***
Встав как всегда в шесть утра, я, умывшись и сделав все нужные мне процедуры, отправилась на кухню, дабы приготовить завтрак, поскольку за еду в нашем доме отвечала я, так же как и за уборку и многое другое. Приготовив овсяную кашу, я направилась в свою комнату, дабы привести себя в порядок и собрать рюкзак, ведь вчера забыла это сделать. Я никогда не ела с утра, поскольку мой желудок отторгал какую-либо пищу до четырёх часов дня, так как привыкла есть я именно после школы и всего один раз в день. Многие считали, что я не пользуюсь косметикой, из-за чего в мою сторону абсолютно каждый день прилетало наподобие: «даже денег на косметику нет?», но я абсолютно каждый день пользовалась тональным кремом, дабы скрыть синяки под глазами, поскольку если бы я этого не делала, было бы ещё хуже. Как можно скрыв синяки под глазами из-за вечного недосыпа, я подошла к комоду и начала думать, что лучше сегодня надеть. Простояв в раздумьях несколько минут, я всё же решила надеть тёмные джинсы с лавандовым свитшотом. Выглядела я всегда достаточно опрятно, хоть денег на новую одежду у нас не было, ведь семья старалась кое-как протянуть каждый месяц на зарплату Джейсона и мамы, что все-таки старалась обеспечивать семью. Может показаться странным, почему у меня в гардеробе есть такие хорошие вещи, но ответ прост. Моя тётя достаточно обеспеченная и поэтому почти что каждый месяц присылает нам какие-то вещи, чтобы хоть как-то помочь. Я всегда хожу в широкой одежде, но это не связано с лишним весом, так как его просто нет. Если честно, дело в моих комплексах, которые захватили мой разум ещё в лет десять. Хоть моя жизнь и является сплошной неразберихой и «адом», на моём теле ещё нет ни одно шрама. Но честно говоря, в моих мыслях постоянно крутится то, как я провожу лезвием по своему тонкому запястью, давая свободу алой крови, что начинает в последствии капать на пол и раковину. Множество раз, возвращаясь со школы, где я была, как мне казалось, главным изгоем, я желала пойти и наглотаться таблеток; желала спрыгнуть с этого девятиэтажного дома; желала залить своей кровью весь пол в ванной и в конечном итоге просто избавиться от того груза, который мне становится всё тяжелее и тяжелее нести с каждым днём, просто умерев. Но я не сделала ещё ни одного пореза на своей коже только из-за мамы, что пыталась изо всех сил вытащить нас с братом из той тины, в которую мы увязли. Когда я переоделась, услышала разговоры на кухне, поняв, что брат с отчимом проснулись. Тяжело вздохнув, я, прекрасно осознавая то, что мне ужасно влетит, если я не поздороваюсь с Калебом и Джейсоном, положила рюкзак на кровать и отправилась на кухню, чтобы пожелать доброго утра тем, кто каждый день его гадят. Зайдя на кухню, я увидела в миг переведённые на меня взгляды обоих. – Доброе утро, – натянуто улыбнулась я, постоянно отводя глаза то на стол, то на пол, чтобы не пересекаться взглядами с теми, кто, казалось, готовы были сожрать меня своим взором. – Да если бы... – своим хриплым голосом произнес лысый мужчина, чьи голубые глаза опустились в тарелку. – Похоже, руки у тебя и вправду из задницы, ведь ты даже нормально пожрать приготовить не можешь, – немного поморщившись, произнес Джейсон, показатель скрестив руки на груди и откинувшись на спинку стула. – А что не так? – пыталась говорить я без запинок, так как страх, что окутал меня, был на пределе. Если честно, я даже не знала, кого из этих двоих я боюсь больше, поскольку каждый из мужчин повреждал и ломал мне не только психику своими орами и критикой, но и кости кулаками за мою не повинность. – Ты пересолила, – влез в разговор Калеб, что сидел ко мне спиной, водя вилкой по тарелке. Его каштановые волосы были слегка влажными, а это значило только одно: он недавно вышел из душа. – Я... – хотела было что-то сказать я, но этого мне, естественно же, сделать не дали. Мои слова в этой семье никогда не учитывались и всем было плевать на то, что я сказала; на моё мнение так подавно. – Да тебе-то конечно похер, ты-то не жрёшь эту стряпню, поэтому и готовишь словно собакам на улице, – не довольствовался Джейсон, что, подняв на меня свои голубые глаза, стукнул кулаком по столу, из-за чего подпрыгнула не только я, но и всё, что находилось на нём. Мужчина встал со стула и, выпрямив спину, тем самым становясь ещё больше, начал подходить ко мне, прекрасно понимая, что я осознаю итог всего скандала, который, если честно, был на пустом месте, так как яичница не была пересоленной, а совершенно обычной. – Мне нужно идти, – пробормотала я, желая поскорее уйти с кухни, дабы избежать побоев. – Куда пошла? – грубый тон отдался эхом в моих ушах, заставив остановиться. Как только я хотела повернуться к мужчине, почувствовала, что моё запястье начали сдавливать с неимоверной силой, заставляя подумать, что оно скоро поломается, словно соломинка. – Ты же знаешь правила в моём доме, – мне всегда очень кололо слух то, что Джейсон называет нашу с Калебом и мамой квартирой «его». Как только он появился в нашем доме, сразу начал устанавливать свои правила, которые ни на волосок нельзя было нарушать. – Если ты провинилась, то я должен тебя наказать, – этот одновременно умеренный и гневный тон всегда вынуждал мои конечности затрястись, а спину покрыться холодным потом. – Мне пора в школу, – опустив голову вниз, еле слышно произнесла я, пытаясь как только можно перенести «наказание». Мне не очень хотелось побитой идти в школу. – А мне нужно работать, нужно пахать! – прошипел Джейсон, впившись своими пальцами в мои щеки. – Мне нужно пахать ради той, кто даже мне пожрать не может приготовить? – поразился тот, заставляя смотреть ему в глаза, всё сильнее и сильнее сдавливая мою челюсть. – Из-за тебя я целый день буду голодным, – сквозь зубы сказал это Джейсон, заметив движения в коридоре. Через буквальном несколько секунд на кухню зашла мама, которая как всегда была бледной и уставшей. – Ребёнку нужно в школу, – было видно, что вечная апатия с каждым днём высасывает из тела моей матери остатки чувств, делая из неё просто сосуд с органами и поломанной психикой. – Ну ладно, – видно нехотя, отпустил он меня, оглядев меня сверху вниз. – Если ты принесешь в этот дом хоть одну четвёрку, сама знаешь, что будет, – напомнил мне Джейсон, пройдя мимо меня. Он говорил мне это абсолютно каждый день. Мигом выбежав из кухни, я прошла к себе в комнату и взяла рюкзак, понимая, что мне уже и вправду следует выходить, поскольку школа находилась совсем не близко, а за каждое опоздание меня могли наказать помимо школы и дома, а это являлось для меня самым тяжёлым и ужасающим.***
Как только в мой взгляд бросилось очертание моего самого ненавистного четырёхэтажного здания, я остановилась, ощутив как всегда тряску по всему телу. Я знала, что как только зайду в это здание, школу, на меня выльют новую порцию словесного поноса. Тяжело выдохнув, я, понимая, что никак иначе поступить не могу и что мне всё равно нужно будет когда-то вновь столкнуться со своими ненавистниками, которым я не могу и слова сказать, так как мой характер этому мешает, направилась к учебному заведению, зрев своих одноклассников, что ухмыльнулись и начали шушукаться, как только меня увидели. Так как на улице только наступил октябрь и осадков пока что не наблюдалось, я, не переобуваясь, прошла к расписанию, дабы посмотреть, в какой кабинет мне идти. Узрев, что сейчас у меня история, я последовала на третий этаж. Как только мой взор открылся на светло-серый коридор, я заметила возле окон своих трёх одноклассниц, которые можно сказать возглавляли вечные подколы и травлю в мою сторону. – Вы видите, что на ней? – с явным пренебрежением сказала длинноволосая блондинка, смотря на меня, прекрасно осознавая, что всё произнесённое я слышу. _ В каком секонде она это купила? –начала смеяться своим немного писклявым голоском брюнетка, обводя моё тело своими карими глазами, в которых играл азарт и ненависть. – Мне кажется, у неё даже на секонд денег нет, так что наверняка она отняла это у какого-нибудь бомжа, –добавила шатенка с аккуратным каре, смотрясь в зеркало и нанося уже какой раз на свои губы блеск. – Ты права как никогда, Лейла, – специально погромче сказала блондинка, накручивая на палец свои шикарные блондинистые волосы. Я, слыша всё с самого начала, просто прошла мимо троих, даже не став смотреть в их сторону. Если честно, я привыкла к подобным шуткам; привыкла, что меня обсуждают и поливают грязью за спиной; привыкла попросту уходить, ничего не отвечая и не пытаясь как-либо отстаивать себя. Я, честно говоря, боялась абсолютно всех, кто меня унижал. Я ужасалась сказать даже слово им, поскольку знала, что это только добавит масла в огонь и ухудшит ситуацию. Зайдя в кабинет, я села за свою первую парту третьего ряда, начав готовиться к уроку, видя, что парни, унижавшии меня больше остальных, ещё не пришли. Это мне никак не позволяло выдохнуть, так как я понимала, что они однозначно придут и вновь начнут оскорблять меня. Поскольку мне нужно было быть отличницей, потому что за каждую плохую оценку, а «плохой» в моём доме считалась и четвёрка, меня могли наказать так... что после этого я пыталась маскировать синяки тональным кремом долгое время, я принялась читать заданный мне параграф. Я знала, что меня спросят, ведь ненависть и пренебрежение ко мне было не только у одноклассников и иных учеников, но и у учителей. Хоть я и была единственной отличницей в классе, меня недолюбливали, но я так же не понимала причины, поскольку я никому ничего не делала и не пыталась сделать, ведь на странность всегда была «доброй душой». До начала урока оставалось буквально пять минут, а моих главных обидчиков так и не наблюдалось. И как только я вздохнула с облегчением, что сегодня пройдёт не настолько уж отвратительный день, в кабинет зашли пятеро парней: два из моего класса, а троя же – из одиннадцатого. Я опустила глаза в книгу, осознавая, что сейчас начнётся то, от чего я пытаюсь изо всех сил не вскрыться после каждого учебного дня. – А кто это у нас здесь? – хлопнув в ладоши, произнес один из моих одноклассников, подойдя поближе. – Так это ведь нищебродка Миллс, – рассмеялся сивый парень, облокотившись на мою парту. –Кажется, её не научили в бомжатнике этике, – иронично поразился второй мой одноклассник, взглянув на шатена, что стоял со своими приятелями и наблюдал за всей картиной, ухмыляясь, явно готовясь словесно напасть. – Как ты стоишь рядом с ней, а? –наконец объявился шатен, что явно был выше моих одноклассников, обращаясь к парню, вставшему рядом со мной. – Не боишься подцепить ещё чего-то от неё? –проговорил старшеклассник, направившись к моей парте. – Блять, братан, а Алекс прав, –рассмеялся сивый, отойдя от парты одновременно со своим другом. – Тебя и вправду не учили каким-либо приличиям, – с насмехательством в тоне кинул старшеклассник, нависая надо мной. – Когда с тобой разговаривают, следует смотреть в глаза, – проговорил парень, зная, что я не смогу поднять на всех пятерых взгляда... Просто не осмелюсь. – Ты ещё и тупая похоже, ведь не понимаешь моих слов, – уже с большей яростью проговорил кареглазый, взяв мои длинные рыжие волосы, вынуждая тем самым поднять меня голову и пересечься с его глазами. Смотря в глаза своему почти что самому главному обидчику в жизни, я вижу только отвращение и ненависть; смотря в глаза Александру Робинсону, я понимаю, что в этих глазах нет ни капли доброты и милосердия в мою сторону, а только – гнев и ярость, которую он вымещает на меня с каждым днём всё сильнее и сильнее.