Чайку, учитель?

Лодка скользила по водной глади почти бесшумно. Лишь иногда, когда рядом с бортом плескалась игривая рыба, вода мягко толкала лодку в бок. Слишком тихо. Сразу, мысль еще даже до конца оформиться не успела, налетел ветерок, растрепал волосы, зашумел камышами у берегов, а большая, круглая луна, до этого момента освещавшая путь, подернулась легкой дымкой облаков. И хорошо, а то на миг Шэнь Цинцю показалось, что происходящее с ним нереально. Шэнь Цинцю наклонился к носу лодки и зажег установленный там небольшой фонарь. В темноте, разбавляемой слабым лунным светом, плыть неплохо. Тренирует слух и заклинательскую внимательность. Но луна — в облаках, а он не на задании, чтобы отказывать себе в комфорте. Весел в лодке не было, но вырезанные по корме символы, напитанные ци, позволяли управлять судном силой одной лишь мысли. Богато. Вскоре вдалеке замаячили яркие огни и запахло сладкими пирогами. То тут, то там, подсвеченные светильниками, начали появляться затененные ивами островки с чайными беседками. Некоторые пустовали, подле иных стояли богато украшенные корабли, а занавески на беседках были опущены, дабы праздные зеваки не мешали высоким гостям. Шэнь Цинцю сидел чинно и спокойно обмахивался веером, стараясь не слишком демонстративно смотреть по сторонам. А посмотреть было на что. Ивы были не простыми — здесь рос редчайший вид «пушистое золото». Между островками вся вода была густо усыпана чудесными фиолетовыми лотосами. Возле самых крупных островов в воздухе плавали зачарованные «ночные жемчужины» и порхали мелкие духи золота. Отовсюду лились удивительно красивая, услаждающая слух музыка и сонное курлыканье журавлей. Все, как и рассказывали торговцы в городе: чайный дом «Морской дракон» и правда располагался в весьма живописном месте. Если у них еще есть редкие, уникальные чаи и вкусные сладости, то он будет почти счастлив. Чем ближе лодка подплывала к оговоренной чайной беседке, тем Шэнь Цинцю становилось яснее, что почти счастливым ему не стать. Там уже был он. Шэнь Цинцю прикрыл глаза, собираясь с духом. Конечно, сейчас можно развернуть лодку и сделать вид, что просто проплывает мимо по реке, наслаждаясь ее видами, но в этом случае он будет выглядеть глупой курицей, а не заклинателем. Ни один заклинатель, если он нормальный, конечно, не удирает от трудностей, даже не попробовав с ними совладать. И пусть он до сих пор до того уровня, который определил нормальному заклинателю, не дотягивает, поджидающая в беседке проблема — тоже не самое опасное, что ему доводилось встречать на жизненном пути. Поэтому, когда лодка мягко стукнулась о край причала, Шэнь Цинцю договорился с собой. Открыв глаза, он потушил фонарь и из лодки мягко ступил на мелодично поскрипывающие доски. — Ты здесь, — произнес он, входя в беседку. А в ней было довольно приятно находиться: несколько диванов с огромными серебристо-зелеными подушками из шелка так и манили присесть, две жаровни обещали тепло в случае холода, резной светильник под потолком лил теплый свет на нефритовый столик с великолепным чайным набором. — Конечно, здесь. Чайку, учитель? Минуту назад принесли, — с нескрываемой радостью в голосе отозвался ему Ло Бинхэ, до этого расставлявший в углу беседки ароматические палочки. — Следишь за мной, мерзавец? — фыркнул Шэнь Цинцю, осторожно усаживаясь на самую привлекательную для себя подушку. — Это дорогая чайная, и отребье вроде тебя сюда впускать не должны. — Конечно, учитель. — Ло Бинхэ плюхнулся на противоположный диван, подвигая к Шэнь Цинцю блюдо со сладкими пирогами. — Только и делаю, что пренебрегаю вашими заданиями — и вместо этого таскаюсь за вами! Самому не странно меня в таком подозревать? — С тобой, мальчишка, нужно быть готовым ко всему, — в тон ему отозвался Шэнь Цинцю, осторожно откусывая от одного из пирогов. М-м, сладко и одновременно освежающе. Дикая малина и мед. Интересно, с какой начинкой остальные? Уже не терпится узнать. — Ты так и не объяснил, как здесь оказался. — О, все просто, — беспечно отозвался Ло Бинхэ, разливая янтарно-желтый чай по чашкам. — После задания мне захотелось отдохнуть. Эта чайная была по пути. Меня, вы угадали, сначала действительно не хотели пускать: казначей Цинцзин — такой скряга, лишней монетки в дорогу не даст! Но потом я услышал, что вам на сегодняшний вечер выделена беседка здесь. Представиться вашим учеником и предъявить знак Цанцюн было пустяковым делом. — Казначей не скряга, — произнес Шэнь Цинцю, рассматривая чай в своей чашке. Приятный, насыщенный цвет, легкий аромат горного меда и дыма от персиковых дров. И правда качественный напиток. Интересно… — Казна пика рассчитана в соответствии с нуждами пика, а не для того, чтобы бездельники вроде тебя все спускали на игры и выпивку вне ордена. — Тебя что-то не устраивает? — Да нет, все в порядке. Я же не учитель, чтобы бросать деньги дракону в пасть, — улыбнулся Ло Бинхэ и пригубил содержимое своей чашки. Раздался резкий плеск. — Я смотрю, получив возможность выполнять задания, ты стал забываться, мерзкая псина? — покачивая пустой чашкой, произнес Шэнь Цинцю. — Не слишком ли ты обнаглел, раз позволяешь себе такие речи в моем присутствии?! — Не больше вашего, учитель, — отозвался Ло Бинхэ, неторопливо вытирая лицо и одежду от горячего чая. — Мы не на пике, можно позволить себе чуток вольностей. — Хочется добавки, звереныш? — фыркнул Шэнь Цинцю, принимаясь за следующий пирог. О, а этот с карамелью и дурианом. Необычный вкус, но не мерзкий, как можно было бы ожидать. И правда достойное место. — Хоть чайник, — просушивая стянутые в хвост волосы, отозвался Ло Бинхэ. — Правда, тогда вы не попробуете этот редкий чай. Его собирают в горах страны Миньюэ в основном лишь для услаждения тамошнего правителя. На аукцион выставляется всего три, а то и два мешка этого чая, один из которых сразу выкупается нашим императором. За остальное же идет борьба нешуточная между владельцами разных чайных. В этом году выиграть удалось «Морскому дракону», но, чтобы все богатые посетители, а также уважаемые заклинатели смогли попробовать дивный вкус далекого напитка, более чайника на одну беседку заказать невоз… — Замолчи, пустобрех! — хлопнул Шэнь Цинцю веером по столу, прерывая тем самым болтовню Ло Бинхэ. — От твоего лая у меня уши разболелись. Просто веди себя по-человечески, а не как тупая шавка, и никто переводить на тебя чай не станет. — А это как? — усмехнулся Ло Бинхэ, принимаясь тоже за пироги. — Неужели как вы? — У тебя для этого мозгов не хватит, — отозвался Шэнь Цинцю, наливая себе новую чашку чая и наконец-то отпивая. Тотчас по языку разлилась горьковато-медовая сладость с едва уловимым персиковым привкусом. Действительно достойный чай для императорского стола. — Вы еще даже не испытывали меня, а уже заявляете такое. Весьма голословно, — невозмутимо отозвался Ло Бинхэ, и, взяв со стола небольшой серебряный колокольчик, несколько раз прозвонил. В беседку вбежал расторопный разносчик и склонился в поклоне. — Еще чайник вашего лучшего чая и сладостей, — распорядился Ло Бинхэ. Разносчик записал заказ чернильной палочкой на небольшом свитке и убежал. — А как пел, что этого чая мало, псина, — ехидно фыркнул Шэнь Цинцю. — Пойдешь на любой подлог, лишь бы своего достичь. И зачем с такими способностями тебе Цанцюн? Чиновничество тебе пойдет лучше. Все равно заклинатель из тебя негодящий. Чай и сладкие пирожные удивительным образом настроили его на более мирный лад в отношении мальчишки, но не пройтись насчет его умственных способностей он все равно не мог. — А я и не этот чай заказал, а их лучший. Ведь когда этот чай закончится, гостям все равно что-то подать надо будет. Но вы сейчас так огорчили меня тем, что не видите меня заклинателем, а лишь чиновником, — вздохнул Ло Бинхэ. На первый взгляд он действительно был огорчен, но ехидные искорки в глазах выдавали звереныша с головой. — Ну хорошо, значит, я вам не покажу, какой трофей добыл во время задания, пока не увижу заверенной печатями бумаги. — Ублюдок, — беззлобно фыркнул Шэнь Цинцю, забирая с тарелки последний пирог. — И откуда наглости набрался утаивать от своего учителя важные вещи! — Ну вы ведь сами сказали, что я чинуша, — парировал Ло Бинхэ. — Пока ты мой ученик! Так что показывай, — фыркнул Шэнь Цинцю. — А доброе слово? — не унимался Ло Бинхэ. — Я тебя в чае утоплю, если не перестанешь ерепениться! — зашипел Шэнь Цинцю. — Какой вы добрый, — со смешком произнес Ло Бинхэ и перегнулся через диван. — Ну смотрите. … … Шэнь Цинцю открыл глаза и уставился в потолок. Это опять произошло. Он опять выспался. Нет, в этом не было ничего плохого. С его уровнем совершенствования и постоянными искажениями ци полноценный отдых очень полезен для здоровья. Но его настораживало, что он засыпал и спал до утра, отнюдь не планируя этого делать. Вчера вечером он лишь сел ненадолго помедитировать перед вечерним чаепитием. И непонятно с чего уснул. На рабочем диване. В очередной раз наутро не помня своего сна, но помня, что тот был. Это было плохо, так как означало, что его ментальную защиту пробил демон. И, скорее всего, не простой, а сам легендарный Мэнмо, раз, сколько Шэнь Цинцю ни силился, а вспомнить, о чем его сны, не мог. (Непонятно только, почему он чувствует себя всякий раз спокойным и отдохнувшим, раз Мэнмо питается жизненной энергией. Но, может быть, старикашка пока примеряется, как его лучше выжрать, чтобы на дольше хватило.) Самому с Мэнмо ему не справиться, особенно учитывая, что он его в своем сознании не улавливает, даже задействуя всю свою ци для проверки организма. А значит… придется звать Му Цинфана для частной беседы. Будь его воля, он бы ни единой живой душе не дал знать, что его защиту разума смог пробить плешивый старикашка, упоминания о котором сохранились лишь в древних свитках. Но, к сожалению, сколь он ни скрипел зубами, а против правды не попрешь: он никчемен и жалок. В одиночку ему не отыскать и тем более не изгнать демона из своего разума. Встав с дивана, Шэнь Цинцю прошел в свою комнату и переоделся. Выходить в мятом из дому было ниже его достоинства и портило его лицо*. Конечно, можно было бы послать духовного вестника, но так все еще быстрее узнают о его промахе. Лучше отправить за Му Цинфаном ученика. Это не вызовет подозрений, и у него будет время подготовиться к неотвратимой потере лица. Выйдя из дома, Шэнь Цинцю направился к столовой пика, где в это время околачивались абсолютно все ученики. — Нин Инъин, — позвал он свою любимицу. — Ой, доброе утро, учитель! — встрепенулась та и кинулась к нему, прекратив скармливать мальчишке собственный завтрак. — Позавтракать с нами пришли? — Я не ем по утрам в сомнительных компаниях, и тебе не советую, Инъин, — погладив Нин Инъин по голове, ответил Шэнь Цинцю. Какая все-таки жалость, что мальчишку он выбрал в ее младшие и им нельзя запретить общаться. У него уже челюсть сводит от неприятного привкуса во рту всякий раз, как он их вместе видит. — А это вы про кого? — недоуменно посмотрела на него Нин Инъин. — Разумеется, про кучу бездельников, которое считают ниже своего достоинства приступать к тренировкам после завтрака, — не стал прямо указывать на звереныша Шэнь Цинцю и, тотчас повысив голос, распорядился: — Все, кроме Нин Инъин, Мин Фаня и Ло Бинхэ, двадцать кругов вокруг Цинцзин! Живо! И ученики, почти неслышно бурча себе под нос (ну, они верили в это), что жизнь несправедлива, а после еды, вообще-то, и полежать немного можно, чтобы потом не тошнило, побежали прочь. Мысленно отметив, что после того, как ученики пробегут эти двадцать кругов, нужно отправить их бежать еще двадцать — вместо обеда, раз уж им еда дороже совершенствования, — Шэнь Цинцю повернулся к оставленной им троице. — Нин Инъин. — Да, учитель! — радостно отозвалась девушка, едва не подпрыгивая на месте от нетерпения. Шэнь Цинцю достаточно редко поручал ей что-либо, не желая загружать. — Отправляйся на пик Цяньцяо. Мне нужен лорд Му для личной беседы, затрагивающей важные для меня вещи. — Мин Фань, — обратился он к своему преданному ученику и помощнику. — Я готов, учитель! — важно подбоченился Мин Фань. — Отправляйся в библиотеку нашего пика. Возьмешь то, о чем мы недавно говорили, и принесешь в мой дом. Понял? — Разумеется, учитель. — От распирающего чувства собственной важности Мин Фань стал похож на перекормленную утку. — Сделаю в лучшем виде. — Ступай, — махнул ему Шэнь Цинцю и повернулся к мальчишке. Тот стоял подле стола с недоеденной едой, уставившись в пол. Как обычно, ни капли сознательности и присущего заклинателям стремления проявить себя с лучшей стороны! Хотя какие лучшие стороны могут быть у псины? Можно было бы отослать его подметать пол или очистить конюшни от навоза, но это можно и в обычное время. К нему скоро, если Нин Инъин не отвлечется на бабочек, придет Му Цинфан, и… — Ступай на кухню и завари мне полный чайник лучшего чая, — распорядился Шэнь Цинцю. — Два прибора, тарелка персиковых пирожных. Надеюсь, у тебя хватит на это мозгов, звереныш? — Да, учи… — Тогда что ты тут до сих пор делаешь? — фыркнул Шэнь Цинцю, резко раскрывая веер. Звереныша тут же словно ветром сдуло. «Хм, возможно, если его не только наказывать, но и давать нормальные задания, у него отрастет достаточно мозгов, чтобы уйти с пика», — подумал Шэнь Цинцю, возвращаясь к себе. (Никаких странностей за собой он не заметил.) *** «И чего ты лыбишься, блажной? — недовольно фыркнул Мэнмо, пока Ло Бинхэ с улыбкой грел воду для чая. — Я для чего тебя технике контроля снов учил?!» «Чтобы проникать к человеку или демону в сознание и посредством сновидений менять его восприятие реальности и его отношение ко мне», — мысленно отозвался Ло Бинхэ, осторожно открывая шкаф, где хранился чай. Он должен выбрать самый лучший, не хуже тех, что были в наведенном им на Шэнь Цинцю сне. «Да! — Мэнмо едва ли не ревел. — Но, передавая тебе эту технику, я предполагал, что ты будешь оттачивать ее на простушке или красотке в вуали. А ты! Что сделал ты?! Ты начал применять ее к своему подонку!!! Да будь у меня сердце, оно бы за эти два месяца уже сотню раз остановилось от гнева!» «Насчет остановки сердца не преувеличивай, — отмахнулся от его стенаний Ло Бинхэ, осторожно ополаскивая чайник закипевшей водой. — Ты и не такие потрясения переживал даже тогда, когда обладал физическим телом. Конечно, влюблять в себя девчонок с помощью снов хорошо, но они и так со мной милы. В отличие от учителя. Не кажется ли тебе, что вместо того, чтобы мне на шею вешались те, кто сейчас ничем мне не поможет, выгоднее расположить того, кто лютой злобой меня ненавидел? Что сделать сложнее и что сильнее отточит мое владение переданной тобою техникой?» «Поэтому я и терпел все это время! — взвился Мэнмо. — Но любому терпению приходит конец! Что ты ему сегодня за сон сотворил?! Что это за чайная?! Что это за щебет за сладостями и купания в редком чае с последующим милованием?! Да меня чуть не стошнило от того количества собачьей еды, которым ты меня накормил! А я был в этом гребаном сне всего пару мгновений, изображая жалкого человечишку, разносящего чай в этой забегаловке!» «А мне все понравилось, — отмахнулся Ло Бинхэ, осторожно накрывая чайник с чаем тканью, чтобы драгоценный напиток не остыл раньше времени, и переставляя его на поднос. — Раньше он меня оскорблял беспрестанно даже во снах, а вчера и сегодня уже относится миролюбивее, чем ко многим ученикам на пике. В реальности, вон, даже сам не осознавая, что не так, доверил мне сделать чаю и принести сладостей. Неделю назад, опасаясь, что я могу его отравить, он мне даже поднос не доверил бы нести. Думаю, еще месяца три-четыре снов, и главным учеником стану я. А там…» Ло Бинхэ, отобрав лучшие на кухне пика сладости, с превеликим почтением разложил их по нефритовому блюду. «А там?! Он сегодня позвал к себе целителя! Он понял, что в его сознании хозяйничают! — злобным духом завывал Мэнмо в сознании Ло Бинхэ. — Тебя раскусят в два счета и убьют!» «Угомонись, — шикнул на него Ло Бинхэ. — Лю Минъянь мне месяц назад показала технику ее семьи, которая используется для умиротворения и светлых сновидений. Она изучала ее для своего брата, чтобы облегчать его бремя как Бога Войны. Но брата больше нет и техника бесполезна, а тут я, бедный, всеми обижаемый на Цинцзин и очень нуждаюсь в избавлении от кошмаров. Ну как мне не помочь, скажи?» «Хитрый лис», — не смог не восхититься Мэнмо. «Они ничего не смогут обнаружить. Ни малейшего вмешательства. Так что меня ждет прекрасное будущее с учителем», — закончил Ло Бинхэ, осторожно взял поднос с чаем и сладостями и направился в сторону дома Шэнь Цинцю. Сейчас главное не споткнуться, чтобы кропотливый двухмесячный труд во снах не был разрушен нелепицей в реальности. И учитель будет его! Обязательно. Ло Бинхэ еще не знал, что Безграничная Бездна внесет существенные перемены в его план. Впрочем, даже если бы он знал, то все равно бы не отступился. Трудностей он не боялся никогда.