Не свойственный джентльмену

Нёвиллет с трудом добирается до дома. Дверь за ним захлопывается, скрипя петлями, потому что он закрывает её слишком резко. Нёвиллет всё ещё улавливает его запах, этот проклятый аромат чая и кожи. Нёвиллет всё ещё чувствует его вкус, ощущает кожу Ризли под своим ртом, его зубы, его руки. Ризли так замечательно реагировал, тая под его прикосновениями, крепче сжимая руку Нёвиллета вокруг своего члена, когда направлял его, будучи таким горячим и отчаянным. У Нёвиллета возникали подозрения. Их влечение никогда не было секретом, никогда не скрывалось полностью, но он и не думал, что Ризли столь легко ответит взаимностью. Он стонет, прижимаясь лбом к прохладной стене. Ему следовало остаться и попросить о большем. Его альфа неудовлетворён, рычит, требуя освобождения, и всё, о чём может думать Нёвиллет, — лишь о том, как Ризли с радостью помог бы ему. Как он хотел этого и как Нёвиллету пришлось отдёрнуть его руку, чтобы остановить. Нёвиллет умел держать себя в руках: он стар — скорее, даже древен — и хорошо контролирует свои желания. Реакция Ризли, однако, сделала его собственником. Если бы он позволил Ризли получить то, что тот хотел, всё произошло бы слишком быстро, слишком жёстко, было бы наполнено жаркими словами и последующим сожалением. Нет, нет, Нёвиллет станет ухаживать за Ризли должным образом. А потом он вспоминает, что это он засунул руку Ризли в штаны, чтобы подрочить, и оставил ему метки на шее. Член Нёвиллета по-прежнему твёрдый и ноющий, отчаянно требующий прикосновений. Он обхватывает его ладонью, сдавливая так сильно, что становится больно, но даже этого недостаточно, чтобы снять напряжение. Он редко прикасается к себе. Никогда не было необходимости в таких излишествах, но здесь и сейчас, когда Нёвиллет думает о запахе и вкусе Ризли, он испытывает потребность в разрядке, какой бы неджентльменской она ни была. — Спальня, — говорит он себе. — Я должен... Он не двигается с места. Вместо этого Нёвиллет стоит в прихожей и расстёгивает свои многочисленные пряжки и застёжки. Приспускает брюки ровно настолько, чтобы освободить член. Он шипит сквозь зубы, обхватывая член рукой, поглаживая раз, другой, но этого недостаточно. Нет, нет, все его мысли сосредоточены на поцелуях Ризли; его языке, скользящем по губам Нёвиллета. Эти тихие, хриплые стоны; пальцы Ризли, впивающиеся в предплечье Нёвиллета, когда он прижимается к нему; другой рукой Ризли крепко сжимает пальцы Нёвиллета, когда он проводит по всей длине его члена. Опасно. Нёвиллет не жадный человек, и всё же он хочет поглотить Ризли целиком. Его альфа рычит у него в груди, отчаянно желая вонзить зубы в нежное местечко на шее, заявляя свои права. И Ризли — о, ему бы это понравилось. Он бы так сладко стонал, выгибая спину, натягивая простыни, когда его задница с жадностью заглатывала бы член Нёвиллета. Нёвиллет, бормоча, ускоряется. Он должен был позволить Ризли... Он не должен был этого делать. Иначе бы он никогда не ушёл. С этого момента он бы навсегда забрал Ризли к себе и соорудил бы дом из подушек и простыней: старые инстинкты гнездования взыграли с удвоенной силой. Нёвиллет тихо скулит, когда его рука скользит по всей длине члена — и обратно. Слишком гладкая. Нёвиллет мечтает о грубых мозолистых пальцах Ризли. Ризли бы сжал его как следует. Провёл большим пальцем по щёлке, всё время касаясь губами шеи Нёвиллета. Его альфе нравится, на что способен Ризли. Нёвиллет видит его шрамы и думает о битвах, которые он выиграл. Нёвиллет жаждет защищать и быть защищённым. Для него тоже всё по-другому: он — дракон, а не смертный, поэтому его альфа желает иных вещей, помимо тех, что являются стандартными для альф. Ризли — человек. Ризли сильнее, чем он, подвержен типичным инстинктам альфы, но он проявил удивительную сдержанность, так что из него получился бы хороший партнёр и хорошая пара... Он не может так думать. Вместо этого Нёвиллет гладит свой член, предаваясь грязным и развратным мыслям. Он представляет Ризли под собой, свернувшегося калачиком на простынях и умоляющего о большем. То, как рот Ризли обхватывает его член, посасывая; как его влажный язык скользит по нижней стороне члена. Ризли заглатывает член до самого основания, побуждая Нёвиллета к дальнейшим действиям. Он смазывает руку «гидро» и закрывает глаза, думая об этом, о губах Ризли, плотно обхватывающих его член. Ризли бы тоже прикасался к себе, обхватывая рукой свой собственный член, пока давился бы членом Нёвиллета. Нёвиллет держал бы его за горло, чувствуя, как оно вздувается сильнее от лёгкого прикосновения, и восхищаясь. Он кончил бы прямо в это влажное тепло, и Ризли проглотил бы всё до капли, как хороший мальчик, каким он и является. Затем Нёвиллет целовал бы его, прогоняя языком вкус собственного наслаждения. Они бы целовались и целовались до тех пор, пока не начинали задыхаться, а потом повторяли это снова и снова. Он уже близко. Фантазии Нёвиллета достаточно, чтобы довести его до предела. Он прислоняется к стене в прихожей, трахая свою руку, чувствуя, как жар в животе скручивается всё сильнее. Всё быстрее и жёстче он трётся о ладонь, а затем стонет, шепча имя Ризли, и удовольствие лопается внутри, как туго натянутая тетива лука. Он кончает, брызгая спермой на стену. И затем на основании его члена набухает узел, вырывая вздох удивления из его горла. Он не... почему он?.. Нёвиллет стонет, крепко сжимая узел, притворяясь, что только что глубоко погрузился в Ризли. Тихий стон. Прохладная стена, в которую он упирается лбом, никак не помогает прогнать жар. Он влип глубже, чем предполагал, и не ожидал, что так легко и незапланированно сформирует узел. Как подросток, размышляет он потерянно, пока ласкает себя. Его узел пульсирует, и, хотя крепкая хватка руки помогает облегчить боль, альфа Нёвиллета взвинчен и остаётся неудовлетворённым. Накал страстей постепенно спадает, оставляя прихожую холодной и неприветливой. Ризли, напротив, был тёплым, даже обжигающим. Если бы Нёвиллет позвал его к себе, он бы пришёл, спотыкаясь от нетерпения. Нёвиллет мог бы часами рассматривать его шрамы и выбирать любимые. Он мог бы хлопотать над разбитыми костяшками пальцев Ризли и готовить ему завтрак по утрам. Это не просто альфа-инстинкты, это нечто более древнее, глубокое и драконье. Ризли красив и силён. Мужествен. Идеальный партнёр. Нёвиллет не гнездится, но всё, о чём он может думать, — это подкупить Сиджвин взамен на выброшенную одежду и безделушки, чтобы украсить ими кровать. «Наши свидания за чаем всегда были игрой». Это было глупо с его стороны, но когда Ризли с вожделением посмотрел на него и спросил: «Так это были свидания?» — Нёвиллет потерял все мысли и рассудок. — Хотеть его — это нормально, — напоминает себе Нёвиллет. Он просто неопытен. Ему не по себе. Именно поэтому он отстранил Ризли, когда его рука скользнула ниже пояса, чтобы коснуться члена, и вместо этого предпочёл жаркие поцелуи. Постепенность — лучший вариант. — И всё же, — размышляет он, глядя на узел в своей руке, — действительно, надо полегче. Нёвиллет со стоном отрывается от стены. Его узел отказывается спадать, и он цепляется за фантазию о том, как Ризли насаживается на него. Требуется холодный душ и второй оргазм, чтобы эта чёртова штука исчезла. Его постель холодная и пустая. Нёвиллет привык к тишине и одинокой свече, мерцающей на прикроватном столике. «Можно я тебя поцелую?» Ризли был тем, кто попросил, наклонился и нашёл его губы, разжигая дремлющий жар в его груди. Одно дело — желать другого человека. Другое дело, когда этот человек хочет тебя в ответ, но Ризли отреагировал на это с такой готовностью... Лежа в постели, Нёвиллет касается губ, не в силах сдержать урчание, вырывающееся из груди. Чай, кожа и машинное масло. Его радует мысль, что, возможно, место рядом с ним будет пустовать недолго.