похвала

***

      новенькие всегда бывают мишенью для насмешек. это, так сказать, традиция. особенно если попадаешь в самый трудный класс с отбитыми на голову одноклассниками.

***

      девочка морщится — синяк отдаётся неприятной болью. и как можно было так промахнуться — попасться под горячую руку главного хулигана, от которого вечно воняет дешёвым табаком.       но худшее, что она сделала — влюбилась в этого придурка. по уши влюбилась, краснея только от упоминания его имени.

но ромке она не нужна.

      в конце концов, а разве необходима любовь такому, как пятифан — навряд ли. ему нужны приключения, новые сигареты и драки за школой.       полина больше неинтересна — она слишком скучная и упрямая. ведь ей лучше сидеть дома и часами играть на скрипке для своего деда, нежели прогуливаться под руку с хулиганом.       интерес потерян. как и желание прятаться под маской.

нужно быть настоящим.

      — вытри сопли, чудачка. — говорит грубо, сплёвывая прямо на чужую макушку. впрочем, одноклассница и не сопротивлялась.       напоминает собаку, покорно выполняющую команды хозяина ради похвалы. такое ей, безусловно, нравится. глупо хлопает глазками — ромка и не обращает внимания на их цвет. всё равно уродливые. даже смотреть мерзко на эту куклу.

такую же, как и все.

***

      бегает за ним по пятам. кричит о том, как любит и хочет быть рядом. ведь ей нравятся хулиганы. ей нравится быть под защитой придурка в спортивном костюме.       а он лишь насмехается, засовывая в светлые волосы жвачки. тушил тлеющие сигареты об кожу и заставлял глотать пепел, перемешанный с бумагой и жёлтым снегом. причём на улице. без куртки. на людях.       но будто её это волновало — покорно выполняя очередной приказ, она снова выгибается, подобно кошке, прежде чем приобнять чужие ноги. ромка противиться, отталкивая. из носа течёт ещё больше крови, чем обычно.

толпа гогочет — им нравится это шоу.

      — а слабо с неё последние тряпки стянуть, на?       у игоря бывают тупые идеи. но эта — верх гениальности. пятифан усмехается, одобрительно похлопав друга по плечу.       — да ты голова, бяшка. хвалю.       — я и не сомневался. — бурят довольно задирает голову, по - глупому смеясь.       ромка улыбается. приближается к дрожащему от холода телу — причём, медленно. и публика замолкает — не сбивает.       в глазах девчонки горят слабые огоньки — наивно думает, что он шутит. что сейчас поможет встать и под общие недовольные восклики проведёт её до дома.

но виолетта никогда не была умной.

      — замёрзла?       она кивает, прикрывая глаза.       — с тобой всегда тепло, свет очей моих. — тихо отвечает, натягивая улыбку.       где - то в стороне раздался громкий смех. с стороны это звучит так приторно, словно бы со страниц криво написанного рассказа маленькой девочки. есть над чем посмеяться.       — быть может, даже твоя любовь поможет сгореть? — тянется к пуговицам, медленно расстёгивая их, то и дело вздрагивая.       поднялся уж больно холодный ветер. явление нормальное.       ромка не привык ждать — только действовать. поэтому руки моментально касаются чужих пальцев, крепко сжимая их. виолетта тихо ойкает, поднимая голову.       хватка усиливается. бесцеремонно рвёт ткань — забавно, что сейчас это похоже на кукольное шоу, в котором пятифан успешно играет роль ведущего. но, впрочем, серебски это не так сильно и волнует — раз не вырывается, значит разрешает.       — да ты мощь, на!       — без тебя, мудака, знаю!       демонстративно бросив порванную рубашку, ромка снова толкает девчонку в сугроб. даже не кричит — поджимая колени, теребит край потёртой юбки, ёрзая на месте.       — даже тряпки у моей бабули лучше выглядят! — выкрикивает шестиклассник из толпы, закуривая сигарету. — позорно ходить в таком.       — да мой дед, царство ему небесное, носил вещи и получше. — пожимает плечами его сосед, печально опуская голову.       виолетта не встаёт — даже не думает. лишь чувствует, как трещат по швам колготки. как кожа снова обжигается — ромка всегда носил с собой зажигалку.

как и складной нож - бабочку.

       свист начинает оглушать — в ушах звенит. да так, что словно бы теряешься в своём же подсознании.       клочки кожи рвались по голым икрам — прозрачная жидкость стекает по ним, медленно падая на снег.

      большинство волдырей успели познакомиться с металлом.

      больно — конечно же. не каждый день на морозе раздевают, да и ноги обжигают. серебски протяжно вздыхает, сжимая край юбки с новой силой.       — пиздец, на. — комментирует бяша, приблизившись.       ромка усмехается, протягивая тому зажигалку. бурят без лишних слов принимает её и, поджигая сигарету, возвращает вещь владельцу.       — мог бы и сразу сказануть, а не намекать, как девка.       ответа не последовало. впрочем, важно ли это.       — кстати о девках. — пятифан ловко достаёт нож - бабочку и, прокрутив его в пальцах, моментально проводит по ткани, разрезая её на две части. кривые, причём, не похожие друг на друга.       порыв ветра — юбка поднимается, оголяя нижнее бельё. тёмное. уж больно походит на то, что носили бы старшеклассницы. виолетта моментально краснеет.       — глядите - ка, пацаны, она так для ромки вырядилась, на! — игорь довольно загоготал.

впрочем, не только он.

      пятнадцать человек — не такая уж и большая аудитория. но когда эти же пятнадцать человек видят практически обнажённое тело в лютый мороз — настрой меняется мгновенно.       уж уверена на сто процентов — об этом узнают абсолютно все.       ромка скалит зубы — а этот бантик довольно миленький, не будь он на её тонких трусиках. их трогать не будет — дурак что ли.       она ничего не говорит — тихо постанывая, задирает голову вверх. мелкий снежок прилетает к груди, попадая в чашечку тёмного лифа. от этого звук становится в разы громче.       — никто, случаем, порисовать не хочет? — толпа смеётся. пятифан возвращает взгляд к краснеющему телу одноклассницы. — а впрочем, я могу и сам.       зажигалка вновь проходит по животу — теперь сердца, выжженные на коже болят ещё сильнее.       но ведь есть и плюсы. теперь она — живой холст для своего художника. разве это не замечательно?       — ну что, ромыч, эскиз готов?       он кивает, прежде чем сплюнуть прямо на ожоги. виолетта дёргается — очередной стон ударяет по ушам. безусловно, ей это нравится.       зажигалка ни к чему — её бросают в сугроб.       — надеюсь, ты не против татуировок.       ответа не дожидается — без предупреждения вонзает лезвие в плоть, резкими движениями вырезая фигуры. сердца, как раз - таки. кривые и опалённые по краям.       сдерживаться не выходит — теперь кричит от боли, не дающей и звука лишнего издать. слова собираются в тошнотворный комок, застрявший поперёк горла.       снег приобретает новые краски. причём, с привычным для жителей запахом. не зря о маньяках поговаривают — они такие следы и оставляют. пахучие и липкие.       разум отключается. она и не понимает, ради чего проводит пальцами по глубоким ранам, собирая мерзкие жидкости длинными ногтями.       последний разрез — ромка вытаскивает нож и, воткнув его в ближайшее дерево, наконец - то вытирает грязные руки об спортивные брюки.       запах стоит отвратительный. аж тянет блевать. но рвотный рефлекс готов вырваться не только от этого.       — похвали меня. пожалуйста.