(тёмно-)розовые розы

      Сасаки, следователь первого ранга, торопливо одевался, набивая свою походную сумку всем, что попадалось под руку: зонт, ручки, блокнот, карандаши, ластик, бумажник с фотографией Куинкусов, жвачку и даже губную помаду Тоору. Как только он увидел, что собирается положить помаду, так ещё и чужую, то окончательно понял, насколько сильно он запереживался. Свидание, которое было назначено нежданно-негаданно в этот же день на этот же вечер полностью поменяло все его планы. Окликнув Тоору (она единственная из отряда сейчас находилась дома), он впопыхах начал расспрашивать её о девушках, на что та отвечала с нахмуренными бровями и слегка сжатыми губами. — Тоору-чан, какие цветы обычно нравятся девушкам? — Со сверкающими глазами юноша обхватил руки девушки своими потными, вручая ей её помаду. — Тут уже зависит от Ваших целей, Хайсе-сенсей. Обратитесь к Ханатокобе, — слегка засмущавшись и быстро отвернувшись, ответила девушка, нервно протирая помаду в замке их рук. — Верно, Ханатокоба! И как я сразу не догадался? — Отпустив ладони девушки, он ринулся к верхней одежде и принялся её надевать, почти забыв о своей сумке. Лицо задумчивости в миг сменилось воодушевлением, когда, наклонившись к полке с обувью, он увидел маленькие розовые кроксы. — Что насчёт розовой розы? Как по мне, это просто отличный подарок! — Он широко улыбнулся и прикрыл глаза - быстрое решение вмиг сняло груз с его плеч. Полностью разобравшись с пальто, он побежал на улицу и попутно прокричал. — Спасибо, Тоору-чан. По пути домой обязательно куплю ингредиенты для карри! Не скучай! — До свидания, Хайсе-сенсей! — Напоследок крикнула девушка выбегавшему юноше. Вместе с исчезновением своего сенсея за захлопнутой дверью исчезла и доброжелательная улыбка Тоору. Нахмурившись и скрестив руки, она отвернулась от двери и промямлила. — Так сильно паритесь, какие цветы дарить. Не похоже, что Вы собираетесь расспрашивать её насчёт наших расследований, сенсей.       Действительно же, Сасаки не видел в предстоящей встрече ничего связанного с расследованием. Встретив эту девушку однажды в кофейне, он уже не мог выкинуть её из своей головы. Прекрасная официантка, что будоражила его сознание. Немного в жизни таких моментов, когда чей-то образ способен сочетать яркие воспоминания и краски эмоций прошлого, восхищать в настоящем и успокаивать надеждами на будущее. А она была тем самым образом. Её тёмно-синие волосы скрывают один глаз, отчего её лицо способно принимать фантастически наивное, доброе и умилительное выражение. Молодой следователь выкладывается на миссиях "на все 100", но как бы ему не хотелось, миссия "не смотреть в лицо прекрасной управляющей" всегда проваливалась. Читая книгу, попивая её кофе или просто делая вид, что он уставился в стену, целью бокового зрения всегда оставалась эта прекрасная официантка. "Неужели такая прекрасная девушка действительно существует?" - излюбленная им мысль пробегала по всем бороздам мозга несколько десятков раз в секунду. Практически открыто любуясь ею, он часто замечал эмоции, которые, как ему казалось, она пыталась скрыть: беспокойство, грусть и печаль, надежда. В такие моменты он чувствовал некую гордость, некую близость с ней, ведь он защищает её от особого рода невзгод этого мира, потому что он.... следователь по гулям? Иногда задумавшись, он забывал перевести взгляд от неё, когда она кидала ответный взгляд, а при коротком зрительном контакте они оба моментально покрывались краской. Один из таких случаев и привёл к сегодняшнему событию: безрезультатные попытки спохватиться ничем не увенчались - она не выдержала, подбежала, оглянувшись по сторонам, и пригласила его встретиться в этот день вечером сразу после смены, тет-а-тет. Пораженный предложением, он почувствовал, как кофе пыталось выразить удивление за него и вылиться из носа. Сожмурившись в длинный комок смущения он принял предложение, прикрыв краску и вытекающую пену салфеткой, однако больше посмотреть на неё не смог: мысли о том, как преподнести ей себя и точно понравиться, изо всех уголков сознания терзали его.       Токио, вечерний Токио. Этот вечер отличался от остальных дождливых дней в Токио: сама роса казалось прозрачней, вода в лужах - чище, огни в небоскрёбах - мягче, воздух - свежее, пробки, выхлопные газы, толпы ужасно выглядящих созданий, гули - незаметнее. Задумчивость юноши не мог остановить и непрекрающийся рой дождя, прорезавший плоть вытащенного из сумки и неуверенно раскрытого зонта. Место встречи было не у кофейни, а у совсем другого места - у окраины парка неподалёку. Беспокоящиеся сердце устраивало бешеные схватки с каждым приближающимся шагом. Как только зеленые очертания парка попали в поле зрения его глаза, весь остальной мир вмиг размылился на кучу разных, но одинаково серых огней. Внимание переключилось лишь на зеленую местность в поиске двигающегося объекта. Он наступил на мокрый дорожный асфальт, и тут ярко-красный свет светофора и волна грязной воды, испортившие его светло-серое пальто и причиной которой являлась проезжающая машина, всё же смогли привести его в чувство. — Я настолько увлечен предстоящей встрече, что отодвинул весь остальной мир на второй план... Да быть такого не может, чтобы это...? — И каким словом ему хотелось закончить? "Любовь" - отозвалось где-то в глубине души. Юноша попытался отрицать это. — Это может быть лишь восхищение такой прекрасно-, — "Любовь." — М-может быть лишь кратковременная влюбленность к ко-, — "Любовь." — любовь... с первого взгляда, получается... я и вправду на такое способен? —"..." — "я" и вправду влюбился... а, может быть, что и "мы".              Как только последнее слово соскользнуло с его слегка влажных от погоды губ, чёрные туфли впились подошвой в мокрую грязь, передавая состояние это консистенции всему телу. Он пришёл. Малахитовый пейзаж принял его в свои объятия без намека на присутствие кого-то ещё. Он занервничал. Может, стоит пройти вглубь парка? Может, он уже опоздал? "Чёрт, я же ещё и цветы забыл купить..." — проснувшись от своей затуманенной задумчивости юноша вообще перестал понимать ситуацию. Бросая взгляды и непристойно поворачиваясь из стороны в сторону, он нервозно пытался понять, что происходит, пока в один из таких разворотов, он не увидел объект своего обожания. Тёмный пиджак, тёмно-коричневая сумочка, вылепленная из кожи и пристроившаяся на её плече, длинные колготки под юбкой и аккуратные лакированные ботинки. Как в миг до этого он испытывал все стадии отчаяния, так и теперь он прошёл сквозь все стадии восхищения, расплываясь в улыбке. — Простите, я задержалась, — нежно произнесла она, поправляя волосы и слегка наклонившись вперед, проявляя вежливость, — рада, что Вы пришли. Извините, что решила пригласить Вас в этот же день! Я Вам сильно помешала? — Ой, нет-нет, не стоит! — Сасаки смущался, щёки недоумевали, а затылок чесался. — Можно просто Сасаки. Нет, Вы знаете, я и сам ведь хотел этого, просто постеснялся. Правда. — Тогда отлично, — она то ли с улыбкой подмигнула, то ли просто душевно прикрыла глаза - из-за чёлки было непонятно, — есть идеи, куда направиться? — девушка бросила изучающий взгляд на его лицо, сменив плечо для сумки. Сасаки казалось, что она выглядела прекраснее обычного. — Н-нет... — он промямлил это так не охотно, сложно желая остаться в этом мгновении навсегда. Они были близко, но теперь её можно было рассматривать безо всякого стыда. Приятно. — Отлично, я сейчас собираюсь на детскую площадку. — она сделала шаг вперёд, Сасаки оставался на месте. — Хочу кое-кого проведать. Составишь компанию? — Как будто у него есть выбор. В этом мгновении какое бы сочетание букв она бы ни назвала, он точно последует за ней. Хоть она и обернулась, её голос звучал тихо, она слегка задрожала и опустила взгляд в асфальт. Это длилось лишь одно мгновение, но юноша прочувствовал это гораздо дольше. — Да, конечно, пройдёмте. — Промямлил юноша, догнав её и постаравшись идти в её темпе. — Можно просто Киришима, Сасаки-сан. — Не оборачиваясь, она проговорила это с привычным оттенком спокойствия в своём тоне. — Хорошо, Киришима-сан.       Они шли по парку молча, изредка прерываясь на базовые вопросы. "Как Вам сегодняшняя погода?", "Кем Вы работаете?", "Есть семья помимо рабочего коллектива?". Походка девушки была спокойной, а в то же время и избегающей. Капли дождя, собирающиеся в кучу и падающие на волосы девушки, заставили её рефлекторно закрывать глаза, случайно продемонстрировав юноше самое обворожительное и живое выражение в его сознательной жизни. Проходя по лесу, он мало на что обращал внимание, если этим не являлась его спутница. Может птицы и пели, но бешеное биение его сердца заглушало почти все звуки в округе, иногда кстати и голос девушки, интересующийся его увлечениями и прошлым. Как только они подошли к площадке, девушка побежала вперёд и начала кого-то окликать. — Киришима-сан, Вы решили проведать свою.. дочь? — девушка обернулась моментально, почти рефлекторно, чуть было не рассмеявшись сразу же, но изо всех сил стараясь сохранить своё лицо. — Да нет же, Сасаки-сан, — она выдала легкий смешок после обращения, слегка покраснев от его встречного взгляда, — если Вы про то, зачем я привела Вас сюда, то дело совсем не в этом. Я просто думаю, что вам обоим стоит увидеть друг друга.       Вдруг по лестнице начала вбираться девочка, казавшаяся следователю знакомой. Встретившись взглядами, ощущение некой теплоты на сердце окутало его. Она подбежала к Сасаки и обняла его с радостным криком: — Онии-сан! — Простите, Вы, должно быть, перепутали меня с кем-то... — стыдливо ответил юноша, всё же обнявши её в ответ. Та вопросительным взглядом посмотрела на девушку, пожавшую плечами. — Вы спасли ей жизнь и много раз помогали ей, Сасаки-сан. Не узнаёте её? — лицо девушки приняло более серьёзный и задумчивый вид. — Я, кажется, понимаю, что Вы имеете в виду, — наклонившись до её уровня, он наивно улыбнулся, прикрыв свои глаза. — Твоя семья пострадала от гулей? — Д-да... — вспотев, вмешалась Киришима, нервно перебирая взгляд со спины юноши на непонимающую Хинами. Когда Сасаки повернулся в её сторону, она быстро попыталась вернуться взять себя в руки, но что-то на её лице отказывалось помирать. — Она часто бывала в кафе, Вы разве не помните? — Прости, я, наверно, был очень занят кофе и раздумьями насчёт ССG, а оттого совсем не замечал... — он повернулся в сторону Хинами, а затем в сторону спутнице в поисках хоть какой-то веры в его только что выдуманное оправдание на их лицах. — Хинами-чан, мы со следователем пришли сюда, чтобы передать тебе, чтобы ты возвращалась обратно в кафе, пережди ночь там. Переживаю, что гули могут напасть на тебя на обратном пути. — И что мне сказать Аято-куну, если он начнёт меня искать, онээ-сан? — удивлённо спросила Хинами, отстранившись от Сасаки. — Хинами-чан! — Девушка раздраженно топнула ногой, нахмурив брови. — Если встретишь Аято-куна, передай, что я скоро вернусь. — раздражённо повиновалась она. — Обязательно. — ответила девушка уменьшающемуся силуэту. — Аято - это мой брат. — пояснила девушка, обратившись к следователю. — Помню, — сразу ответил юноша, почти перебивши её и сделав два шага вперёд. Когда он не услышал звуки её шагов, то обернулся, а, увидев застывшее лицо, в котором даже кончики волос вопрошали объяснения, то сразу осознал, что он родил. — Нет, я не это имел в виду! То есть, я ничего не имел в виду! Это вышло случайно, клянусь, я не сталкер! — Увидев оживление на её лице, он слегка успокоился и попытался перевести тему. — Куда направимся дальше? — Хочешь, покажу место, откуда открывается восхитительный вид на этот ночной район? — Улыбнувшись и придавая бровям ту самую деталь, которое делает девушку настоящей кокеткой, она воодушевленно обратилась к нему, схватив его за руку и вместе побежав вперёд. — Да, конечно! — уже после начала совместной пробежки ответил Сасаки, покрываясь краской от резкой физической нагрузки и от более резкого перехода к их первому физическому контакту. Дождь, слякоть, брызги, гудки машин - весь остальной мир ушёл на второй, а может даже и третий, план. Единственное, что оставалось в центре его внимания, это мягкая шелковистая ладонь, сжимающая его, а также волосы, изгрызенные воздухом и изгрызающие его.       Так они пробежали до стройки огромного небоскрёба. Вскарабкавшись где-то по лестнице, где-то по шлакоблокам, они добрались до вершины. Даже тут она умудрилась отличиться в его глазах небывалой ловкостью и бесстыдством: это же кем надо быть, чтобы совершать такие плавные движения, которым могут позавидовать некоторые Куинкусы (а они-то, в отличие от неё, имеют силы гулей), так ещё и не переживать, что юбка вздернется. Когда они оказались посередине верхней плоскости и взгляд юноши уже хотел заспойлерить вид, девушка быстро прикрыла ему глаза. — Доверяешь мне? — она вела слепого Сасаки небольшими шашками в сторону обрыва, заставляя того чувствовать всё сильнее и сильнее порезы воздушных масс. — Несомненно. — ответил он девушке, поразившись вместе с ней таким поэтическим ответом. Она толкнула его вперёд и убрала руки, показывая бескрайние широты ночного Токио. — Вау, как красиво! — заметил Сасаки, глаза которого отражали все огни располагающегося вида и придавая им глубину Вселенной. — Я рада... — Вздохнув и выдержав паузу в пару минут, она обратилась. — Слушай, можешь, как следователям по гулям, ответить на парочку моих вопросов? — её голос в одночасье стал серьёзен, отдавая холодными и мрачными нотками. Она села на край платформы, свесив ноги в пропасть. — Х-хорошо, задавайте... — с пропажой всей глубины Вселенной его глаза стали отражать лицо, устремленное вдаль, но рассматривающее пустоту. Он присоединился к ней. Вопросы перебивали ответы, её воздух перерезал его. — Зачем ты убиваешь гулей? — Нам точно стоит говорить на эту тему? Просто я- — Ты согласился, отвечай. — Чтобы защитить свой отряд и остальное человечество. — Почему? — Потому что они моя семья. — Почему гули угрожают твоей семье? — Потому что они едят людей... — Почему? — "Почему?" Что значит "Почему?" — воздух накалялся. — Почему гули едят людей? — Потому что гу- — Потому что у них нет другого выхода! И никто их не спрашивал во время рождения, хотят ли они поедать только человеческое мясо, а пить только кофе! — Её взгляд устремился в небо, чтобы не выдать влагу, появляющуюся в нижнем полушарии глаза. Она говорила быстро, и её голос ни капли не искажался от наступающих слёз. — Нет выхода? Они неспособны есть ничего другое? Стоп, кофе? Да неужто ты то- — все шло именно к этому. Она ведет к признанию. Она гуль, она его враг, его цель, охотник на простых людей, пожирательница людей! Он поднялся и сделал шаг назад, отказываясь поверить. — А если ты встретишь гулей, которые не убивают людей? — Разве такое возможно? Гули должны убивать людей, чтобы получать их мясо... — Кульминация. — Поверишь, если скажу, что есть гули, которые поедают уже мертвых? Суицидников, например. Что сделаешь, если встретишь таких? Убьёшь их? — Не знаю. — А если ССG объявит на них охоту? Убьёшь "пожирателей-убийц", которые не убивают? Которые спокойно живут среди людей, имеют свои собственные семьи, которые никого не убивали, друзей, которые не убивали, друзей-людей, за которых искренне переживают? — Я не знаю... что я буду делать. — И поэтому ты с собой тоже не знаешь, что поделать? — Тоука-чан, я больше не гуль. Я не... — А может ты ещё не Канеки Кен, который помнит меня и свою работу в Антеику? Может быть, Хаисе Сасаки и не специально это сказал, но он не знает моего имени. Я называла только фамилию. И Хинами-чан тоже не обращалась ко мне по имени, я её специально попросила. И откуда следователь по гулям знает родственные связи гулей? Неужто с помощью ССG? — По лицу потекли слёзы. — Сомневаюсь. Остаётся лишь один человек, который на это способен, и имя ему - Канеки Кен. Может, хватит уже придуриваться? Говоришь, что больше не гуль? Больше не Канеки? А сам пошёл со мной в тёмное место, не зная обо ровным счётом ничего. Прямо как с Ризе. В итоге ещё и оказалось, что я тоже гуль. Снаружи выглядишь по-другому, а внутри всё такой же Канеки. — Тоука-чан! Ты не понимаешь! Теперь я не-, — его откровение перебил её неожиданный удар в живот, юноша упал в противоположную от края сторону прямо на спину. Сильный удар. Девушка подошла к нему и схватила его за пальто, приблизив его голову к своей. Снова этот взгляд. — Знаешь, Канеки-кун, я столько думала о тебе и о нашей последней встрече. Вот так всё и заканчивается, да? — Ткань его грязного пальто отравлялась ядом её слез. — Я накричала и избила того, кто ради меня жизнью рисковал, бросил родной дом, поменял свою жизнь, боролся и страдал, много боролся и ещё больше страдал. Ещё и запретила возвращаться обратно домой. Неблагодарно, не находишь? А потом он умирает. — Интонация рвалась словно бумага под струёй водопада. — Один. Брошенный. Забытый. И как после этого вообще дышать? Как отбирать воздух, который мог бы спасти ему жизнь? — Тоука-чан... — А потом он возвращается. — Голос, словно расстроенное пианино рожает высокие ноты. — И не узнает меня. И выглядит по-другому. И ведёт себя по-другому. И я подумала: "Вот, вот что случилось бы с моим Канеки-куном, если бы не жестокий мир гулей. Если бы не моя оплошность. Могла бы просто подойти и сказать ему ещё на его первом свидании с этой розоволосой: "Юноша, она гуль" или просто хотя бы, чтобы не шёл за ней куда попало. И он мог быть счастливым человеком, и все могли бы быть счастливы. — Её пальцы разжали пальто, она подняла взгляд. Заплаканный второй глаз сиял сквозь локоны неосвещённых волос, по румяным щёчкам стекали струи слёз, лоб был краснее светофора. Гуль, у которого красное всё, кроме глаз. Улыбнувшись, она переместила ладони наверх плеч и медленно отводила взгляд. — И потом я вижу, как он смотрит на меня такими же глазами, как и на Ризе. — Испуганный Канеки прикрыл рот ладонью в попытках скрыть смущение. — Наблюдает, открыто любуется мной. И, кажется, что жизнь не такая уж и ужасная штука, что иногда может и мертвец вернуться домой и шанс исправить ошибку даётся. И знаешь, что я делаю с этим шансом? — Её правая рука поднимается к его щеке. — Я делаю абсолютно тоже самое. Я пытаюсь пробудить в нём гуля и вернуть его в мир гулей, чтобы он был в нашей семье и снова защищал его. То есть, по факту, я снова прошу его умереть? Нет бы, жил спокойно в CCG, его бы оттуда вышвырнули из-за его мягкости, и жил бы он обычной жизнью работника, которым должен был стать. А тут опять это. Кен, правда, я дура? — Тоука-чан... — волосы потемнели, но этого было не из-за освещения. Взгляд больше не излучал неуверенность, беспонятие и слабость, в нём даже не было суровости. Он излучал всё и излучал ничего. Таким взглядом обладало только одно создание, Канеки Кен. Его руки, ранее бессвязно телепаясь и следуя за руками Тоуки, нашли своё место на ладонях девушки. Он улыбнулся, и весь её мир принял форму этой улыбки. Он опустил взгляд вниз, и её мир опустил свои глаза. Вопросов слишком много, проблем слишком много, и сделанного уже не воротишь. Но лишь одна фраза, фраза Канеки Кена, только она способна разрушить все внутренние и внешние преграды, дать надежду и вернуть смысл. — Ничего страшного. — Перестань защищать нас, просто останься здесь, со мной, мне не нужна защита, укров, оружие, командир. Мне просто нужен Канеки Кен, которому раньше нравилось здесь бывать. Можно? — Она снова посмотрела на него этим взглядом, взглядом полного отчаяния, сожаления, тоски и чувства собственной бесполезности. Но это если прикрыть ладонью её улыбку. Хаисе считал улыбку лишь пустышкой, скрывающей саму суть. Но Кен прекрасно понимает этот взгляд вместе с улыбкой. Потому что улыбаться можно и при отчаянии, и при боли, и при счастье. — Можно, Тоука, можно. — Сказать те самые желанные слова, ещё и обратиться безо всякой формальности, устремив сладостные слова к душе собеседника, - что ещё нужно, чтобы добить девушку. — Спасибо, Кен. — Прижавшись вплотную, она крепко обняла его, всё ещё стоявшего на коленях из-за её удара, её голова поселилась на плече юноши, прорезая взглядом пол строящегося здания. Неизвестно, насколько высоким, прочным оно станет, как долго оно прослужит людям, но что построено здесь и сейчас кажется надёжным, способным спасти кому-то жизнь. Прямо как чья-то любовь. — Кен, могу ли я сделать ещё что-то безрассудное? — Несомненно. — Им обоим это незамысловатое наречие надолго заляжет в памяти. Обхватив её крепкое, изящное, сильное тело - тело Тоуки, он устремил взгляд на звезды. Тот, кто способен признать свои ошибки и совершать их снова уже сознательно, тот по-настоящему достоин сочувствия. — Луна сегодня правда красивая, не так ли? — Хочешь, я тебе подарю тёмно-розовые розы?