Король Ала

      Люцифер заёрзал на чужих коленях и Аластор подавил желание впиться когтями в бока этого маленького, суетливого недоразумения.       Он уверен, что ему что-то подлили в напиток, потому что на ёрзающего на его коленях пьяного Люцифера у него отзывалось всё тело. Единственный, сука, демон, от касаний которого его не воротит, вызывает у него… непривычную реакцию. Он только залечил свои раны, а тут Король Ада со своей…       Люцифер скользит в своих тонких белых брюках по натянувшейся палатке ширинки Аластора. Ебучий пиздец, его коротит, он исходит на помехи, но в говно пьяные жители отеля и гости вечеринки в честь победы над ангелами, не замечают абсолютно нихуя.       Чарли пьяно зовёт своего отца и вместо того, чтобы слезть к херам с его коленей, Люцифер разводит ноги как лягушка и наклоняется вперёд, и Аластор с шипением отводит взгляд от того, как его стояк гордо реет между чужих ягодиц, как будто они - ебаный флаг Японии. Или как там она сейчас называется в мире смертных?       Он жалеет, что выпил с подначки Чарли и её отца, жалеет, что не ушёл как только мир немного поплыл, жалеет, что вообще пришёл сюда, а не отсиделся в радио-будке. Во-первых, когда он пьян, то матерится больше даже в мыслях, а во-вторых… как он дошёл до того, что сам блядский Люцифер и грёбаный Король Ада вертится у него на стояке. Когда он завуалировано смеялся, что «вертел весь Ад на хую», он имел в виду смерть десятков Оверлордов от своей руки, гениальную радио-передачу и повсеместный страх от упоминания его имени, а не… это.       Он вообще-то асексуален, но это — нормальная физиологическая реакция взрослого мужчины и он очень, очень сильно хотел бы, чтоб она не возникала.       Люцифер откинулся на него, когда Чарли отвлеклась на поцелуи с Мегги? Вегги? Он опять забыл как зовут её маленькую, ангельскую подружку. Да похуй: Морнигстар положил голову на его плечо, но из-за своего мизерного роста всё ещё прижимался к нему снизу.       Прямо под его носом мерно билась жилка ангельской крови под тонкой белой кожей.       Ангелы, как недавно узнал Аластор, вкусные.       Сладкое, словно медовое, мясо, которое даже сырым так мягко тает на языке, пахнет густо и ярко.       Люцифер падший, но он уверен, что его золотая кровь такая же сахарная.       Аластор просто не верил, что этот хитрый хмырь не знает, что именно творит. Он, блять, продолжает ёрзать (и, Радио-Демон уверен, что чувствовать его стояк тоже) и тихо вздыхать ему на ухо, вытянув свою молочно-белую шею.       Люцифер потянулся, выгибаясь, и Аластор не выдержал: схватил его за тонкую талию, едва ли не разрывая ткань когтями. — Прекрати. — зашипел он, треща помехами. — Что? — Люцифер поднял на него совершенно невинный взгляд, будто, сука, не чувствовал, что происходит. — Просто замри, блять. — Аластор угрожающе исказил пространство и без того шипящее, как потерянная волна. — Я не понимаю о чём ты. — хитро прищурился он и Аластор в гневе сжал его бока, краем сознания замечая, что Большой Босс Ада помещался в его руках целиком: он мог переплести кончики своих пальцев, держа его за талию - настолько тоненьким тот был.       Аластор мог бы скинуть его с колен, мог бы просто встать и уйти, но… от раздражения, которое у него вызывал Люцифер, кровь пузырилась, как шампанское и отдавало в голову пьянящим желанием вплавить его в себя, прижать ближе, пока не затрещат кости, откусить от него кусок, съесть его целиком.       Он сильно и нетерпеливо прижал его к своему паху до боли, и двинул бёдрами вперёд, чтобы Люцифер точно почувствовал «о чём» именно говорил Аластор. — Ох… — розоватые от жара и алкоголя щёки раскраснелись сильнее. — Мило.       Видимо они оба сейчас не ведают что творят. — Мило, блять? — Ага. — Король Ада ёрзает уже более нарочито и показушно закусывает губу. Когда он успел пообщаться с Энжелом? — Ваше высочество… — треща, рычит Аластор. — Ты ханжеский олень, Радио-Демон.       Наверно это и стало точкой невозврата. С одной стороны не стоило, не стоило вестись на поводке у Люцифера, будто и так мало в жизни он сидел на привязи, но с другой - гнев, словно жидкий огонь бегущий по венам от одного только слова с чужих, тонких, пепельных губ, от одного взгляда, от мерного шага лакированных сапог.       Он не мог винить себя за то, что сделал.       Он укусил его.       Резко, порывистно, не думая ни о чём, кроме тонкой жилки, быстро бьющейся на шее.       Люцифер замер в его руках, а на язык полилась сладкая, густая кровь, такая же металлическая и пряная, как людская, но намного больше пьянящая.       Люцифер словно этого и ждал: мгновенно расслабился и откинул голову назад, только его руки сжали красные брюки на коленках, торчащих между его белыми бёдрами, как два айсберга.       Аластор тихо простонал от удовольствия в чужую шею и, бля, он уверен, что Люцифер почувствовал, как он дёрнулся… там, в сендвиче из его мягких булок.       Пьяным он не смог даже осудить себя за такой нелепый эвфемизм, всё его внимание не могло растечься дальше вкуса ангельской, мать её, крови на языке. Реально ангельской.       Он оторвался от чужой шеи, когда в лёгких закончился кислород и судорожно втянув глоток душного, спёртого воздуха холла, снова впился в чужую шею. — Нравится, да? — неожиданно хрипло прозвучал чужой голос над ухом.       Аластор с недовольным стоном оторвался от манящей, белой шеи. — Мы можем пойти наверх и я смогу дать тебе больше.       Чужие прохладные пальцы сжали его подбородок и склонили голову так, что хриплый шёпот и дыхание щекотали пух на его оленьих ушах. — Зачем тебе это? — Ох, мы оба пьяны и можно говорить откровенно. Моя жена бросила меня семь лет назад и я очень сильно хочу, чтобы ты отодрал меня так сильно, что я не забуду это как минимум ещё семь лет. Даже если при этом ты обглодаешь мою ногу - ангельская регенерация обеспечит тебе самый долгий и самый живой в процессе ужин за все твои человеческую и адскую жизни…       Аластор практически как котёнка вздёрнул его и потащил за воротник к лестнице. — Пап, вы куда?       Крикнула им вдогонку румяная и лохматая Чарли, даже не попытавшись выглядеть чуть пристойнее в объятьях Вегги, точно, Вегги. — Не волнуйся, Звёздочка, веселись.       Она с довольной улыбкой кивнула и снова атаковала уже золотистые от долгих поцелуев губы своей девушки. Ангелы не умеют краснеть: из-за золотой крови их румянец золотистый, зацелованые губы отдают золотом и даже белки глаз золотеют, когда от усталости лопаются сосуды. Наверное потому, что в раю по идее не должно быть признаков человеческих слабостей, усталости или болезней. Правда, на деле все это лишь покрывается позолотой, как купола церквей, в которых священники растлевают маленьких мальчиков.       Люцифер впился в его губы, как только они скрылись за первым поворотом и Аластор снова почувствовал освежающий вкус ангельской крови: специально или нет, но на проверку у Люцифера оказались достаточно острые клыки, чтобы напоить его кровью их обоих.       Жарко, даже душно, но не снаружи, а внутри, словно кровь кипит и испаряется пузырьками тихих стонов. — Ты такой же асексуал, как и я - верный муж, да? — Не сравнивай нас так. — Конечно нет…– начал Люцифер, но захлебнулся стоном, когда Аластор впился прямо сквозь пиджак, намного ниже ключицы, а потом распахнул весь верх одежды разом, срывая пуговицы и залюбовался своей работой: золотистая пунктирная окружность с хирургической точностью очертила сосок. — Комната. — сквозь возбуждённую негу приказал Люцифер и потащил их дальше по коридору, без особого успеха отбиваясь от вездесущих когтистых лап.       Аластор больше царапал, чем ласкал, и кусал, чем целовал, но Люцифер абсолютно безбожно тёк с его настойчивой грубости. Сегодня он не поскупится не только на насмешки, но и на неплохой секс - он уверен, что демон воспринимает это как дешёвую плату за плоть самого Самаэля, как подачку, но нет, они оба сегодня в безоговорочном выигрыше. Аластор заплатит ненавистным ему сексом, а Люцифер - плотью. И пусть это будет клятвой, потом решится, в чём именно.       Аластор, ухватившись за пояс когтями, с громким треском сорвал белые брюки вместе с ремнём и не толкнул, а практически кинул Люцифера на кровать. Он грёбаный Король Ада - ударил бы в ответ, если бы что-то не устроило. Радио-Демон, треща помехами так сильно, что дыбились волосы, стянул свой собственный костюм так быстро, как мог, - у него-то он был единственным в гардеробе уже около сотни лет, - и забрался на Люцифера, прижимая его к кровати своим весом. — Да, блять. — выгнулся ангел. — Это то, чего я, сука, хотел.       Аластор схватил его одной рукой за бок, прямо под рёбрами, так сильно, что на простынь побежали золотистые струйки, а другой, неприязненно поморщившись и убрав когти, полез вниз: огладил крепко стоящий член, мягкие яйца, ниже и… неожиданно наткнулся на мокрые складки. Это точно не задница. — Что… — его глаза удивлённо распахнулись.       Люцифер тихо, хрипло засмеялся, свободно раскинувшись на кровати. — А как ты думал родилась Чарли? Только глухой в Аду не слышал, что Лилит проклята мертворождением.       У Люцифера была вагина… и влагалище… и, видимо, вся остальная часть женской репродуктивной системы. И член тоже был. — Ангелы способны стать гермафродитами, если они истинные и достаточно сильны. Просто в основном предпочитают быть бесполыми или выбирают один. А я, как видишь…       Он развёл ноги шире, задрал их, как мог и несильно наступил Аластору на плечо, чтобы он отстранился и взглянул на эту… аномалию.       Под гладкими шарами у Люцифера действительно были половые губы, настолько возбуждённые, что тонкая капля смазки скатилась на его глазах ниже, пересекла анус и впиталась тёмным пятнышком в простынь.       Удивительно. — Нравится?       Люцифер коткетливо склонил голову и пара волнистых прядей упала ему на глаза.       Ебучий пиздец, какой же он красивый. Кровь продолжала пузыриться и отдавала пьяным жаром в голову, расплавляя мозги. — Нет. — мстительно щурясь, рыкнул Аластор и сильно укусил его за голень, оказавшуюся в опасной близости от его лица - на плече, после того, как Люцифер посмел… пнуть его, получается?       Но вместо злобы или хотя бы болезненного шипения Аластор снова получил бесстыжие стоны. Люцифер нетерпеливо потянул его на себя и опять поцеловал. Все ещё со вкусом сладкой, пряной крови. — Тогда трахни меня и разойдёмся. — А кто обещал мне ужин? — оскалился Аластор. — Бери.       Люцифер выставил перед собой руку предплечьем вперёд, спокойно, словно подкармливал собой домашнюю собаку (или ручного оленя).       Почти карикатурно смело, если бы не хитрая, зубастая улыбка.       Золотистая венка дрожит пульсом на запястье.       Так сильно хочется почувствовать его горячую, живую кровь на языке. Больше, больше, чем до этого. Слаще и гуще.       Но Аластор смаковал: повёл носом по запястью, царапнул зубами, но пока не кусил. Люцифер более нетерпеливый: давит пятками на поясницу, словно умоляя не тянуть и не томить. Не дразнить.       Аластор одновременно вгрызся в руку и тут же резко, даже грубовато, вошёл в тёплое нутро. Слишком легко, слишком гладко вошёл. Люцифер готовился? Просто подрочил перед встречей?       Аластор словно заурчал, когда чужая кровь толчками потекла по белой руке - он разжал зубы. — Лакаешь как кошка, хотя и олень. — хрипло усмехнулся Люцифер, блаженно закатывая глаза. — Сука.       Аластор вцепился в мягкое бедро, оставляя глубокие золотые борозды, густо пахнущие свежей кровью. — Ханжа.       Радио-Демон двигался рвано и слишком резко, пока перед его лицом маячила белая, безволосая кожа голени, под которой играли сильные канаты мышц.       Словно ждал команды. — Укуси уже меня, олень, давай!       Люцифер, слишком нетерпеливый для чужой игривой инициативы, сам сжал свой член сразу двумя руками и пытался подстроиться под ритм. — Аластор!       Острые зубы сначала просто крепко, а потом невыносимо сильно сжались на мягкой плоти голени. Они оба почувствовали, как рвётся между челюстей мясо, туго, с оглушающим хрустом, отозвавшимся даже не в ушах, а прямо внутри черепа.       Люцифер закричал, сжимая свой член так сильно, что он практически переливался тёмным золотом. Его пальцы блестели от смазки, а от головки до живота тянулись липкие, прозрачные тяжи. Ебучий мазохист.       Аластор ещё раз с силой сжал челюсти, измазываясь в золоте и тихо простонал, упиваясь сладко-солёной кровью.       Люцифер под ним скулил, иногда переходя на крики, но совершенно не казался недовольным, злым или испуганным.       С каждым толчком на его бледном мокром животе блики деформировались: он был настолько худым, что головка чужого члена выпирала небольшим бугорком. Аластор не удержался и надавил ладонью на чужой живот, чтобы почувствовать себя сквозь плоть Короля Ада. — Вы такой тощий, Ваше Величество. Я могу чувствовать себя сквозь тебя.       Люцифер опустил руку на свой живот и Аластор нарочито глубоко, с оттяжкой, толкнулся внутрь. — Вау… — Люцифер распахнул мутные от вожделения глаза. Он попытался охватить выступающий член пальцами, вжимая руку и втянув живот, и хихикнул: — Я дрочу тебе… сквозь себя.       Аластор оскалился и впился в голень ещё раз, слизывая комки немного подстывшей крови. Сырое мясо скрипело на зубах: плотное, горячее, пронизаное кровеносными сосудами, жилами, но такое одуряюще вкусное. Он схватил зубами мышцу из-под колена и рванул её в сторону лодыжки, отрывая цельный шмат мяса. — Ал… — проскулил Люцифер и сжался в оргазме.       Аластор не увидел этого — почувствовал. Его лицо залила золотая кровь: попала в нос, в глаза, потекла по плечам и груди.       Король Ада обмяк под ним, напоминая податливую мясную куклу.       А Аластор ускорился, прижав постанывающего Люцифера за плечи к кровати, чувствуя, как с каждым толчком он скользит по его спине пяткой обглоданой ноги, как кровь стекает от лопаток до ягодиц и бёдер, стягивая кожу. Но стоило ему отстраниться, Люцифер обхватил его за поясницу здоровой ногой и с широкой, безумной улыбкой выгнулся, хватаясь за спинку кровати.       "Что за «бридинг кинк»?" — голосом Рози в его голове.       Аластор мстительно сжал его горло одной рукой, измазавшись в чужой сперме, долетевшей аж до шеи, и кончил.       Оглушающе, до вспышек перед глазами. — Милые рожки. — услышал он через неопределённое время сквозь шум в ушах. — Что?       Аластор открыл почерневшие глаза. — Твои рога выросли и ты включил ими бра.       Аластор огляделся: верхний свет здесь был тусклым, намного тусклее ламп над кроватью. Наверное поэтому он вначале и не заметил огромного зеркала сбоку от них. В нём он тощей, ломаной фигурой застыл над неестественно белым Королём Ада. Но светился тот скорее от собственной крови — она была повсюду. Даже расплылась вокруг Люцифера по простыням как четвёртая пара крыльев.       И когда он сам успел перейти в форму Оверлорда? — Можно потрогать? — Прости, что? — Радио-Демон резко оторвался от зеркала и повернулся на голос. В глаза бросилось белое пятно спермы между чужих ног, но он стойко решил игнорировать… Всё это. — Твои рога. Можно потрогать?       Как маленький ребёнок, Люцифер потянулся к ним с горящими от предвкушения глазами.       Аластор со вздохом «сложился», принимая привычный, более компактный вид, но, с какой-то нееестественной для него сентиментальность, оставив ветвистые рога. — Ладно. — он спустил со своего плеча чужую, уже заживающую ногу, и упал рядом. — Только аккуратно, они довольно чувствительные. — Ага! — радостно осклабился Люцифер и Аластор устало прикрыл глаза.