* * *
Плодородные земли «Гордости Окрана» славились своими фермами, чьи труженики изо дня в день обеспечивали пищей всю Святую Нацию. Это были хорошо защищённые земли, которые некоторые прибывшие с окраин паладины называли «Золотыми Равнинами» в честь земель обетованных, куда Окран отправлял достойнейших детей своих. И действительно, эти места были очень близки к описанию обетованных равнин. Среди множества ферм был один небольшой городок именуемый «Сердцем Окрана» куда и откуда фермы поставляли свой урожай по землям Святой Нации. Пища здесь была самой дешёвой на всём континенте, дешевле будет только даром. Жители этого города вели своё безбедное, но ни в коем случае не алчное существование, как и велел Окран. Местные всегда готовы были накормить, приютить и вылечить собрата Окранита, а Паладины следили за порядком, чтобы никакой нелюдь или, того хуже, скелет, не осмеливался ступить на эти плодородные земли. Сегодня на площади было довольно оживлённо, люди столпились вокруг огромного костра, где догорала служительница Нарко, что подло втёрлась в доверие к одному из Паладинов и даже родила от него ребёнка, чтобы наставить его на путь её госпожи. К счастью для остальных Окранитов, из-за этого ребёнка её настигло правосудие. Но даже сейчас, когда прислужницы Нарко не стало, остались запятнанные её тьмой сын и муж. Они как раз сейчас стояли скованные на платформе неподалёку и ждали суда над собой. Оба — Окраниты и оба делом доказали это. Им просто не повезло. Как минимум так думала треть присутствующих, в большинстве своём те, кто знали этих двоих. Паладина Про и его одарённого сына Дито. Вторая треть не имела никакого сожаления к закованным в цепи мужчинам, если бы они были истинными Окранитами, то давно бы опознали в их женщине прислужницу Нарко. Что же до последней трети, то они ещё не составили своего мнения и собирались просто наблюдать за происходящим чтобы решить, достойны ли эти двое пощады. — — Внемлите, Дети Света! — обратился к толпе жрец Окрана — Ибо в этот прискорбный день нам предстоит решить, как быть с двумя достойными мужами. Некоторые из вас знают Паладина Про, достойного Окранита, чьё тело испещрено многочисленными следами, подтверждающими его сильный дух и не менее сильную веру, сам Инквизитор Кит отмечал его как образцового Окранита. И будь тьма заключена только в проклятых нелюдях, он бы так и оставался ею не тронут, но тьма демонессы Нарко находится не только снаружи, но и внутри, особенно в женщинах… Служительница Нарко подло совратила нашего собрата дабы родить от него дитя и воспитать его столь же порочным, сколь и она сама. Но усилиями Паладина Про, из бедного ребёнка вырос любознательный и одарённый Окранит в котором есть свет. Вы можете не знать его лично, но отчётливо слышать пение отлаженных им турелей на наших стенах, пение, гарантирующее вам безопасность по ночам! Увы, любознательность есть дар и есть проклятие, чем и воспользовалась его порочная мать внушив ему, что для службы Окрану можно использовать даже… — жрец поднял над головой древнюю книгу с крестом, заключённым в пунктирный круг. Запрещённая на землях Святой Нации книга, некоторым известная как «Книга Жертвования». Глаза тех, кто узнал запрещённый текст, быстро наполнились холодом, остальные, не столь осведомлённые, лишь смекнули, что тексты в этой книге ничего хорошего не несут. — …Эту книгу, чьи богохульные тексты сбили с верного пути ни одного Окранита, её запретили на наших Святых землях. Ибо нужно обладать непоколебимой силой духа и верой в Окрана, чтобы прочесть её и не поддаться заключённой в неё тьме. Увы, этот юноша слишком юн и неопытен, чтобы противостоять богохульным веяниям этой книги. Но не вините ребёнка, соблазнённого тьмой! Он лишь жертва своей порочной матери и несмотря на то, как сильно его заразила тьма, его любознательный ум ещё может послужить во благо Детей Окрановых и заслужить его и наше прощение! Мы признаём заслуги этих двух мужей перед Сердцем Окрана и желаем им заслужить прощение Бога нашего. А как именно они это сделают, нам поведает Инквизитор Кит. Мужчина в тёмных доспехах, стоявший поодаль пришёл в движение, он настолько сливался до сего момента с окружением, что все присутствующие только сейчас его заметили, хоть и отдавали себе отчёт, что он, должно быть, был здесь с самого начала. Его тяжёлая, но уверенная воинская поступь латных сапог, эхом отдавалась по площади с каждым издаваемым ими шагом, словно бы, затыкая рот всем присутствующим. Поднявшись на платформу к скованным он окинул взглядом собравшуюся рядом толпу. Словно бы убедившись в чём-то он наклонился к скованному паладину и приподнял рукой его подбородок: — — Я знал тебя по службе, Про, и мне горестно судить тебя и твоё чадо. Сегодня тьма впервые победила тебя, но не сразила. Так позволь святому пламени изгнать тьму, коей т был посрамлён и да направит Окран клинок твой и да изгонит его свет всю тьму, что будет выжидать новой возможности одолеть твой дух… Снимите его оковы! — в конце крикнул он и жрец тут же последовал его воле. Но это всё было лишь частью обряда очищения, поэтому, когда инквизитор велел паладину следовать за ним, он повиновался — Очищение должно принять добровольно, протяни мне свою руку, Паладин Про. Провинившийся молча повиновался, и даже когда рука паладина направила его ладонь в огромный костёр, даже когда агонизирующие стоны стали вырываться из его горла пока языки пламени лизали его ладонь. Даже когда он мог вырвать руку из палящих огней, мог отскочить. Но очищение должно быть добровольным… — — Ты очищен! — наконец, воскликнул инквизитор, и оттащил паладина от огня. Пока освобождённому Про перебинтовывали руку, инквизитор а вместе с ним и толпа, обратили внимание на Дито. Юноша не издавал ни звука, молча наблюдая за окружением. Было нечто в его взгляде, что другие не могли понять, скорее всего речь и шла о той «ереси» что он узнал из той книги. Ереси, из-за которой он более не мог смотреть на их общество и ритуалы как раньше. И инквизитор Кит прекрасно понимал, что для очищения этого юноши потребуется много больше, чем простой ожог. — — Юный Дито, тьма пыталась тебя совратить с юных лет, но ты храбро держался. И мы виноваты перед тобой, что не заметили твоей борьбы, пока не стало слишком поздно. Мужайся, юный воин, ибо твоё испытание потребует всей твоей веры. Тьма укоренилась в твоём сердце и потребуется намного больше света, чтобы дать тебе шанс её побороть. Снимите его оковы! — вновь крикнул он и стоящие неподалёку паладины исполнили приказ. Как только юноша был освобождён, первое, чего он захотел — бежать. Но ему, как Окраниту, негоже уподобляться животному, действующему на инстинктах и удовлетворяющем мимолётные желания. Глубоко вздохнув, он взял протянутую ему мозолистую руку Инквизитора. Его, как и его отца, ждало очищение пламенем, только серьёзнее. И отказаться от этого он не мог если хотел вернуться к прежней жизни. Ожог останется на всю жизнь, но с ним можно жить, а вот если он откажется, то мало того, что опорочит свою семью (или то, что от неё осталось) так и для других станет никем иным, как служителем Нарко. — — Очищение должно принять добровольно. — вырвал его из раздумий Инквизитор — Примешь ли ты наказание и помощь в очищении греха своего? Дито посмотрел на бушующее спереди пламя, взгляд его задержался на трескающихся останках его матери, что поплатилась жизнью за его любопытство. Он бросил взгляд назад и встретился глазами со своим отцом. Его ожог уже обработали и тот наблюдал за испытанием сына. Про понимал, что Дито было страшно, но он был уверен в том, что его сын примет кару и очищение с достоинством присущим Окраниту. Дито молча кивнул. — — Повернись ко мне и возьми мои руки. — велел Инквизитор и юноша повиновался. Затем крепкая хватка Инквизитора, толчок его рук и невыносимый жар на спине. Юноша повис над костром чьи языки лизали его оголённую спину и единственное, что не давало ему упасть окончательно — руки Инквизитора, в которые он вцепился. Теперь только когда инквизитор сочтёт это достаточным, Дито вытянут из пламени и признают очищенным. Но стоит юноше отпустить, или потянуть чтобы вырваться из огненных объятий… Глаза юноши застыли на лице инквизитора. В нём не было ни грамма эмоций. Ни сожаления, ни теплоты. Но по мере того, как слёзы боли застилали взор юноши, по мере того, как испытание продолжалось, маска инквизитора стала трескаться. Еле заметно, но его губы искривились в одному лишь Дито заметной улыбке а в глазах стало читаться лёгкое удовлетворение. Но не удовлетворение от того, что юноша успешно проходит испытание. Нет, то удовлетворение было вызвано муками юноши, его искажённой от боли гримасой. Все те ранние слова, о борьбе Дито с тьмой, о том, что всё это лишь обряд очищения, давший ему шанс искупить свой грех. Всё это было ложью. У ритуала очищения было три исхода: Смерть виновника от пламени, успешное его очищение и, наконец, незавидная судьба тех, кто отказывается и мгновенно становятся отступниками в глазах прочих Окранитов. А по настоящему решал исход ритуала не Окран… Кит решал, когда настанет момент вытаскивать Дито из огня и истина была в том, что он не хочет чтобы этот момент настал вовсе. Он будет держать юношу над огнём пока тот не умрёт или пока тот не «откажется» от очищения. Инквизитора устроит любой вариант. Увидев во взгляде юноши осознание, Инквизитор с трудом сдержал ликующий оскал. Для него не было лучшего зрелища, чем отчаяние еретика, осознавшего свою судьбу. И если этот юноша действительно считает себя Окранитом, то он должен понимать, что лишь перерождение сможет искупить его грех. И Дито мог либо отдаться на суд Окрана сейчас, надеясь, что его ранних заслуг будет достаточно для перерождения в Золотых Равнинах, либо отречься от очищения и заслужить своё перерождение трудом. Инквизитора не волновало, что выберет юноша, для него Дито прекратил быть братом-Окранитом в тот момент, как он открыл запретную книгу. — — Ублюдок… — тихо прошипел Дито. Закипающий в нём гнев притуплял боль от вгрызающегося в его спину огня, слёзы стекали по его лицу прямиком на шипящее от них пламя. Хватка Инквизитора на его руках окрепла, но то была не попытка удержать, а лишь способ причинить больше боли. Нагретые окружающим жаром железные рукавицы впивались в кожу юноши десятком толстых игл. Было столь наивным думать, что очищения будет достаточно, чтобы вернуть всё на круги своя. Обойтись лишь пожизненными шрамами от ожогов, как это сделали с отцом. Да и смог бы отец простить Дито за его «грех». Нет, отец не простит, их «Окран» не простит, они не простят… Он был потерян для всей Святой Нации с того самого момента, как в его глазах отразилось одно лишь имя, написанное в той запретной книге. Имя истинного Бога, того, чьи заслуги присуждают Окрану… Дито расслабил руки и инквизитор, довольный этим развитием событий, отпустил юношу дабы его грешное тело было отправлено на суд Окрана, быть может, он переродится добропорядочным Окранитом, но скорее всего станет каким-нибудь жалким Роем. Тут резкий треск разломившейся ветки, отличный от треска, вызванного огнём, раздался снизу под ногами. Инквизитор бросил краткий взгляд в направлении источника звука и увидел, как юноша переставил ногу, чтобы сохранить равновесие. Его ноги согнулись и напряглись для последующего прыжка. Тело Дито выскочило из объятий пламени и влетело в туловище Инквизитора, повалив того на землю. — — МРАЗЬ!!! — взревел Дито, царапая лицо недоброжелателя пытаясь выдавить ему глаза, но инквизитор уже скинул того с себя и прижал к земле сдавливая руками шею юноши. Пока кислород покидал лёгкие, а новый вздох мешали сделать руки инквизитора, юноша медленно проваливался во тьму.* * *
— — Приветствую брат! Не затруднит ли вас сопроводить меня до «Сердца Окрана»? — спросил у одного из паладинов коренастый мужчина средних лет. — — Конечно! Но зачем вам понадобилось сопровождение? Здесь места довольно спокойные и до «Сердца Окрана» не так далеко. — — Оно, быть может и так, но дикие костепсы и тута водятся, да и поспокойней так будет, я то, видите ли, с грузом и быстро бегать не могу, а по призванию и вовсе кузнец, а не воин. — — Ну тогда почему бы и нет. — пожал плечами главный паладин. — — Благослови вас Окран. — поклонился ему кузнец и присоединился к их скромному отряду. Конечно то, что отряд этот, судя по полутраэтажной скотине с клетками висящими на её боках, относился к надсмотрщикам, или тем, кого за пределами Святой Нации называют просто «рабовладельцы», кузнеца не волновало. У самих Окранитов рабство пусть и считалось вещью недостойной Детей Света, но фактически спокойно имелось и процветало, просто его подавали в другой обёртке. Якобы, не заключение в рабство, а предоставление шанса на перерождение в Окранита. А чтобы этот шанс заслужить, нужно просто поработать во благо Святой Нации и Бога их Окрана, ну да, поработать, пока не умрёшь от истощения, зато после смерти ты родишься человеком, в идеале мужчиной Окранитом. — — А вам зачем в город? — поинтересовался один из молодых паладинов у кузнеца. — — Да как обычно, несу снаряды для турелей, ну и клеймо на заказ. — — Клеймо? — — Да, вот… — он достал из своей сумки прутик клейма и ткнул его в землю, оставив в ней отпечаток креста, обрамлённого в пунктирный круг — Указ Инквизитора Кита, специальное клеймо для отступников, чтобы по нему можно было понять, что, собственно, за отступничество их и наказали. — — А с чем это связано? — поинтересовался главный паладин — У вас много отступников? — — Нет, просто последний из них поднял руку на Инквизитора Кита во время ритуала очищения, вероятно инквизитор решил отмечать таких грешников, чтобы другие знали, на что они способны. — — Эх… — вздохнул один из паладинов — Вот вроде пытаются дать им второй шанс, очистить их от греха, а они всё-равно готовы в глотку вцепиться. — — Слишком уж мы гуманны. На месте Лорда Феникса я бы пересмотрел своё отношение к отступникам. Этого наглеца ведь даже не прикончили за покушение на Инквизитора! — — Окран велел быть великодушным. — с нотками мудрости отметил кузнец — Не нам судить решения Инквизитора и уж тем более решения Лорда Феникса и Окрана. — — А кем был этот отступник? — поинтересовался всё тот-же молодой паладин. — — Просто юное дарование соблазнённое тьмой Нарко. Он чинил турели в Сердце Окрана, помнится даже как-то их улучшил, чтобы они стреляли точнее. За это ему, конечно, спасибо я скажу, после этих улучшений мне теперь нужно доставлять и делать меньше снарядов. Да переродится его душа в непорочном мире. — — Не удивительно тогда, что Инквизитор Кит простил ему покушение. — кивнул молодой паладин. К тому времени они дошли врат «Сердца Окрана». Город не сильно изменился с последнего раза, когда они сюда прибыли. Люди продолжали ходить по своим делам а паладины на стенах, как всегда, следили за безопасностью жителей. Несмотря на недавнюю трагедию, жизнь продолжалась. Дойдя до казарм, совмещённых с тюрьмой, отряд вместе с кузнецом вошёл в здание. — — А вот и вы, наконец! — поприветствовал их пухлый мужчина, записав что-то в своей книге учёта — Так-с. В этом месяце было только несколько забрёдших роев, ну и нашумевший паренёк Дито, он на крыше, ему как раз надо скоро менять бинты, так что достопочтенный кузнец может нанести ему клеймо. — — Отлично. — кивнул кузнец — И вот ещё снаряды для турелей. — — Угу, я пошлю кого-нибудь снабдить ими турели у врат. И достопочтенные паладины, можете сопроводить не менее достопочтенного кузнеца до заключённого? В конце концов он напал на инквизитора… Двое молодых паладинов кивнули и последовали за кузнецом на крышу, пока остальные выводили упомянутых роев, чтобы погрузить их на свою полутраэтажную тварюгу. — — Мне вот любопытно… — произнёс один из паладинов — …Как можно стать отступником, находясь буквально в сердце нашей нации. Агенты Нарко сюда почти не забредают, а все запрещённые тексты здесь должны быть уничтожены. Это вам не стопка, стоящая на границе пограничной зоны, населённой жуками и отступниками… — — Понимаете, есть один запрещённый текст, имеющийся в каждом храме нашей нации, он предназначен только для сильных духом и верой, ибо лишь им под силу противостоять его дурному влиянию. Как правило его используют в качестве испытания для отличившихся инквизиторов или жрецов и они, обычно, его успешно проходят. Но вот если текст доведётся прочесть кому-то неподготовленному и юному, как нашему Дито… — — То есть он украл запрещённый текст из храма и прочёл его? — — Похоже на то. — кивнул кузнец — Любопытство, конечно, черта похвальная и зачастую полезная, но, увы, женская, а следовательно, тёмная. Некоторые могут держать её в узде, а некоторые, как Дито, ей подчиняются. К слову, вы ведь умеете обрабатывать ожоги? Нам потребуется снять его бинты и наложить новые. Они вышли на крышу, где стояло множество клеток. Они все, за исключением одной, пустовали. Пока кузнец разогревал в жаровне клеймо, паладины решили посмотреть поближе на отступника. Его туловище было забинтовано уже успевшими испачкаться бинтами, из одежды на его хилом теле были только тюремные брюки из старой выцветшей кожи и на этом всё. Он так же был закован в кандалы, что несколько успокаивало, хотя даже если бы он и был без них, вряд ли он смог бы оказать серьёзное сопротивление. Его вид внушал не столько угрозу (ожидаемую от того, кто покусился на инквизитора), сколько жалость. В целом жалости он и был достоин, её же, в виде шанса на перерождение, он и получил. Может в этой жизни это может показаться чем-то иным, но после смерти его бессмертная душа будет благодарна инквизитору Киту за милосердие. Он был неподвижен, сидя на полу своей крошечной клетки и опираясь забинтованной спиной на её прутья. Если бы не вздымающаяся и опускающаяся грудь, можно было бы и вовсе подумать, что он умер. Паладины открыли клетку и выволокли ослабшее и не сопротивляющееся тело наружу, начав, прямо там, снимать с него бинты. Его тело задёргалось от боли, бинты, прилипшие к его влажной покрытой ожогами коже, с трудом от неё отлипали. Казалось, что иногда на них оставались маленькие кусочки его плоти. Должно быть ощущение было адским. — — Крепись… — прошептал один из паладинов, считай, ровесник пленника, глядя как тот пустил несколько слёз от боли, что упали на покрытую пылью и песком поверхность крыши. Когда к ним подошёл кузнец с раскалённым до красна клеймом, он с сожалением осмотрел пленного юношу. Чем-то он походил на его племянника, что лишь усиливало укол совести, что кузнец был вынужден терпеть. Он привык наносить клейма на зверей, но никак не на людей, хоть и прекрасно знал, что это довольно распространённая на их землях практика. Усложняло дело и то, что на спине, куда он изначально хотел нанести клеймо, банально не осталось живого места. А наносить клеймо на спину, как думал кузнец, наименее болезненно для клеймённых. На грудь, ввиду близости к сердцу, тоже клеймо нанести, особенно после столь тяжкого ритуала очищения, он бы не рискнул. — — У вас сейчас клеймо остынет. — напомнил ему один из молодых паладинов — Вам нужна помощь? — — Я не знаю, куда лучше нанести клеймо… — признался кузнец. — — Может на щеку? — предположил второй паладин — Инквизитор давал какие-либо указания на этот счёт? — — Нет, сказал: «на ваше усмотрение». — — Тогда действительно нанесите клеймо на щеку, а потом забинтуйте нижнюю половину лица. — раздалось со стороны спуска и, обернувшись, все увидели главаря отряда надсмотрщиков — Мы уже всех погрузили, только этот остался. Кузнец вздохнул и шепнув: «прости» прижал раскалённое железо к щеке юноши.* * *
— — Перебинтованный человек воняет. — буднично, но с нотками брезгливости сообщил один из пары роев, с которыми Дито повесили на одном боку зверя. До этого они прошли ещё несколько поселений, где заполнили оставшиеся клетки. Всех своих попутчиков юноша не запоминал, даже не смотрел кто это. Знал лишь этих двоих роев, поскольку они разговаривали. — — Воняет жаренным мясом. — поддакнул второй Рой — Почему человеки так любят жарить мясо? — спросил он первого. — — Человеки глупые. Не знают, что мясо можно есть сырым. — — Ааа… — протянул второй — Но если они стали жарить этого человека, значит они хотят его съесть? — — Возможно. — — Жареный человек, а почему ты в клетке, а не внизу с остальными человеками? — поинтересовался второй рой у Дито. — — Я же говорил… — обратился к нему первый — Человеки глупые. Они иногда путают своих с не своими. — — Может они спутали его с едой? — задумался второй. — — Или с грешником… — одними губами произнёс Дито и это стоило ему жгучей боли от незажившей на щеке раны, да и смысл был двигать губами когда у тебя нижняя часть лица забинтована. Этого никто не услышит и уж тем более не увидит. Тёплый ветер прошёлся по его лысо подстриженной голове, это была распространённая практика у рабовладельцев, брить своих рабов на лысо, чтобы в случае побега их было проще вычислить. Рабскую одежду можно поменять а кандалы снять, но вот волосы быстро не отрастишь, как не крути. С другой стороны в случае Дито эта мера была не столько необходимой, сколько унижающей. Он итак был заклеймён а лысая голова словно бы подчёркивала пропасть, развезшуюся меж ним и жителями Святой Нации. Притом разрастанию этой пропасти способствовали не только Окраниты, но и он сам. Если бы он просто отбросил написанное в «Книге Жертвования», как богохульную чушь, его бы приравняли к достойнейшим сынам Окрана. В этом и была его ошибка, он хотел впечатлить остальных и откусил больше, чем следовало. Стал изучать текст, желая по пунктам указать на все его не состыковки и ложь в сравнении с учениями Окрана. Как итог, чем больше он читал, тем больше вопросов у него появлялось к этим самым Окрановым учениям. И главное, особой разницы между официальной религией и религией описанной в запрещённых текстах не было. Окран там так и оставался Лордом Света, а Нарко — Демонессой тьмы, разве что Окран в этой религии был светлым воплощением Бога Китрина, в то время как Нарко, была его тёмным воплощением. Окран — наркО, даже их имена были зеркальны друг-другу. Две стороны одной медали, свет, невозможный без тьмы и тьма не возможная без света. Эти богохульные тексты сплетались в настолько целостную картину, что нынешняя религия Святой Нации казалась продуктом невежества, вскормленного поколениями.Скорее всего так и было. Окраниты отторгли баланс и в своём поклонении свету дошли до абсурдных крайностей… Но всё же, Дито следовало многое обдумать насчёт откровений из книги, за чтение которой его отправили в Возрождение. И у него будет много времени подумать об этом, пока в один момент он не рухнет на землю от истощения, глядя на многочисленные людские и нелюдские лица равнодушно обходящими очередного «вознёсшегося». На перевале близ моста, ведущего через реку «Путь» группа надсмотрщиков сделала перевал. Огромная тварюга улеглась на пузо подмяв под него свои длинные лапы и позволила своим хозяевам дотянуться до многочисленных повешенных на неё клеток, чтобы покормить и напоить рабов какими-то объедками и водой из ближайших луж. Протянув миску с остатками паладинских пайков юноше, один из надсмоторщиков облокотился об клетку и стал грызть буханку сухого и местами чёрствого хлеба. — — Есть можешь? — поинтересовался он у Дито — или клеймо мешает. — — Мо-гу… — прохрипел юноша, давая паладину понять, что тот близок к обезвоживанию. — — Эти звери тебя не поили ничем что-ли? — он протянул ему свою кружку воды, а на непонимающий взгляд юноши пояснил — Ты ведь не в курсе, что тебя ждёт в Возрождении. Попей, там поят раз в день, кормят тоже не часто и не сытно. Будешь эти объедки вспоминать как кухню достойную Лорда Феникса потом. Впрочем… — он отломил кусок хлеба и передал юноше — …признаюсь честно, не думаю, что ты там долго протянешь, так что пусть у тебя в памяти последних дней твоих будет хоть одно светлое пятнышко. Юноша взял кусок хлеба и стал грызть его смягчая водой. — — Не знаю, последуешь ли ты моему совету, но всё-равно скажу. Лучше забудь про боль и усталость, чем быстрее ты сгинешь, тем быстрее этот кошмар для тебя кончится. А если ты сгинешь служа Окрану, веришь ты в него или нет, то скорее всего возродишься на золотых равнинах, или отправишься на очередной жизненный круг сюда. Главное не стремись читать запретных книжек в следующей жизни. Хотя… — он усмехнулся — Окран велит быть милостивым и мне тебя жалко, если честно. Просто не повезло с матерью. Это ведь она тебя надоумила? — -… — — Как хочешь. Быть может тебе сейчас говорить больно, а я из тебя слова вытягиваю. — кивнул он на молчание юноши — Я лишь прошу тебя задуматься о будущем. В кого ты переродишься, например. Если, вдруг, станется, что не в роя, или шека, то быть может ты захочешь родиться в благополучной семье? С покорной матерью и чутким отцом? У меня… — он издал лёгкий нервный смешок — скоро пополнение будет. Отец у нас хороший, то есть, сам понимаешь, в надсмотрщики берут не просто так, значит меня хорошо воспитали. Думаю и тебя он хорошо воспитает… Так что… — — Хочешь, чтобы я отдал своё имя кому-то из твоей семьи? — смекнул Дито. У Окранитов было… Суеверие, что душа прикреплена к имени, и следовательно, если ребёнок унаследует имя кого-то великого, то этот кто-то великий переродится в нём. Однако желание назвать ребёнка в честь «отступника» сосланного в Возрождение… Это было довольно странно, и паладин это понимал. — — Как я уже говорил, тебе просто не повезло с матерью. А вот то, что ты неплохо послужил Сердцу Окрана, это уже не её рук дело. Думаю, в нашей семье ты сможешь избежать подобной участи. И вырасти образцовым Окранитом. — — Многовато милости для… — — Светлого ума. — не дал тому окончить паладин — Да и если те, кого отправляют в Возрождения, не достойны шанса на лучшую жизнь, то смысл во всём этом? Ну и подумай об этом с такой точки зрения. Ты, считай, приговорён к смерти, в Возрождении тебе, максимум, дадут кличку а имя что так, что так ты потеряешь. Так зачем так просто терять его, когда его и своё будущее, можно отдать в надёжные руки? Юноша вздохнул и сказал: — — Я, Дито, отдаю вам своё имя. Паладин улыбнулся, на мгновение в его глазах промелькнуло что-то, что было юноше неприятно, но тот не дал этому особого значения, пока паладин не вернулся к остальным и сказав им что-то, те не заржали, осматриваясь на юношу. Ясно всё стало только когда один из паладинов «сжалился» над недоумевающем юношей и поднёс к нему щенка костепса, сказав: «Знакомься, малыш Дито!».* * *
Когда клетки погрузили обратно на тварь, а паладины окончили с трапезой и, местами, измываниями над бедолагой, отдавшим своё имя костепсу, группа двинулась далее, начав двигаться к огромному мосту, пролегающему через «Путь». Касательно ситуации с именем ныне безымянному юноше стало всё равно уже на третей попытке паладинов над ним поиздеваться по этому поводу. В конце концов имя он и так потеряет по прибытию в Возрождение, а так хоть настроение паладинам поднимет, авось ещё раз подкормят. Да и юноша не был уверен, что их попытка реинкарнировать его в пса увенчается успехом, хотя бы потому, что обладатель души, к коей прикреплено имя «Дито» ещё жив. Вряд ли надолго, но жив… — — Глупые человеки и их глупые ритуалы… — подал голос молча наблюдавший за происходящим рой — Неужели имя вам так важно? — — Вам, феромоновым, не понять. — раздалось с другого бока твари — Имя есть индивидуальность, есть базовая особенность которой владеет каждый индивид. — — У нас нет имени, и нам с королевой хорошо и так. — пожал плечами рой. — — Не обращай на них внимания. — посоветовал голос с того бока — Они не больше чем придаток воли их королевы. Но вдали от неё и её феромонов скоро пройдут через ад. Быть может помрут, быть может выберут себе имя, как я и станут искать предназначение в своей жалкой жизни. Судя по его словам, это был тоже рой, а вот какой конкретно юношу не волновало. Солдат, трутень, принц, королева, юноша не разбирался в их типах и не хотел особо к этому приобщаться в свои последние дни. — — Эти трутни… Они ведь чем-то похожи на ваш народ, только вместо королевы с феромонами — Окран с религией. Ведь так? — продолжал неизвестный рой — Не позволяй невежам себя сломить, не позволяй сломленным себя убедить. Ты возвысился над своим народом и это нормально. Нет разобщителя сильнее знаний, но нет и того, что сплотит других сильнее их. — — Кто-нибудь, заткните этого жука! — рявкнул паладин снизу — Тех двоих хоть слушать забавно, а этот вообще бессмыслицу какую-то несёт! — — МОжет просто пристрелим и сбросим тело с моста? Этот жук всё-равно хлипкий, да и принцы не созданы для тяжёлой работы, зато воровать они горазды. — предложил другой паладин. — — И то верно… — согласился первый — Но зачем останавливаться на этом? Наш жаренный тоже мало пользы принесёт на каменоломне, зато устроить бунт ему яиц хватить должно, раз на инквизитора руку поднял. Так что почему бы не прибить двух ящеров одним болтом? Через несколько минут, юноша уже стоял бок о бок с одним из жуков, судя по всему как раз тому принцу. А перед ними в один ряд встало несколько паладинов. Несколько минут они решали, как пускать эту парочку в расход, кто-то хотел просто пустить в них по болту из арбалетов и скинуть в пропасть, кто-то не хотел тратить боеприпасы и предлагал просто сделать «по разрезу на горлах» ну а кто-то предлагал просто столкнуть их вниз. — — Подумать только… — вздохнул жук, глядя на этих людей, с азартом обсуждающих, как им лучше сделать своё грязное дело — …они ещё что-то утверждают про свет и чистоту, когда на деле они ничем не лучше образа тех, с кем воюют… — Он бросил взгляд вниз. Под ними была пропасть метров триста как минимум. Затем он сделал шаг вперёд и ещё один и так пока не подобрался в плотную к паладинам. — — Эй! Кто разрешил тебе покидать своё место? — рявкнул ему ближайший паладин, но не успел он что-то предпринять, как жук схватил его со спины и опрокинул на землю. Затем, пока они не успели среагировать, он нанёс несколько ударов в открытые шеи ещё пары паладинов, отрубая тех. К этому моменту костепсы, сопровождающие надсмотрщиков очухались и попытались наброситься на жука, но тот ловко увернулся от их наскока и с разворота пнул одного из них ногой с достаточной силой, чтобы тот улетел… Улетел… В сторону юноши… Стоящего на краю моста… Падение, казалось, длилось вечность, но поверхность реки, текущей под мостом, с которого его сбросили, неустанно приближалась. И приближалась… И приближалась… Приближалась… Пока, наконец… — — Похоже у меня новый покупатель!