Под тенью ветвей баньяна

      Извилистые ветви баньяна, кидающие серые тени на поросшие травой тропы, стали укромным местом для тайных встреч двух влюбленных. Древнее дерево, словно заботливый друг, каждый раз охотно прятало двух юношей, укрывая их от всего мира.       Солнце неторопливо, величественно плыло по небу, бросая высокомерные взоры пронзорливыми лучами, ловко проскальзывающими сквозь плотные соединения ветвей, и оседая ненавязчивым теплом на разгоряченной коже.       В отдалении рощи свою пронзительную песню пела иволга, достигая ушей притаившихся среди ветвей юношей самыми звонкими нотами. К несчастью для старающейся птицы, эти два парня были поглощены друг другом, сосредоточив все свои органы чувств на человеке напротив.       Прозвучал томный влажный всхлип, за которым последовало дрожащее:       — Юй Шэнъянь, а-ах! Х-хватит, хватит, — торопливо взмолился один из юношей, волосы которого чернильными реками спадали с узких обнаженных плеч, пылающих алыми укусами и поцелуями.       Ответом ему послужил самодовольный смешок:       — Тц-тц, Юань Ин, как ты можешь лгать мне? Неужели этому тебя учил твой шисюн? — искусанные тонкие губы остановились в нежном местечке у уха и подцепили мягкую мочку, вызывая ещё больший поток рваных всхлипов у этого чувствительного юноши.       Названный Юань Ином упрямо упёрся изящными ладонями, не знающими тяжёлого труда, в чужие широкие плечи и не очень решительно, да и, впрочем, не очень сильно оттолкнул Юй Шэнъяня от себя. Тот, всё же, повиновался, тихо посмеиваясь, и сделал шаг назад.       Юань Ин выглядел невероятно порочно. Этот пудровый румянец на бледных щеках, эти блестящие от желания глаза, эти киноварные отметины на нефритовой коже — всё вкупе друг с другом создавало столь пошлый, но одновременно с этим чувственный вид, что Юй Шэнъянь невольно подавился вздохом.       Когда это началось? Когда эта фарфоровая статуэтка, не знающая ничего, кроме беззаботности и достатка, стала столь желанной и нужной? Когда появилась острая потребность в том, чтобы целовать эти губы, касаться этой кожи, произносить это имя?       Юй Шэнъянь, не давая Юань Ину сказать ни слова, стремительно бросился вперёд, впиваясь в приоткрытые губы жадным собственническим поцелуем. Юань Ин испуганно вздохнул и звонко простонал, нуждающи вцепившись в ткань ханьфу Юй Шэнъяня на спине. Юй Шэнъянь подхватил лёгкого как пух Юань Ина под ягодицы, ещё сильнее прижав его к ветви баньяна и вынудив обхватить себя ногами для устойчивости.       Они целовались до упоения, до звёзд перед глазами от нехватки воздуха, словно если бы оторвались друг от друга минутой раньше, мир поглотила бы тьма.       — Я не позволю никому видеть тебя таким, — нежно, но безумно зашептал Юй Шэнъянь, диким взглядом уставившись в по-кроличьи округлые глаза Юань Ина. — Я убью каждого, кто осмелится прикоснуться к тебе, слышишь? Я отрублю им руки, вырежу глаза, я…       — Юй Шэнъянь, прошу тебя! — взмолился Юань Ин, искажая своё очаровательное личико в гримасе волнения. — Не говори мне таких слов, не говори. Как ты можешь даже подумать о таком?       — Чистый и невинный даос, — рассмеялся Юй Шэнъянь, оставляя сухие, крохотные как лепестки яблони поцелуи на лице Юань Ина. — Каков шисюн, таков шиди? Мы с вами по-разному смотрим на то, что принадлежит нам, — насмешливо покачал головой Юй Шэнъянь, убирая пряди волос Юань Ина и касаясь губами острой ключицы. — Если вы, даосы, готовы отдать последнюю рубаху в погоне за сбором благодетели, мы же… Низвергнем сами небеса, если кто-то попытается овладеть тем, что принадлежит нам.       Юань Ин захлебнулся стоном, когда Юй Шэнъянь впился зубами в его тонкую белоснежную кожу. Разряды молнии пронзили тело этого юноши, посылая волны извращенного, грязного, но такого восхитительного удовольствия по всему его изящному телу.       Кто бы мог подумать, что он последует тропой своего шисюна и падёт перед очарованием демонического заклинателя, да ещё кого — ученика самого Янь Уши. Но… судьба порой была до смешного непредсказуема.