emoji of a wave

oh honey you don't have to try so hard to hurt me don't worry i been thinking about you too what do we do your heart is where my head should be the dissonance is killing me it breaks my heart oh honey oh honey it’s just a wave it’s just a wave and i know that when it comes i just hold on i just hold on

боль расставания пропорциональна красоте пережитой любви. выдержать эту боль трудно, потому что человека сразу же начинают мучить воспоминания. так всегда происходит: какая-то часть тебя уходит вместе с тем, кого ты потерял. ёнджун никому не рассказывает про съедающее одиночество, не рассказывает и про ночную истерику, которая случается, когда ему в очередной раз снится их с бомгю поцелуй. свет на сцене сильно смягчается, а их голоса начинают звучать с резонирующим эхом в пустующем зале театра. ёнджун сдавленно смеётся. — как долго ты репетировал это дерьмо? приняв строгий вид, бомгю важным жестом складывает руки на груди. — в отличие от тебя я не репетирую — мне это дано от природы. — идиот, — ёнджун берёт лицо бомгю в ладони и наклоняется к нему, заставляя все протесты прекратиться. между ними всего пара сантиметров, и он замечает, как дрожа опускаются веки бомгю, а потом поднимаются снова. — я хочу поцеловать тебя. — но я не хочу с тобой целоваться, хён, — бомгю хмурится, однако его дыхание учащается, губы блестят от слюны, когда он инстинктивно облизывает их. — враньё. — я не вру! ёнджун решает для себя: нет, уж он-то точно не попадётся в ловушку под названием «чхве бомгю». он не позволит ему забрать часть себя. он не отдаст ему кусочек своего сердца. он не будет пытаться спасти его. он не впутается во всё это. ёнджун решает: он будет держаться в стороне, потому что бомгю не просил о любви. ёнджун вспоминает их первую встречу в баре, свой пьяный глупый флирт, строит башню из догадок, что в бомгю заставило его продолжать следовать за ним. — ты мне правда нравишься, — вырывается само собой. нет-нет. ёнджун не влюблён в бомгю. ничего такого. бомгю — тоже — не влюблён и не хочет влюбляться. всё честно. бомгю зарывается пальцами в волосы ёнджуна, притягивает к себе и слепо клюёт в губы. дыхание обжигает: — какая ерунда. поцелуй становится миражом. когда бомгю съезжает и не возвращается неделю, две, месяц спустя, ёнджун впервые чувствует, как ощущается боль потери. она не была острой, резкой — она просто была: вокруг, рядом, с ним. она просыпалась и засыпала, бодрствовала, когда он не спал. отношения — штука хрупкая. один неверный взгляд, одно неверное слово, и на вас катится огромный снежный ком, который набирает такую скорость и вес, что стоит начинать бежать. в ушах ёнджуна постоянно говорит океан: шипучий и громкий, давящий своей злой колючей волной. этот океан не идёт на контакт с ёнджуном, зато в присутствии бомгю удивительным образом преображается в штиль ленивых лазурных вод. и это парадокс, потому что бомгю — нет — ругается и швыряет предметы, то ли целенаправленно, то ли случайно рассекая бровь ёнджуну канцелярским степлером с письменного стола. потом, конечно, рассыпается в извинениях, дрожащими пальцами гуглит оказание первой помощи, вызывает такси до больницы. ожидая своей очереди в приёмном отделении, ёнджун меланхолично заключает: — хорошо, что не в глаз. у меня завтра танцевальный мастер-класс с детьми. бомгю поднимает на него полный сожаления взгляд; беспомощный. — прости, — в его голосе слышится мольба. — я не хотел, правда. наверно, бомгю неосознанно использует чувство собственного достоинства ёнджуна в качестве половой тряпки — использует, чтобы стереть остатки его же, бомгю, гордости с пола. наверное, в этом больше смысла, чем в том, что стыд и боль бомгю оказываются настолько огромными и невыносимыми, что сжигают его изнутри. — ты начал работать в центре по предупреждению самоубийств, — голос бомгю звучит громче, словно он услышал мысли ёнджуна. ёнджун вдруг чувствует себя прозрачным и очень глупым, потому что решил поделиться этой новостью по секрету с каем в надежде на то, что тот не проболтается и в первую очередь не проболтается бомгю, зная его историю и темперамент. должно быть, бомгю уже давно распределил его в нужную категорию — «такой же предсказуемый, как и все остальные». ёнджун замирает на месте и глубоко дышит. в голове прокручиваются возможные варианты того, о чём его может спросить бомгю дальше. океан шумит всё сильней. бомгю пристально смотрит на него сквозь мокрые от слёз ресницы. он выглядит нелепо в тёмно-серой ёнджуновой рубашке и чёрных леггинсах на худых ногах (ёнджун думает: откуда он только их вытащил?). его большие, полные надежды глаза устремлены на ёнджуна. но. ёнджун так устал. устал, что его воспринимают как должное. он устал испытывать вину, хотя всё, чего он хочет, — обычный человеческий контакт. контакт с кем-то, от кого не нужно скрывать себя настоящего. — это проблема? поэтому ты распсиховался? — нет. я просто случайно увидел сообщение о собрании на твоём телефоне и… — бомгю прячет лицо в ладонях. — боже, прости, хён, я не хотел лезть не в своё дело. я не хотел так злиться. вздыхая, ёнджун останавливает его жестом: — перестань. всё в порядке. иди ко мне. возможно, ёнджун врёт самому себе, когда думает о том, что бомгю не был для него особенным. он невероятно смешной, невероятно умный. у бомгю такое лицо, будто ёнджун его придумал. может, именно это притягивает его изначально? возможно, это было ошибкой, импульсивным решением — начать отношения с человеком, у которого за плечами имеется такой груз? — тебя не было со мной тогда. — но я с тобой сейчас. разве этого мало? — ёнджун-хён… — я никогда не бросаю того, в кого верю, бомгю. запомни. ёнджун так и не смог определить для себя, любит он жизнь или нет. иногда, когда накатывает воспоминаниями, рефлексией, самокопанием, то больше нет, чем да. когда бомгю говорит что-то несуразное и совершенно несерьёзное, а он вдруг смеётся в голос, то — да. однозначное да, когда происходит что-нибудь яркое, но это всегда как вспышка — ненадолго ослепит, а после остаётся только сухость во рту, в мыслях. жизнь для ёнджуна — вещь сложная. раньше, когда ёнджун был ещё совсем юным, всё казалось возможным, потом он вырос и перестал грезить, потом был бомгю, и он сам был как грёза. с ним ёнджун вспомнил каково это — снова мечтать, ощутил вкус жизни. тогда она ему нравилась. слепила как солнце в жаркий день. не оседала ни на языке, ни на пальцах. не пугало и то, как быстро проходит время, потому что оставались воспоминания: фотографиями, сообщениями, записками на полях сценариев и холодильнике (ёнджун не выбросил ни одну). когда бомгю уходил, ему хотелось, чтобы время остановилось. стоя на пустынном тротуаре под выцветшим от фонарей небом, сам не зная почему, он уже скучал по нему. когда он неожиданно для самого себя окликнул его, бомгю успел сделать ровно двенадцать шагов — ёнджун никогда не признается, что считал каждый. они просто улыбнулись друг другу, но ёнджун вдруг отчётливо почувствовал, как оцепенел от ужаса. что же от них останется, кроме картинок и скобочек, гигов в сториз и ссылок на общие тиктоки, букв в дневнике бомгю для психолога и в заметках телефона ёнджуна? есть вещи, которые кажутся невозможными, но несмотря на это происходят. в одно прекрасное утро ты просыпаешься и вдруг понимаешь: «теперь я свободен, всё наконец закончилось». затем постепенно возвращается интерес к происходящему вокруг, ты обнаруживаешь, что в мире есть много прекрасных вещей: вкусная еда, интересное кино, танцы, книги. возвращаются друзья, и… оказывается, в жизни много приятного. конечно, не такого прекрасного и сильного, разрушительного и обжигающего, как любовь, но всё-таки. и ты живёшь. однако с этого момента живёшь очень осторожно, чтобы опять, не дай бог, не сорваться в те же переживания, опустошение и боль. живёшь осторожно, но продолжаешь чего-то ждать, на что-то надеяться. после любого разлома жизнь всё равно продолжается. только уже по ту сторону. одиночество после расставания воспринимается легче, пока тот, с кем ты был долгое время вместе, одинок тоже. вопреки здравому смыслу субин — воплощение логики, приводит самые нелогичные доводы из возможных: — что если в итоге у нас не получится? что будет с нашей дружбой, хён? субин закапывает себя в «но», чтобы не грезить о том, в чём он до конца не уверен, хотя ёнджун пытался убедить его, что все его опасения напрасны и кому-то из них двоих — субину или бомгю — просто нужно набраться смелости на разговор. когда он сказал нечто подобное бомгю, тот посмотрел на него, как умеет только бомгю — с состраданием, которое испытывают при взгляде на умалишённого. ёнджун понял, что выбрал не того человека из них двоих, поэтому предложил субину сходить вечером в кофейню. правда, субин согласился с условием того, что бомгю точно не будет с ними: субин, как ёнджун и думал, действительно принялся его избегать. мысли субина — такой же спутанный клубок, что и у бомгю. субин стучит ногой под столом. ёнджун сидит напротив, расстояние до их коленей размером с ладонь, но от этого движения отдаётся и ему — нервами, ощущением паники. субину нужно выплеснуть эмоции, разложить всё по полочками, взвесить. ёнджун плохо разбирается в таких вещах. бомгю правильно говорит, когда называет его плохим советчиком. он не знает, что сказать субину, и оттого считает себя ужасным другом. — ладно, скажу, как есть, — ёнджун выпускает салфетку из рук. чувствовать себя плохим другом — очень скверно, пусть даже предмет разговора идёт вразрез с собственными чувствами. — даже если ничего не получится, хотя я уверен, что это не так, будет хуже, если вы не попробуете. потому что оба будете об этом жалеть. потому что это всё, о чём вы сможете думать. от этого тоже будет неловко. не хочу, чтобы у вас так было. у меня так было — не говорит ёнджун, но думает. — и это было ужасно. субин тянет с ответом, думая над его словами. — в этом есть смысл, — в конце концов соглашается он. ёнджун улыбается. на столе перед ним обрывки салфетки сложены горкой. — конечно. во всём, что я говорю, есть смысл. это наглая ложь, но субин смеётся — скорее, от удивления. вечером того же дня ёнджун думает, и думает, и думает. он таращится на открытое окно чата и думает. ему хочется узнать, как там бомгю, хочется извиниться, объясниться в очередной раз. теперь будет ли уместно попросить его о встрече во внерабочее время? на циферблате телефона минуты сменяют друг друга. время переваливает за полночь, когда ёнджун вдруг видит новое сообщение — бомгю, как всегда, будто читает мысли — эмоджи волны. ни подписи, ни медиа. просто. зрители разбежались. ёнджун устало снимает с себя остатки лица, которое сегодня утром с гордостью надевал. он стоит перед зеркалом и проводит опознание: это всё ещё он? главное — не оборачиваться назад, там такая тоска, что словами не описать и за несколько десятилетий. наверное, окончательная разлука невозможна, если не смирились оба? ёнджун хорошо понимает бессмысленность этих попыток, поэтому отправляет в ответ всё ту же голубую волну. я счастлив за тех людей, которым с тобой по пути. но то, что мы не можем быть вместе, не значит, что я тебя забыл, что больше тебя не люблю. когда накатывает воспоминаниями, самокопанием и рефлексией, то жизнь представляется чередой плохих моментов, океаном грусти, роковых ошибок. в такие дни ёнджун напоминает себе, что однажды уже сделал выбор, и бомгю сделал свой тоже. теперь они оба играют по её — жизни, правилам.