***
Гию шел по заснеженному лесу. Сквозь высокие кроны деревьев едва-едва проглядывался солнечный свет. В лесу было темно и холодно, как и в душе Томиоки. Он и забыл, что эта гора, этот лес и эта тропа были последними местами, куда он хотел бы вернуться. В голове проносились образы Сабито, Макомо и многих других детей, погибших в тот злополучный вечер на этой горе. Господин Урокодаки тогда ещё долго приходил в себя, как и сам Гию. Он корил себя за смерть дорогих ему учеников, как и сам Гию. Он не должен был выжить, он должен был умереть, если бы не Сабито. Гора глициний словно находилась в вечном трауре. Здесь было так темно и так холодно, что любой здравомыслящий человек ни за что бы не поднялся на эту гору вновь. Но Гию хотел выйти на то место, хотел убедиться, хотел… Столп воды вышел на то злополучное место, слушая сводящую с ума злую тишину. Даже карканья воронов не было слышно. Снег поглощал многие звуки, но и сама по себе гора была очень тихой. Смертельно тихой. А потому, когда Гию услышал шаги по скрипящему и рыхлому снегу, он отпрыгнул на безопасное расстояние, развернувшись к противнику лицом и вытаскивая из ножен свой клинок. Перед ним стоял молодой мужчина с рыжими, ближе к персиковому цвету, локонами волос. Ярко-зеленое кимоно с кубическим узором было словно копией той половины, что и у хаори Томиоки. Столп воды потерял дар речи, отступил на несколько шагов назад и с шумом сглотнул комок в горле. Это не мог быть… — Здравствуй, Гию, — голос был бархатистым, мягким и таким спокойным, как водная гладь. Истинный мастер воды, истинный столп воды, истинный… — Сабито… — Гию до сих пор не мог поверить в это. Он просто не мог поверить в то, что его дражайший друг выжил, что это именно он стоит сейчас перед ним. — Да, это я, мой милый друг, — лисья маска висела на голове, а на губах виднелась та же лисья дружелюбная улыбка. Знакомый шрам на левой щеке, по подобию которого был нарисован шрам и на маске. Саконджи Урокодаки делал для всех своих детей такие маски. Они были особенными и неповторимыми. Гию замер, пытаясь привести в норму дыхание. Вспомнить слова учителя, успокоиться и не вестись на провокации. В любой момент «он» может напасть на него, повалить спиной на снег, обездвижить и убить. — Ты не Сабито. Сабито давно умер, а ты — поганый демон, — кивнув самому себе, Томиока перехватил клинок, выставляя его перед собой. Он был голов к удару. Он был готов… убить двойника Сабито. Мужчина напротив ничего не говорил. Даже не пытался отрицать, он молча улыбался и по-доброму смотрел своими серыми глазами. По-кошачьи наклонил голову в бок, но не предпринимал попыток напасть. — Как мне доказать тебе свою правоту? — спокойным голосом спросил Сабито, держась на расстоянии от мечника. Томиока молчал, не веря ни единому слову этого существа… демона, что принимал обличия знакомых и дорогих кому-то людей. У Гию не было никого дороже Сабито и любимого учителя. Пусть его дражайший друг занимал большую долю в сердце, в израненной и обледеневшей душе Томиоки. — Давай скрестим мечи, — холодно бросил Гию, готовый к схватке с противником. Но Сабито вполне спокойно отреагировал на вызов, вытаскивая из ножен клинок. Тот самый, что разломился на половины на этой злополучной горе. Мечники приняли стойки и, не дожидаясь сигналов друг от друга, напали. Воздух словно потяжелел, а к морозному запаху добавилась металлическая нотка. Искры, сыпались в разные стороны, а мастерство обоих мечников поражало. Гию двигался плавно, подобно водяному потоку, шустрой реке, а Сабито сражался как истинный мужчина — грациозно, угрожающе и сильно. Он был похож на горный водопад. Дыхание обоих мечников поражало, а Гию сильно увлёкся этой схваткой, вспоминая их совместные тренировки с Сабито. Идеально выточенные движения, колоссальная выносливость и странное чувство в животе. Внезапно клинок Гию выбили из его рук, а он сам словно резко ослаб. Даже не смог противостоять последующему лёгкому удару, который повалил столпа воды в рыхлый снег. Следом на него упал Сабито, прижимая мечника к земле. Его добрые и смелые глаза, его сильные руки и уверенная лисья усмешка на губах. — Сабито… — Гию почувствовал, как по щекам текут слезы, а его друг тихо смеётся, приподнимая и сжимая того в крепких объятьях. Томиока дал волю эмоциям, разрыдавшись и хватаясь за белое хаори Сабито и его яркое кимоно. Он цеплялся за него, как за спасительную корягу дерева, когда холодная вода уносит тебя от берега и тянет ко дну. — Ох, Сабито… Тот продолжал сжимать его в своих крепких объятьях, лишь тихо посмеиваясь и сказал что-то вроде: «поплачь, Гию, мужчины иногда плачут». Его любимый и дорогой друг, его сильные руки и горячее тело. Было очень тепло и хорошо. Внезапно такие же горячие губы коснулись его солёной щеки, заставляя Гию открыть заплаканные глаза и посмотреть на Сабито. Мужчина напротив все также улыбался, столь знакомо и добродушно. Его губы проходились по щекам Томиоки, по его глазам, пока не дошли до губ. — Ты ведь ждал этого, не так ли? — спросил его Сабито, легонько проходясь по уголкам губ Гию. Столп воды не мог произнести ни звука, настолько был удивлен. Его сердце грозило вырваться из груди от переизбытка чувств, а в ушах шумела кровь. Томиока сам потянулся к другу за таким желанным поцелуем, как же долго он ждал их воссоединения. Мягкие губы Гию с легкостью сминались и поддавались от напора Сабито. Горячий язык прошелся по тонким губам. Приоткрыв рот, Томиока позволил исследовать себя изнутри, шумно дыша носом и отвечая на нежный и страстный поцелуй. Десна, ровный ряд зубов, танец их языков друг с другом. Как же он соскучился. Сабито аккуратно перенес руки на форму Гию, медленно расстёгивая пуговицы. Одним только взглядом он спросил: «можно», на что получил утвердительный ответ и жаркий поцелуй в шею. Лёгкое покусывание, причмокивание и поцелуи заставляли души обоих мужчин уходить в пятки. Взору Сабито открылась бледная кожа и сильное тело дражайшего друга. Несколько шрамов, которые были оставлены во время борьбы с демонами сильно привлекали внимание водного мечника. Его язык с плохо скрываемым удовольствием прошелся по особенно глубокому шраму, зализывая и лаская. Он старался извиниться за те годы, что его не было рядом, старался пожалеть любимого Гию. Тот отвечал на ласки Сабито тихими стонами, вцепившись руками в его белое хаори. Его тёмно-синие, почти черного цвета глаза закатывались от удовольствия. Он так долго ждал этого, так давно хотел его… Сильные руки сжали бледные сильные бедра Томиоки, слегка сжимая и поглаживая упругие мышцы. Гию отвечал на это одобрительными вздохами, поудобнее усаживаясь на бедрах Сабито. Он был готов, они оба были готовы к тому, что произойдёт. Они слишком долго ждали и оттягивали этот момент. Возбуждённый член второго мечника плавными толчками входил в разработанное отверстие Гию, нежно и осторожно. Любовные и тихие вздохи, стоны и всхлипы тонули во всепоглощающей тишине зимнего леса. Они не чувствовали холод, снег или ветер. Только жар, исходящий от тел друг друга. Гию впился поцелуем в Сабито, вылизывая его тонкие и шершавые от мороза губы, проходясь по зубам и прикусывая многострадальную шею. Ему так нравилось приносить тому удовольствие, ему нравились эти жаркие, полные любви и страсти поцелуи. Он с готовностью толкнул мечника спиной на примятый снег, самостоятельно насаживаясь на член. Тихие вздохи, стоны и рыки он пытался заглушить грубой от вечных тренировок ладонью. Шлепки и влажные звуки разносились по поляне, а Сабито лишь направлял мечника и приговаривал: «все хорошо, Гию, я никуда не денусь». Ему было хорошо, он чувствовал себя прекрасно. Этот прекрасный и величественный стан столпа воды, его движения и покрасневшее лицо. Даже глаза сияли таким счастьем, что он мог бы осветить целый Токио. Сабито помогал другу, поглаживал того по мягким бёдрам, изредка щипая и переходя на стоящий колом член. Смазка так и стекала с него на кимоно Сабито, однако тому было все равно. Они наконец-то вместе и такие мелочи его отныне не волнуют. Рука с нежностью прошлась по эрегированному органу, вырывая из столпа больше громких стонов. Впрочем, Гию лишь ускорил движения бёдрами, упираясь руками во вздымающаюся от частых вздохов грудь Сабито. Крепко сжатые зубы, нахмуренные брови и подрагивающие брови выдавали то, что он сдерживался. Гию наклонился к уху друга, прошептав: — Я хочу увидеть все твои возможности. Больше мечника просить не надо было, он приподнялся и снял с себя белое хаори, кинув его на снег. Мир Томиоки закрутился, а сам он оказался на спине, с закинутыми на сильные плечи Сабито ногами. Размашистые толчки вырывали из столпа все больше стонов. Приятная ткань немного защищала спину Гию от холодного снега, однако, ему было все равно. Снег, грязь, море, да хоть где, главное, чтобы с Сабито. Сабито покрывал ногу Томиоки невесомыми поцелуями, а хитрый взгляд кошачьих глаз любовно проходился по телу мечника. Сильные руки проходились по соскам, сжимая и перекручивая их между пальцев, доставляя столпу все больше удовольствия. Толчки стали резкими и прерывистыми, а Томиока схватился рукой за свой член, размазывая по нему смазку ещё больше. Они оба приближались к разрядке, они были почти на грани. — Гию… — тяжёлый и хриплый от возбуждения голос Сабито позвал мечника. Его рука сама собой потянулась к дрожащей бледной ладони, сжимая и переплетая пальцы. — Я скоро… Томиока едва заметно кивнул, потянувшись другой свободной рукой к волосам мужчины. Тот понял намек и припал к желанным, мягким и распухшим от поцелуев губам. Поцелуй получился очень нежным и ласковым. Мужчины кончили одновременно, держась за руки и сливаясь в любовном поцелуе. Успокаивая дыхание, оба мечника крепко сжали друг друга в объятиях. Снег вовсе не был холодным, а лес больше не казался таким темным, как и душа Томиоки. Он чувствовал счастье, глядя на такое знакомое и взрослое лицо любимого друга. А Сабито улыбался, как и всегда. Как же им хорошо вдвоем…***
Томиока резко подорвался с футона. С него градом стекал холодный пот, а ночное кимоно прилипло к телу. За окном стояла глубокая ночь и хлопьями валил январский снег. По щекам Гию стекали горячие соленые слезы, а сам он понял, что все это оказалось лишь сном.