Odi et amo

      1

Эстер просматривала бумаги Франциска де Неро, когда услышала тихий скрип двери и самый ненавистный голос на свете. Сердце подскочило к горлу, мешая сделать очередной вздох. – Так-так-так, что тут у нас? Воришка пойман прямо на месте преступления. – Отец Дарио стоял на пороге комнаты и глядел на нее как кот на загнанную в угол мышь. «Вот и все» – обреченно подумала Эстер. От накатившего страха ее затошнило. Дарио провернул ключ в замке, запирая дверь, и, шурша рясой, приблизился к Эстер. Теперь их разделял только вычурный письменный стол Его Святейшества. Эстер оглянулась на окно. Кабинет находился на третьем этаже, можно рискнуть… – Даже не думайте, – предупредил Дарио. Его голос, утратив елейные нотки, звучал угрожающе. – Слуги заметили, что кто-то пробрался в дом и сразу известили меня, а я – часовых во дворе, так что если вы нигде не припрятали метлу, – он окинул ее недвусмысленным взглядом, который заставил Эстер почувствовать себя голой, – советую не делать глупостей. Эстер не двинулась с места. – Что меня ждет? Дарио задумался или сделал вид, что задумался. – Зависит от вашей сговорчивости. В любом случае, кабинет Его Святейшества не самое подходящее место для беседы. – Он отошел к книжному шкафу и выдвинул вперед один из корешков. Послышался тихий щелчок. Шкаф отъехал в сторону, открывая взору железную решетку, а за ней темный зев потайного прохода. Узкие ступени убегали вниз, теряясь где-то во мраке. Отперев решетку, Дарио издевательски поклонился и взмахнул рукой с перстнем-печаткой. – После вас, леди Кроу. Эстер заморгала, силясь отогнать подступившие к глазам слезы, взяла со стола фонарь со свечой и на негнущихся ногах прошла мимо Дарио, против желания улавливая запах ладана и можжевельника. Как же она его ненавидела. Ощущая спиной пристальный взгляд священника, Эстер почти впотьмах спускалась по крутой лестнице, зажатой между шероховатыми стенами. «Упасть бы, да свернуть шею» После смерти Тадеуша отец не преминул напомнить, что обязанность по продолжению рода Кроу теперь полностью возложена на ее плечи. В голове, словно наяву, раздался холодный голос отца «Тебе скоро тридцать, Эстер. В твоем возрасте мы с твоей матерью уже были женаты. Не тяни с браком и детьми. Прежде, чем умереть, я хочу быть уверен, что наш род не прервется на тебе. Способных ведьмаков всегда было меньше, чем ведьм. Выбирай мужчину головой, а не сердцем». «Видел бы ты меня сейчас, отец» – эта мысль вызвала у Эстер истерический смешок. – Рад, что вам весело. – Глубокий голос Дарио заставил ее вздрогнуть. Правая нога вдруг подвернулась, зацепившись за подол длинной юбки. Эстер не успела даже вскрикнуть, как чья-то крепкая рука схватила ее повыше локтя и прижала к стене, уберегая от падения. – Осторожнее, ведьма, не убейся раньше времени. Горячее дыхание защекотало ухо, а ноздри наполнил тяжелый мешающий думать запах церковных благовоний. Эстер ощутила странную смесь страха, негодования и… да, возбуждения. – А то что? – спросила она, радуясь, что темнота скрывает ее румянец. Дарио молчал, продолжая вжимать ее в стену. В тишине его дыхание казалось шумным и тяжелым, как у зверя. Эстер забеспокоилась. – Вам плохо, святой отец? – А то что? – Дарио, вероятно, счел остроумным вернуть ей ее собственный вопрос. – Думаю, открывать ли сегодня шампанское. – Закрой рот, ведьма. – Холодные пальцы сжали ее предплечье, причиняя боль. – Ты, верно, повредилась умом, если рассчитываешь вернуться домой, как ни в чем не бывало. С этого дня твоя судьба в моих руках. Ни Александр Кроу, ни Ричард, ни твой любовник из Ковена этого не изменят. Эстер молчала, придавленная его словами. – Ворон мне не любовник, – невесть зачем пробормотала она Дарио разжал руки и встал на ступеньку выше. – Вперед, мы почти пришли, – если голосом можно было бы заморозить, Эстер уже превратилась бы в ледяную статую. Священник не солгал. Вскоре лестница вывела их под мрачные своды узкого коридора – Эстер едва не ушибла лоб о низкую потолочную балку, но Дарио вовремя придержал ее за плечо. В воздухе пахло сыростью, плесенью и еще чем-то, отчего кожа вмиг покрылась липкой испариной. Вставленные в гнезда чадящие факелы разгоняли стылый мрак, отбрасывая на старую кладку уродливые тени. Эстер порывисто обернулась. – Это что, тюрьма? – А ты чего ожидала, ведьма? – Дарио вскинул брови в притворном изумлении. – Что мне, как инквизитору Блэкуотеру, будет достаточно лишь одной твоей улыбки, чтобы воспылать любовью? Или что я приведу тебя к ложу, усыпанному розовыми лепестками, и встану на одно колено? Эстер вспыхнула. – Да уж лучше я утоплюсь в отхожем месте. Лицо Дарио приобрело зловещее выражение. – В моих силах исполнить это желание. Кончики пальцев закололо – верный признак, что она близка к тому, чтобы потерять контроль над магией. Дарио навис над ней, злобный, как гаргулии на стенах Нотр-Дама. Эстер не считалась низкой, но священник был выше на целую голову. – Давай, ведьма, прокляни меня, и тогда перемирию настанет конец. Эстер закрыла глаза, глубоко вздохнула и выдохнула, пытаясь успокоиться. Лучше добровольно взойти на костер, чем стать причиной новой войны между Орденом и ведающими. – Пошел ты, – бросила она и отвернулась, не в силах смотреть на Дарио. Никогда и ни к одному человеку она не испытывала такой неприязни. И тем тревожнее было порой ловить себя на странном влечении к священнику. Глаза видели не гнилую душу, а красивое породистое лицо, и глупое сердце начинало биться быстрее. Наверно, все дело в избитом клише, когда ведьма по указке дьявола соблазняет набожного священника. Вот только в их истории дьяволом был сам Дарио. Он забрал у нее фонарь и молча указал на дальнюю окованную железом дверь. Эстер, обхватив себя руками, послушно поплелась в конец коридора, дрожа от холода в своём тонком платье, под которым были только чулки и камиза из текучего шелка. Можно было бы использовать согревающие чары, но, поколебавшись, она решила не расходовать силы. Видит Геката, они еще ей понадобятся. Дверь распахнулась с протяжным скрипом, открывая темное затхлое нутро без проблеска света. Эстер замерла на пороге. Старый шрам от ожога вдруг яростно зачесался. Обычно паника настигала ее в толпе, но сейчас было достаточно предчувствия грядущей беды, чтобы горло перехватил спазм, а сердце сковал ужас. Эстер впилась в шрам ногтями, разрывая кожу до крови. Дарио схватил ее за запястье и дернул к себе. – Успокойтесь, леди Кроу. – Нет, нет, нет! – Она давилась криком, колотила священника по плечам и извивалась, как одержимая, пытаясь вырваться из его каменной хватки. – Не мучай меня, лучше убей сразу. Дарио поймал ее за подбородок и заткнул рот грубым поцелуем. Даже сквозь зажмуренные веки Эстер увидела яркую зеленую вспышку. Дарио отлетел к противоположной стене, ударился спиной и сполз на пол. Голова безжизненно свесилась на грудь. Стало очень тихо. О нет. Эстер медленно подошла к нему, дрожа с ног до головы. Он мертв? Она его убила? Подобрав юбку, Эстер опустилась на колени и робко коснулась плеча Дарио. В ответ он слабо застонал, и этот звук был самым прекрасным, что она слышала в своей жизни. Но облегчение быстро сменилось страхом. «Давай, ведьма, прокляни меня, и тогда перемирию настанет конец» Теперь Орден снова начнет охоту, и костры запылают по всей Европе. Ни один ведающий, от мала до велика, не будет в безопасности, а ее не просто лишат магии, а первой сожгут на площади перед собором Святого Марка. От этой мысли Эстер едва не разрыдалась. Но чем теперь помогут слезы? «Ну же, ведьма, возьми себя в руки» Эстер закусила губу и призвала магию. Сперва нужно было выяснить, как сильно священник пострадал при падении. – Не смей, ведьма. – Голос Дарио звучал глухо и как-то надтреснуто. Стола слетела с плеч, а несколько прядей выбилось из хвоста. – Мне нужно осмотреть вас. – Эстер дергала маленькие белые перышки на рукавах платья, избегая встречаться взглядом с его льдисто-голубыми глазами. – Пожалуйста. – Громче. – Что? – растерялась Эстер. – Скажи это громче. Эстер поджала губы. Кому из них больше нужна помощь? Впрочем, выходило, что ей. Конечно, если священник от удара не сломал спину, но на счет этого у Эстер были большие сомнения. – Пожалуйста, – возвысив голос, повторила она. Дарио, прикрыв глаза, откинул голову назад. Эстер расценила это как разрешение, и прошептала: Conditio. Несколько ушибов, небольшое растяжение и… все. Дарио будто сам дьявол ворожил. Эстер постаралась скрыть облегчение. – Ну что там, ведьма? – Жить будете. – Эстер заставила свечение угаснуть. – Но лекарю показаться стоит. Она уперлась ладонями в колени, чтобы встать, однако Дарио вдруг схватил ее за руку и дернул к себе. Коротко взвизгнув, Эстер упала ему на грудь. – Что вы делаете? – возмутилась она, пытаясь вырваться из объятий священника. – Небольшая расплата за использование магии против слуги Первозданного. – Я защищалась. А вы как-то упоминали, что не стали бы обвинять меня в злонамеренном колдовстве, используй я магию, чтобы оттолкнуть вас в кулуаре дома дожа. – Тихо, – приказал Дарио. Его горячее дыхание щекотало ей лоб, пуская по телу мурашки, а низкий бархатистый голос делал слабой. Эстер сжалась, боясь пошевелиться, и старалась не думать о крепких руках Дарио, которые прижимали ее к груди, заставляя вдыхать благостный аромат ладана. Он навевал горько-сладкие воспоминания о каменных сводах собора и красочных витражах, пронзенных потоками струящегося света, о бесполых как ангелы голосах хористов, о возносящихся к небу вместе с дымом свечей молитвах, о ледяной воде для окропления и вощеных дубовых скамьях, холодящих пальцы. Эстер не могла объяснить тот странный покой, который снисходил на нее, когда она оказывалась в соборе Святого Марка. Порой она даже задавалось вопросом, как можно пребывать в этом месте, и носить в сердце столько злобы. Геката, госпожа перекрестков и мать всех ведьм, не учила ненависти, только таинствам магии и путям обретения внутренней свободы. Орден Первозданного же насаждал слепое подчинение отцам церкви, вроде Бартоломью, который в своих проповедях сеял семена вражды, а порой и откровенной лжи. Эстер знала, что никогда не смирится с их догмами о греховности магии. «Нельзя винить людей в том, что они родились другими». – Вам не кажется, святой отец, что я уже достаточно наказана? – Это не наказание. Наказываю я иначе. – Отправляете людей на дыбу? Пальцы Дарио на ее плече сжались чуть сильнее. – Порой мне очень сильно хочется укоротить вам язык, леди Кроу. – Уверена, это даже не самое гнусное ваше желание. – Эстер выпалила эти слова раньше, чем успела обдумать. Не стоило пить перед тем, как пробираться в особняк, занятый Орденом. Храбрости у нее прибавилось, да только не ума. Но что поделать, если только благодаря выпивки она и держится на плаву? Жизнь с недавних пор ее не слишком баловала, но пара стаканчиков джина или бренди с содовой перед сном и после завтрака – и душевная боль притуплялась настолько, что ее можно было терпеть. Дарио обнял Эстер за талию и поднялся на ноги, увлекая ее за собой. Его лицо на мгновение исказилось, словно от боли. – Леди Кроу – вы как открытая рана, приносите страдание и занимаете все мои мысли. В словах Дарио впервые звучала такая неприкрытая горечь, что вместо злорадства сердце Эстер наполнила печаль. – Как бы я не наслаждался вашим обществом, леди Кроу, но мне нужно идти. А еще я вынужден буду вас запереть, чтобы вы не ввязались в очередную сомнительную авантюру. Когда я вернусь, мы продолжим наш разговор. Он подвел Эстер к двери и легонько толкнул внутри. – Здесь же совсем нет света. – Она ненавидела дрожь, проскользнувшую в голосе, но мысль о том, чтобы дожидаться возвращения Дарио в абсолютной темноте, была невыносима. Конечно, можно было бы зажечь магический огонек, но недавней бесконтрольной вспышкой она и без того израсходовала немало сил. Дарио оглянулся. – Кажется, фонарь не разбился. Можете взять его. Эстер проследила за его взглядом – фонарь укатился в угол, за треснувшим стеклом трепетал чудом не погасший робкий огонек. Она подобрала фонарь, зашла в комнату и уставилась на Дарио. Он хотел уже было закрыть дверь, но, перехватив ее взгляд, помедлил. – Как я говорил, слуги и часовые знают, что в дом пробрались, но не знают, кто. Мне необходимо уладить… переполох, который вы устроили. Постараюсь закончить дела как можно быстрее. Дождитесь меня и, богом прошу, не пытайтесь сбежать. – Вы не собираетесь меня выдавать? – недоверчиво спросила Эстер. – Нет. Дверь закрылась, а следом в замке заворочался ключ. Шаги в коридоре быстро стихли, но Эстер еще с минуту прислушивалась к тишине. Неужели кроме нее в подземелье больше никого не было? Впрочем, Его Святейшество не так давно прибыл в Петербург. Эстер решила оглядеться, чтобы отвлечься от тягостных раздумий, но быстро поняла, какой ошибкой это было. Свеча давала немного света, но его хватило, чтобы она разглядела то, что предпочла бы не видеть никогда. У стены стояла сложная конструкция, состоящая из двух вертикальных брусьев с перекладинами и шипастыми валиками, обвязанными веревкой. «Дыба» – поняла Эстер. Рядом на столе были разложены пыточные инструменты, среди которых она углядела покрытый бурыми пятнами нож, щипцы, длинные иглы, кожаный кляп с трубкой и, разумеется, железную грушу, которой пытали женщин, подозреваемых в совокуплении с дьяволом. Нужно было отвернуться, перестать смотреть, но Эстер не могла пошевелиться, слишком завороженная отвратительным зрелищем. Ладони взмокли, а сердце забилось так сильно, что казалось выпрыгнет из груди. Нет, она скорее наложит на себя руки, чем позволит сунуть эту штуку себе между ног. В углу стояла железная дева. Дверца была распахнута, обнажая покрытое гвоздями ужасающее нутро. Безразличный женский лик, венчавший камеру, взирал на Эстер пустыми глазницами, в которых притаилась холодная тьма. Рядом стояло ведьмино кресло, усеянное похожими на острые зубы шипами, а поодаль, словно в насмешку, ширма с гобеленовым полотном, неуместно красивая вещь в этом пристанище боли и ужаса. Отмерев, Эстер выронила фонарь и бросилась к двери, принявшись колотить в нее со всей силы. Конечно, с тем же успехом она могла избивать воздух. Резко выдохнув, Эстер призвала магию, чтобы сорвать дверь с петель, однако неведомая сила вдруг отшвырнула ее назад. Пролетев через всю комнату, она рухнула на ширму, ударилась головой о деревянную створку и потеряла сознание. Когда Эстер открыла глаза, в комнате было так темно, что она не видела собственных рук. Видимо, фонарь от падения разбился окончательно и свеча погасла. Морщась от боли в затылке и ушибленной спине, она приподнялась на локтях и щелкнула пальцами, призывая маленький как светлячок, но яркий огонек, чтобы рассеять вязкий мрак. Не то, чтобы Эстер хотелось вновь лицезреть орудия пыток, но нужно было выяснить, почему ее собственная магия обратилась против нее. С трудом поднявшись на ноги, она проковыляла мимо вбитых в стену кандалов и деревянных колодок, и с опаской осмотрела дверь. Черный металл, которым та была окована, слегка засветился, когда Эстер заставила огонек подплыть ближе. Железо инквизиторов. Из него, в том числе, изготавливали браслеты, которые надевали на ведающих, чтобы сковать их силы, а также решетки тюремных камер, неуязвимые для магии. «Дождитесь меня и, богом прошу, не пытайтесь сбежать» Эстер в бессильной ярости пнула дверь и вернулась в дальний угол комнаты, где приметила деревянный топчан с тюфяком. В прорехах грубой холстины торчали пучки колючей соломы. Тайный ход, вероятно, вел под землю, и сквозь старую кладку просачивался ноябрьский холод и сырость, заставляя Эстер дрожать и стучать зубами. Прижав колени к груди, чтобы сберечь тепло, она сунула ладони под подмышки и попыталась заснуть, но мысли неуклонно возвращались к Ворону. Эстер не знала, что хуже – умереть от воспаления легких или испытать на себе гнев Верховного ведьмака после того, как он вернется в особняк и обнаружит вместо нее короткую записку. Впрочем, едва ли она покинет застенки Ордена в ближайшие дни. Если покинет вообще. Дарио… неужели он и впрямь намерился солгать Его Святейшеству? Звучало слишком невероятно. С другой стороны, могла ли Эстер в самом безумном сне вообразить, что священник Ордена, глава собора Святого Марка признается, что возжелал ведьму этой самой ведьме в лицо? Черта с два Эстер понимала, что творится у него в голове, но одно знала – Дарио не из тех, кто помогает без выгоды для себя. За его услуги придется расплачиваться, если не душой, то телом. «И лишь вам выбирать, в каком пламени вы сгорите» Эстер вздохнула. Может, если он получит свое, то оставит ее в покое? Победит, унизит ненавистную ведьму или чем там еще в его понимании стала бы их близость. «Уехать бы ото всех подальше» – устало подумала она. Вскоре незаметно для себя Эстер заснула, и там, во сне, она качалась на теплых ласковых волнах, отчего просыпаться совсем не хотелось, несмотря на то, что чей-то далекий голос звал ее по имени – ведь тогда она вернется в холод, тьму и одиночество пыточной. – Эстер, просыпайтесь. Она тихо застонала, пытаясь оттолкнуть руки, которые мягко трясли ее за плечи. И только ощутив прикосновение губ к ее губам, Эстер открыла глаза и села, едва не столкнувшись лбом с Дарио. Голова кружилась, а в горле было сухо, словно она наглоталась пыли. – Что… – Эстер оглядела незнакомую комнату. Над головой, опираясь на витые столбики, висел узорчатый балдахин. Уютный полумрак рассеивали свечи в позолоченных подсвечниках, в камине горел огонь, отчего в комнате было тепло, а под одеялами, в которые ее укутали, даже жарко. – Где я? – В моих покоях. – Дарио вложил ей в ладонь чашу. – Пейте. Когда я вернулся, вы были совсем холодной. Эстет подняла чашу к лицу и принюхалось – пахло гвоздикой и корицей. – Не бойтесь, вино не отравлено. Я попросил слуг подогреть и добавить пряностей, чтобы вы быстрее согрелись. Разумеется они думают, что оно для меня. – Я и не боялась, – буркнула Эстер и сделала глоток. Вино оставило во рту привкус ягод и согрело желудок. Дарио так и не убрал руку, более того – смотрел на нее так пристально, что щекам стало жарко. «Это все вино» решила Эстер, стараясь не встречаться с ним взглядом. Когда она допила, Дарио отставил чашу на прикроватную тумбочку. – Вы голодны? Эстер кивнула, натянув одеяло повыше, к самому горлу. По крайней мере он не снял с нее платье. Дарио поднялся с кровати и вернулся с суповой тарелкой из тонкого фарфора, над которой шел парок. От запаха сыра и чеснока у Эстер потекли слюнки. Сегодня она пропустила обед, а вино лишь сильнее разожгло аппетит. – Я могу поесть за столом. – Глупости. После того, что я увидел в кабинете Его Святейшества, вам не нужно изображать из себя стеснительную особу. – Туше. Но если я пролью суп на вашу кровать, не обижайтесь. – Будто бы вас это остановило. Ешьте, леди Кроу. – Дарио отошел к камину. Танцующее пламя омывало его высокую фигуру красноватым светом. Прямые светлые волосы вновь были гладко зачесаны и перетянуты лентой, а на черном шелке сутаны ни единой складки. Эстер поймала себя на том, что не может перестать украдкой поглядывать на Дарио. Но виной был не страх, а болезненное любопытство, подобно тому, что охватывает на краю пропасти, когда незримые демоны уговаривают сделать последний шаг. И что в нем так притягивало взгляд? Да, он был красив, и все же она отчетливо видела проблески темной стороны, которые проступали через маску благочестивого священника. Казалось, порочная страсть Дарио, поразила ее саму, как заразная болезнь. – Вы закончили? – тихий голос вывел Эстер из задумчивости. Она поняла, что, сидела без движения, глядя в никуда, разомлев от тепла и еды. – Да-да. – Она передала Дарио пустую тарелку. – Надеюсь, я не съела весь ваш ужин. Его взгляд задержался на ее губах, прежде чем встретиться с глазами. – Боюсь, мой голод иного толка. – Что? Ааа. – Эстер смутилась. – Боюсь, ничем не смогу помочь. Дарио усмехнулся. Она была скверной лгуньей. Безумием было оставаться наедине с таким человеком. Наверное, она бы попыталась сбежать, если бы не выпила целую чашу крепкого вина, кровать не была такой мягкой и теплой, а за окном не буйствовала вьюга. – Убила бы за ванну, – вырвалось у нее. – Убивать никого не придется. – Дарио вновь присел на кровать. Его длинные пальцы почти касались ее ладони. – Пока вы спали, я велел слугам нагреть воды. – Вы ведь позволите мне помыться в одиночестве? – без особой надежды спросила Эстер. – Это исключено. – Дарио заправил ей за ухо выпавший рыжий локон. – Я слишком долго этого ждал. Возможно мне хватит одной ночи, чтобы излечиться от вас, а возможно – не хватит и всей жизни. А возможно самым правильным будет дать вам свободу и никогда больше не видеть. «Никогда больше не встречаться» – Эстер вздрогнула от того, как безнадежно это прозвучало. Словно эхо ее собственных совсем мыслей. Ей не хотелось думать об этом и снова терзаться сомнениями. – Почему вы оставили меня в той жуткой комнате? Она еще используется? А что вы сказали Его Святейшеству? – Как много вопросов. Вот только это вы задолжали мне ответы. – Так вы расскажете или нет? Дарио вздохнул, но прежде, чем он успел ответить, в дверь постучали. Слуга, не заходя в комнату, объявил, что ванная готова. – Вы готовы, леди Кроу? Эстер кивнула, пытаясь скрыть смущение, но напрасно – судя по улыбке на тонких губах Дарио оно явно бросалось в глаза. Более того – он им наслаждался. – Вот и хорошо. Горячая вода смоет все печали. В последнем Эстер сомневалась, но возражать не стала. Помещение для омовений, обогреваемое переносной жаровней, примыкало к спальне, что было удобно. Дарио объяснил, что все левое крыло дома отведено под его нужды, а значит их никто не побеспокоит, кроме, разве что, Франциска де Неро, но тому сейчас ставят пиявки, а затем он отправится спать. «Какое же оправдание он придумал для Его Святейшества?» – размышляла Эстер, стягивая за перегородкой платье, чулки и камизу. Дарио устроился в плетеном кресле, всем видом показывая, что не собирается уходить. Обмотавшись полотенцем, Эстер высунула голову из перегородки. – Так вы и правда останетесь? – Я предельно серьезен в своем намерении не оставлять вас наедине с вашим сумасбродством. Эстер прикусила губу. Свет в комнате был тусклым, как в исповедальне, и все же она была недостаточно пьяна, что пройтись перед Дарио в одном полотенце. – Тогда отвернитесь. Он улыбнулся. В светлых глазах плескалось веселье. – Я закрою глаза. Этого будет достаточно? «Нет, черт возьми!» Как она вообще могла оказаться в такой ситуации? Видел бы ее отец – сошел бы в могилу куда раньше, а бедная матушка… Впрочем, вспоминая ее загадочное письмо любовнику, твердыми моральными устоями она похвастаться не могла. Эстер едва не фыркнула. «Люблю тебя больше жизни, ночь моя». Ну надо же, как трогательно. А они с Тадеушем, надо думать, какая-то шутка? Что за женщина могла любить мужчину, даже не отца ее детей, больше этих самых детей? Эстер, сколько себя помнила, всегда думала о матери с теплом и нежностью, вот только оказалось, что она совсем не знала эту женщину. Оказалось, что на уме и на сердце у нее была вовсе не семья. Хватило всего нескольких строчек, чтобы все воспоминания о матери оказались отравлены, а скорбь превратилось в злость и обиду. Эстер вышла из-за перегородки и, повернувшись спиной к Дарио, залезла в медную ванную прямо в полотенце. – Довольны? – зло бросила она. – О, да. Вода была идеально теплой и пахла лавандой. Эстер окунулась с головой и задержала дыхание, пытаясь отогнать неприятные мысли и непрошенные воспоминания. Вынырнув, но так, чтобы плечи и все, что ниже, оставалось под водой, она принялась намыливать волосы куском душистого мыла. – Итак, леди Кроу, что вы искали в кабинете Его Святейшества? – Голос Дарио звучал хрипловато, и Эстер вдруг захотелось обернуться, чтобы взглянуть ему в глаза, но она была не готова к тому, что может последовать после. Дарио не создавал впечатление человека, который привык себя сдерживать. Разумеется, потом ничего не помешает ему возложить всю вину на ведьму. Сказать, что это она принудила его к близости нечестивым колдовством. – Я жду ответа. Эстер вновь нырнула под воду, чтобы смыть пену. Стоило придумать убедительную ложь еще в пыточной, но тогда от холода она не могла ни на чем сосредоточиться. Если ее мать первая нашла ритуал, способный избавить мир от магии, то как он мог попасть в руки членов Ордена? И надо думать передача знаний, добровольная или нет, случилась в тайне, раз даже Ворону ничего про него неизвестно. Как и отцу. «Он не поймет. И не простит». Могла ли мать отдать записи со своими исследованиями на хранение любовнику, чтобы муж ненароком не наткнулся на них и не уничтожил? Если верить записям из дневника Тадеуша, члены Ордена Первозданного были прямо замешаны в убийствах, которые взбудоражили всю Венецию. Выходит, любовником матери мог быть один из них? Впрочем, едва ли список вовлеченных, составленный братом, был полным, да и инквизиторы Болонзе, Штайн и Фальконе, как и святой отец Бартоломью могли лишь исполнять чужую волю, например, самого Франциска де Неро. Раз нужный документ хранился именно у него, то вывод напрашивался неутешительный. Эстер не хотелось допускать даже мысли о том, что ее мать могла быть как-то связана с Его Святейшеством, но закрывать глаза на факты было невозможно. Эстер лишь удивляло, что Ричард, как воспитанник Франциска де Неро, не был посвящен в заговор… или же он солгал, когда сказал, что Ордену ничего не известно про убийства, в которых обвиняли ведающих. Он же инквизитор. Чего ему стоило обмануть презренную ведьму? В любом случае, раз она не добыла документ, которые мог бы пролить свет на происходящее, то стоит попытаться выведать правду другим путем, через Дарио. Он вполне походил на человека, для которого цель – избавление мира от хаоса магии – оправдывала любые средства, а значит мог быть одним из инициаторов таинственных убийств. Тем более, что жертвами становились не обычные люди, а те, кто высказывал сочувствие и поддержку ведающим. Даже порок может стать добродетелью, когда совершается ради спасения жизней. После того, как она потеряла брата, свою лучшую половину, лишиться магии будет подобно смерти. Чтобы предотвратить это, уберечь от подобной боли других ведающих, она пойдет на все. И если у нее получится, гибель Тадеуша будет ненапрасной. – В двух словах не объяснишь, – пробормотала Эстер, поняв, что ее молчание затянулось. Признаться в своих подозрениях по поводу Ордена было бы самоубийством. Дарио мог желать ее как женщину, но властью дорожил куда больше. И, конечно, Эстер не могла заявить, что ее подослал Ковен – подобная ложь была бы подарком для фанатиков-магоненавистников в рядах Ордена, прекрасным предлогом, чтобы разорвать перемирие, заключенное таким трудом и кровью. Нет, ее мотив должен быть исключительно личным. – Это связанно с моей матерью. – Эстер вновь умолкла, собираясь с духом. То, что она собиралась сказать, даже в мыслях звучало бредово. Дарио поднимет ее на смех. – Говорите, леди Кроу. Она вдохнула поглубже и выпалила: – Я думаю моя мать и Франциск де Неро были любовниками. Как Эстер и ожидала, Дари несколько мгновений молчал, а затем расхохотался. Благо, что она не видит его лица, иначе бы почувствовала себя еще большей идиоткой. – Можешь гордиться собой, ведьма, эта самая нелепая ложь, которую я слышал за всю свою жизнь. Даже ребенок придумал бы что-нибудь поумнее. Теперь к ее стыду примешалась злость. – Уж не вам считать нелепицей то, что священник мог возжелать ведьму, – ядовито заметила Эстер. – Я нашла тайное любовное послание, которое моя мать, по всей видимости, не успела отправить. – И в нем она прямо указала имя любовника? – Нет, только прозвище, но оно навело меня на предположение по поводу личности любовника. Чтобы подтвердить или опровергнуть его, мне нужен был доступ к личным бумагам Его Святейшества. – Только прозвище? – Нет, были и другие подсказки, но о них я рассказать не могу. – Так не пойдет, – раздраженно сказал Дарио. – Сколько лет прошло с тех пор, как умерла ваша мать? – Мне тогда было около пяти, – призналась Эстер. – Итого, двадцать два года. Даже если на минуту предположить, что Его Святейшество и ваша мать состояли в некой… – он закашлял, словно никак не мог заставить себя произнести это слово, словно оно встало ему поперек горла, – связи, то зачем ему возить с собой любовную переписку? Думаете, он какой-то сентиментальный старик, который перечитывает ее вечерами перед камином и заливается слезами по утраченной возлюбленной? – Дарио громко фыркнул. – Боюсь, вы перечитали дамских романов. – Мой отец так и не женился повторно. Он любил маму и до сих пор любит. Так что не судите всех мужчин по себе, святой отец. Эстер услышала за спиной шуршание мантии, а следом – горячее дыхание Дарио на своей шее. – Вы говорите так оттого, что совсем не знаете Франциска. Если бы вас обнаружил он, а не я, то ваши пятки бы уже смазали маслом и поджарили до хрустящей корочки. – Вкрадчивый голос Дарио пробирался под кожу как разъедающий волю яд. – Его Святейшество ненавидит вашего отца, и бог знает, как обошелся бы с его дочерью. – Он коснулся губами ее щеки. – В то время как я еще не увидел от вас никакой благодарности за то, что вы не мерзнете в пыточной, а нежитесь в моей ванне. – В чем же причина его ненависти? – голос Эстер предательски дрогнул, когда Дарио провел пальцем по ее плечу. – Мой отец даже не входит в Ковен, и давно живет затворником. – Мне понятно, к чему вы клоните, но, боюсь, вы глубоко заблуждаетесь. – Пальцы Дарио сменились губами. Эстер казалось, что ее дыхание звучит слишком громко в тишине комнаты, но ничего не могла поделать. Поцелуи были… приятными, хотя она все еще не осмеливалась повернуть голову. Вдруг Дарио отстранился. – Думаю, вы уже достаточно чистая. – Разве ведьма может до конца отмыться от грязи? Дарио обошел ванну. Теперь они оказались напротив друг друга. Эстер подтянула колени к груди и опустила голову, завешивая лицо волосами. – Магия пробуждается в человеке вне зависимости от его желания. Он совершает грех лишь тогда, когда начинает гордиться ею, считать себя выше людей и закона. Эстер взглянула на него исподлобья. – Скорее уж это ведающих считают опасными преступниками. Дарио пожал плечами. – Вспомните хотя бы недавние убийства в Венеции. Все указывает на то, что преступник проводит какой-то магический ритуал. Люди испуганы. Никто не хочет стать следующей жертвой. Его небрежный тон задел Эстер: – Не делайте вид, что вас волнуют эти убийства. Они лишь удобный повод начать новые гонения. Меня не было в Венеции всего год, но до отъезда я могла свободно прогуливаться по улицам в форме Академии – на нас, студентов, обращали не больше внимания, чем на других прохожих. Теперь все изменилось и, думаю, не в последнюю очередь вашими проповедями. – Леди Кроу, разве не вы говорили, что ведающие – такие же люди? А люди совершают преступления. Только благодаря магии у них больше шансов скрыться от правосудия. – Дарио поднял руку, пресекая возражения Эстер. – Хватит. Я привел вас сюда не для разговоров. – Разумеется, – бросила она. – Вы ведь привыкли к женщинам, которые молча внимают вашим проповедям с мокрыми от восторга глазами и панталонами, не делая попыток в чем-то возразить. Дарио сжал губы в бледную линию. Его ярость была почти осязаема. Что ж, теперь его не заботили причины, которые заставили ее копаться в бумагах Франциска де Неро. В холодных голубых глазах Эстер видела только желание свернуть ей шею. Дарио в мгновение ока сократил расстояние между ними, схватил ее за волосы и дернул вверх. Влажные пальцы сжали бортики ванны, но священник был сильнее. Эстер только охнула, когда он перекинул ее через плечо, а затем швырнул на кровать. Она хотела прикрыть наготу одеялом, но Дарио грубо вырвал его, отбросил на пол, и склонился над ней, как коршун над добычей. – Я буду кричать! – Давай, ведьма. Думаю, Ричард, который прибежит на крики, будет счастлив увидеть тебя голой. Если, конечно, ты, шлюха, еще раньше не отдалась ему. – Дарио сжал оба ее запястья своей широкой ладонью и, удерживая над головой, впился жестким поцелуем в ее губы, заставляя их раскрыться под напором своего горячего языка. Эстер попыталась ударить Дарио коленом в живот, но тот, в отместку, до боли сжал ее грудь свободной рукой. Эстер сдавленно вскрикнула и прикусила его нижнюю губу. Дарио откинул голову и, слизав кровь, рассмеялся. – Злобная сучка. – Ублюдок. Он наклонил голову, прокладывая дорожку влажных поцелуев вдоль изгиба ее шеи, и дотронулся языком до чувствительной впадины рядом с челюстью. – Знаете, что я думаю, леди Кроу? – Плевать, что ты думаешь, – выпалила Эстер, извиваясь под тяжелым телом Дарио, придавливавшим ее к кровати. Там, где черный шелк рясы соприкасался с ее кожей, оставались влажные пятна. – Я думаю, у вас не было мужчин. Ни одного и никогда. Эстер заставила себя рассмеяться, хотя от его вкрадчивого шепота тело покрылось мурашками. – Все ведьмы – любовницы дьявола, разве нет? Переспите со мной и попадете в ад. Эстер не видела лица Дарио, но была уверена, что он улыбнулся. – Ну думаю, я рискну. Она зажмурилась, сдерживая стон, пока его рот неторопливо целовал и прикусывал ее горло. Рука, сжав отвердевший сосок, скользнула вдоль живота и замерла между ног. Эстер ощутила, как пальцы Дарио коснулись ее нижних губ и двинулись вверх-вниз, собирая влагу. – Эстер, вас не было ни на одной моей проповеди, но вы все равно мокрая. Как это понимать? – Понимать так, что ты катишься к черту. – Строптивая ведьма. – Ладонь Дарио поглаживала чувствительную кожу бедер, но Эстер хотелось, чтобы коснулся ее там, где все пульсировало и горело от желания. Словно прочитав ее мысли, Дарио потер большим пальцем место чуть выше входа, и Эстер мгновенно пронзила сладостная дрожь. – Мне продолжать? Мурлыкающий шепот Дарио заставил Эстер вспомнить, за что она его ненавидела. Конечно, как более умелый и опытный в постели, он будет дразнить ее до тех пор, пока она сама не попросит ее отыметь. Для Дарио это и будет означать победу над ведьмой. «Ну и подавитесь, ваше преподобие». Пусть думает, что хочет, а она получит свое удовольствие. Эстер, выгнувшись, подалась бедрами навстречу его пальцам. Она не собиралась играть в его извращенные игры, ей нужно было освободиться от ноющей боли внизу живота. Дарио опустился ниже, чтобы вобрать в рот ее сосок, в то время как его пальцы толкались в нее все грубее и глубже, доводя до предела. Эстер зажмурилась, но крик удовольствия умер на губах, когда Дарио неожиданно убрал руку. – Нет-нет! – от разочарования и обиды ей хотелось расплакаться. Дарио разжал хватку на запястьях Эстер, и приподнялся, замерев между ее раздвинутых ног. Его взгляд, напряженный и изучающий, бродил по ее обнаженному телу, словно пытаясь запомнить каждую выпуклость и изгиб. – Ваше тело достойно статуи Венеры. Эстер не знала, что ответить. Один его бархатный голос делал ее слабой. В голове не было ни единой мысли, словно она разом поглупела. Возможно, так и было. Удовлетворившись видом, Дарио обхватил ее бедра и, прежде чем Эстер осознала, что именно он собирается делать, голова священника оказалась на уровне ее промежности, а язык скользнул по истекающим влагой складкам. И в самых смелых фантазиях Эстер не пришло бы в голову, что отец Дарио – святой отец! – способен на такое бесстыдство. Она вцепилась ему в волосы, намереваясь оттолкнуть, но удовольствие от его рта оказалась слишком сильным – настолько, что заставило забыть про стыд. Язык Дарио, мягкий и настойчивый, творил удивительные вещи. Сперва помассировал бугорок над влагалищем, заставив ее извиваться и стонать во весь голос, затем скользнул внутрь, лаская стенки, отчего она уже не могла сдерживаться, а только яростно насаживалась сперва на его язык, а затем на пальцы. На этот раз Дарио не стал продлять сладкую пытку, поэтому разрядка настигла Эстер быстро – пронзила судорогой с ног до головы, выжимая из горла всхлип. Она задрожала всем телом, часто дыша и комкая простыни. Казалось, на миг ее вышибло из собственного тела. Теперь Эстер должна была сгореть от стыда, как минуту назад сгорала от похоти, но ничего не случилось. Первозданный тоже не спешил поразить на месте своего слугу, который ублажил ведьму ртом. Возможно, он был занят более важными делами, а может от души повеселился, глядя на них. Перед мутным взором возникло лицо Дарио. Эстер не успела издать ни звука, как он соединил их губы в долгом глубоком поцелуе, заставив попробовать собственную влагу. – На вкус вы так же хороши, как и на вид, леди Кроу. Эстер глупо хихикнула. – И многих женщин вы так… испробовали? – Не так много, как вы успели себе вообразить. Сан налагает ограничения, которые не так уж легко обойти. – Дарио вновь уселся между ее обнаженных бедер и хотел было снять сутану, но Эстет остановила его, схватив за руку. – Не раздевайся. На лице Дарио появилась понимающая улыбка, от чего Эстер захотелось ударить его по лицу. Будто он мог что-то знать о ее желаниях, когда она сама плохо понимала, чего хочет. Приподнявшись, она отвесила Дарио звонкую пощечину и раньше, чем он успел прийти в себя и разозлиться, оседлала его бедра, чувствуя между ног его твердость. Дарио схватил ее за волосы и дернул назад, заставив откинуть голову. – Никогда больше не делай так, ведьма. – А то что? – спросила Эстер в приливе ребяческой бравады. Она больше не испытывала перед ним страха. Вместо ответа Дарио сжал ее ягодицы, заставляя приподняться, так что она уперлась коленями в кровать, присобрал сутану и грубым рывком направил в нее член. Эстер охнула, ощутив непривычное давление, а Дарио сильнее стиснул пальцы и рвано выдохнул сквозь сжатые зубы. Она замерла, вцепившись в его плечи, пытаясь привыкнуть к болезненному растяжению, не уверенная, что сможет принять его полностью. Дарио вновь нетерпеливо дернул бедрами, входя глубже, и Эстер не удержалась от вскрика. Словно раскаявшись, он слегка ослабил хватку и приник к ее губам в коротком поцелуе. – Скоро станет легче, – пообещал Дарио. Что-то в голосе священника заставило Эстер расслабиться и покориться размеренному темпу его движений. Вскоре боль растворилась в новых волнующих ощущениях, восхитительной наполненности, которая омывала ее тело волнами удовольствия. Дарио сжимал, целовал и гладил все, до чего мог дотянуться: грудь, плечи, шею, лицо, ягодицы. Но даже приятнее, чем ощущать его член внутри было слышать приглушенные стоны и страстный шепот, так похожий на молитву. Видеть Дарио таким возбужденным доставляло Эстер ни с чем не сравнимое удовольствие. Он так жаждал одержать победу над ведьмой, что сам не заметил, как проиграл. В этой схватке нет и не могло быть победителей. Хотя Дарио старался двигаться в ней плавно и неторопливо, Эстер угадывала его нетерпение по жадным настойчивым поцелуям, напряженным мускулам и учащенному дыханию. – Пожалуйста, – прошептала Эстер, умещая в коротком слове, то многое, что хотела сказать. Дарио толкнул ее на спину и накрыл своим телом, погружаясь так глубоко, как только мог. Между его губ вырывались низкие гортанные звуки, а ладони мяли и стискивали ее груди. Эстер обвила его ногами и руками, ощущая внизу живота всплески удовольствия, которые вскоре унесли ее на волнах чистого блаженства. Дарио качнулся в нее последний раз и затих. Эстер пожалела, что не дала ему снять сутану – сейчас, как никогда, ей хотелось чувствовать под пальцами его разгоряченную кожу, прижиматься своей оголенной грудью к его груди. «В другой раз» – лениво подумала Эстер, пропуская между пальцев его длинные шелковистые волосы. Между ног слегка саднило, но она ни о чем не жалела. В другой раз? Нет. Не будет никакого другого раза. Но глядя на Дарио, который вскоре задремал рядом, вдыхая его запах – запах ладана, солоноватого пота и семени – Эстер не была уверена, что сдержит обещание. В любом случае, впредь она будет держаться подальше от собора Святого Марка. И покоев Его Святейшества.

2

Когда Эстер проснулась, в комнате было еще темно. Огонь в камине погас, дрова прогорели, осыпавшись пеплом. Свечи оплыли и затухли. Через щель между задернутыми шторами сочился тусклый серый свет. Протерев глаза, она перевернулась на спину и встретилась взглядом с Дарио. Он сидел в кровати, опершись спиной о резное изголовье, где два лебедя склонили головы друг к другу, и смотрел прямо на нее. – А вы давно… – Голос спросонья звучал хрипло. Прочистив горло, Эстер повторила, – Давно вы проснулись? – Обычно я встаю еще до рассвета. Богослужения в соборе начинаются рано. – Дарио улыбнулся и погладил ее по щеке. – А вы очень милая, когда спите. – Потому что молчу? Н-да. Выходит она не просто уснула рядом с врагом, но и мирно проспала всю ночь. – И это тоже. Его рука скользнула ниже, под одеяло, и сжала ее грудь. Эстер посмотрела на Дарио так сердито, как только могла, однако он лишь невинно улыбнулся в ответ и легонько ущипнул за сосок. – Удивительно, как вы не полезли меня трогать, пока я спала. – Я не посмел бы. Сон приближает душу человека к богу. Эстер чуть не рассмеялась. – Тогда понятно, отчего у вас привычка рано вставать. Дарио обхватил ее без особой нежности и положил на себя, так что Эстер уперлась лицом в изгиб его шеи, а грудь оказалась прижатой к его груди. Когда его ладонь, погладив спину, легла ей на ягодицы, Эстер почувствовала легкое возбуждение. – Ведьма. – Голос Дарио был низким и хриплым, когда она шевельнула бедрами, задевая его полувставший член. Не стоило отдаваться ему второй раз, но трудно вернуться на верную дорожку, сбившись с нее однажды. Эстер лизнула его за ухом и повторила движение. Дарио, не выдержав, схватил ее за ягодицы и приподнял, чтобы проскользнуть внутрь. Эстер положила голову ему на грудь и, забыв обо всем, наслаждалась глубокими размеренными толчками, которые только распаляли жар внизу живота и медленно подталкивали к краю. Дарио вдруг стиснул ее в объятиях почти до боли и со стоном излился. Эстер почувствовала, как его семя стекает у нее по бедрам, а сердце в груди стучит быстро-быстро. Отдышавшись, Дарио обхватил ладонями ее лицо и долго целовал, словно не мог насытиться. В конце концов им пришлось вылезти из постели. Пока Эстер натягивала непослушными пальцами камизу, чулки и платье, Дарио успел уйти и вернуться. – Извозчик ждет вас через два дома напротив. – Он уселся в обтянутое кожей дубовое кресло и поправил белый воротничок. – Покинете особняк по тайному ходу, а дальше через сад к кованной изгороди – в одном месте прутья вывернуты, так что вы без труда сможете пролезть и попасть на улицу. – А часовые? Дарио скрестил руки на груди. – Вы их не встретите. Разумеется, если не отклонитесь от намеченного мною пути. Эстер кивнула. Больше говорить было не о чем. Глядя на Дарио, холодного и отстраненного, словно статуя Первозданного, Эстер казалось, что их совместная ночь ей только приснилась. Словно утолив свою похоть, он излечился от всяких чувств к ней. Про причины, которые толкнули Эстер забраться в кабинет Франциска де Неро Дарио больше не спрашивал. В конце концов она не нашла нужный документ, не выведала у священника его тайны, а значит шанс приблизиться к разгадке убийств в Венеции был упущен. – Я могу идти? Дарио поднялся на ноги, подошёл к деревянной панели, которыми была обшита комната и опустил палец в неприметную выемку. В тишине что-то щелкнуло и панель откинулась на петлях, превратившись в низкую дверцу. – Орден выбрал этот дом своей резиденцией в Петербурге, потому что в нем много скрытых комнат, секретных дверей и потайных ходов. – Дарио взглянул на Эстер. – Не бойтесь, он выведет вас наружу. Эстер снова кивнула. Сердце словно сдавила холодная рука, отчего она не могла выдавить из себя ни слезу, ни улыбку. Подняв тяжелый фонарь, она взялась за дверцу и на мгновение замешкалась, вглядываясь в полумрак секретного хода. Дарио вдруг коснулся ее волос – она так и не расчесала их после купания, поэтому на утро ее рыжие кудри сбились в воронье гнездо, а гребня под рукой не оказалось. Все, что она могла – это заплести их в небрежную косу. – Эстер. – Из уст Дарио ее имя прозвучало, как богохульство. – Odi et amo. Она замерла. – Что? – Ничего. Идите. И Эстер ушла.

3

Эстер медленно поднималась по лестнице, чувствуя себя подавленной и опустошенной. Возница, нанятый Дарио, привез ее по нужному адресу, помог выбраться из кареты и уехал. Дом встретил ее тишиной и прохладой - Ворон, вопреки ее опасениям, еще не вернулся с собрания местного Ковена. «Вот и хорошо» – подумала Эстер, вытаскивая из-под его двери записку. После всего, что случилось, ей меньше всего хотелось объясняться с Верховным ведьмаком. Тем более, что порадовать его было нечем – попытка вывести Орден на чистую воду провалилась. Уже приближаясь к своей комнате, Эстер поняла, что в нее кто-то забрался. Но прежде, чем она успела призвать магию, дверь распахнулась. На пороге стоял Адриан с неизменной приторной улыбочкой. – Жива и здорова. – Он подмигнул Эстер и отошел в сторону, пропуская ее в комнату. – В чем я и ни минуты не сомневался. Эстер нахмурилась. Она была не в настроении принимать гостей. – Что? Кажется, в последнее время она слишком часто произносила это слово. Адриан закрыл дверь и жестом фокусника достал перевязанный шнурком пергаментный свиток. Сердце Эстер забилось чуть чаще. Она облизнула обветренные губы. – Это то, о чем я думаю? Адриан театрально развел руками. – Откуда же мне знать, что за мысли бродят в вашей очаровательной головке? Эстер закатила глаза и выхватила свиток. Руки тряслись, но это была приятная дрожь. Отбросив шнурок, она положила свиток на стол, придавила пресс-папье, чтобы он не свернулся обратно, и пробежалась глазами по содержимому. –Да это же тот самый ритуальный круг, в котором находили жертв! – изумленно воскликнула Эстер. – Но как вы его достали? Адриан провел рукой по волосам. – Боюсь, эта часть истории вам не понравится. Я загодя влез в особняк, оглушил и связал одного из слуг, чтобы завладеть его ливреей, а затем рассказал отцу Бартоломью, что видел, как кто-то залез в окно кабинета Его Святейшества. Он отвлекся на вас, что дало мне время тщательно обыскать покои нашего дорогого Франциска и не только найти нужный вам документ, но и ознакомиться с другими интересными бумагами, которые позволили мне выяснить истинную причину, побудившую его прибыть в Петербург. Я знаю, что поступил с вами некрасиво, Эстер, но информация, которую я узнал, крайне важна. Эстер окаменела. Кровь в ушах шумела так сильно, что она не слышала собственные мысли. – Триада, ты обезумел? Бартоломью ведь мог меня убить! Адриан покачал головой, глядя на нее с непривычной серьезностью. – Нет, не убил бы. Он одержим вами, Эстер. – Чушь. – Я видел, как он смотрел на вас в доме дожа, когда вы танцевали с Верховным инквизитором Ричардом Блэкуотером. Уж поверьте, я хорошо разбираюсь в людях, умею подмечать их слабости и желания. Иначе не стал бы Скарамушем. Эстер уставилась на него широкими глазами, не узнавая в галантном поэте циничного и расчетливого человека, что стоял перед ней. Этот Адриан был ей совершенно незнаком. – Говорите, что хотите, но я вижу, что вы просто мною воспользовались. – Эстер отвернулась, не желая показывать ему свои слезы. – Уходите. Надеюсь, мы больше никогда не встретимся. – Мне жаль, что так вышло, Эстер. Зазвенели оконные стекла, в комнату ненадолго ворвался холодный ветер, а следом пришла тишина. Эстер еще с минуту стояла неподвижно, пытаясь заставить себя подойти к столу. Лишь очередной удар в череде уже многих, а сердце болит, как в первый раз. Впрочем, свиток все же оказался у нее, а значит, Тадеуш, все было не напрасно…