в цирке или парке, повел кругом по двору. Та тихонько ржала, разворачивая уши, Буша хрюкал и ворчал – они словно вели приятельскую беседу. – Лошадь не наша, – пояснял Олег. – А чагрин наш. В смысле, живет возле нас. Буша и Кургузка у Алтана познакомились и подружились, но жить там Буша не захотел, видать, не приглянулся ему чем-то Алтан. Вот так и водим в гости. – Кто такой Алтан? – Игорь вспомнил, что уже это имя слышал. – Эдзен, хозяин березовой рощи, кто-то… – Олег пожал плечами, – вроде шамана, что ли. У него на следующей неделе обряд жертвоприношения, могу сводить посмотреть, если хочешь. А, это оттого, верно, ленточки на березах, а Игорь думал, после какого-то фестиваля остались или просто для красоты. Жертвоприношение, надо же. Не человеческое хоть? А то еще одного подозреваемого отрабатывать придется. Серёжа, который в это мгновение вел Кургузку мимо, проворчал что-то. Кажется, нецензурное. – Они с Алтаном крепко не в ладах, – тихонько пояснил Олег. – Натворил дел, дурной, и извиняться не желает. *** Вскоре после полудня Игорь решил отдохнуть от бесплотных попыток нарисовать в отчете ноль без палочки так, чтобы тот смотрелся приличным исходом активной розыскной деятельности. Он вытащил во двор кресло-качалку, улегся на солнышке и сделал то, что следовало сделать давным-давно, – погуглил мелало и чагрина, а потом уж вбил и слово «чарана» заодно, хотя изначально считал, что это одно из местных имен. Результат оказался настолько впечатляющий, что вернувшиеся после каких-то таинственных дел Олег и Серёжа застали его перед давешней статуэткой с кулонами и подвесками. Игорь изучал украсы так пристально, что не успел шагнуть в сторону. – Сними уж да посмотри, если так охота, – недоуменно сказал Олег. – Но я не понимаю, какой тебе интерес в моем жетоне. – Не в жетоне дело, – отмахнулся Игорь, – я думал, может, здесь и сундучок есть. – Сундучок? – Раз ты его на груди не носишь, – Игорь указал на Серёжу. – А зачем мне носить на груди сундучок? – с аккуратностью новенького санитара в буйном отделении спросил Серёжа. – Чтобы прятать в нем черную курицу, в которой скрыты яйца, в одном из которых хранится твоя жизнь. Я, правда, с трудом представляю размер этих яиц. Верно, как у колибри. – Я б на твоем месте сперва затруднился представить размер курицы, – грустно сказал Серёжа. – Ты меня с Кащеем часом не путаешь? – и он без перехода обернулся к Олегу. – Олеж, зови скорую психиатрическую из города, мент от свежего воздуха умом повредился. Олег лишь улыбнулся, явно не собираясь никого звать. – Да здесь написано так, – Игорь подсунул Серёже под нос статью на сайте. – Про мелало и чагрина сходится, почему бы про чарану правдой не быть. Серёжа внимательно прочел статью. – По кочану, – сказал он. – Враки. Ты веришь всему, что в интернете написано? Молоко я люблю, это да, а прочее – абсурд и перековеркивание. – Ступай-ка, майор, в самом деле голову проветри, – предложил Олег. – Мы собрались генеральную уборку затеять, так чтоб тебя из угла в угол не гонять. – Помочь? – предложил Игорь. Отчасти из вежливости – все же на дармовщинку жил да на халявинку ел, а отчасти из возможности хорошенько осмотреться в тех местах, куда просто так без разрешения лезть некрасиво и чревато хозяйским гневом. – Нет-нет-нет, – замотал головой Олег. – Справимся. И не спеши особо, это надолго. – Жаль, – вздохнул Игорь. – Я думал тебя попросить провести меня кой-куда. – Уборка, – весомо возразил Олег. – Давай как-нибудь на неделе. Игорь подозревал, что на неделе уедет несолоно хлебавши: очень может быть, Прокопенко перестанет предлагать вернуться и примется требовать. Он немного пошатался по двору, долго вглядывался в нору Буши, пытаясь сообразить там он или не там, потом постоял у ограды, припоминая, всех ли жителей опросил. По всему выходило, что всех желающих опросил, а нежелающих пришлось попросту оставить в покое: его обычные методы здесь не работали. Делать было, в общем-то, нечего, и Игорь решил отправиться на место одного из преступлений самостоятельно. По его расчетам, оно находилось недалеко от избушки и, соответственно, вытоптанной тропинки. Чай, не заблудится. Пользуясь тем, что Серёжа и Олег, беззлобно перебраниваясь, что-то ожесточенно двигали в спальне, Игорь вынул из холодильника колечко сухой колбасы на дорожку, прихватил бутылку воды и отправился в путь. Лес был светлый и приветливо нарядный, косые солнечные лучи лились сквозь кроны и ныряли в толстый моховой покров. Шагнув с дорожки, Игорь на скорую руку собрал немного земляники и черники, обдул паутину и вероятных муравьев и принялся кидать теплые ягодки в рот. Минув поворот к давешней избушке, он пошел дальше. Звонко пели птицы, вдалеке схохотнулась и шумно стреконула в густые заросли какая-то живность вроде косули, вдоль тропинки то тут, то там торчали грибочки, опрятные и крепенькие, как с детских картинок. Атмосферу развлекательной прогулки омрачала лишь случайная мыслишка о том, что где-то поблизости, возможно, бродит спятивший лесовик, но и эта теоретическая угроза вскоре померкла по сравнению с куда более насущной необходимостью увертываться от огромных павковых сеток, которые будто нарочно были развешаны аккурат на уровне Игорева лица. Смахнув со лба очередного незадачливого паука, Игорь почуял свежий ветер и сошел с вытоптанной дороги на чуть заметную звериную тропку. Тут пришлось сражаться с ветвями, норовящими выхлестнуть глаза, и упавшими трухлявыми стволиками. Рискуя сломать ногу и нацеплять на себя гроздья клещей, Игорь продрался сквозь гущину и вывалился к небольшому озеру с чистой темной водой. Как и ожидал. Чего он не ожидал, так это встретить тут человека. С другой стороны, не по тундре шел и не по джунглям – местные небось лес вдоль и поперек исхаживали. Вон, справа прикрытое, а все же кострище, а слева и вовсе жестяная банка из-под «Колы». Свинтусы, Олега на них нет. Около замысловато изогнутого дерева на низком обрывистом берегу крутилась смуглая черноволосая красотка и пыталась поизящнее пристроиться для селфи. Что-то не получалось, и она то и дело прерывала мурлыканье под нос словечками, которые порядочной даме даже знать не пристало, не то что использовать. Носила девица крайне «подходящее» для лесных вылазок короткое белое платьишко и такие умопомрачительные лабутены, каких Игорь со времен скандального клипа группы «Ленинград» не видал. Каким образом она доковыляла до озера на таких каблучищах, он и вообразить боялся. Может, её сбросили прямо сюда с вертолета? Развлекшись мысленной картинкой, Игорь вынужден был признать, что скорее всего верна куда более банальная версия: дамочка шла через лес в нормальной одежде и обуви, а для фотосессии переоделась на месте. Как бы то ни было, привлекательной одинокой женщине буквально на месте преступления делать было нечего, и Игорь деликатно кашлянул. Он очень боялся, что девица все равно лякнется и кувыркнется со своих ходулек прямиком в воду, но та лишь вздрогнула и выронила было телефон, однако с завидной реакцией подхватила его в воздухе. – Девушка, в этом лесу люди погибают, – строго сказал Игорь, – не ходили вы бы тут в одиночку. Оправившись от первого испуга, девица сверкнула жемчужно-белыми зубами и игриво поправила упавшую на лицо иссиня-черную прядь. – А ты маньяк, гожо? Прозвучало это так, будто она очень надеялась, что именно маньяк, причем желательно сексуальный. – Нет, я из полиции, – Игорь показал удостоверение. Выражение «Жаль, ну ничего, тоже сойдет» отпечаталось на лукавой мордочке так явственно, что Игорь едва не расхохотался. Взяв себя в руки, он вспомнил, что, по сути, находится на работе, пускай если эту работу сам себе назначил. – Вы где живете? Давайте я вас выведу из леса. Игорь не помнил, чтобы видел эту девушку в поселке, но ведь и видел он далеко не всех. Молодых женщин и девочек хозяева дворов к нему старались не подпускать. Девица надула губы. – Ладно, – неохотно сказала она. – Но сперва сфоткаюсь. Мэ тут мангав , не зря же топала сюда два часа. Получив добро, она снова принялась кривляться по-всякому, и Игорь понял, что это надолго. Он присел рядышком на траву, чтоб не мешать, но приглядывать. По крайней мере, пока он здесь, с дамочкой ничего не случится. Конечно, если из чащи вывалится кровожадный леший размером с вековой дуб, Игорево присутствие мало разницы сделает, но хотя бы совесть его будет чиста. На том свете, хм, да. Красотка фотографировалась битых полчаса. Отточенных поз она принимала такое количество, будто на том же телефоне хранила их список позиций на пятьсот. Стройные ножки и гибкая талия волновали первые десять минут, затем Игорь от скуки достал колбасу и принялся отламывать по кусочку. – Ну вот и все, гата! – звонко объявила девушка. – Пошли… Ой, а что это у тебя? Колбаска? Угостишь даму? Игорь хотел сказать, что угостит, хотел спросить, неужели она собирается идти по лесу прямо так и где рюкзак с нормальной одеждой, хотел… Но именно это мгновение высоченный каблук выбрал, чтобы поехать по влажным от близости озера стебелькам. Девушка взмахнула руками, выронила телефон и рухнула с бережка спиной вперед. Там было мелко, и ей грозило разве что перепачкать свое нарядное платьице в иле, но Игорь все равно перепугался и бросился на выручку. Хоть руку подать – помочь подняться. – Не ударились? Руку давайте! Он готов был спрыгнуть к воде и коснуться тонких, унизанных кольцами пальчиков, когда с ясного неба спикировало огненное ядро и с налету ударило его в грудь. Игорь рухнул как подкошенный и скорчился на траве, пытаясь глотнуть воздуху: удар беспощадно выбил из него дух. Он был ужасно ошеломлен, и яростные вопли, рвущие барабанные перепонки, делу не помогали. Через пару секунд Игорь сел – скорее усилием воли, нежели тела – а потом и вовсе подполз поближе, пытаясь рассмотреть, что творится внизу. На узенькой полоске песка под берегом прыгала огнептица, она угрожающе растопырила крылья и вся взъерошилась, ровно защищающая птенцов наседка. Золотое оперенье горело, притом не метафорически: от него летели искры и до Игоря дотягивало жаром. На мелком месте – в воду птица не шла – сидела, прикрываясь рукой, девушка. Но куда делась жгучая брюнетка? Незнакомка была бледная, с ненатурально, по-кукольному большими голубыми глазами. Тугие кудри цвета воронова крыла превратились в светлые, легкие, как пух, волосы, которые укрывали её, словно одеяло, и плыли по черной воде. Сквозь волнистые пряди дразняще просвечивала розовая кожа. – Ну полно, не лютуй, – жалобно попросила девушка, когда от разозленной огнептицы в её сторону полетел очередной сноп искр. – Я ухожу, ухожу. – Эй… – неожиданно для себя окликнул Игорь все еще сбитым голосом, – так будешь колбасу-то? Огнептица оглянулась и посмотрела на него, как на безмозгушу (это было видно даже при том, что лица у птиц не шибко эмоциональные), а девица захихикала и кокетливо сказала: – А и буду. Кидай! Игорь зашвырнул в озеро остатки колбасы. От потрясения перестарался – та упала в воду метрах в пяти к глубине. Девица извернулась, охотно, как спаниель, бросилась за подачкой в воду, нырнула – и больше на поверхности не появлялась. Игорь успел заметить, что она полностью обнажена, не считая красных туфелек, похожих на гимнастические чешки. Вот тебе и лабутены. Огнептица взлетела на берег и превратилась в рассерженного Серёжу. Он носил старье а-ля «отвезем на дачу», облепленное комками пыли, волосы были убраны от лица пресмешным розовым ободком. Похоже, он сорвался на помощь в самый разгар уборки. – Ты… – начал Сережа, шумно отдуваясь, – ты… – Я идиот, – послушно признал Игорь. – Чуть не попался русалке. – Именно! Она бы тебя сейчас затащила на дно озера, поцеловала и… – Сделала своим мужем? – вскинул бровь Игорь. – Оставайся, мальчик, с нами, будешь нашим королем? – Ага, счас, – фыркнул Серёжа. – Брылы-то закатай. Отожрала бы тебе сперва губы, потом прочие мягкие части, потом сгрызла бы все остальное и легла на дно косточки обсасывать. Вот те и король. – Ясно, – пристыженно сказал Игорь. – Больше сюда ходить не буду. – Ну, конкретно эта, может, тебя вдругорядь за колбасу и пожалеет, но здесь и товарки ее живут, – Серёжа махнул рукой. – Пошли домой. На том месте, куда упал телефон самозваной любительницы селфи, лежала обмотанная водорослями деревяшка. Почти всю обратную дорогу Игорь сконфуженно молчал и только перед поселком поинтересовался: – Как ты меня нашел? – Ой, в общем, двигали мы с Олегом шкаф, и ему на голову зеркальце упало. Оказалось – волшебное. Я чисто для прикола спросил: «Зеркало, зеркало, покажи, где наш тупой мент шарится» – и вот. Игорь озадаченно молчал. С одной стороны, казалось, что Серёжа язвит и издевается. С другой же… Пречудные чудеса здесь творятся, так чем волшебное зеркало невероятнее диковинных существ? – Шучу, – сжалился Серёжа. – Я, как понял, что ты на мозги слабоват, подрядил знакомого воробья за тобой приглядывать, коли далеко от дома намылишься. Только-только в самый грязный угол с тряпкой полез – летит в отворенное окно мой воробьишка, перья от усердия роняет: дескать, гость ваш с дочерью нивашей беседу завел. Я все бросил, обернулся прямо как был – и на подмогу. Чуть успел. Иначе сожрала бы она тебя с колбасой вприкуску. – Спасибо, – рассеянно сказал Игорь. – А что, он реально обычный воробей? – Нет, – ядовито сказал Серёжа. – Когда-то он тоже был человеком, тоже приехал из города и тоже задавал чересчур много вопросов. К слову, если б тебе вдруг пришлось стать птицей, то какую б выбрал? Сочтя вопрос риторическим, Игорь прикусил язык до самого дома. – Явился, – с интонацией жены загулявшего алкоголика протянул Олег. – Зря я от помощи с уборкой отказался: стоит отвернуться – норовишь убиться. А потом приедут из Петербурга, скажут, мол, сотрудника при исполнении уморили. Бери ведра, майор, и топай к колодцу за водой, полы мыть станем. Все под присмотром будешь. – Не давай ему ведра, решетом пусть набирает, – мстительно подтявкнул Серёжа. Воды можно было куда быстрее и с большим удобством наносить из ванной, но Игорь понял, что суть отнюдь не в скорости и комфорте, и со вздохом подчинился. И в самом деле, глупо вышло. 5 За стеной в очередной раз шуршали и вздыхали. На любовный пыл Олег с Серёжей не жаловались – Игорь просыпался от их возни почти каждую ночь, обычно под утро, недоумевая, почему, собственно, просыпается. Он мог дрыхнуть в камере полицейского участка, пока рядом буянили и возмущались пьянчужки и хулиганы. Когда оставалась ночевать Юля, он не просыпался, если она случайно забывала подсоединить к телефону наушники и непредвиденно включившиеся в ночи видео или музыка производили эффект разорвавшейся бомбы. Соседи, бывало, наутро прибегали скандалить, а Игорь не слышал. А тут поди ж ты, не так уж они и шумели, только Серёжа иногда под самый конец забывался и принимался стонать мало не в полный голос. Но к этому моменту Игорь уже по-любому не спал. Хуже того, вставало на их утехи железно, будто удачный порноролик посмотрел, а не услышал пару непристойных звуков. Это тоже раздражало: дрочить на людей за стенкой было неловко. Вот и сейчас Игорь недолго пытался пренебрегать горячей тяжестью внизу. Он сунул руку в штаны и тут же прикусил губу, чтобы не зашипеть от внезапной боли: нанесенные клювом чараны порезы не желали заживать – не кровили, не нарывали, но то и дело края кожи цеплялись за все подряд, к тому же он бередил их всякий раз, стоило сжать-разжать кулак. Игорь хотел попросить медицинский клей или на худой конец пластырь, но постоянно забывал. Придется левой. Но не успел Игорь сменить руку, как звуки стихли, а потом открылась дверь спальни. Он замер. Это было в новинку: даже после любви они из комнаты не выходили, видать, обтирались салфетками прямо там. Вышедший из спальни направился не в ванную, а в большую комнату. Игорь притворился спящим. Серёжа – поступь у него была чаще и легче, чем у Олега, хотя он был того же роста и плотнее – не пошел, как подумалось, к холодильнику, шаги приблизились к сундукам, на которых ночевал Игорь, и замерли. Игорь изображал спящего всего несколько секунд: не выдержали нервы. Тем не менее, он прикинулся, что проснулся только что – приподнялся, усиленно щурясь, и сиплым шепотом спросил: – Че такое? Горим? В льющемся через окно серебре купалось гладкое, мокрое, голое тело. Серёжа выглядел растрепанным и немного осунувшимся, влажные волосы падали на глаза, высоко, мерно вздымалась грудь, на животе, над мягким членом, виднелись следы семени. Игорь тайком ущипнул себя и выдохнул, когда снова дернуло болью ладонь. – Ну разве если чреслами, – ответил Серёжа. – Пойдешь к нам? Больной рукой, чай, колок крутить неспособно. Он изобразил неприличный жест, и волшебное очарование спало. Игорь ощутил, как заливается горячей краской лицо, и понадеялся, что в полумгле этого не видно. Так они, получается, тоже слышали. Бесстудие-то какое… Первый порыв был – послать Серёжу на то, с чего он, по всей видимости, только что соскочил. Игорь сдержался, понимая, что сам хорош, немного подумал и все же решил, что на авантюры прямо сейчас настроения нет. – Спасибо за приглашение, – проговорил он, – но я буду спать. – Наше дело предложить, – легко уступил Серёжа. Он в самом деле направился к холодильнику, и Игорь, поймав себя на том, что сверлит взглядом светлую ладную задницу с ямочками, поспешно отвел глаза. Утолив жажду, Серёжа прошел мимо, более не останавливаясь, и исчез за дверью. Игорь, с трудом усмирив неудобный жар между бедер, задремал, но не успел провалиться в сон полностью, как сильно вздрогнул всем телом и проснулся. Лишь затем, чтобы с колоссальным недоумением обнаружить, что вместо одеял под ним что-то податливое, но колкое, и шуршащее, и пахучее, и… Он лежал в стожке сена. Он лежал в стожке сена за воротами, чуть не доходя до березовой рощи. Свежий ветер холодил слегка вспотевшее со сна тело, шелестела листва, стрекотали сверчки. Поселок невдалеке теплился тусклыми уютными огоньками уличных фонарей. Ну здрасти, чего-чего, а снохождения Игорь за собой раньше не замечал. Похоже, в самом деле пора ехать восвояси, а то что дальше будет? Уйдет во сне к давешней русалке, дочери как-там-его? Игорь выбрался из сена и, поджимая пальцы на мокрой росистой траве, поспешил обратно к дому. Едва он сделал несколько шагов, как в черном небе над головой пронесся большой огненный шар с длинным пылающим хвостом. Совершенно беззвучно, хотя, насколько Игорь помнил по видео, знаменитый метеорит в Челябинске наделал шуму не только в переносном смысле. Над домами шар исчез в яркой вспышке, действительность вокруг на мгновение поехала вбок, сделалась жестко-светлой, расчерченной резкими ломкими тенями. Игорь аж присел от неожиданности и головокружения и моментально вообразил, какой беды могут наделать упавшие на дома обломки, но, когда сияние потухло, от огненного шара не осталось даже дымного следа в небе. Стояла тихая теплая ночь, горели фонари, пели сверчки, словно ничего и не случилось. Игорь мотнул головой и прибавил шагу. Возле ограды стоял красный автомобиль. До боли знакомый. Поэтому Игорь, когда увидел в комнате сидящую на сундуках Юлю, удивился ужасно, однако все же чуть меньше, чем мог бы. – Что ты тут делаешь? – спросил он. – Откуда… Как?.. Несмотря на крайнее изумление, Игорь говорил шепотом, чтоб не разбудить… Да какое «разбудить», черт побери? Не могла же Юля просто подкатить к дому на машине и войти в комнату без ведома хозяев! – Федор Иванович отправил на подмогу, а то плохо справляешься, – улыбнулась Юля, поднимаясь навстречу. – И еще, если честно, я ужасно соскучилась. – Ага, – растерянно отозвался Игорь. – А где?.. – Спать ушли. Юля обняла его, а Игорь стоял истуканом и пытался шевелить будто физически отяжелевшими мозгами. Надо, наверное, её покормить с дороги или хотя б чаем напоить. Серёжа с Олегом не предложили гостье ничего, куда делось их радушное, в чем-то даже навязчивое хлебосольство? – Ты… это… – проговорил Игорь, – …может, чаю? – Ни чаю, ни макарошек не хочу, – Юля запрокинула голову и посмотрела на него теплыми сияющими глазами, – хочу тебя. С неожиданной силой – хотя это, скорее, Игорь в своем ступоре не пытался двинуться наперекор – Юля дотолкала его до сундуков. Он послушно рухнул на разворошенные одеяла, и она ловко оседлала его, обняла за шею, припала к губам, игриво цапнула за кончик носа. – Подожди-подожди, – забормотал Игорь, – не надо, не сейчас, они же прямо за стеной… – Ну и что, – легкомысленно отозвалась Юля. – Не одному тебе концерты слушать. «Я же никому…» «Кто только что стянул с меня штаны, если её руки здесь?» «У нее глаза…» Юлины глаза, обычно желтовато-карие, выцвели до призрачно-синего, почти серебристого в бледном неверном свете солнца мертвых, заглядывающего в окно. Несолидный девичий вес – «бараний», как шутил Игорь, влегкую отрывая Юлю от земли, – свинцовой плитой вдавил в кровать. В кровать. Краем глаза Игорь выхватил кусок маленькой, почти пустой комнаты и знакомое окно, которое видел сперва во время своего импровизированного недообыска, а затем невольного участия в генеральной уборке. Он лежал на кровати в хозяйской спальне, не было никакой Юли, а к матрасу его прижимал Олег, и именно его, не Юлины, прозрачные колдовские глаза смотрели в самую душу. Игорь ощутил руки свободными и от потрясения пихнул Олега так, что тот отлетел, едва не сшибив Серёжу, устроившегося в изножье, и кувыркнулся на пол, но тут же вскочил, оскалившись азартно и весело. Он был очень худой и, как Серёжа, как сам Игорь, абсолютно голый. Зубастый, ребрастый, голенастый – откуда в его теле вообще взялось столько веса, чтобы с такой силищей вжимать Игоря в матрас? Игорь хотел хорошенько брыкнуть, но без причины и предупреждения тело превратилось в кусок чугуна. Или, вернее, в кусок теста – мягкого, податливого и непослушного, обезножевшего и обезручевшего в момент. Я Колобок, Колобок, Румяный бок, румяный бок, Я от дедушки ушел, Я от бабушки ушел, Я от зайца ушел, От медведя ушел, От лисицы ушел, А от волка и птицы не уйти. – Ну-ну, майор, не буянь, – Олег подсел ближе и припал к его ключице – царапнул бородой, больно щипнул зубами, коснулся языком. – Зачем тебе в одинехоньку затвор передергивать, когда есть мы? Серёжа так самозабвенно забавлялся с его членом, что тот, невзирая на оторопь и обездвиженность хозяина, встал будто сам по себе. Удовлетворенно крякнув, Серёжа взгромоздился сверху и осторожно опустился, ерзая и приноравливаясь. В нежных тисках горячего шелкового жара Игорь невольно простонал, но, перехватив звук, забормотал: – Постойте… Что… Не надо… – Помолчи, – ласково сказал Олег, оторвавшись от его шеи. Игорь молчать не хотел, однако Олег коснулся стены, что-то сказал одними губами, и он потерял власть и над языком тоже, тот потяжелел и оцепенел, как после анестезии у зубного, но, слава богу, завалиться и перекрыть горло не грозил. Теперь оставалось дышать и стонать. Олег навис над ним и, часто облизываясь, неотрывно смотрел в лицо, его облик плыл, двоился и множился, чудилось, что у него на плечах сразу несколько голов – сперва это показалось смешным, потом – жутким. Жмуриться, между тем, было еще страшнее, поэтому Игорь скашивал глаза то в окно, то на Серёжу, который знай мерно подымался и опускался, опираясь на колени, наглаживая свой член и уже не пытаясь глотать стоны. Накопившийся внутри жар Игорь ощутил лишь тогда, когда тот выплеснулся из тела, опалив быстрым, опустошающим удовольствием. В ту же секунду вскрикнул и задрожал Серёжа, сильно стиснув его бедрами. Поддавшись накатившей, предобморочной какой-то слабости, Игорь все же закрыл глаза. Из короткого забытья его выдернуло жжение и распирающее ощущение внизу. Казалось, доля секунды прошла, но, подняв веки, Игорь понял, что они поменялись местами: Серёжа сидел рядом и его ладонью гладил себя по мокрому от пота и выступивших слез лицу, а Олег, силясь свободной рукой удержать Игоревы ноги согнутыми, вталкивал внутрь скользкие пальцы. – Неудобно, – сердито пропыхтел он, сунувшись то так, то сяк. – Надо как-то по-другому… – Не ремези , – попросил Серёжа. – На бок? – На колени давай. Как два деловитых муравья, они стащили Игоря через край и поставили коленями на пол, головой к дальней стене, опустив туловищем на край кровати. Серёжа заботливо пропихнул между коленными чашечками и твердыми досками мягкую ткань, уложил вдоль тела неподвижные руки. Олег пристроился сзади и враскачку вошел, небыстро, но полностью, до влажного стыдного шлепка. Совершенно расслабившемуся телу больно не было, только ново и неловко. Удовольствия Игорь тоже не ощущал: после оргазма прошло слишком мало времени. Олег быстро разохотился, порыкивал, вбивался с силой, с садкими мокрыми звуками, до ломоты вдавливал в плоть твердые пальцы. Серёжа вне поля зрения вычерчивал какие-то замысловатые узоры между лопаток, иногда чиркая ногтем и вспышкой незначительной боли отвлекая от ходящего внутри члена. Качаясь между этими двумя ощущениями, Игорь безучастно таращил глаза на яркое лунное пятно на стене и думал, что как же так, луна ведь с другой стороны светить должна. Олег замычал, задергался, глубоко вжался, лег ему на спину и внезапно вгрызся зубами в плечо, как лютый зверь, будто сожрать решил. От ослепительной боли Игорь немо заорал и… *** – Эй-эй-эй, майор, чего вопишь? Игорь распахнул глаза, увидел над собой Олега, хотел вскочить и отбежать, но едва сумел приподнять голову. – Ну что ты трепещешься, как рыбешка на крючке? – в голосе Олега звучала искренняя тревога. – Ты проснулся вообще? Отойдя от первого испуга, Игорь быстро провел инспекцию организма. Пальцы шевелились, руки-ноги приподнимались, голова поворачивалась, язык двигался легко – но и только. Ни сесть, ни встать он не мог. – Ты захворал? Что-то болит? За окном светило солнце. Олег комкал в руках посудное полотенчико – привычное утреннее зрелище: всякий раз, когда Игорь просыпался, он либо мыл посуду, либо стряпал. Игорь снова прислушался к себе и понял, что ничего, в общем-то, и не болит. Ни задница, как следовало ожидать после ночного… происшествия (слово на букву «и» Игорь даже в мыслях произнести отказывался), ни ляжки и ягодицы, в которые безжалостно впивались пальцы, ни спина и плечо. Да и было ли что-то ночью? Улица, метеорит, Юля… Вероятно, он в самом деле заболел и из-за поднявшейся температуры смотрел полусны-полубред? Игорь еще раз на всякий пожарный сжал и разжал кулаки и сообразил, что не саднят порезы. Он поднес ладонь к глазам: на месте ран остались тусклые розовые шрамы. В целом, чувствовал он себя сносно, просто навалилась необъяснимая, чудовищная слабость. Даже при ковиде, которым Игорь переболел тяжело, пусть до больницы не дошло, такого не было. – Ничего… не болит, – с заминкой ответил он. – Но подняться не могу. – Тошнота, головокружение, сердцебиение? Игорь мотнул головой. Олег потрогал ему лоб локтем и констатировал: – Сейчас жара нет. Может, температура сеночи скакнула? Или сглазил кто? Игорь забеспокоился. С одной стороны, ему не улыбалось лечиться от сглаза вместо того, чтобы получить нормальную диагностику, с другой же, учитывая все происходящее, это вполне могла быть и порча. Намозолил кому-то глаза за минувшие недели – и все, лови проклятье. – Лежи, я сейчас, – решил Олег. Он заметался по комнате, вытаскивая из холодильника, шкафчиков, ящичков и сундучков всяческие ингредиенты, потом добрый час резал, пересыпал, взвешивал и заваривал. Игорь наблюдал из-под прикрытых век. Эта упорядоченная суматоха как-то даже успокаивала. – За горами, за лесами течет река, огненная волна, кипит, бурлит, проходить не велит. Через реку ту мост каленый есть, горяч да жгуч… Ну вот, снова здорово. Игорь неуютно завозился. Олег понял его по-своему: – В туалет надо? Игорь отрицательно замычал. И ведь не запретишь человеку под нос напевать: небось не матерные частушки. Пришлось в очередной раз выслушивать наводящую тревожную тоску песню, которая повторялась снова и снова, как заевшая пластинка. – Готово! – наконец, Олег ногой придвинул табурет и опустил на него поднос с тремя разноцветными кружками. – В белой и синей укрепляющие, эти пей сразу, в зеленой – от чужого недоброго глаза, эту потихоньку пей, я потом долью. К слову о туалете. Игорь печально подумал, что лучше бы зельям подействовать, иначе после такого количества жидкости Олегу придется либо ведерко подставлять, либо таскать его на себе каждые десять минут. Он не мог ни нормально удержать кружку – тряслись руки – ни приподняться на локте, чтобы пить. Олег и придержал, и напоил, молча и на удивление умело. Тщательно подавляемая паника перекрывала порывы отшатнуться от его прикосновений. – Вот почему бы тебе в воскресенье не заболеть, – с полушутливой досадой заметил Олег. – А еще лучше до Петербурга подождал бы. Если не полегчает, я вызвоню Серёжу, он посидит с тобой вечером. – Надеюсь, полегчает, – буркнул Игорь. – Пока травки попробуем, – вслух рассуждал Олег, намывая чайнички и кастрюльки, – если не очуняешь или станет хуже, позовем фельдшера. «Скорая» из города сюда ездит опять-таки, ежели что. На крайняк у нас есть чарановы слезы, только я не знаю, как это провернуть, в воде их развести и пить или снаружи натирать? Так Серёжа столько не наплачет. Мысли Игоря снова вернулись к внезапно и полностью зажившим ранам. И к тому, как Серёжа возил его ладонью по своему заплаканному лицу. Правой или левой? Он не помнил. Ночные события (сны?) быстро и безболезненно затирались из памяти, как… ну, как сны. Ощущения таяли, оставляя лишь картинки, похожие на кадры из кинофильма, и шарахаться от осторожных, вежливых прикосновений больше не хотелось. Олег носился с ним полдня: поил травками, водой и бульоном, по первой просьбе таскал на себе в туалет. Оставшись в одиночестве в ванной комнате, Игорь, навалившись на раковину и надеясь, что та не сорвется под его весом, как мог тщательно осмотрел себя в зеркале. Выглядел он бледноватым, губы, несмотря на обилие жидкости, сохли и немного обметались белизной, однако на теле не появилось никаких новых следов, помимо привычных шрамов. Осмотреть в зеркале спину было сложно, но ни царапин, ни укусов он не ощущал и не нащупал. Игорю постепенно становилось лучше, к тому времени, как Олегу пришла пора уходить на работу, он уже мог сесть, встать и пройтись, хотя быстро накатывало всепоглощающее желание лечь снова. Он и лежал. Спать не тянуло, Игорь попеременно читал принесенную Олегом древнюю подшивку «Науки и жизни» и невольно прогонял в памяти… сон. Определенно это был дурной горячечный сон. С каждым разом образы все больше мутнели и рассеивались. Когда вернулся Серёжа, он уже почти ничего не помнил, кроме пары-тройки срамных картинок, накрепко засевших в голове. Если Серёжа и был не рад тому, что пришлось пожертвовать несколькими часами работы, виду он не подал. Проводив Олега за дверь, он сунул нос в кружки, настрогал луку и прилежно уронил пару слезинок в стакан с водой. Игорь послушно проглотил и это средство. В отличие от Олега, Серёжа не позволил ему тихонько мариноваться в своей слабости – вытолкал из дому на скамеечку под окнами и спустя несколько минут вышел сам, таща небольшой тазик. Тазик он торжественно установил у Игоревых ног, стало видно, что в нем молоко. Из открытого окна, едва не врезав крылом Игорю по уху, порхнула Марго, села на закругленный пластиковый край и принялась пить, запрокидывая голову. Засмеявшись, Серёжа звучно просвистал по-птичьи – из-за угла со взволнованным фырканьем выскочил Буша. Увидев Игоря, он на секунду замер, зашелестел иглами, но тут взгляд подслеповато прищуренных глазок сфокусировался на Марго. Зафыркав громче, Буша возмущенно согнал её с тазика и начал жадно лакать, хрюкая, захлебываясь и отчаянно брызгая молоком на Игоря и Серёжу. Ну как есть ежик из интернетов, только желтый, страшный и больше обычного раз в пять. Несмотря на немочь , несмотря на окружающих его диковинных… существ, Игорь вдруг осознал, что ему уютно. Вот так бы и сидел вечность на ласковом солнышке и смотрел, как Буша шумно хлебает молоко, время от времени вскидывая мокрую выбеленную морду, чтоб угрожающе взвизгнуть в сторону Марго, с невинным видом прыгающей вокруг. То ли зелья помогли, то ли слезы, то ли хворь повыветрилась сама, но, когда Серёжа и вернувшийся Олег с привычной волчьей жадностью накинулись на плотный ужин, Игорь от них не отставал, всю ночь проспал беспробудно и без снов, а наутро вскочил бодрячком, словно ничего и не случилось. За сутки неведомая напасть совершенно исчезла, будто её вовсе не было. Верно, в самом деле кто-то сглазил, но так, несильно, для острастки. 6 Как и следовало ожидать, недавно нежеланный в городе, Игорь понадобился вот прям щас, потому что появился очередной претенциозный псих, который пугал взрывами в многолюдных местах, если в течение максимум пяти дней на переговоры не придет нужный человек – вынь да положь ему майора Грома. С превеликим трудом Игорь отвоевал у Прокопенко еще три дня: очень уж хотелось посмотреть, что это за Алтан такой и нельзя ли его как-то к делу приспособить. Ритуал проходил в знакомой березовой роще, но в дальнем её конце, где Игорь не бывал, не том, что у реки. На полянке располагалось кострище, стволы двух могучих берез были замотаны разноцветными лентами так плотно, что напоминали не то раскрашенные мумии, не то шедевры трендового несколько лет назад ярнбомбинга. Несколько человек хлопотали над свежей бараньей тушей, уложенной на подстеленный полиэтилен, и Игорь тихонько порадовался, что при умерщвлении барана присутствовать не пришлось. Ну и вдобавок тому, что это всего лишь баран. Один из мясников поднялся навстречу. Игорь сразу понял, что это и есть Алтан – на удивление молодой, очень красивый азиат в черном национальном костюме под длинным защитным фартуком. На Игоря он зыркнул неприветливо, и стало видно, что глаза у него цвета старой крови. – Твой новый сопостельник? – не здороваясь, поинтересовался он в сторону Олега. – Разумовский уже все, того? – Нет, – коротко ответил Олег и глазом не моргнув. Тут Игорь счел нужным вмешаться, официально представиться и вкратце изложить свою просьбу. На какой-то момент почудилось, что Алтан сейчас их обоих выпнет и на ксиву не посмотрит, однако тот дернул плечом и согласился: – Ладно, если клиенты против не будут – присутствуйте. У меня все легально, даже у барана ветеринарные документы в порядке. Игорь попытался успокоить, что его не правомерность процедуры интересует, но Алтан не стал слушать. Он медленно облизнул окровавленный палец – средний, с накрашенным черным лаком ноготком – и вернулся к разделыванию барана. – Он всегда такой или это из-за Серёжи? – вполголоса поинтересовался Игорь. Олег задумчиво похмыкал и наконец решил: – Пятьдесят на пятьдесят. Приготовления шли долго, главным образом потому, что баранье мясо и потроха уложили вариться в двух котлах. Заскучав, Игорь попросил разрешения прогуляться, и Олег отпустил, предупредив, чтобы ничего не трогал. Собственно, трогать тут было нечего, кроме травы, берез и внушительной кучки пустых водочных бутылок. Вряд ли Алтан бухал на рабочем, так сказать, месте – вернее всего, спиртное активно использовалось в обрядах. Логично, что же поможет качественнее отпустить сознание в свободный полет, как не водка. Хотя б не мухоморы или эта… айяуаска, и то хлеб. Вскоре поляна скрылась из виду. Заметив среди однообразного набора белого в черточку и зеленого большое черное пятно, Игорь направился туда и вышел на обширный пятак рощи, не так давно пострадавший от пожара. От некоторых деревьев остались только обугленные пеньки, многие были обожжены частично. Побродив туда-сюда и поворошив носком ботинка остатки пепла среди отросшей травы, Игорь потерял к последствиям пала интерес и побрел обратно. Когда мясо сварилось, его отделили от костей, а кости разложили на будущем костре подобием барана – хребет, ребра, ноги. Голову и шкуру пристроили тут же на палке. Рядом с будущим костром воткнули тоненькую березку и тоже украсили её лентами, а под березкой расставили тарелки со сладостями, хлебом и молоком. Алтан на этом этапе не присутствовал, но вернулся вскоре после его завершения. Его облик немного изменился: фартук исчез, зато появились бубен в руке, кнут за поясом и зеркало на шее. – А по какому случаю ритуал-то? – запоздало спросил Игорь, понизив голос. – Сын у городской чиновницы в университет поступает, – так же тихонько ответил Олег. – Родители хотят духов умилостивить, чтобы учиться не мешали. Игорь немножко опешил. Серьезные меры, это тебе не «халява, ловись!» или монета под пятку. Сметливо. Теперь, небось, если сынок завалит сессию и загремит в армию, происками злых духов не отговорится. Ритуал прошел, как хорошо отрепетированное представление, в котором у каждого – кроме Игоря и Олега, разумеется, – имелось свое место. Неожиданно поднялся порывистый ветер, кружа березовые листья. Алтан прилежно плясал, тряс длинными черными волосами, бил в бубен и громко распевал молитвы, брызгал по сторонам водкой и молоком, раскидывал куски мяса и сласти; юноша и его сопровождающие выстраивались то так, то эдак, благоговейно повторяли за Алтаном отрывки молитв. Когда костер начал прогорать, компанию костям составили березка и палка с остатками барана, а еще через какое-то время Алтан махнул рукой и присел на землю, имея совершенно вымотанный вид. Отдышавшись, он объявил, что ритуал прошел успешно, и все, довольно галдя, окружили расстеленную на траве скатерть, на которой помощники успели разложить хлеб и вареное мясо. Игорь и Олег присоединяться к этому своеобразному пикнику не стали, да их никто и не приглашал. Олег отошел переговорить со знакомым, Игорь с брезгливым интересом осмотрел кострище: не могло же все там догореть без остатка – и от нечего делать принялся ковырять узелок на одной из обвивающих березы лент. – Предок наш – лебедь, береза – коновязь. Он подскочил от неожиданности и обернулся к подкравшемуся сзади Алтану. – Ась? Алтан, видно, решил устроить себе фуршет вместо того, чтобы сидеть с остальными. Игорь с оторопью и легким отвращением увидел, что он откусывает и жует сочащееся сырое мясо – небось от барана отщипнул кусок при разделке. – Тебя домой случаем не зовут? – спросил Алтан. – Зовут, – удивился Игорь. – Вот и поезжай, – Алтан показал в улыбке мокрые красные зубы. – И не возвращайся. Игорь смотрел на него и моргал. Это что, угроза, что ли? Он даже не сразу нашел, что бы сказать в ответ. – Глисты в черёве не заведутся? – наконец родил он, кивнув на мясо. Алтан закатил глаза и свалил к своим клиентам и помощникам. Игорь покачал головой: ну точно подозреваемый наклюнулся. Похоже, придется сюда наведаться еще разок после разборок с маньяком-подрывником. – Что он тебе говорил? – спросил вернувшийся Олег. – А, пустое, – небрежно отозвался Игорь, – к этому склонял… сыроедению. *** После памятной (пусть и сильно подзабытой) ночи к копошению за стеной Игорь прислушивался нервно, и рукоблудствовать больше не тянуло. – Вкусный он? – спросил Серёжа, угомонив торопкое заячье дыхание. – Вкусный. – Очень? – Очень, – ответил Олег. – Терпи, – сказал Серёжа. Олег промолчал. *** Серёжа, когда услышал, что Игорь уезжает, вид имел подозрительно довольный. Игорю стало чуток обидно: ему казалось, что они поладили, Серёжа даже ворчать и язвить стал в разы меньше. Но с другой стороны, его удовлетворение было вполне понятно – вот жили вы со своим любезником не тужили, трахались в охотку, а тут ни с того ни с сего за стеной постояльца положили, да в придачу мента, и хоть ты что хошь делай: то ли тихарься, то ли вовсе целибат блюди. А еще корми, развлекай и лечи за спасибо. С этими мыслями Игорь предложил расплатиться за пищу и кров, но Серёжа так искренне возмутился, что вся обида сразу же пропала. Из последнего дня Игорь вознамерился выжать все и чуть-чуть сверх. С утра он сызнова пошел по поселку, заговаривая со всеми, кого удалось застать на улице: вдруг вспомнили чего. Вернувшись на полчасика закинуть что-нибудь в рот, Игорь с удивлением увидел, что Серёжа не пропадает на работе, а тащит к калитке упирающегося черного бычка. Бычок мычал и грозно наставлял на него рожки – один нормальный, второй на половине обломанный – но не бодал. Игорь, не дожидаясь просьбы, принялся толкать строптивую животину в круп. Так, общими усилиями, они затянули бычка во двор, где Серёжа привязал его к столбу. – Новый питомец? – спросил Игорь. – Буше надоело кататься на лошадях? – Это мне заплатили натурой, – Серёжа смахнул пот с облепленного мокрыми волосами лба. – Ума не приложу, что с ним делать. Пусть постоит до вечера, а там с Олегом решим. Нифига себе натуральный обмен. Сидишь ты такой, коды пишешь, а рассчитываются с тобой за это, считай, едой, как с сельским учителем в девятнадцатом веке. Хотя если подумать, теленок небось стоит немало… Хлева нет, держать его все равно негде да и незачем, наверное, не молочная же буренка. Игорь наскоро перехватил холодную отбивнушку и снова ускакал опрашивать народ. Когда он вернулся к ужину, не разбогатев ни на грамм новой информации, то вспомнил о бычке и увидел, что возле столба пусто. – Продал, – похвастался Серёжа, подкармливая Марго кусочками колбасы, – за весьма приятную сумму, к слову, прямо через пару часов прикатили и забрали. Олег улыбался, лениво ковыряясь вилкой в картофельном пюре. Автобус отъезжал рано утром, выходить следовало едва ли не в середине ночи. После ужина Игорь, взбудораженный беспокойным днем, решил напоследок сбегать в рощу, на Алтанову ритуальную поляну. Олег и Серёжа уединились в спальне, а он, выйдя во двор, внезапно заметил в углу свежую землю. На всякий случай оглянувшись на окна – вроде из спальни не видно – Игорь подобрал палку с сучком и поковырял раскоп. Земля была еще совсем мягкая. Глубоко рыть не пришлось: очень скоро Игорь выкопал коровье копыто, а за ним – рог. Обломанный рог, на который он обратил внимание днем. Остались от козлика рожки да ножки, так-то. Покупатели его прямо тут разделали, что ли? А если даже и так – какое ему дело? Повертев находки в руках, Игорь зарыл их обратно и постарался придать земляной нашлепке первозданный вид. В роще стояли глубокие сумерки. Лампу и телефон Игорь с собой не брал, оттого понимал, что придется торопиться, чтобы не ковылять обратно впотьмах, полагаясь единственно на лунный свет да ивановых червячков . На поляне ничего не изменилось, лишь кострище отчетливо разрослось. Принесенной с собой все той же суковатой палочкой Игорь поворошил пепел. В нем ожидаемо попадались непрогоревшие обломки костей, а под низом – уже совершенно нежданно – обнаружилась почерневшая челюсть, притом настолько явно не баранья, что и школьник бы не ошибся. – Попался, – пробормотал Игорь. Легально все, ага. А он-то на Серёжу с Олегом грешил. Выходит, раньше Алтан кости жертв бросал на месте, а сейчас, учитывая присутствие полиции, решил избавиться от улик, поместив их туда, где наличие костей не вызовет ни у кого лишних подозрений, особенно если не приглядываться. Ну а приглядываться никто бы и не стал. Интересно, а кто пропал-то? И когда? В новостях вроде ничего такого не говорили, ну так там не про всех и говорят. Надо будет пролистать паблики с потеряшками. До отъезда оставалось всего ничего. Бежать, колоть и пытаться тащить с собой? Страшная морока, по своей воле он не пойдет, а везти сопротивляющегося преступника на двух видах транспорта – затея сильно так себе. Наплевать на приказ, никуда не уезжать и звать сюда подкрепление? А если тот, в Питере, психанет и взрывать начнет? Игорь принял тяжкое решение оставить все как есть. Алтан убивает отнюдь не каждый день – если разобраться с подрывником поскорее, то получится вернуться и взять ничего не подозревающего лиходея в оборот как положено, лично все проконтролировать, чтоб рыбка с крючка не соскочила. А пока лучше ничего не делать, чтобы не спугнуть. Недолго поразмышляв, Игорь осторожно завернул челюсть в носовой платок и спрятал за пазуху в качестве вещдока. Потом придал пеплу более или менее нетронутое положение и поспешил домой, чтобы успеть соснуть несколько часов перед отъездом. 7 – Что привез? – спросил Прокопенко. Игорь шлепнул на стол отчет, в который даже подозрения насчет Алтана не внес. – Четыре наеденных кило, – честно признался он. – И все на этом. Игорь думал, что справится за три дня, а проваландался в итоге в семь крат дольше. Он изводился, думая о том, кто еще успел бесследно пропасть за это время, однако ситуация требовала его присутствия в городе: если там погибнет один человек, то тут опасность грозила десяткам. Но все когда-нибудь кончается, и в этот раз все для разнообразия кончилось благополучно. Преступник пошел под суд с перспективой съехать в психушку, и пострадавшими сделались только Игорев покой и сон. Он валился с ног, но вместо того, чтобы отъедаться и отсыпаться, побрел выпрашивать у Прокопенко хотя бы неделю если не командировки, то отпуска за свой счет. Федор Иванович не пускал – сперва убеждал, что он, Игорь, больше здесь нужен, затем требовал отдохнуть несколько дней… Но Игорь пинал его в уши так настырно, что своего таки добился: выторговал седмицу, с условием, что четыре дня там, а три здесь на отдыхе. Свое обещание в случае необходимости он намеревался беззастенчиво нарушить. Поезд отходил вечером. Игорь покупал шаверму в ларечке и раздумывал, лечь спать или лучше потерпеть и отоспаться в пути. Зазвонил телефон. То была Юля, и, судя по чуть задыхающемуся голосу, она желала осчастливить Игоря какой-то сенсацией. Игорь лишь надеялся, что эта сенсация не задержит его отъезд. Сразу по возвращении в Петербург Игорь отдал Юле копию отчета и устно рассказал все, что в бумаги не вошло. За исключением сна, конечно. Юля – она умная, в своих загадочных источниках пороется, глядишь, что-нибудь да раскопает. Но даже в самых смелых предположениях Игорь подумать не мог, что именно она раскопала. – Это Олег, – заявила Юля, едва Игорь ступил на порог. Не сказать, чтобы он сильно удивился. – У меня те же подозрения имелись, но откуда такая уверенность? Прямые улики указывают на… – Он меня сожрать попытался! – воскликнула Юля. – Как по мне, это достаточно прямая улика. Тут-то Игорь опешил. – В смысле? Они за мной сюда приехали? – Нет, это я за ними туда приехала. Инфу собрала, гипотезу вывела, надо было проверить. Теперь Игорь вспомнил, что за последние две недели не перекинулся с Юлей ни словечком. Обычно они шары-бары разводили хотя бы на выходных. Вот что значит заработался. Они уселись на диван, и Юля принялась рассказывать, потчуя Игоря зеленым чаем. Игорь «китайское сено» не любил, но терпел стоически. Юля, особо не скрываясь, явилась в кумпанию в качестве журналистки. Правда, обозревать собиралась не загадочные смерти, а намеднишнюю, вполне обычную гибель двух черных лесорубов, которые спилили толстое дерево настолько «удачно», что этим самым деревом их и зашибло. То ли баро счел повод безобидным, а будущую публикацию полезной, то ли Юля обаяла его своими женскими чарами, но её впустили и дали временный приют. Не у Олега и Серёжи, разумеется – у какой-то вдовушки. На самом деле Юля приехала ловить на живца. Смотреть место происшествия её по долгу занятости повел Олег. Там же и попытался хватануть за шею сзади, когда думал, что она не смотрит. – Я могла бы усомниться, – рассказывала Юля, – ну, может, задушить хотел или снасильничать. Но потом… Увернувшись, Юля юркнула в груду ветролома, в довольно узкую щелку, куда мужику не пролезть. И тогда Олег путь к ней прогрыз. – Не проси описать, как это выглядело, – её передернуло. – Я сама до сих пор в толк не возьму, что видела. Но там только сучки да щепки летели. Надолго его деревья не задержали, однако я успела вытащить оружие. Оружием Юле послужил не привычный перцовый баллончик, а обороть от некладенного жеребца . – А её-то ты откуда достала? – удивился Игорь. – О, ты удивишься тому, что можно купить на «Авито», – улыбнулась Юля. – Хорошо, что не надули, а то я б здесь не сидела. Юлина гипотеза была следующей: Олег – хлоптун, вернувшийся с того света мертвец, пожирающий животных и людей. – Пять годов живёт хлоптун хорошо, чисто и не признаешь, – продекламировала она, – а потом и начнет: сперва ест скотину, а за скотиной и за людей принимается. Перед тем, как начали пропадать люди, в округе исчезал скот – овцы, коровы. Но если из-за людей тревогу бить не стали, кто будет тревожиться о коровах? Волки съели, и баста. Игорь вспомнил якобы проданного бычка и рога с копытами в свежей яме. В присутствии полицейского Олег опасался охотиться на людей, они ведь с Серёжей вообще за Игоря тряслись, справедливо опасаясь, что в случае чего на общину натуральный рейд устроят, потому, когда сделалось совсем невтерпеж, пришлось откровенно и почти без обмана приобрести закуску попроще, чтобы протянуть какое-то время. – Разумовский в курсе, конечно, – продолжала Юля. – Я в гости напросилась, установила им жучок, который передавал разговоры на облако. Прямо они ничего, надо признать, не сказали, но… Послушай их беседу за полчаса до того, как Волков меня в лес повел. «Олег, я тебя прошу… нет, я умоляю, слышишь? Только не сейчас! Остановись!» – раздался из динамиков высокий, рыдающий голос Серёжи. А потом, после краткой томительной паузы, Олегово мертвенно спокойное и тяжелое: «Нет.» – Остановиться он не может. Без человечины хлоптуну никак, – пояснила Юля. – Это все равно, что попросить тебя или меня перестать есть вовсе. – Ты его убила? – Игорь вернулся к тому, о чем шла речь до упоминания «Авито». – Какое там. Чтобы убить, надо уздой ударить сзади, да в прибавку точнехонько по рукам, а он ко мне мордой лез. Я его хлестнула, он отшатнулся, упал и принялся на земле крутиться, чисто волк в кляпцах . Со спины никак не подойдешь. Я испугалась, что он очухается и меня влепетки раздерет, побежала скорее из лесу, прыгнула в машину и погнала домой. Буквально пару часов назад приехала. – М-м-м, а я через пару часов снова к ним, вы оттуда, мы туда, – усмехнулся Игорь. – Правда, собирался не по Олегову душу… Или что там у него сейчас. – Вдруг хлоптунов несколько? – На месте разберусь, – решил Игорь. А что ему еще оставалось делать? *** Игорь рассчитывал все хорошенько обдумать в дороге (думай, думай), но в итоге весь путь – что на поезде, что в автобусе – продрых. Так и вышло, что поздним вечером к дому Серёжи и Олега он подходил посвежевший, но не имеющий абсолютно никакого плана. Впрочем, не в первый раз и, очень хотелось бы на то надеяться, не в последний. Окна светились приветливо и уютно. Игорь поправил за пазухой обороть, позаимствованную у Юли на случай, если переговоры сильно не зададутся, толкнул калитку, а за ней и входную дверь. Заперто нигде не было. В большой комнате горели свечи, яркая круглая луна лила зыбкий перламутровый свет в окно, хотя на улице полнолунием и не пахло. Игорь успел заметить, что вещей будто бы стало меньше, да, верно, стены так точно оголились, но осматриваться скоро стало недосуг: дверь распахнулась, и из спальни шагнула Саша. Саша Филипенко, девушка, с которой он встречался пару лет в студенческие годы. Она совсем не изменилась. Игорь без особого удивления рассмотрел, что глаза у нее не зеленые, а светло-светло голубые. Позабытая ночь в чужой постели мгновенно вернулась в память в малейших подробностях, от начала до конца. Игоря аж шатнуло, непроизвольно поджались ягодицы, фантомно заныло плечо. – Повторяешься, – громко сказал он, сложив на груди руки, чтобы скрыть предательскую дрожь. – Я пришел поговорить, ясно? Давай без этих твоих шуточек. В дороге, несмотря на сонливость, он успел прочесть про хлоптунов. Это было несложно: информации нашлось очень мало. И нигде не было сказано, что хлоптун обладает свойствами инкуба (или все же суккуба?). Зато свойствами этими обладал огненный змей, метко прозванный в народе любакой и маньяком. Сюда вписывались и метеорит, и превращение в знакомых женщин и необъяснимая чудовищная слабость после любви. Кто же Олег, получается? Смесок какой, что ли? Игорь никогда о подобном не слыхал, но тут его вообще подстерегали сплошные сюрпризы. – Я хочу есть, – сказала Саша знакомым голосом с совершенно чужими интонациями. Надо же, Юлей он прикидывался лучше. Игорь ощутил, как что-то шевелится под полой куртки, машинально сунул руку за пазуху и выудил крупную пеструю змею с коричневым зигзагом вдоль спины. Змея отчаянно извивалась и сердито шипела. С опаской и внезапно вспыхнувшей брезгливостью Игорь отшвырнул её в сторону. Она шлепнулась на стол и осталась лежать, мелькая язычком. – Я пришел поговорить, – повторил Игорь. – Я один. Расскажи, что с тобой случилось. Саша наклонила голову. Теперь стало чужим и лицо: точно плохую маску надели. – Покормишь меня – расскажу, – вкрадчиво предложила она. Игорь не сдержал нервного смешка. – И кому ты тогда рассказывать собрался? Косточкам? От меня ж, в отличие от девиц, даже кос не останется. Или надобно корову привести? Саша рассмеялась, её фигурка поплыла, раздалась вверх и вширь – и вот перед Игорем встал Олег, одетый в футболку и плавки, будто его выдернули из кровати. – Я про секс, майор. Мясо лучше, но в бескормицу и так сойдет. Ты вкусный. – И тогда ты расскажешь, что ты… кто ты… Как ты стал… таким? – запинаясь, уточнил Игорь. Олег просто кивнул. – Тогда расскажу. Хотел ли Игорь повторения той ночи? Нет. Была ли эта затея рискованной? Она была почти самоубийственной: как можно верить людоеду, выползку из Нави? Но Игорь привык рисковать и идти к цели любыми средствами, особо если урон ложился исключительно на его плечи. Или, как сейчас, на некоторые иные части тела. – Хорошо, – выговорил Игорь мгновенно пересохшим ртом. – Только не надо этих забав с… обездвиживанием. Я не буду сопротивляться. – Как скажешь. Реальность вокруг дрогнула и неуловимо изменилась. Лунный свет сильно поредел, на столе горел ночник. Там, где лежала змея, валялась принесенная Игорем обороть, и её с настороженным любопытством толкал пальцем Серёжа, которого секунду назад за столом не было. – И тебе доброго вечерочка, – сумрачно сказал Игорь. Серёжа, улыбнувшись углом рта, кивнул, сгреб со скатерти повод и первым пошел в спальню. – Помыться хоть можно? – опомнился Игорь. – Я почти сутки в дороге. – Мне это неважно, – бросил Олег. – Мне важно. Игорь чувствовал себя сильно не в своей тарелке, пусть его обязались не есть. Неловкость и без того обещала быть мучительной – не хватало еще ко всем прочим прелестям циклиться на запахе пота и несвежих носков. – Мойся, – позволил Олег. – Есть-пить будешь? Этого Игорь не хотел, его подташнивало от беспокойства, как перед экзаменами в академии. За тем небольшим исключением, что на тех экзаменах иметь его намеревались сугубо в мозг. Он быстро помылся, схватив первый попавшийся кусок мыла (оно оказалось хозяйственным), и вышел без одежды. В спальне горел ночник. Олег и Серёжа ждали на кровати голышом. Серёжа по-прежнему не выпускал из рук обороть, и Игорь покосился на нее со смесью недоумения и тревоги. – Как мне? – буркнул он. Спрашивал у Олега, но отозвался Серёжа: – На живот, руки к спинке. «Бэдээсэмщик доморощенный», – обреченно подумал Игорь и, в полном соответствии со своими подозрениями, ощутил, как запястья обматывает крепкая узкая полоса кожи. – Ну зачем? – тоскливо спросил он. – Я же сказал, что не буду вырываться. – Для красоты, – усмехнулся Олег. Потешается, паршивец. Это ему, наверное, как у нападающего пистолет выбить и взять того на мушку его же оружия. Серёжа подергал узлы и, удовлетворившись, влез между Игорем и спинкой кровати, присев ему на руки. Его начавший наливаться член оказался аккурат перед носом, так близко, что расплывался в глазах. Игорь машинально задержал дыхание, потом осторожно втянул воздух. Пахло сносно – телом и чем-то терпким, теплым, древесным. – Отсоси, – нежно сказал Серёжа. – А тебе зачем? Это разве не ему надо? – Ему это как аперитивчик, а мне… просто нравится. Технику Игорь представлял лишь в теории, да и то с натяжкой. Он вдохнул воздуху, словно перед прыжком в воду, и, зажмурившись, забрал член в рот, сколько поместилось. Серёжа поддержал его под подбородок и шею. Вкус был не мерзкий – солоноватый и горьковатый, но рот разом наполнился обильной, противной, как перед рвотой, слюной. Игорь не стал сглатывать, боясь, что в самом деле стошнит, и позволил ей вытекать на подбородок. – Фу, замуслюга , – беззлобно пожаловался Серёжа и вытер запястье о его волосы. Игорь все еще слабо понимал, что делать. Серёжа начал мелко толкаться навстречу, и пришлось часто сглатывать горлом, давя позывы. Пытаясь одновременно глотать, хотя бы наугад двигать языком и прикрывать зубы, Игорь понял, что с многозадачностью у него так себе. Да в дополнение всему от близости волос к носу тянуло чихнуть. Если он чихнет – как пить дать Серёже что-нибудь оттяпает. Члено-буквально-вредительства в планах не было: Игорь ждал обещанную информацию. Очень быстро заныли челюсть, шея и даже почему-то поясница. На глазах выступили слезы. Он зажмурился, пытаясь поймать ритм, и почувствовал, как на ягодицы ложатся ладони. Олег сжал пальцы на пробу и пошел вымешивать его задницу, как тесто на хлеб. Сосал он, наверняка, прескверно, но член увеличился прямо во рту, и язык утомился так, что Игорь бросил затею им что-то вытворять – раскрыл пошире рот, расслабил саднящее от судорожных глотков с вытянутой шеей горло и, шумно дыша носом, понадеялся, что Серёжа как-нибудь справится сам. Твердые пальцы, жестко раскрывшие ягодицы, и касание языка между застало его врасплох. Игорь дернулся вперед, поперхнулся и торопливо снялся, задев зубами. Лицо точно кипятком ошпарили. – Н-не надо… там, – выдохнул он. Если Олег и ответил, то Игорь не услышал: Серёжа, прошипев крепкое словцо, пихнул ему меж клыков два согнутых пальца и заправил за щеку так, что, кажется, треснул уголок рта. Но хотя бы горло больше не сжималось. Олег, не послушавшись, продолжал лизать, и Игорь ощущал, что сейчас воспламенится и осыплется на кровать пеплом. Его швыряло между мокрыми мазками языка и упирающейся в щеку головкой члена, горело уже не одно лицо, а все тело, в ушах гремели ток крови и собственное бурное, сбитое дыхание. А потом внутрь въехали скользкие пальцы, одновременно с тем Серёжа резко отстранился и Игорю на лицо брызнуло вязким и теплым. Он до боли стиснул внутренние мышцы и веки. – Ну так… на двоечку с половиной, – чуть задыхаясь, проговорил Серёжа, но голос его звучал довольно. – Каков красавец. Олеж, щелкнуть фотку тебе? Красный, как помидор, и уляпанный всяким по самые глаза – писаный красавец, кто ж спорит. Игорь протестующе замычал, но Олег предложение отверг. – Не-а, у меня тут тоже вид неплохой. Серёжа выпустил Игореву голову и пополз прочь – наверное, смотреть вид. Игорь с размаху ткнулся носом в матрас и завозился, вытирая лицо о простыню. Пальцы толкнулись еще несколько раз, исчезли. – Колени подбери, – велел Олег. Игорь кое-как подтянул ноги и приподнял нижнюю часть тела, выставив зад. Бедра дрожали, будто он все это время не лежал, а приседания делал без продыху. Он успел несколько раз пожалеть, что настрого запретил фокусы с обездвиживанием: тогда в густой инертный кисель превратилось не только тело, но и мозг, Игорь просто тупо принимал происходящее, не смущаясь и ни о чем не думая. Сейчас же все ощущения и мысли обострились донельзя – медленно, но напористо проникающий Олегов член он прочувствовал до последнего миллиметра, а стыдом шпарило до пылающих ушей, зияющей ямы в животе и тошнотворной слабости в мышцах. Игорь сухо всхлипывал и прятал лицо, хотя как раз в лицо ему никто не смотрел. Горячая ладонь сунулась под живот и обхватила член, однако он едва почувствовал прикосновение. После нескольких по-настоящему сильных толчков стало очевидно, что слабость отнюдь не мнимая. Ноги и руки дрожали все сильнее, потом и вовсе подломились – Игорь сдался и распластался на животе, соскользнув с члена и придавив ласкающую руку. Его в четыре руки перекатили на спину, Олег подхватил под колени и вошел снова. Игорь чувствовал на себе жадные взгляды, крепко жмурился и кусал губу, чтобы позорно не разреветься просто от унижения. – Может… возле кровати? – попробовал он. Как в прошлый раз. Тогда можно будет спрятаться – уткнуться носом в матрас или пыриться в стену. – Возни много, – сказал Серёжа. – Развязывать, перетаскивать. А Олег уже почти все. Да? Олег отозвался рокочущим звуком, по которому было неясно, соглашается он или нет. Серёжа снова полез к члену, но Игорю было настолько некомфортно, что с таким же успехом его могли дергать, скажем, за палец. Тело, совсем как тогда, потяжелело, налилось ватной слабостью, лишь в голове осталась кристальная, совсем не желанная сейчас ясность. – Эй… ты ж об…щал… – проговорил Игорь, с усилием ворочая языком. – Это не специально, – Серёжа чудом понял, что он имеет в виду. – С ним всегда так получается. На меня особенно не действует, а вот на других… Он ведь меня сейчас запросто сожрать может, пронеслось в голове, а я буду все осознавать, все чувствовать, но и шевельнуться не смогу. Интересно, он терзает на куски живьем или заглатывает целиком, а потом отхаркивает несъедобное? Лучше бы второе… Олег замер, глухо простонал, ткнулся ртом, уколов усами, – и ногу прострелило жгучей болью к паху и колену. Игорь почти наяву услышал, как рвется под зубами кожа. Первое. Блядь. «Ну вот, начинается». Мысль, четкая и спокойная, будто прозвучала со стороны. Собственный крик тоже показался посторонним и отдаленным. Игоря, случалось, били кулаками и ножом, в него стреляли, его кусали собаки, но чтобы рвать на куски обездвиженного, неспособного дать отпор – такого не было. Первая ошеломляющая боль схлынула, а новой он не дождался. Олег тяжело дышал, сглатывал и громко облизывался. Игорь с осторожной надеждой подумал, что, похоже, есть его все-таки не намерены. Хотя бы прямо сейчас. Олег отстранился, отодвинулся, и он с облегчением вытянул ноги. Левая повыше колена пульсировала и огнем горела, Игорь ощущал, как щекотно течет по коже, но проверять, насколько все плохо, не хотел, да и не думал, что сможет подняться. – Как мне клеваться, так нельзя, а как тебе распускать… э-э-э… зубы, так всегда пожалуйста, – возмущенно сказал Серёжа. – Не буду больше на него слезы тратить, само пусть заживает. – Полно, миро кхам, тебе жалко, что ли? – Не подлизывайся, Волченька, вот иссохну, как кактус в пустыне, тогда локти кусать станешь, а поздно будет. – Кактусы в пустыне превосходно напитываются влагой… Под их легкую перебранку и воркотню Игорь начал задремывать. Он бездумно слушал про пески, оазисы, разные виды кактусов и даже навроде текилу – если не почудилось, конечно, – а потом в голове как вспыхнуло: он ведь не за красивые глаза под них лег. Игорь попытался напомнить об обещанной информации, но за последние минуты его размазало окончательно, и вырвались лишь невнятные звуки. Тем не менее, внимание к своей персоне он привлек. – А, – опомнился Серёжа, – ты ж не кончил. И он снова ухватил Игоря за член, похабник эдакий. Игорь недовольно замычал. – По-моему, он желает променять твои таланты на время офигительных историй, – проницательно заметил Олег. – Мент как есть, только на тру-крайм и встает, а? – в голос Серёжи пробился азарт. – Не-не-не, от меня еще никто без оргазма не уходил. – И не уползал, – смешливым шепотом подсказал Олег. Смеются они, вяло обозлился Игорь, не способный даже пальцем шевельнуть, весело им. Поглядим, как запоют, когда все вскроется. Как обхаживал его Серёжа, он чувствовал будто через ком ваты и, кажется, провалился в сонное забытье раньше, чем тот чего-то добился. Но сквозь слои вязкого сна кольнуло, ровно иглой, мимолетным телесным удовольствием, и Игорь, бросив попытки противиться бесчувствию, совершенно перестал осознавать, что происходит вокруг. 8 – За горами, за лесами течет река – огненная волна, кипит, бурлит, проходить не велит. Через реку ту мост каленый есть, горяч да жгуч, по нему тебе пройти велено в царство сонное… «Надо же, в самом деле запел», – мстительно подумал Игорь. И проснулся. В окно лился солнечный свет, как многими утрами до этого, но лежал Игорь не на сундуках в большой комнате, а на кровати в спальне. Олег сидел с одного бока и листал журнал, мурлыкая в усы. Повернув голову в другую сторону, Игорь едва не врезался носом во встрепанный рыжий затылок. Странно, сегодня вроде не выходной, почему Серёжа не на работе? – Ты иди, душа, не оглядываясь, безбоязненно, пусть жар реки той тебя не коснется, жар моста покоем обернется. Пути спокойного тебе, пути короткого. Бывать по сему, бывать по сему, бывать по сему… – Это не колыбельная, – просипел Игорь. Горло, щеки, губы – все болело. Прислушиваться к тому, что творится ниже, Игорь пока осмотрительно не стал. Ну хоть язык шевелился исправно. – Не колыбельная, – согласился Олег. – Где ты услышал эту песню? – Сослуживец пел. – Когда? – потребовал Игорь, уже зная ответ. – Когда я умер. Не колыбельная – погребальная. Олег отложил журнал и опустил шершавую теплую ладонь Игорю на лоб. – Тебе плохо, – сказал он (как будто Игорь сам этого не чувствовал) и ласково добавил: – Если я сейчас лягу с тобой снова, на другой раз ты уже не проснешься. Мясо съем, а из косток твоих сделаю свирель, Серёжа на ней играть станет. – Никогда еще «затрахаю до смерти и выпью досуха» не звучало так поэтично, – парировал Игорь, невольно вздрагивая и жмурясь под его рукой, как опасающийся удара пес. – Только попробуй. Я рассказал надежным людям, куда еду, зачем и кто виноват, если я вдруг не отвечу на звонок в условленное время. Случилось что – сюда нагонят спецназа и перетрясут все до последнего камушка. А тебя есть кому опознать, кстати. Так что кончай грозиться и рассказывай, как докатился. По лицу Олега пробежала легкая тень, ладонь он убрал. В этот момент на звуки беседы проснулся и заворочался Серёжа. Этот оказался в разы словоохотливее, и Игорь, наконец, узнал то, за чем явился. Серебряный амулет в виде волчьей головы, который Олег оставил Серёже, потускнел за три дня до того, как сообщили, что на очередном контракте Олег Волков пропал без вести. Серёжа и казенные пороги обивал, и базы ломал, и по колдовкам бегал, и сквозь череп на месяц смотрел – все тщетно. А потом он прослышал об обряде: в Христову ночь все потерянные придут на порог родного дома и повалятся на него, если через порог незадолго до того трижды перешагнет девица в цвету. Никакой мерзопакости, вроде проливания крови младенцев на росстани , обряд не требовал, поэтому Серёжа решил: была не была. Он залучил к себе одну из товарок, хитростью вынудил её нужное количество раз переступить порог. Делал он это почти не всерьез, без особой надежды, но прохладной майской ночью Олег действительно пришел – худющий, как лигостай страшный, в рваном, прожженном, выгоревшем под чужим солнцем камуфляже, но пришел. Он притащился в обход пропускного пункта, со стороны леса, и упал к ногам выскочившего за дверь Серёжи. – Потерянные придут? – переспросил Игорь. – И мертвые, – уточнил Олег вместо промолчавшего Серёжи. – А что с девицей стало? Девица та через полгодика кончилась, но по такой банальной, обыденной причине, что Серёжа и задумывать о возможных совпадениях не стал. Несколько лет все шло по-старому, по-прежнему, но безмятежное счастье было недолгим. Пять годов живёт хлоптун хорошо, чисто и не признаешь, а потом и начнет… Серёжа принял Олегово преображение легко: видно, подспудно понимал, что с той стороны так просто не возвращаются. К счастью, устраивать масштабную резню Олегу не требовалось: человечинкой он баловался нечасто, глуша голод обычной едой, скотиной и жизненной силой, выпитой во время секса. Львиной долей последнего с готовностью снабжал Серёжа: он сам был не вполне человеком, потому сношение с Олегом его сильно не изнуряло. – Ты поэтому много ешь? – вставил Игорь. – Да. – А он? – А я просто пожрать люблю, – съехидничал Серёжа. – Ну еще на танцы, превращения и постель много энергии уходит. – О, – глубокомысленно сказал Игорь. И замолчал, потому что ну вот, узнал, что хотел, а дальше как? Даже просто чтобы что-то сказать, требовалось подумать. Сосредоточиться, лежа между Олегом и Серёжей в постели, в которой сеночи черти что творилось, было сложно. Как и в прошлый раз, в движениях Игорь был сильно ограничен, а вишенкой на торте – он позволил себе оценить состояние тела и об этом пожалел – ногу будто зубами (ха-ха) грызли; ныли, как после спаррингов у Игната, мышцы; стыдно саднило и тянуло между ягодиц, ломило поясницу. И это он лежал и не двигался. Спасибо, его, по всему видать, хорошенечко обтерли, потому что самостоятельно добраться до душа в ближайшем будущем не светило, а позволять себя мыть после всего… Игоря передернуло от… Ну не от гадливости, пожалуй, а тягостной неловкости, так вернее. С помощью Олега и Серёжи, которые мало не донесли его на руках, Игорь переместился в большую комнату и вытянулся на сундуках. Тут вздохнулось свободнее. Серёжа вернулся в спальню и принялся чем-то шуршать, а Олег взялся за приготовление тонизирующих отваров. – От сглаза можно не варить, да? – не удержался Игорь от сердитой шпильки. Олег пропустил его слова мимо ушей. Машинально скользя взглядом по полу и стенам, Игорь заметил, что первое впечатление было верным: вещей стало куда меньше. Его осенило. – Вы уезжаете? – Да, – отозвался Олег, с сосредоточенным видом взвешивая какие-то корешки. – Вышло так, что кто-то обо мне узнал, поэтому безопаснее будет сменить место жительства. – Как же это так вышло? – издевательски протянул Игорь. – Кто же этот «кто-то»? – Я не про тебя. – Ты про мою хорошую подругу, – рыкнул Игорь. – Благодари бога, что об нее зубы обломал, а то лежал бы уже кучкой праха. Олег зыркнул на него волчищем, но сразу же отвлекся на процеживание. – Прости, – с сухой язвительностью ответил он. – Если б знал, что она твоя подруга, пальцем бы не тронул. Хотелось ответить что-нибудь эдакое, но зазвонил телефон. Он лежал на столе, до которого Игорь не мог дотянуться. Олег, стоически выждав три сигнала, не стерпел, подобрал телефон, без утайки прочел имя контакта, с каменной миной принял вызов и поднес микрофон к лицу Игоря. – Лё, все хорошо. Да, Дим, порядок, потом расскажу. Нет, ничего не надо. Бывай, до созвона. Через несколько минут Олег принес кружку и грохнул её на придвинутый к импровизированной постели табурет так несдержанно, что немного выплеснулось. Буркнув благодарность, Игорь беспомощно уставился на отвар, понимая, что ни держать голову приподнятой достаточно долгое время, ни донести до губ кружку не сможет. – Серёж! – окликнул Олег. – Иди поработай сиделкой, а то я майора от больших пылких чувств захлебнуть боюсь. В спальне что-то загремело, покатилось, и из-за двери выскочил Серёжа. – А что такое? Что стряслось? Вы поругались, что ли? Игорь икнул и зашелся хохотом до слез. Ну что за святая простота! В самом деле, совершенно же ничего не случилось, к чему ссориться? Когда он угомонился, то увидел, что Серёжа и Олег смотрят на него с сочувствием и скептичностью пополам. – Напои его, – наконец, велел Олег. – А я, пожалуй, еще успокоительных травок соображу. У Серёжи получалось далеко не так ловко, но после некоторого маневрирования и пары мокрых пятен на постели дело пошло на лад. Отвар был вкусный и освежающий, даром что горячий. – Что ты собираешься делать? – спросил Олег, колдуя одновременно над двумя кружками, когда Игорь одолел первую. – С вами поеду, – сказал Игорь. – Обзаведусь в срочном порядке стокгольмским синдромом, буду днем корочками жертв заманивать, а ночью тебе зад подставлять. Серёжа громко прыснул в кулак. Олег оглянулся через плечо, вздернул бровь и кротко спросил: – У тебя температура? – У тебя идиотские вопросы. Думать надо, что делать. Ну уедете вы, и что? На другом месте станешь людей жрать? – Я по-иному не могу, – с достоинством ответил Олег и сунул Серёже вторую кружку. Несколько минут рот был занят, потом Игорь прямо заявил: – Я тебе не позволю. – Каким таким образом, интересно? – Олег мешал ложечкой и с ровного ритма не сбился. – Назад в могилу уложишь? Так тебе нечем. Обороть Серёжа сжег, да и в любом случае ты б до нее доползти не сдюжил, не говоря уж о том, чтобы искать по селу другую. В то время как я могу сделать с тобой что угодно, и, пока твой хваленый спецназ доберется, нас тут только и видели, – он повернулся и оперся задницей на краешек кухонной стойки, продолжая мерно помешивать содержимое кружки. – Даже жрать тебя живьем не надо. Например, кто сказал, что в зелье, которое ты сейчас выпил, не попали пара-тройка не предусмотренных рецептом ингредиентов? Игорь с усилием подавил порыв фонтанчиком вернуть проглоченное Серёже на штаны. – Блефуешь, – настороженно сказал он. – Знакомлю с вариантами, – поправил Олег и передал кружку Серёже. – Последняя. – Это успокаивающее? – уточнил Серёжа, и Олег кивнул. – Себе тоже завари, а то грызетесь, как два барбоса. Игорь на этот раз смеяться не стал, лишь глаза закатил. Он не мог взять в толк, это в самом деле такая наивная беспечность или Серёжа строит из себя дурачка с умыслом. – Мы тут о жизнях людских толкуем, которых твой… любезный друг отберет еще не один десяток. Думаешь, это забавно? – Думаю, это бессмысленно, – Серёжа бесцеремонно опрокинул кружку, легонько клацнув по зубам, и Игорь едва успел сглотнуть, чтоб не поперхнуться. – От свар ни мертвым, ни тем, кто умрет, никакой пользы нет, одно вам расстройство и все на этом. Ответить на такое было нечего, даже если б был свободен рот. Когда опустела последняя кружка, Серёжа быстро стрельнул взглядом в сторону Олега, который успокоительному предпочел ром, и спросил: – Нога сильно болит? Игорь пожал плечами. Нога беспокоила, но все познается в сравнении. Не оторвали же и не сломали. (Не то чтобы Игорю когда-нибудь отрывали конечности). – Ладно, – вздохнул Серёжа. – Олеж, у нас лук есть или я уже весь вынюхал? – Набери теплую ванну и разведи слезы в ней, – посоветовал Олег. – У него, верно, вообще все болит, не только нога. – А будет действие в такой концентрации? – засомневался Серёжа. – Если не будет, пантенолом намажем. Еще есть свечи с гепарином, если нужно. – Свечи? – удивился Игорь. – Зачем? Жечь и нюхать, что ли? Серёжа зажал рот рукой и забулькал. – Нет, – вздохнул Олег, – в жопу засовывать. Игоря окатило жаром до самой груди. – Обойдусь, – процедил он. – Не буду тебя обкрадывать, а то чем свой почечуй лечить станешь. – Они снова! – трагично объявил Серёжа в потолок, вслед за чем прихватил луковицу и ножик и с достоинством удалился в ванную. Зашумела вода. Некоторое время угрюмо молчали. Игорь думал-думал-думал, Олег, допив ром, принялся за уборку. Игорь вздохнул. Никакие способы достойного выхода из этой поистине тупиковой ситуации в голову не лезли. Убивать Олега не хотелось, да и в самом деле не было возможности. Придется просить помощи друга. – Найди у меня в контактах Юлю и набери: «Есть ли средство, как излечить хлоптуна?», – попросил он, стараясь, чтоб тон звучал примирительно. Олег фыркнул, но вытер мокрые руки и набрал сообщение. – Постой, не отправляй – мне покажи, – Игорь пробежал глазами строчку. – Убери запятую и большую букву, а то она поймет, что не я пишу, и поднимет панику. – Разумно, – пробормотал Олег. С уборкой он закончил быстро, но в спальню не ушел, и тишина снова сделалась неловкой. – Почему у меня в прошлый раз ничего не болело? – спросил Игорь скорее для того, чтобы нарушить неудобное молчание, нежели из живого интереса. – Потому что это было не по-настоящему, во сне. Так тоже можно, но прибыток куда меньше. – А… откуда ты тогда взял, что я вкусный? – удивился Игорь. – Жизненная сила тоже имеет вкус, это первое. А второе, помнишь, как ты раны от Сережиного клюва футболкой зажимал? Как же, Игорь помнил. Равно как и то, что футболка куда-то внезапно делась. – Ты сожрал футболку? – с ужасом спросил он. – Кровь с футболки, – педантично поправил Олег. – Футболку выплюнул. Игорь на свою беду представил процесс, и его на фоне общего шаткого состояния организма слегка замутило. К счастью, подоспел Серёжа с известием, что ванна готова. Воспользовавшись заодно уборной – как раз напомнили о себе объемы выпитой жидкости – Игорь погрузился в блаженное тепло. Повязку с ноги перед этим сняли: рана выглядела скверно, от воды боль вспыхнула с удвоенной силой, и Игорь, чтобы отвлечься, спросил у оставшегося присматривать за процедурой Серёжи: – После того… сна с тобой и Олегом у меня порезы на ладони полностью зажили. Во сне на них попали твои слезы, но если этого на самом деле не было, как так вышло? – Потому что реально попали. Пока Олег… питался, ты спал беспробудно. Я заметил, что ты бережешь руку, и решил, – Серёжа указал на глаза, – выдать тебе компенсацию за, кхм, неудобство. – Угу, – мыкнул Игорь и медвежевато добавил: – Ты, правда, тогда приходил меня к вам звать или это тоже сон? Серёжа таинственно улыбнулся и ничего не ответил. 9 «Не во сне» далось Игорю тяжелее: слабость полностью отпустила лишь к исходу вторых суток, разведенные в воде слезы помогли постольку-поскольку. На месте укуса обещал остаться заметный шрам, ну да не впервой. Юля в ответном сообщении рассуждала, что, поскольку Олег умер безвременно, теоретически можно попытаться вернуть его душу с той стороны. – Как Орфей за Эвридикой ходил, что ли? – удивился Серёжа. – Даже у них это неважно закончилось. – Она в соляной столб превратилась? – спросил Игорь, ориентирующийся в греческой мифологии очень неуверенно. – Нет, ты с Содомом и Гоморрой путаешь, – со смешком поправил Серёжа, – что меня, должен сказать, не удивляет… Игорь красочно представил, как дает ему подзатыльник. Жаль, приглашением отвесить оплеуху не воспользовался, когда предлагали. – Но даже если так, мы ж не в Древней Греции, где все в царство мертвых, как к себе домой, шастали, – продолжал Серёжа. – Как туда добраться? Твоя подруга, случаем, координаты не подкинула, чтоб в навигатор забить? Тут они разом обратили внимание, что Олег не участвует в обсуждении, а сидит с отсутствующим видом, словно бы погрузившись в себя. – Волче? – позвал Серёжа. – Ты с нами? – За горами, за лесами течет река – огненная волна, кипит, бурлит, проходить не велит, – пробормотал Олег. – Через реку ту мост каленый есть, горяч да жгуч… Я, кажется, что-то такое помню… – Ты помнишь, каково было на том свете? – с суеверным ужасом спросил Серёжа. Игорь сперва подумал, мол, странно, что за минувшие годы он не расспросил Олега о подробностях его смерти и чудесного возвращения, а потом сообразил, что Серёжа осторожничал: едва ли Олег порадовался бы необходимости делиться воспоминаниями такого свойства, даже если б что-то в самом деле помнил. – Это же просто песня, – подсказал он. – Наверное, мозг глюканул от недостатка кислорода. Ну, некоторые при смерти туннели видят, а ты – реку. Тем более, что твой сослуживец пел над твоим… над тобой. – Да, ты прав, – Олег в замешательстве почесал затылок. Серёжа быстро набрал что-то в телефоне. – Прав-не прав, а Калинов мост с рекой Смородиной в куче сказок фигурируют. Не беспричинно же они в песню попали. В отечественных сказках Игорь разбирался чуть получше, чем в чужеземных мифах, но и тут изумился. – В смысле? При чем здесь калина и смородина? – Именно что ни при чем, – Серёжа встряхнул телефон, будто Игорь мог там что-то рассмотреть. – Река Смородина – потому что смрадная, вонючая, то бишь, и дымная. Её еще Огненной зовут. Она течет огнем и раскаляет мост, оттого тот и Калинов, то есть каленый, раскаленный. – О как, – ошарашенно проговорил Игорь. – Мое детство никогда не будет прежним: я-то деревянный мостик через речушку представлял и кустики с ягодами, а там какой-то… Мордор, прости господи. – И под этими ягодными кустиками Иван жестко месился с Чудом-Юдом в костях по колено? – уточнил Серёжа. – Ну… Да. Я, кажись, иллюстрации из книжки помню. А че такого? – Да в общем ниче, – сдался Серёжа. – Эта река разделяет Явь и Навь… – Получается, надо перейти мост? – перебил Игорь. – Так элементарно. Ты ж огнептица, тебе мост с рекой не страшны, пусть они хоть трижды раскаленными будут. Пока мы с Олегом Чуду-Юду отвлечем, ты метнешься кабанч… то есть пташкой на ту сторону и притащишь душу. – План – огонь, пан интендед , – с каменной физиономией прокомментировал Серёжа. – Как бы то ни было, прежде чем делить шкуру неубитого Чуда-Юда, до нужного места еще добраться надо. Где может находиться огненная река? В Тихоокеанском вулканическом кольце? – И большое оно, кольцо это? – для порядка уточнил Игорь, подозревая, что ответ его не обрадует. Серёжа быстро погуглил. – Сорок тыщ километров. М-да, длинновата прогулочка. – Околесицу несете! – вмешался Олег. – Где Тихий океан, а где мы? – Ну ты, как бы, тоже не на Руси-матушке погиб, – указал Серёжа. – По твоей логике я должен был вообще в объятья гурий отправиться… ну или хамим хлебать. Уверен, это не так работает. – А давайте у этого вашего Алтана спросим, – предложил Игорь. – Он же с духами знается, наверное, и представление о том свете имеет. Хоть каком-то. – Идея, – одобрил Олег. – Ни за что! – в ту же секунду заявил Серёжа. – Что у вас за терки? – поинтересовался Игорь. – Он тебя тоже, смотрю, не слишком жалует. Серёжа сердито забормотал и, буркнув: «Пора Бушу кормить», выскочил во двор. Игорь проводил его удивленным взглядом: с собой он ничего не унес, так каким молоком собирается кормить, птичьим, что ли? – Дурь полная, вот и стыдно, – пояснил Олег. – Он птицей над березняком летал, а у Алтана там в силу работы бутылки с хмельным стояли без присмотру. Ну пташка и угостилась вволю, буракозить начала и по пьяни спалила кусок рощи. Всем миром еле затушили. Алтан убивался очень и злобу затаил, а Серёжа даже извиняться не желает: дескать, был под веществами, ничего не помню, я не я, и лошадь не моя. Игорь тотчас же вспомнил черное пятно выгоревшей травы и обожженные березки. – Вообще-то алкогольное опьянение является отягчающим обстоятельством, – указал он. – Пойди и это ему скажи. – Не знал, что он горячительным балуется, – ради порядка заметил Игорь. При нем Серёжа ни разу не притрагивался к спиртному. На столе ничего крепче кефира не появлялось. – Ну вот с тех пор и не балуется, – значительно проговорил Олег. Игорь спрятал усмешку. Похоже, кто-то после того случая получил знатную взбучку. А может и две, если сперва от Алтана прилетело. – Если он тебя… – он замялся и быстро поправился: – Если ты ему не безразличен, придется извиняться. – Зная Алтана, едва ли извинения помогут, – вздохнул Олег. – Но попробовать стоит. *** Алтан, верно, мысли читал, или будущее видел, или духи ему о гостях нашептали, потому что обнаружился он, как по заказу, в пострадавшей части рощи – копошился у одного из обгорелых деревьев и подрезал веточки. Игорь озадаченно уставился на рукоять меча у него за поясом. Это что же, японская катана? Ладно – кнут, ладно – зеркало, но где шаманы, а где земля сакуры. Увидев посетителей, а в особенности надутого как мышь на крупу Серёжу, Алтан выпрямился и растянул тонкие губы в улыбке, в которой явственно читалось злобное удовольствие. – Тайное стало явным, а? – не ожидая ответа, он повернулся к Игорю. – Ты почто деда моего уволок? – Че? – опешил Игорь. – Из кострища, – уточнил Алтан. – Спасибо, конечно, что показал ему Северную столицу, но теперь верни, где лежало. И тут Игорь вспомнил об увезенной в город «улике», которую так никому и не показал. – Это твой дед? – неверяще переспросил он, уже не пытаясь гадать, как Алтан об этом узнал. – А чего он в таком виде? Алтан шевельнул бровью. – Каком «таком»? – Фрагментарном. – По завещанию, – снисходительно пояснил Алтан. – И это не твое дело, криминала тут не имеется. Молодец, че. Если баран для жертвоприношения, то с ветеринарными документами, если обугленная человеческая челюсть, то родственная, по завещанию. В другое время Игорь, может, и взялся бы проверять, имеется тут криминал или не имеется, но пришли они сюда не этим. – А он… это, еще в Петербурге, – Игорь поскреб затылок. – Как только смогу, я его… привезу обратно. Он хотел сказать «Перешлю», но вовремя сообразил, что это будет, во-первых, неуважительно, а во-вторых, нелегально. – С чем явились? – деловито спросил Алтан, будто бы удовлетворившись обещанием. Олег пихнул Серёжу локтем, и тот, прячась за челкой, буркнул невнятной дроботухой : – Намнужнатвояпомощь. Алтан разулыбался уж совсем по-змеиному. – Что-что? Каюсь, не расслышал. – Нам нужна твоя помощь! – сердито и раздельно повторил Серёжа. Он покраснел, от него, кажется, даже жаром потянуло вполне явственно. Как бы вместо извинений Алтану второе возгорание не досталось. Но Алтан на удивление сдержанно спросил подробности. Детали просьбы уложились буквально в пару-тройку предложений. – Вероятно, помогу, – так же сухо сказал Алтан. – А взамен? – набычился Серёжа. – Во-первых, извинись. – Прости. – Хм? – Алтан выжидательно покрутил пальцем, мол, продолжай. – Прости, что напился и поджег березы. – Прости, пожалуйста, что нажрался, как распоследний сёдзё , поджег твои священные березы, а потом так зассал, что извиняться пошел, только когда приперло, – благожелательно подсказал Алтан. Судя по лицу, Серёжа горел желанием сказать что-то совершенно иное, у него аж глаза золотом полыхнули, однако он взял себя в руки и повторил слова Алтана, и что такое «сёдзё», не уточнил. – Допустим, сойдет. А во-вторых, – Алтан поманил Олега, – подойди-ка, дай на тебя взглянуть. Олег послушно шагнул навстречу, а Алтан… Алтан молниеносно выхватил катану – и голова Олега, глухо стукнувшись о траву рядом с тяжело рухнувшим навзничь телом, перекатилась и стекленеющими глазами уставилась в небо. Несколько мгновений стояла полная тишина, даже птицы в ветвях замолкли. «Крови нет, – была первая холодная, отстраненная мысль, – как в фильмах рейтинга двенадцать плюс». Это потому, что он уже несколько лет как мертвый? Они стояли и молча смотрели. Олег лежал – тело и голова отдельно. Всеобщее оцепенение нарушил Серёжа – бросился трупу на грудь и громко разрыдался. Игорь переминался с ноги на ногу обок , не имея ни малейшего понятия, что делать. Утешать Серёжу бессмысленно, бросаться на Алтана – тоже. Чего на него бросаться? Он же ни на кого больше не нападает, да и с голыми руками против меча переть толку нет. Так прошло несколько минут. Алтан наблюдал с каменным лицом, Серёжа голосил, Игорь готовился ловить Серёжу, если выплачется и кинется на Алтана: хватит им и одного мертвеца. Потом Алтан пошевелил рукой с мечом, и Игорь вздрогнул, но тот просто небрежно обтер катану об одежду и спрятал в ножны. Потом шагнул ближе и толкнул Серёжу ногой. – Кыш, курица мокрая. Сережа, странное дело, даже не пытаясь противиться, отполз в сторону, продолжая всхлипывать и подвывать. Алтан играючи разодрал на Олеге… теле Олега вымокшую футболку и отошел к ближайшему дереву. Более им не интересуясь, Игорь хотел попробовать увести Серёжу. Он невзначай вспомнил самое первое подслушанное «Обниму тебя, прирасту к тебе, вместе и закопают» и забеспокоился, что Серёжа сделает с собой какую-нибудь глупость. Однако, лишь успев оторвать от земли ногу, он краем глаза заметил движение, отшатнулся и едва не упал на задницу. Голова двигалась. Не перекатывалась, а просто медленно ползла, ровно её на ниточке подтягивали. Он сперва решил, что почудилось, но нет – на обман зрения или, скажем, ветер не спишешь. – Эй, – Игорь прочистил сдавленное горло и повторил громче: – Смотри, она… оно… он… Серёжа вскинул зареванное лицо, ахнул и прикрыл рот руками. Голова уже совсем быстро, словно от близости тела прибавилось уверенности, скакнула на место, и спустя пару мгновений Олег сел, озадаченно озираясь. – Какого… тут произошло? – спросил он в пространство. Серёжа свалился ему на грудь и зарыдал с новой силой, Олег его обнял, пусть и чуток заторможенно. Игорь, чтоб дать им минутку, отошел к Алтану. Тот протирал обугленные ветки и пеньки промоченной слезами футболкой, и черная кора отваливалась, затягивалась свежей кожицей, из покалеченной огнем древесины на глазах тянулись тонкие зеленые росточки. – Он его слезами воскресил, что ли? – Он не способен воскрешать то, что совсем умерло, пусть хоть весь на слезы изойдет. Просто Волк умереть может только от одного средства, и это средство не холодное или огнестрельное оружие. Уточнять, что за средство Игорь не стал: сам знал преотлично. – Ранами хлоптуна не убить, – продолжал Алтан, методично натирая деревья. – Я мог его на кусочки порубить, и эти кусочки бы слепились в целое. В Игоре нежданно взыграл интерес. – А если эти кусочки разложить в сейфы, а сейфы замуровать в разных частях планеты? Или сжечь в крематории и прах с самолета развеять? Или… Алтан зыркнул на него с осуждением, будто показал супер-пупер крутой фокус на большую благодарную аудиторию, а Игорь немедленно выступил с разоблачением. – Не твоего ума дело, ясно? – Вот зачем ты так, а? Игорь подскочил: Олег подобрался сзади, Серёжа все льнул к нему, словно боялся выпустить из рук хоть на секундочку. Не дрогнувший Алтан молча продемонстрировал мокрую, почерневшую от сажи футболку. – Он мог лук понюхать, – укоризненно сказал Олег. – Или на худой конец по морде бы ему надавал, коли так расквитаться охота. – Луковыми слезами хорошо мелкие болячки пользовать, а здесь дело серьезное, эмоции нужны сильные, – равнодушно пояснил Алтан. – Идите сядьте куда-нибудь, не мельтешите. Я пособлю с вашей просьбой, когда закончу. – Змей подколодный, – свирепо просвистел ему в спину Серёжа. – Гадюка скользкая. Олег шикнул на него, мол, сейчас еще на какое-нибудь извинение наругаешься, и потянул к низкой, сложенной из кирпича скамеечке. Игорь поплелся следом. – Я все слышал, – незлобиво окликнул Алтан. – Змеи вовсе не скользкие, ты чем в школе учебник биологии читал? 10 Чай был сущая морготина что на вид, что на вкус, и Игорь пил его из вежливости, надеясь лишь, что в нем не плавают какие-нибудь козьи кишки. Судя по сдерживаемым гримасам, Серёжа и Олег его мнение полностью разделяли. В качестве закуски предлагался сыр, но настолько твердый и страшно соленый, что Игорь, едва попробовав свою порцию на зуб, тишком сунул её в карман. Если они заплутают и будут жестоко голодать, в качестве альтернативы каннибализму сгодится. Ну или можно смастерить пращу и обстреливать гипотетическое Чудо-Юдо. Алтан, змеюка, будто бы время тянул: нет, чтоб рассказать все на месте, так он позвал их к себе. Отказываться в подобной ситуации было не просто невежливо, а опасно для всего предприятия. Жил Алтан, как выяснилось, в самой натуральной деревянной юрте, маленькой, под крышей, поросшей травой, но с вырубленным в бревенчатой стене окном и перегородками между комнатами. На стенах во множестве висели уставленные всякой всячиной полки, по бокам стояли сундуки и лавки. Сидеть полагалось на дощатом полу, на меховых ковриках, а вместо одного общего стола перед каждым стояла маленькая скамеечка. В центре крыши оставлено было довольно большое отверстие, сейчас прикрытое ставенкой. Интересно, как хозяин зимой не дубеет? Или это типа летнего домика, а к холодам он переселяется в более солидное жилище? Стараясь не дышать носом, Игорь поспешно заглотал остатки чая и с облегчением отодвинул пиалу. – Добавку желаешь? – любезно спросил Алтан. Он употребил все силы, чтоб отказаться равнодушно, а не с ужасом. Серёжа и Олег тоже отклонили вторую порцию, Серёжа так вообще чуток побледнел. С той же раздражающе плавной медлительностью Алтан прибрал остатки чаепития, унося каждый прибор по отдельности и, исходя из звуков за перегородкой, сразу же его моя. Олег сидел со стоической физиономией, Серёжа вздыхал и закатывал глаза, однако делать замечания вслух никто не решался. Игорь даже не сомневался, что Алтан наслаждается ситуацией, пользуясь возможностью сполна расквитаться и за березки, и за увезенного из родного, кхм, кострища деда. За окном успела испортиться погода, сперва заморосил, а потом громко зашумел дождь. Алтан вернулся в тот самый момент, когда Игорю на нос упала увесистая дождевая капля. Он задрал голову: похоже, отверстие в крыше было недостаточно плотно закрыто и начало пропускать влагу, не выдержав непогоды. Игорь сделал морду кирпичом и немного сдвинулся в сторонку вместе с ковриком. Алтан тем временем выложил на свой импровизированный столик серебряное блюдо с зеленым, кислым на вид яблоком и маленький красный клубок. Серьезно? – Ну извините, волшебного джи-пи-эс навигатора не завезли, – ответил Алтан на повисший в воздухе невысказанный вопрос, – так что придется по старинке. Но уверяю вас, функционал тот же. Что брать будете? – Клубок запропасть может, – тихонько проговорил Серёжа. – Скакнет в мелколесье или ярок – и поминай как звали. Блюдо хоть в руках держишь. На том и порешили. – Долее трех дней в обе стороны путешествие не займет. Сходите домой, уладьте дела, возьмите припасов и возвращайтесь. Отсюда и отправитесь. Игорь с готовностью вскочил: неуклонно увеличивающая лужа дождевой воды начала затекать под его коврик, а ходить с мокрыми штанами не улыбалось. Под проливным дождем они добежали до дома. По закону подлости ливень стих, как обрубило, стоило переступить порог. Переодевшись в сухое, они принялись хлопотать. Олег деловито сновал от холодильника к столу, нарезая и пакуя съестное, Серёжа выудил из сундуков две небольшие спортивные сумки и рюкзак-мешок. Марго наблюдала за приготовлениями, даже малоподвижная вторая голова косила глазом будто бы с интересом. Питомицу с собой решили не брать: по заверениям Олега и Серёжи та прекрасно могла позаботиться о себе сама. Что касается Буши, его кормление поручили соседке – Серёжа сбегал в ближний дом, тяжело нагрузившись знакомым тазиком и бутылями с молоком. Лихорадочные сборы отвлекли Игоря от легкой дурноты, кажется, чаек для его организма оказался чересчур экзотическим: не тошнило в полной мере, но отчаянно сохли губы, язык лип к небу, и чудился почему-то запах гари. Он стащил из холодильника полуторалитровку яблочного сока и никак не мог напиться. На обратном пути добавилось внезапное головокружение: в какой-то момент в воздухе мушками замелькали искорки, перед глазами потемнело, и Игорь на мгновение испугался, что упадет, однако недомогание быстро схлынуло, а к тому времени, как они подошли к юрте, неукротимая жажда и навязчивые запахи исчезли тоже. Тьфу ты, никакого больше чая, пусть сам свое варево хлебает. Алтан ждал около двери, держа под уздцы – вот так сюрприз – Кургузку. – Вещи вам поможет нести, – пояснил он. – Верхом ехать позволяю только в самом крайнем случае, если кто-то идти не сможет. Игорю не хотелось думать о сценарии, в котором кто-то из них не сможет идти. – Не жалко лошадку? – подлил масла в костер Олег. – А если пропадет? – За нее не тревожьтесь, она у меня умная: коли вы в пути помрете, сама домой прибежит. Ну спасибочки за оптимистичное напутствие, что сказать. Алтан вручил блюдо Олегу (верно, как единственному не обидевшему его тем или иным способом), и Игорь с любопытством подошел поглядеть. Вблизи блюдо оказалось довольно поцарапанным, а яблоко – сморщенным и побитым с одного бока. – Не кривитесь, – укорил Алтан. – Знаете, сколько им лет? – и он нараспев продекламировал: – Катись, яблочко наливное, по серебряному блюдечку, показывай мне, куда к Калиновому мосту путь держать. Яблочко покатилось по кругу, слегка переваливаясь на помятом бочке, и Игорь с удивлением увидел в центре блюда миниатюрные копии поселка и прилегающего леса. Алтан приблизил изображение пальцами, как на сенсорном экране. Блюдце показало юрту и схематичную желтую фигурку человечка, от которого тянулась и уходила за край «экрана» синяя стрелка. – «Гугл Мэпс» уже не те, – протянул Серёжа с насмешкой и восхищением одновременно. Алтан приоткрыл было рот, точно хотел сказать что-то едкое, однако лишь рукой махнул и отвернулся. – Все, идите и не оглядывайтесь. Спокойного пути. – А если оглянемся – в соляные столбы превратимся? – углом рта спросил Серёжа. Олег наградил его несерьезной замакушиной . *** Яблочко на блюдечке вело знакомой дорогой – через поселок, через лес. Игорь шагал впереди, на него возложили ответственную миссию вести Кургузку. Олег и Серёжа отставали на пару шагов, и слышно было, как они воркуют, как два голубка. Олег что-то говорил низким, успокаивающим голосом, Серёжа звучал жалобно. Верно, от экстремального метода добычи целительных слез не оправился. И без волшебного блюдечка Игорь понимал, что они сейчас выдут к автобусной остановке. Интересно, предполагается брести по шоссе или воспользоваться общественным транспортом? Вот будет умора, если подъедет автобус маршрута «Деревня N – Калинов Мост»! Но, выйдя из леса, они уперлись не в асфальтированную дорогу, а высокий холм с обширной, обложенной раскрошенным камнем дырой, похожей на вход в заброшенный железнодорожный туннель, только что без рельсов. Рядом с дырой росло такое высоченное дерево, что Игорю, когда он задрал голову, пришлось придержать кепку. Да и то напрасно старался: ствол исчезал в густых низких облаках еще прежде, чем показалась крона. Мало того, дерево и толщины было примечательной, с добрый баобаб, который Игорь запомнил из ютубного видео «Самые-самые деревья». Корни из земли не торчали: чудилось, будто дерево начинается где-то гораздо ниже и заканчивается, соответственно, на неведомых высотах. Серёжа навострился было сделать селфи, но из-за невероятных толщины и высоты дерева получалось просто фото на фоне грубой деревянной стены, прорезанной глубокими трещинами. – Олег, можешь в этом… блюде масштаб уменьшить? Олег потыкал пальцами так-сяк и пожаловался, что в поле зрения входит лишь та территория, которую они прошли. Но стрелка ясно велела идти в туннель. Внутри было темно, гулко и пусто, пахло влажной землей. Кургузка не боялась, шагала обок мерно и спокойно. Под ногами тихонько, почти неслышно хрустели мелкие камушки. А потом появился этот звук. Игорь сперва решил, что у него от тишины в ушах шумит, но прислушался и понял, что откуда-то доносится монотонное жужжание. Он встревожился: в неиспользуемом туннеле вполне могли обосноваться ягие лесные осы или шершни, но потом навострил уши и понял, что жужжание раздается будто бы со всех сторон разом, просто из воздуха. – Надеюсь, нас не собьет поезд-призрак? – Не собьет, здесь рельсов нет. – А на кой поезду-призраку рельсы? – Олеж, ты уже видишь яркий свет в конце туннеля? – Не смешно! – А по-моему, все-таки чуток смешно. Вместо выхода они пришли к развилке. В вышине над головой зияло небольшое отверстие, через которое падал бледный луч, освещая камень и надпись на нем: «Направо пойдёшь – коня потеряешь, себя спасёшь; налево пойдёшь – себя потеряешь, коня спасёшь; прямо пойдёшь – и себя, и коня потеряешь». – Прямо мы не пойдем! – тут же воскликнул Серёжа. – И направо тоже не пойдем, – для верности он обнял согласно фыркнувшую Кургузку за шею. – Если пойдем налево, то придется все подвиги по вызволению моей души совершать Кургузке, – разумно указал Олег. – А если пойдем направо, – пробормотал Игорь, – то себя все равно потеряем, только чуть позже, когда вернемся и Алтан увидит, что мы проеб… просрали его лошадь. Олег, блюдо что указывает? Олег посмотрел и озадаченно хмыкнул. – Стрелки три стало и все двойные. В смысле, полагается сходить туда и вернуться обратно? – Надо разделиться! – радостно объявил Серёжа. – Первое правило фильмов ужасов… – хором сказали Олег и Игорь и понимающе переглянулись. Они немного помолчали, почесывая затылки. Серёжа таращился на надпись и, судя по задумчивому виду, что-то прикидывал в уме. – Мы обманем алгоритм, – наконец родил он. – Смотрите, Олег пойдет прямо: его убить нет почти никакой возможности. Налево отправим Кургузку, я на ней телефон закреплю, пусть записывает. А ты, Игорь, иди направо: так ты не сможешь потерять коня, потому что коня с тобой не будет. – Ловко, – удивился Игорь. – Но как Кургузка поймет, что надо назад идти? – Мы за ней Олега отправим, как вернется. А я пожитки покараулю. Игорь подумал, что для того, кто несколько часов назад был уверен, что потерял своего милого друга второй раз и на веки вечные, Серёжа чересчур свободно распоряжается жизнью Олега. А потом понял: после чудесного воскрешения он окончательно уверовал в Олегову неуязвимость. Игорь посмотрел на Олега, тот пожал плечами и кивнул. – Лучшего плана у нас нет. Пока Серёжа прилаживал телефон к подперсью освобожденной от поклажи Кургузки, смирно сносившей все манипуляции, Олег наскоро перекусил. Игорь рассеянно смотрел, как он запросто перемалывает крепкими зубами бутерброд с толстым ломтем жесткого вяленого мяса, и невольно пытался представить, что именно видела Юля, когда он, осатанев от голода, прогрызал себе путь в стволах деревьев. – У меня что-то в зубах застряло? – поинтересовался Олег, стряхивая с бороды крошки. Игорь мотнул головой, избавляясь от жуткой даже в воображении картины, и неловко отшутился: – Ага, берцовая кость. Олег закатил глаза. Когда все было сделано, Серёжа подвел лошадь к левому туннелю и хлопнул пятерней по крупу. Кургузка коротко заржала и затрусила вперед с таким уверенным видом, будто поняла, что от нее хотят. А может, и вправду поняла: Алтан же говорил, что она умная. Олег ушел без долгих прощаний: легонько боднул лбом лоб Серёжи и скоро исчез в темноте. В туннеле стояла кромешная темень. Игорь подсветил телефоном, но луч фонарика таял на расстоянии вытянутой руки, точно поглощался пространством. Впрочем, прежде чем Игорь почувствовал себя по-настоящему неуютно, в конце туннеля появился свет, причем не рассеялся по мере приближения, а окутал, ослепил и… …выплюнул в до боли знакомое, наизусть выученное место. Игорь стоял в центре родного полицейского участка. Вокруг стучали по клавиатурам, бегали с бумагами, кого-то расспрашивали и просто болтали коллеги, излагали свои проблемы и возмущались граждане, ветром пронесся, невзирая на грузное телосложение, Прокопенко, смешно ругаясь на ходу… И никто не обратил ни малейшего внимания на внезапное появление Игоря. Не хлопали по плечу, не спрашивали, где пропадал, не осыпали шуточками, не передавали, что начальство рвет, мечет и требует на ковер, даже в сторону его не смотрели. Он огляделся, щурясь. Освещение было непривычным, все сделалось четче и резче, как если бы за время его отсутствия сменили лампы или по загадочной причине обострилось зрение, за годы подсевшее от недосыпа, бумажек, экранов и черепно-мозговых. Побродив по участку, Игорь убедился, что на потуги заговорить никто не отвечает, а предметы словно бы проскальзывают сквозь пальцы при попытке дотронуться. Он машинально увертывался от идущих прямо на него людей, опасаясь проверять весьма правдоподобную гипотезу, что те просто-напросто пройдут сквозь него. А еще – странное дело – лишь только взгляд падал на предмет, документ или человека, в голове тотчас возникали связанные с ними воспоминания, красочные и подробные. Не зная, куда податься, и изнывая от калейдоскопа картин в голове (далеко не все из них были приятными), Игорь приблизился к своему рабочему месту. Перед отъездом он прибрал все документы, книги, наброски и грязные кофейные кружки – стол был почти пуст, не считая компьютера и стаканчика с ручками. А посреди стола лежала монета в десять рублей. И когда Игорь смотрел на нее, в голове растекалась блаженная пустота. Игорь потянулся к ней, забыв, что не способен касаться предметов. Монета щекотнула пальцы холодом, будто её держали на льду. Игорь зачарованно поднял её и согрел в ладонях. В это мгновение свет сделался резче, тени почернели и вытянулись, сзади повеяло ветром, несущим запах сырой земли. Оглянувшись, Игорь увидел, что в стене открылась сияющая дыра, и, надвинув на глаза козырек кепки, не колеблясь бросился в нее. 11 Подсознательно Игорь побаивался, что за время его похода прошло лет двести, но Серёжа подорвался с бутербродом в зубах и с полным ртом прошамкал: – Ухэ? Пак быхтро? – А сколько времени прошло? – машинально спросил Игорь, сам же взглянул на часы и понял, что не знает, во сколько они разошлись. – Полчаса от силы, – услужливо подсказал Серёжа, сделав гигантский глоток. – Ну что там? – Работа, – отговорился шуткой Игорь. – Куда ни сунься, везде сплошная работа, даже там, чем бы это «там» ни было. Он вкоротке рассказал, что произошло, и показал монету. Серёжа её повертел, потер, чуть на зуб не попробовал, но пожал плечами и велел хорошенько спрятать. Из ответвления туннеля показался Олег. – Волче! – Серёжа побежал его обнимать. – Ну что, пытались тебя там убить? – Меня там убили, – выдохнул Олег, опираясь на Серёжу, приблизился и тяжело осел на сумку. Игорь несколько отстраненно понадеялся, что там не было ничего хрупкого. – Как??? Ты же… вот. – Нет, – Олег мотнул головой, – я видел себя… мертвым. Я лежал на песке весь в крови и смотрел в небо. Дракон и Мальвина сидели надо мной и говорили, что надобно закрыть глаза, чтоб себе попутчика на тот свет не высматривал, что домой отсылать тело никто не станет: накладно, что надо найти где-то ветки, чтоб мне дорогу обратно к лагерю замести, не еловые, так хоть какие-нибудь, потому что не кактусом же заметать… – Дракон и Мальвина? – одними губами спросил Игорь над склоненной головой Олега, беспокоясь, что тот повредился в рассудке. – Сослуживцы, – Олег краем зоркого волчьего глаза заметил его гримасы. – Это клички. Вадик и Шура их зовут. Я даже фамилий не знаю. Они закрыли мне глаза и положили на них монеты, Мальвина ушел, а Дракон начал напевать эту песню… Серёжа, осторожно поглаживающий его по лохматому затылку, оживился. – Монеты? – Ага, – Олег порылся в кармане и вытащил незнакомую светло-желтую монету. Игорь и Серёжа едва не столкнулись над ней лбами. Монета была отчетливо чужеземная: с одной стороны красовалась хищная птица, с другой – здание с аркой. Внизу змеились непонятные волнистые письмена с точками. – Это арка в Пальмире, её взорвали в пятнадцатом году, – указал Олег. – Сирийские деньги? – Да, десять сирийских фунтов. – Это много? – внезапно заинтересовался Серёжа. – Меньше десяти копеек, – Олег грустно усмехнулся. – Дракон, скряга, и тут пожадничал, дескать, карман к гробу не пришьешь. Бьюсь об заклад, если б можно было легко достать один фунт, он бы лучше его приспособил. Впрочем, нет… Фунт у нас здесь коллекционерам загнать можно. – И поэтому ты её спер? – Да я… – Олег смешался. – У меня в голове такая разладица случилась. Дракона жалко. Здоровенный мужик, отбитый наглухо, никогда не видал, чтоб он плакал. Я его хотел по плечу хлопнуть, а рука впронизь проходит. Дотронулся до… тела – рука впронизь проходит. А монета как сама в пальцы прыгнула. И сразу же мысли исчезли. – Мысли? – насторожился Игорь. – Ага. Мне воспоминания в голову полезли, страсть сколько, да такие четкие, словно две минуты назад дело было. Я… свою первую ликвидацию вспомнил во всех подробностях и то, что чувствовал, – Олег мотнул головой. – Так себе эмоции, честно, лучше б забыл невозвратимо. – Игорь тоже монету принес, только русскую, – доложил Серёжа, явно желая его отвлечь. – Спрячь и… Сможешь за лошадкой зайти или посидеть надо? – Схожу, чего не сходить, – по-стариковски прокряхтел Олег. За предыдущие тридцать-сорок минут он будто постарел на несколько лет, хотя на вид ни седины, ни морщин не прибавилось. Глаза потускнели, что ли? Но едва он поднялся, как раздался топот копыт и из темного хода рысцой выбежала Кургузка. – Девочка моя, сама прискакала! Хорошая, умненькая лошадушка! – обрадовался Серёжа, но его радостное сюсюканье быстро сменилось горестным воплем: – Олеж, они мой айфон сперли! Игорь присоединился к нему около ласково покусывающих их за волосы (и кепку) лошади и увидел, что на месте, где был телефон, прикреплен кусочек серебристого металла. Он был приклеен к сбруе, но не очень прочно, и Серёжа его легко оторвал. Кусочек был прямоугольный, однако насчет его назначения обмануться было невозможно: с одной стороны красовалась одна лошадь, с другой – две, а еще услужливо значилось: «Рэспубліка Беларусь» и «20 рублёў». – Разве в Беларуси такие деньги? – удивился Игорь. – У них были со зверюшками, но давно и бумажные… Я мальцом был, мне папин знакомец, дядя Леня из Минска , купюры показывал – такие прикольные: с зайчиками, белочками, рысями, волками. – Это, верно, коллекционная, – догадался Серёжа. – Мне другое интересно. Почему у тебя монета российская – понятно, почему у Олега сирийская – ясно, но как Кургузка связана с Беларусью? Она ж навроде арабская лошадь. Тут Олег указал, что на блюдце стрелка указывает в обратную сторону, и они, продолжая гадать то о родстве Кургузки с соседней страной, то о необходимости идти назад, пустились в путь. И вышли к диковинному дереву. Дерево было то самое, а место – иное. Далеко вперед, до призрачно синеющего на горизонте леса, простиралось пастбище, пересеченное не очень широкой рекой, окаймленной желтыми полосами луговых зорек и уходящей в оба конца сколько хватало взора. Через синюю реку перекинулся горбатый деревянный мосток, вход на который почти терялся за густыми кустами с ярко-красными ягодами. Кургузка опустила голову и аппетитно захрустела травой. – Мы… пришли? – тон вглядывающегося в блюдце Олега сорвался на неверяще-высокий. Игорь посмотрел и увидел, что человечек застыл на красном крестике. – Серьезно? – возмутился Серёжа. – Дело и впрямь в ягодах? Я разочарован, право слово. Я думал, в пекло придем, а тут какая-то вульгарная французская пастораль, одних только пастушек не хватает. – Понимаю твое желание насмерть биться с огненными стихиями, – ядовито заметил Игорь, – но так намного проще. И смородины пощипать можно. Серёжа фыркнул, решительно пролез сквозь ветки, взялся для равновесия за перила и… И с пронзительным криком отскочил, схватившись за руку. Олег и Игорь в панике бросились к нему, заставили показать ладонь: кожа наливалась краснотой и набухала пузырями на глазах. – Плачь, – велел Олег, – живо. Просить другой раз не пришлось – закапали обильные слезы, пузыри раскрылись и затянулись, но кожа все равно осталась ярой , болезненной на вид. – Больно, – проскулил Серёжа. – Ну еще бы, – фыркнул слегка успокоившийся Игорь. – Я во время танца в костер прыгаю! – воскликнул Серёжа с уязвленной гордостью. – Я огнептица в конце концов. Это ни в какие ворота! – Видно, Калинов мост погорячее костра будет, – со странной интонацией протянул Олег. Игорь оторвал взгляд от пораненной ладони и увидел, что идиллическая картинка преображается: кусты посерели и осыпались мелким пеплом; мост разгладился, потемнел, а затем покраснел; реку заволокло черной коркой, а та пошла трещинами, через которые выплескивалось нечто, очень похожее на лаву, и подымались язычки пламени. Потянуло жаром, гарью и гнилью. Трава под ногами скукожилась и пожелтела – Кургузка разочарованно заржала, нервно пританцовывая и раздувая ноздри. За мостом, колыхаясь, лилась с алого неба пламенная завеса. Казалось, на таком близком расстоянии от гигантских огненных языков можно было сгореть заживо, но было сносно – жарковато, однако терпимо. На мост поднялся огромный белобородый старик в рогатой меховой шапке. – Хочешь пройти – плати, – молвил он густым басом, не утруждаясь ни приветствием, ни объяснениями. Было вовсе не понятно, с кем именно он разговаривает: пронзительные глаза смотрели сквозь. – Сколько? – громко спросил Олег. – Монета. Но не успел Игорь обрадоваться, что всем хватит заплатить, как Серёжа звонко спросил: – А обратно? – Мертвого обратно не пущу, – старик наежил брови, поживел речью и сразу сделался как-то человечнее. – Взяли моду туда-сюда шастать. – А живого? – подал голос Игорь. Старик обвел их пустым взглядом. – Живых здесь не бывает. По хребту побежала ледяная дрожь. Игорь на всякий случай сильно ущипнул себя и едва не ойкнул. Да ну, глупость какая. – А я? – выступил вперед Олег. – Меня выпустишь? Отрешенный взгляд, зацепившись за него, сделался пронизывающим и пытливым. – Хм, – сказал старик. – Пустой проклятый воин… Твоя душа уже на полях. Так и быть, за три монеты впущу и выпущу. – Ну, – негромко вздохнул Олег, – хуже ведь не станет? – Он не сказал, что вернет тебе душу, – прошипел Серёжа. – Но и на той стороне меня не оставит. Постараюсь его умолить. В самом худшем случае, мы вернемся на место, с которого начинали, и будем искать другие варианты. Давайте монеты. Собрав деньги, Олег быстро клюнул Серёжу в лоб и, мгновение помедлив, ступил на раскаленный мост. Старик взял у него монеты, и оба исчезли в водопаде пламени. – Жульничество! Надувательство! – Серёжа принялся сердито бегать туда-сюда, баюкая больную руку. – Даже здесь! Вход – монета, выход – две. Чем это лучше египетского развода с катанием на верблюдах? Игорь, несмотря на волнение, посмеивался: уж очень забавно выглядел Серёжа в поистине апокалиптическом окружении, обвиняющий в мелком мошенничестве проводника в мир мертвых, ровно каких-нибудь голубятников на Дворцовой площади. Олег отсутствовал довольно долго. Серёжа, утомившись мельтешить и ругаться, сидел на ломкой желтой траве и угощал Кургузку сахаром в утешение за отсутствие нормальной еды. Игорь попивал нагревшийся теплый компот и обмахивался кепкой. Наконец, завеса огня расступилась, выпуская Олега. Тот легко сбежал с моста и выглядел куда свежее, нежели после туннеля, однако лицо у него было не радостное, а скорее… задумчивое. Едва он сошел с моста, как вид вокруг сменился в точно обратном порядке: спустя несколько мгновений снова зеленели кусты и трава, горели красными огоньками ягоды, синее небо отражалось в спокойной реке, плавно несущей воды под выгнутым семицветом деревянным мостом. Кургузка со счастливым видом вернулась к поеданию травы. – Есть, как водится, две новости, – с беспокойным смешком проговорил Олег, когда Серёжа прекратил попытки на радостях выжать из него если не дух, так хотя бы требуху, и отступил. – Плохая: прежним живым человеком мне не стать никак. Хорошая: я больше не хлоптун. – А кто? – спросили Олег и Серёжа в один голос. – Доможил. – То есть, – медленно проговорил Серёжа, – ты превратишься в мелкого мохнатого дедулю, живущего за печкой? В смысле, ты не думай, я тебя всяким любить стану, но… Олег громко расхохотался. – Нет, – сказал он, отсмеявшись. – Ни в кого я превращаться не буду. – А что будешь? – подозрительно уточнил Серёжа, наверняка ожидающий от рогатого старца еще какой пакости. – Следить за хозяйством, убирать, готовить, семейное благополучие охранять… – Ты этим и так занимаешься. – Ну вот, – улыбнулся Олег, – выходит, ничего не изменится. Зато есть людей и вытягивать жизненную силу перестану, сплошные плюсы. – Н-ну ладно, – с сомнением протянул Серёжа, – поживем, поглядим, за что три монеты заплатили. – Аж целые три монеты, – не удержался от шпильки Игорь. – Но одна из них была серебряная, памятная, с лошадками… Следуя подсказке яблочка на блюдечке, они вернулись в туннель и проделали обратный путь без сучка и задоринки. По ту сторону туннеля до сих пор было светло, и Игорь никак не мог взять в толк, сколько времени прошло. Часы – что на телефоне, что на запястье – вытворяли нечто странное. – Вот и явились, – поприветствовал их Алтан. – Снимайте поклажу, заходите в дом, – он ласково погладил лошадь по бархатистому носу. – Южный Ветер, ласточка моя, пойдем, не обижали тебя эти варвары? Его голос и поступь копыт растаяли среди частых деревьев. – Надеюсь, поить чайком нас больше не будут, – пробормотал Игорь сам себе и первым вошел в юрту. На деревянном полу трехлистником – ногами к центру, головами к стенам – лежали на меховых подстилках трое. Разметались темно-рыжие волосы, торчала на запрокинутом кверху подбородке черная борода, плоским блином смялась под затылком серая кепка… – Это… мы? – прохрипел Игорь и ухнул в темноту, как в прорубь. *** Игорь резко сел и оперся о пол, чтобы не завалиться обратно. Справившись с коротким приступом головокружения, он увидел, что рядом с ошарашенными лицами озираются Олег и Серёжа. Все они носили ту одежду, в которой пришли к Алтану в первый раз. На полу не осталось мокрого следа от дождевой протечки, а за окном теплился золотистый предзакатный свет. Был ли дождь? Что вообще – было? Алтан в черных ритуальных одеждах сидел на лавке у стены, выглядел изможденным. Подле лежал бубен. – Что с нами приключилось? – спросил Игорь. – Да ничего, в гостях, считайте, побывали. В тех, из которых обычно не возвращаются, – Алтан утомленно улыбнулся. – Мы никуда отсюда не уходили, – потрясенно проговорил Серёжа. – Телесно – нет. – А… – Игорь чувствовал, что вопрос глупый, но не спросить не мог. – Лошадь ты тоже в транс погрузил? Алтан резко и звонко рассмеялся. – Погугли, что такое психопомп , – посоветовал он. – В разговоре как-нибудь ввернешь и сойдешь за умного. ЭПИЛОГ Игорю надо было возвращаться к работе, поэтому он не мог проконтролировать преображение Олега лично. Оставалось переписываться с Серёжей. От него Игорь регулярно узнавал потрясающие новости вроде того, что Олег, хотя в целом стал есть куда меньше, горячо полюбил хлеб, молоко (за которое они теперь мало не дерутся) и круто посоленную кашу, наловчился – видно, за отсутствием скотины – плести из Сережиной шевелюры меленькие косички, свою прилипчивую песенку про огненную реку вовсе забросил, а если по темноте он сядет на грудь и в этот момент спросить у него «К добру или к худу?», то ответ скорее всего будет: «К жаркой ночке». – То есть на человечину больше не тянет? – уточнил Игорь в беседе по «Скайпу» примерно в сто пятидесятый раз. – Совсем не тянет. И жизненную силу во время любви тоже не тянет, – терпеливо повторил Серёжа и сально ухмыльнулся. – Но мне насчет последнего сказать сложно, я этого и раньше особо не чувствовал. Думаю, вам, товарищ майор, нужно приехать и проверить это обстоятельство лично. – К черту сходи, – посоветовал Игорь, но без особенной гневности. – Лучше к домовому, – парировал Серёжа, однако посерьезнел. – Кроме шуток, приезжай в гости. Олег теперь еще вкуснее готовит, хотя, казалось бы, куда уже. А ты на жердь стал похож, пусть мы только летось друг друга видели. Не тронем, честно, а если боишься, можешь ночевать у соседей. Игорь пожал плечами. Год выдался хлопотный (будто иные бывали). Вероятно, подышать свежим деревенским воздухом и отъесться было бы недурно. – Тебе Буша привет передает, – продолжал искушать Серёжа. – И Марго, и Кургузка. И даже Алтан. Всё интересуется, когда на чаек зайдешь… Видать, физиономия у Игоря сделалась тошнотно выразительная, потому что он прыснул. – Ладно, про Алтана шучу. Он поминал тебя тихим незлобивым словом, но перестал, когда твоя Юля ему челюсть завезла. А вот Олег вправду передает. Спрашивает, чего тебе наварить – плеваного или лизаного . Игорь закатил глаза. – Сосаного, блин, сказочник, – буркнул он и распрощался. Пожалуй, впервые за много лет у него появились нерабочие планы на ближайший отпуск.

КОНЕЦ