Золотые правила

Зенин Маки, женщина 31 года, и жизнь, о которой мечтает каждый в этом возрасте. У нее были деньги, много денег, и она была самым узнаваемым лицом в своей работе. Более признанным и популярным. Лучшая зарплата. Избалованная боссом. Зависть ее одноклассников. Зенин Маки умела распоряжаться графиком по своему усмотрению, уважать свой труд и, прежде всего, добиваться выполнения своих обязанностей. И ей не нужен был секретарь или помощник, чтобы напоминать об этом. Потому что у нее их не было, и она не собиралась этого делать. Маки помнила каждую встречу, каждое новое рабочее задание и каждую фразу, которую не переставала повторять. Зенин Маки добивалась всего с помощью своей хитрости, приобретенной за годы работы, и никогда ничего не теряла из-за одного опыта. Но если в какой-то момент струна зашаталась, ее улыбка и нескончаемая речь дали ей преимущество, и она не только вернулась на ринг, но и выиграла его. Зенин Маки была высокой девушкой с короткими темно-зелеными волосами и золотыми глазами, от взгляда которых никто не мог устоять. Ее пульс не дрожал перед подписанием нового контракта, а голос не оставлял места для сомнений. Если конечный продукт стоил того, то ее подпись на простой бумаге стоила еще больше. У Зенин Маки есть квартира, из которой она выходит каждое утро до семи и черный кадиллак, который выезжает в 7:01. За рулем Маки тянется к зеркалу заднего вида, рассматривает свои глаза, и улыбается сама себе, пока не доезжает до светофора, где ее ждет Кобе. Этот 11-летний мальчик чистит ее лобовое стекло, и она дает ему пять иен и продолжает путь. Зенин Маки мысленно поздравляет себя и включает 7:15 на своем телефоне. Подносит трубку к уху и слушает голос Сатору, как и каждое утро в это время. — Доброе утро, малыш, — улыбается она, и на ее щеке появляется маленькая ямочка. Сатору — сорокалетний мужчина, и он больше, ее отец, чем босс. Оги никогда не был ее отцом, он был всего лишь подонком, ищущим денег и славы, и не заслуживал места в сердце Маки, в отличие от Сатору который, да бывает идиотом, до сих пор смеется над шутками про пердунов и разыгрывает своих работников, но он все равно заслужил место в ее холодном сердце, и Сатору наполнил его лаской, в которой она всегда нуждалась. Она любит его, а он любит ее. И, возможно, именно поэтому она так хорошо справляется со своей работой. — Привет, Сатору. Я уже в пути, кофе? — Не беспокойся. Сугуру испек кексы, а я уже заказал кофе. — Отлично, есть новости? — спросила Маки, опустив окно. — У тебя новая работа. Уверен, она тебе понравится, — Маки уже могла видеть его раздражающую ухмылку на фоне телефона. — Ого, ты не даешь мне отдохнуть целую неделю, — пошутила она, слушая, как смех Сатору перекрывает ее смех. — И о чем же она? — Я расскажу тебе, как только ты приедешь, — поддразнил он. — Даже без небольшого превью? — шантажировала Маки, притормаживая на повороте. — Ты уже здесь, — заверил он, и Маки улыбнулась, потому что так и не поняла, знает ли он об этом, потому что видит ее из окна своего кабинета, или потому, что она не очень тихо выключила двигатель. Она взяла с пассажирского сиденья папку и портфель и вышла из машины. — Поторопись, а то кофе остынет, — наконец оборвал разговор Сатору, когда она быстро поднялась по лестнице у входа. Здание было огромным, возможно, одним из самых больших в городе, и Маки нравилось проходить через эти две раздвижные двери, когда другие сотрудники поворачивали головы, чтобы увидеть ее. Она подняла подбородок, взялась за портфель и прошла вперед, не глядя ни на кого в лифте. Внутри она смотрела на свое отражение, проводя тонкими пальцами по коротким волосам. В те дни, когда она надевала костюм, она поправляла галстук только для того, чтобы ее присутствие заметили те, кто ее сопровождал. Номер 10 загорелся красным светом, и лифт остановился, Маки мгновенно вышла из него и спокойно прошла в кабинет Сатору. Он не любил, когда она стучала в дверь или объявляла о себе, но Маки всегда предупреждала его о своем приближении и здоровалась, когда уже была внутри. Сатору окружил свой стол, прижал ее к груди в братских объятиях, поглаживая (агрессивно) ее волосы, которые теперь были взъерошены, она насмехалась над этой дразнилкой, и Сатору оставил теплый поцелуй на ее голове, когда они отстранились. Она протянула руку, взяла со стола один из двух бокалов и поднесла его к губам, застонав от сладкого утреннего вкуса, и с удовольствием начала пить. — Ты знаешь Санта-Барбару? — спросил Сатору, переходя сразу к делу. Он занял свое место и указал на стул перед собой, чтобы она сделала то же самое. Маки кивнула. — Ну, поверхностно. Я знаю, что это частный район с небольшим количеством жителей, но у меня нет никакой информации ни о ком из них. Тем более записей. — Об этом позаботится Иджити, — сказал он, обращаясь к своему секретарю, — пока что мы знаем, что это не только частный, но и чрезвычайно скрытный и замкнутый район. Все его члены прекрасно знают друг друга и являются чем-то вроде единой команды, — объяснил Сатору, переплетая руки, и Маки медленно кивнула. — Понятно. А твой вопрос был связан с тем, что… — Вот твоя новая работа, малыш. — Там? Если там нет руководителей или членов политической партии, что мне там делать? — Сатору поднял указательный палец, затем встал и, найдя в ящике папку, направился к ней. — Ты сказала, что не хочешь больше работать. — Я не хочу больше работать. У меня есть деньги, Сатору и только одна машина, которую нужно содержать. Ни собак, ни домашних животных, ни партнеров. Я могу умереть и снова жить, чтобы продолжать тратить свои деньги. — Не будь такой самодовольной, Маки — поддразнил он, ухмыляясь, лежа на столе, словно на своей кровати. — Поверь мне, с этим ты будешь получать две свои зарплаты вместе каждый месяц. — Ты так и не сказал мне, о чем идет речь. — Годжо-сан, — вошел Иджити, дважды ударив по столу и получив разрешение войти. — Доброе утро, Зенин-сан. — Маки, Иджити. Просто Маки. — Постараюсь в следующий раз, — сказал мужчина, краснея, и Маки закатила глаза: он всегда говорил одно и то же. — Вот отчет о том, о чем вы меня просили, господин. Все детали, которые я смогла выяснить, и все фотографии, которые они позволили мне сделать. — Все в порядке, спасибо, Иджити — Он получил папку, лежащую прямо на его столе. — Проверьте это, — сказал он, протягивая папку Маки, когда мужчины удалились. — Фотографии, фотографии и еще раз фотографии района. Ого, двухэтажные дома, большие сады и дорогой газон. И что мне с этим делать? — Помнишь ту работу в Техасе? Когда ты только начинала работать? — спросил Сатору, возвращаясь на свое место. Маки расширила глаза почти от ужаса, уже чувствуя, к чему все идет. — О, нет, нет. Я же говорила тебе, что больше не сделаю ничего подобного. — Ты сказала мне это много лет назад. А годы то идут, — заявил Сатору, лениво размахивая руками. — Но не в моем понимании. Ты знаешь, что я люблю работать одна, нанимать людей, чтобы они делили со мной весь день? Нет, спасибо. Я не хочу, чтобы кто-то крутился вокруг моего пространства, занимал его и мешал мне. Нет, Сатору, — вздохнула она, потирая виски. — Разве что Мегуми, он единственный здравомыслящий человек, с которым я могу работать, не отвлекаясь, — она была в отчаянии. — Мегуми нет в стране, — Сатору это показалось забавным. — Юта? — В Африке, надирает задницы плохим парням. — Тоге? — Взламывает правительство. Маки собиралась начать выкрикивать ругательства. — Панда? — спросила она, задыхаясь. — Каникулы. Глаз Маки дернулся. — Может быть, самоубийство — это действительно вариант. — Маки уже видела все это как кошмарный сон. — Соглашайся, или у тебя не будет другой последней работы, — серьезно сказал он, и она удивленно подняла обе брови. Это была Зенин Маки, единственный работник в этом месте, у которого никогда не было последней работы. — Что? А как же та нефтяная компания? — Я отдал ее Акари. — Ты обещал мне! — Когда эта новая еще не появилась, — он развел руками. — Давай, Маки, ты познакомишься с новыми людьми, уедешь из города и будешь больше общаться. — Ты меня не вдохновляешь. Это как раз то, чего я не хочу, — упрекнула Маки, скрещивая руки и опираясь на стул. Последние годы своей жизни она провела, не покидая своего круга, в который входили только Сатору, его муж Сугуру, три ее лучшие подруги и племянник. Ну и она сама, конечно. Достаточно людей, которые видели день с ними вчетвером, и она не собиралась увеличивать их число. — Хватит упрямиться, неужели ты не обращаешь на меня внимания? — Я уже достаточно одолжила тебе. Мой ответ — нет. — Я же сказал, что это закрытый, частный квартал и в нем проживает не более 500 человек. И есть кое-что, что, несомненно, изменит ваш ответ. — Ничто не изменит моего ответа, — пробормотала она сквозь зубы, и Сатору улыбнулся ей полуулыбкой, как тогда, когда протягивал ей ручку для подписания нового контракта. Маки нахмурила брови и недоверчиво наблюдала за ним: он уже начал выигрывать эту игру. — Говори. — Там живут только однополые пары, — сказал Сатору, и Маки медленно выпрямилась. Скрестив руки и перекинув одну ногу через другую, она расстегнула пуговицу на рубашке, сдавливавшую шею, и прочистила горло. Сатору улыбнулся. — Объяснись. — Ну, то, что ты только что услышала. Это как маленькая колония лесбиянок, — пошутил он, но Маки это не понравилось, она сузила глаза, и Сатору продолжил говорить. — Это молодые пары или люди моложе 50 лет, которые купили землю и создали свой район, свое место в мире, чтобы никто их не преследовал. Это дети или родственники крупных магнатов или признанных врачей. Это не простые гомосексуальные пары, как те что показывают на мыльных каналах. — Я не смотрю телевизор. — Верно, верно. Но это не пары со стереотипом или чем-то подобным. Это пары или семьи, которые здесь работают или учатся. Здесь только одна школа, в которой учится подавляющее большинство детей, клиника, два ветеринара и люди с деньгами. Много денег, — слушала Маки, пролистывая историю района. В папке, которую оставил Иджити, было много информации и несколько фотографий соседей с паспортами. Маки не могла отрицать, что это место выглядит красиво, и если простая бумажная картинка давала ей спокойствие, что она не хотела даже представлять, что на самом деле может дать ей атмосфера, царящая здесь. Она закрыла папку и оставила ее на столе. — Наверное, тогда мне стоит поискать кого-то, кто притворится моим партнером. — Да. И кое-что еще. — Что еще? Я не куплю собаку. — Дело не в этом, Маки! — упрекнул он ее, наблюдая, как Маки подходит к окну и теряет взгляд на город. — А в чем же? — Вы увидите, что у соседей есть что-то вроде соглашения. Их собственный закон, возможно, что они отвечают за обеспечение соблюдения. Они не хотят выставлять себя напоказ новым жителям, занимающим их место, они не хотят расширять его перед незнакомыми людьми. — В чем суть, Сатору? — Суть в том, что без пар нет свободного прохода. — Отлично, — вздохнула Маки, закрывая занавес и возвращаясь к человеку. — Нет, ты не понимаешь, Маки. Есть только несколько квартир и домов в аренду. С семьей. Только пары с детьми и установленная семья имеют право въезжать в качестве новых соседей. Не молодые пары или с неопределенным будущим. — Ты шутишь? — спросил Маки и забрала ее вещи. — Я не могу жить с ничтожной рыбой, а ты хочешь, чтобы я делила помещение с другими людьми? Ты сошел с ума. — Прости, но ты должна согласиться. Мы работаем не одни. Люди Гакуганджи тоже в этом замешаны. — Это значит, что я не могу отклонить предложение? — спросила Маки, возвращаясь, когда она была готова покинуть офис. -Это значит, то что я сказал. Если я не увижу твоей подписи до полудня, я ее подделаю. И тебе придется появиться прямо в Санта-Барбаре. Или ты можешь избежать этого, подписав договор и я дам отчет о людях, нанятых сопровождать тебя. Что скажешь? Маки сжала губы, приподняв их как признак дискомфорта. Она подошла к столу Сатору и указала на него пальцем. Она ненавидела, что так сильно любила его, потому что это заставило ее отказаться от возможных оскорблений, которые он должен получить. Он ударил по столу и протянул руку. И открыл ящик, взял одну синюю папку и передал ей. Маки отпустила портфель, открыла его и бросила голову назад: на первой странице была история маленькой девочки рядом с ее фотографией. — Итак, у меня будет дочь? Куина — Она прошептала, быстро просмотрев информацию маленькой девочки. У девушки были такие же темно-зеленые волосы, как у Маки, у нее были яркие золотые глаза и улыбка, с которой она формировала обе ямочки, она была очень удивлена сходством, но не дала ему знать. — Ей всего 9 лет. — Но она очень умная. И очень хорошая актриса. — Будет ли у меня больше одного? — Она прикрикнула, когда перевернула страницу и заметила ту же презентацию, но на этот раз с маленьким мальчиком. — Арису и почему он шатен? — И какое это имеет значение? — То что мои волосы темные, Сатору — сказала она на самом деле. — Поверят ли в это? — Переверни страницу, — сказал он и она посмотрела на него с недоверием. Она перешла к последней странице. Маки сжала зубы, фотография принадлежала девушке на два месяца младше её. Она изучала данные. Она была не её роста, её глаза были шоколадного цвета, а волосы были длиной в плечо. Если у Куины было сходство с ней, то у Арису, несомненно, была такая же шатенка, на которую она не могла перестать смотреть. Сатору заметил это, он позволил себе немного посмеяться и позвал ее вниз. Она закрыла папку и вернула его ему, забрав свои вещи. — Ну так что? — спросил он, качаясь в кресле и улыбаясь ей победой. Маки отвернулась и смочила губы. Когда она снова посмотрела на него, она кивнула, как и тогда, когда она согласилась на другую работу, и он решительно хлопнул руками. — Очень хорошо, что ты пошла на контракт. Мы подпишем сразу и мы начнем. — Начнем с чего? — Приготовь свои чемоданы, — улыбнулся Сатору. — С пятницы вы будете жить в Санта-Барбаре, и будете женаты и иметь двоих детей. Идеальная семья. Немного опасно, возможно, но идеально. Правило номер 26 вашей работы: никогда не общайтесь с детьми или не привязывайтесь к возможному партнеру: Все может закончиться очень плохо.