Пробное прикосновение (A Tentative Touch)

Мало понимая, почему и как он видит то, что видит, Пол всегда мог отличить свои обычные сны от тех, которые несут в себе реальное, но в то же время плавучее будущее. В видениях есть что-то более основательное, хотя и не менее дезориентирующее. Они извиваются у него под кожей и поселяются внутри, оставляя его встревоженным, когда он, наконец, возвращается в состояние бодрствования. Некоторые видения сбываются быстро; другие ему еще предстоит понять, увидеть, как они воплощаются в жизнь. Некоторые из них опасны, беспокоят, наводят ужас; другие совершенно обыденны. Некоторые из них ужасны и заставляют его задуматься, существует ли какой-то способ избежать уродливых исходов и горьких судеб; другие настолько хороши, что он чуть ли не плачет, когда возвращается к реальности. Полу девятнадцать, когда ему впервые снится Гурни Халлек в какой-либо другой роли помимо роли защитника и учителя. Он просыпается, испытывая головокружение от незнакомой тоски, и тратит целую секунду, пытаясь убедить себя, что это не было видением. Впрочем, нет смысла лгать самому себе. Он не может спрятать голову в песок в надежде защитить свое сердце. Невозможно отказаться от понимания, что преданное восхищение, которое Пол испытывает к старому воителю Дома Атрейдесов, трансформировалось во что-то совершенно иное. Еще больше отвлекает внезапный и неоспоримый факт, что Гурни должен разделять какую-то часть чувств Пола — или однажды разделит. Видение остается в его сознании, яркое и интимное. Руки Гурни на нем, дарующие благоговейное тепло. Рот Гурни впивается в кожу грубыми поцелуями, борода царапает уязвимую линию шеи Пола. Тело Гурни, тяжелое и властное, наваливается на него сверху, поочередно то заземляя, то возбуждая. Полу требуется целая неделя, чтобы посмотреть Гурни в глаза, и он точно знает, что его странное поведение заставляет Гурни волноваться. Этот человек был его самым близким другом на протяжении всей удивительной и одинокой жизни Пола. Он знает настроения Пола, его секреты, его страхи, надежды и печальные грезы наяву. Что еще хуже, Гурни умен, осторожен и пугающе наблюдателен. Нет смысла пытаться скрыть этот новый дискомфорт, когда Гурни достаточно беглого взгляда, чтобы понять, что что-то не так. Пол не может позволить себе роскошь избегать Гурни напрямую. Он заставляет себя придерживаться обычного распорядка дня и не обращает внимания на тот факт, что постоянно ловит себя на том, как пялится на руки Гурни. Он осознает, что хочет, чтобы Гурни прикоснулся к нему — способами, которые не имеют никакого отношения ни к боевой подготовке, ни к бализету, — и прячет это в шкатулку где-то под сердцем. Эта защита может продержаться только до тех пор, пока эмоции не возьмут верх и не заставят его совершить что-нибудь чертовски глупое. Боже, ему нужно быть очень осторожным. Он не знает, когда произойдут возможные события. Насколько ему известно, Гурни сейчас полностью отрицает это, как и Пол до сна. А это значит, что было бы легко отправить Гурни в испуганное отступление — он будет слишком подавлен всей этой идеей, чтобы остаться в замке Каладан. Когда Полу снова снится Гурни, мельчайшие детали остаются теми же — учащенное дыхание Гурни совпадает с его собственным, Гурни крепкой хваткой держит его, тело мужчины плотно и идеально ложится между бедер Пола, — но есть и что-то другое. Они находятся под открытым небом, таким сумрачно-серым, какого Пол никогда не видел. За спиной Пола расстилается неровная земля. Невозможно представить, что можно предаваться такой интимности на открытом воздухе, и все же это неоспоримые факты, которые подтверждаются его чувствами. В третий раз тоже все по-другому. Яркое во всех подробностях. Гурни ложится ему на спину, обнаженное тепло и нежная ласка. Они оба тяжело дышат, но лежат неподвижно, как будто уже после совершенной близости. Пол узнает мебель в своих покоях, мягкие простыни на кровати. В груди горит от жадного удовлетворения тем, как Гурни обнимает его, какими легкими поцелуями покрывает его затылок. — С тобой все в порядке, парень? — спрашивает Гурни во время тренировки с оружием, в тот день, когда Пол просыпается с этим конкретным образом в голове. — Да, — лжет Пол. Он знает, что сегодня сражается неважно — знает, что рассеянность не оправдывает такого плохого выступления, что враг не будет с ним мягок только потому, что он погружен в свои мысли. Но осознание этого факта не помогает ему сосредоточиться, это не придает ему необходимой стойкости, чтобы признаться, что в его голове царит ужасный тоскливый хаос. — Кажется, я потянул мышцу на спине. — В любом случае, сегодня мы не добились особого прогресса, — говорит Гурни, и хотя в его словах нет ощутимого упрека, Пол все равно чувствует в них укол разочарования. — Давай попробуем еще раз завтра. — Гурни, — выпаливает Пол, бездумно и грубо, когда его наставник поворачивается к столу с арсеналом оружия. Гурни моргает, поднимая брови в красноречивой смеси любопытства и беспокойства. — Милорд? Челюсть Пола снова сжимается, и он трясет головой так сильно, что его мокрые от пота кудри подпрыгивают. — Ничего. Неважно. Я позабочусь о том, чтобы завтра быть в лучшей форме. Но Гурни слишком много секунд просто наблюдает за ним, накладывая одно на другое. Наконец он делает шаг ближе к Полу — пристально вглядываясь, как будто пытаясь прочитать каждую истину в самой душе Пола — и спрашивает более мягким голосом. — Ты уверен, что с тобой все в порядке? Было бы так легко податься вперед, занять пространство Гурни. Обхватить руками большие, крепкие плечи. Уткнуться лицом в изгиб шеи и вдохнуть теплый, чистый запах старого солдата. Пол заставляет себя выпрямиться и криво улыбается. — Перестань так волноваться, старик. Той ночью Полу снова снится Гурни. И на следующую ночь. Это не те случайные проблески, к которым он привык, и он теряет уверенность в том, фантазии это или возможное будущее. Ему снится, как Гурни прижимает его к двери в гостевом крыле замка и целует после отъезда дипломатических гостей. Ему снится, как Гурни опускает Пола верхом на мощные бедра. Ему снятся морщинки от смеха в уголках глаз Гурни, раскрасневшаяся кожа и мускулистые руки, тихие похвалы, которые шепчут ему в висок. Ему снится, как он пробирается в постель Гурни, утыкается носом в бороду, позволяет своим рукам блуждать по шрамам, которых он никогда не видел. Ему снится, как Гурни садится на него посреди ночи, их тела движутся вместе в танце, отчаянном и непристойном одновременно. Когда Пол просыпается от этого конкретного видения — в кои-то веки уверенный, что он увидел неминуемое будущее, — у него вообще не остается шансов снова заснуть. Он слишком взбудоражен для отдыха. Даже оставаясь в пределах своих комнат, какими бы большими они ни были, он чувствует себя в ловушке, близким к приступу клаустрофобии. Ему нужно выбраться. Ему нужно быть где угодно, только не здесь. Ему нужно увидеть Гурни. Это эгоистичный порыв, но Пол не пытается сопротивляться. Он одевается — ровно настолько, чтобы его не остановили, думая, что он ходит во сне, — и выходит из огромного королевского крыла замка Каладан, направляясь в казармы в дальнем конце цитадели. Гурни, возможно, дежурит сегодня ночью, спит на своей койке среди солдат. Но если его нет — если он один — он будет в своих личных покоях, так что это та дверь, к которой спешит Пол. Обнадеженный. Напуганный. Он стучит твердым кулаком, оставаясь спокойным только до тех пор, пока дверь не распахивается, и в этот момент его колени почти подгибаются от облегчения. Гурни стоит, освещенный аурой света от лампы на столе, установленной на самом слабом уровне. Он в одежде для сна, в мягких брюках и без рубашки. Пол на мгновение испытывает чувство вины за то, что разбудил его — Гурни, вероятно, предположил, что произошел какой-то инцидент, раз кто-то постучал в его дверь в такой час, — но не может полностью отвести взгляд от мягкой, покрытой шрамами сильной груди и рук Гурни. — Мне жаль, — Пол понижает голос, не желая разбудить кого-то еще, кто, возможно, спит за другими стенами в коридоре. — Я знаю, что уже поздно. Могу я войти? — Конечно, — Гурни отходит в сторону, придерживая дверь открытой, и Пол поспешно переступает порог. Пол дрожит, и он не может понять, от чего это происходит — от страха или от предвкушения, разжигающего его чувства. Сама реальность в этот момент кажется ему не совсем правильной, со спутанным потоком возбуждения и адреналина, бурлящего в его крови. Если бы он не знал лучше, то подумал бы, не снится ли ему все это. Но даже самые твердые видения не могут сравниться с той осязаемой уверенностью, которая окружает его сейчас. Гурни закрывает и запирает дверь, наблюдая за Полом с настороженным беспокойством, от которого у Пола сжимается сердце. — Я не ранен, — говорит Пол, отвечая на первые неизбежные вопросы Гурни на опережение. — Все в порядке. Нет… это не то, о чем ты беспокоишься. Мне просто нужно было тебя увидеть. Мне нужно спросить… Я не должен был ждать так долго, но я не знал, что делать. Гурни хмурится и убирает руку с двери. — Не знал, что делать? Пол должен сказать несколько слов. Разве не всю свою жизнь он тренировался, чтобы быть понятым в сложных обстоятельствах? Ясно и эффективно общаться, несмотря на все сложности и кризисы, которые могут возникнуть в его сознании? Разве он не изучил дюжину языков, чтобы научиться тому, как лучше всего понимать себя? Но в этот момент все слова Пола его подводят. Они испаряются в ничто, оставляя его беспомощным и молчаливым посреди комнаты Гурни. Если он в ближайшее время не объяснит что к чему, Гурни снова начнет беспокоиться — не то чтобы он на самом деле прекращал. Пол заставляет себя сделать ровный вдох, а затем осторожно продвигается вперед. Он забыл обувь, его босые ступни не издают ни звука на каменных плитках пола. Он не останавливается, пока не оказывается прямо в пространстве Гурни, слишком близко, чтобы можно было прикрыться невинным объяснением. Пол сопротивляется желанию просто наклониться и выразить свою точку зрения поцелуем. Он не осмеливается. — Гурни, — шепчет он, потому что это единственные слоги, которые у него получаются. Он кладет правую руку на грудь, прямо над бешено бьющимся сердцем мужчины. Он не собирается пялиться на губы Гурни, но к тому времени, когда он отрывает взгляд и смотрит в сторону — чтобы встретиться с расширенными глазами — на лице Гурни начинает мелькать встревоженное понимание. Он почему-то не удивляется, когда Гурни молчит, хотя его сердце беспомощно трепещет, когда большая рука накрывает руку Пола, удерживая ее там, над сердцем Гурни. Несмотря на все те разы, когда Пол дразнил Гурни по поводу их роста с тех пор, как Пол опередил его — меньше чем на дюйм, но суть все равно остается, — он все еще удивляется тому факту, что сейчас он выше Гурни. Что-то яркое и уязвимое вспыхивает в глазах Гурни, и собственный пульс Пола настойчиво и быстро бьется под его кожей. Гурни не оттолкнул его. Гурни не отступил. И хотя Пол знает, насколько опасной может быть надежда, он затаивает дыхание и мысленно просит старого солдата остаться с ним. Слова по-прежнему физически невозможны, поэтому Пол поднимает другую руку, чтобы обхватить подбородок Гурни. Вместо обычной коротко подстриженной бороды Пол наслаждается прикосновением серебристой щетины, когда наклоняется чуть ближе. Наводит на размышления, не сокращая дистанцию полностью. Он трепещет, когда Гурни мягко выдыхает и наклоняется к Полу в ответ, сталкивая их лбами в прикосновении, таком мягком и неуверенном, что это может восприниматься только как вопрос. Это также безошибочно обнадеживает, и Пол закрывает глаза и прижимается к нему до конца, накрывая рот Гурни поцелуем, который вызывает вспышки молнии во всех его чувствах. Сначала легкий поцелуй, но он быстро переходит в неистовый, и Пол уже не знает, кто из них прижимается сильнее. Сильнейшая потребность держит его в плену, и он приоткрывает губы для языка Гурни, обхватывает руками широкие плечи, когда его ноги уже готовы подкоситься. Пол всхлипывает в губы Гурни, когда чувствует первое нежное, но настойчивое прикосновение пальцев к своим волосам, задыхается от руки, которая пробирается под его рубашку и прижимается ладонью к пояснице. — Что тебе нужно? — хрипит Гурни, когда они наконец отрываются друг от друга, слова полны горечи и желания. — Мне нужно, чтобы ты отнес меня в постель, — Пол целует Гурни в уголок рта. — Остальное мы сможем выяснить оттуда.