***
Она смотрела на край горизонта, где море сливалось с небом. Сегодня она впервые закинула сеть и впервые дракон порвал ее. Обиды и злости она не почувствовала, только волнение, что ей может не хватить денег на новую пряжу для того, чтобы залатать дыры в неводе. У нее мало денег, а дом ее пуст, одинок и холоден. Поэтому ей захотелось поймать дракона. Говорят, он ведает все секреты мира, видел все страны, слышал все звуки, поднимался на заоблачную высоту и погружался в темные глубины. Он знал и чувствовал все, а она – только малое из того, что боги создали. И ей хотелось поймать дракона. Дракон знает все про любовь, но знает все и про горе, он понимает все языки, но умеет молчать так, как не скажет ни один поэт. Он точно сможет научить ее быть счастливой. Она вздохнула и потащила тяжелую сеть по песчаному берегу. Пусть боги помогут ей, пусть солнце и луна осветят путь, пусть дождь смоет усталость, а земля поможет подняться, когда она упадет.***
– Ты что, пришла надо мной смеяться? Он заметил ее издалека и принял за односельчанку – из тех, кто всегда крутят у виска и гогочут над его желанием поймать дракона. Он бросил взгляд на сеть в ее руках, и злость наполнилась еще большей силой, потому что он испугался, что она смогла поймать дракона. – Неужели ты пришла сюда, чтобы изловить его? – А что такого? – Гордо задрав подбородок, спросила она. – Или это твое море? Мне нет никакого дела, что ты пытаешься поймать дракона, и смеяться я не буду, потому что стремлюсь к той же цели. Но если ты хочешь мне помешать, то, богами клянусь, я выточу из самой прочной раковины нож и без сожаления изрежу все твои сети, а на дно лодки набросаю жгущих медуз, чтобы ты повредил ноги, а весла твои смажу жиром, чтобы они выскальзывали из рук. Он скрестил руки на груди и усмехнулся. Ему еще никогда не приходилось встречать такой храброй девушки. – Ты либо знаешь секреты, как поймать дракона, либо самонадеянная дура. – Я только начала, а вот ты еще больший дурак, раз за столько лет не преуспел в этом. – Во всем виноваты сети, – его гнев внезапно схлынул, а за ним пришло чувство вины. Никто никогда не говорил с ним так честно, и потому ее слова не злили, а обнажали то, что он и так знал. Он неудачник. – Хочешь, попробуем вместе? - внезапно спросила она.***
Сначала он раздражался, когда она глупо улыбалась и неправильно сшивала узлы сети. Бывало, он даже порывисто хватал ее за руки, сжимал их со всей силы, видя, как краснеет на них кожа. Ну почему она не может справится с такой простой работой? Ну почему она меня не слушает? Нарочно или и правда не соображает? И ее нескончаемые разговоры по вечерам его тоже раздражали. Она всегда что-то рассказывала, когда готовила или убирала дом. Теперь они жили вместе, под одной крышей, потому что так быстрее справиться с работой. И он никак не мог привыкнуть, что тишина перестала быть его спутником. Но однажды, когда они уселись на берегу моря, чтобы поесть лепешек из сухих водорослей, набитых обжаренной рыбой, она запела. И песня ее была такой теплой и ласковой, а слова показались такими родными, что его сердце сжалось, а когда расслабилось – наполнилось новыми чувствами. Теперь ее лицо казалось ему забавным и милым. Нелепые веснушки, что облепили щеки и лоб, походили на крошечных крабиков, разбежавшихся по берегу. Ее улыбка больше не была глупой, а разговоры по вечерам наполняли дом уютом. Теперь, когда она вновь неправильно плела сеть, он хватал ее за руки, чтобы согреть их горячем дыханием или растереть ладонями. А когда она садилась петь на берегу, он клал ей на колени голову и закрывал глаза.***
Сначала она жалела, что предложила ему вместе поймать дракона. Он гневливый и глупый, совсем не понимает, зачем она так странно плетет узелки. Неужели он думает, что у них хватит денег на огромную сеть, если она будет так часто скручивать нить? Ее пугало, как сильно он сжимает ей руки, когда она вновь и вновь поступала по-своему. А еще он много ел и никогда с ней не разговаривал. Казалось, что есть он рядом, что нет его – все единая пустота. Пусть тогда слушает, решила она. Но, тем не менее, она все же заметила, что он понимает в ловле больше ее. А еще он умел хорошо грести и сделать так, чтобы лодкой стало легче управлять. Он умел за один раз натаскать столько воды, что хватало на несколько дней. Умел разжигать огонь так, чтобы тратить меньше древесины. Но все умудрялся рвать свою одежду. И чем больше она латала его рубаху, чем больше радовалась его силе, чем чаще с ним говорила, тем сильнее верила, что у них обязательно все получится. Поэтому однажды в ней накопилось столько радости от предвкушения момента, как они поймают дракона, что она села на берегу и запела. И, видимо, он понял смысл, вложенный в песню, потому что с тех пор стал иным: они больше не сражались, а стали единым, чтобы суметь поймать дракона.***
И вот настал тот день, когда он спустил лодки на воду, а она принесла воду в кувшинах и сеть. Каждый из них сел в свое суденышко, взялся за весла и поплыл туда, где глубже всего. Море словно помогало им сегодня, подталкивая лодки куда надо и просвечивая дно. Мириады рыбешек сновали стаями. Никогда им еще не приходилось видеть столько живности. Ветер стих, и волны осели. Она бросила ему конец сети, после чего они отплыли друг от друга, так что бы растянуть невод, как можно шире. Осталось ждать и надеяться. Он смотрел на ее лицо, которое ласкал солнечный свет и ее волосы, завязанные в тугой пучок. Такая она нелепая и в то же время милая. Все в ней какое-то странное, по-своему устроенное, но именно от этого сжималось его сердце. За месяцы, что они плели сеть, он и без дракона стал сильнее и храбрее. Рядом с такой дурочкой, – как с нежностью в голосе он ее называл, – часто приходилось быть смелым. То она испугается огромного ворона, что пришел воровать рыбьи потроха. То завизжит при виде потрепанной дворняги, то страшится ночью дойти до выгребной ямы. И как она все это время без него жила? Он снова посмотрел на нее и улыбнулся, видя, как она раскрыла зонтик, который он ей смастерил. Дуреха, совсем не щадит себя: постоянно выплывала в море под полуденное солнце, а потом плакала по ночам, что ее кожа зудела. Зачем-то таскала тяжелые ведра с водой, сгибаясь совсем как старуха, когда могла бы попросить его. Ему то что, он и не почувствует такого веса! Он стал сильнее, его спина теперь всегда прямая, подбородок поднят, а взгляд устремлен только на нее. И чего они тут сейчас забыли? Может, поплыть обратно – домой, нажарить рыбы, достать рисовой водки да слушать ее песни под заходящее солнце. Когда он решил это сказать вслух, море забурлило.***
Она так переживала перед этой рыбалкой, что не спала полночи. Теперь, когда они достигли нужного места и раскинули сеть, ей стало страшно. Столько сил и времени потратили, а что, если ничего не получится? Что, если снова дракон порвет сеть? Что, если они оба просто глупцы, поверившие в несбыточную мечту? И что будет, когда они вновь ничего не поймают? Он уйдет? Или они останутся вместе? Но зачем? Зачем им тогда быть рядом? Она заметила, что он смотрит на нее. Лодка тихо покачивалась, о борт слабо билась вода. Они тут только вдвоем, в огромном и бескрайнем море и между ними сеть – та самая, что они так кропотливо создавали долгое время. Он думает о том же? О том, что будет, если все окажется напрасным? Ей стало тяжело на душе. Так уже хотелось счастья, а дракон все не приплывал. Она подняла со дна лодки зонтик, что он ей смастерил, раскрыла и спряталась от солнца и его взгляда. Все-таки сколько они сделали друг для друга, и все, потому что оба хотели одного и того же. Осталось самая малость – завершить начатое. Дракон непременно подарит ей возможность испытать все чувства, вкусы, запахи и увидеть все, что создали боги. Он даст ей свободу и власть над судьбой. И тут она посмотрела на него и ее сердце сделало лишний удар. А зачем ему дракон? Но прежде чем она решилась просить, море забурлило.***
Вода вспенилась, закипела, волны поднялись и свернулись в дугу, разбрызгивая искристую пену. Вдалеке показалась лазурная чешуя на длинном хвосте. – Правь лодку левее! – закричала она. – Дракон не должен уйти! Он взялся за весла и вступил в бой с разбушевавшимся морем. Она старалась не отставать, чтобы не порвалась сеть. Сильное течение подхватило их суденышки и потащило прочь. Как ни сражались они, как ни налегали на весла, а до дракона никак не получалось добраться. И тогда он закричал, стараясь пересилить ветер: – Мы погибнем! Давай повернем домой! – Я не сдамся! Я получу свое счастье! – Дурочка, лодки не выдержат такой волны! Тут нас ждет смерть, а дома – сытный ужин. – Какой смысл набивать живот, если ты несчастлив? Он почувствовал злость, которая давно к нему не приходила. Почему она не хотела возвращаться с ним домой? Почему была несчастлива рядом с ним? Почему этот дракон ей дороже всего на свете? – Зачем тебе этот дракон? – Его голос наполнился яростью. – А тебе зачем? Мы же оба хотим быть счастливыми. – А какое оно, твое счастье? Волны накатывали на обе лодки, отчего им приходилось отпускать весла и цепляться руками за борт. Сеть то натягивалась до предела, то слабла, и все же, чудилось, что хвост дракона стал ближе. Их тащило к скалам, и чудовищу было не избежать сетей. – Мое счастье, – закричала она в ответ, – это выбраться наконец из своего дома и обрести столько власти, сколько позволит мне наслаждаться жизнью! А твое разве не такое? Он молчал, сжимая зубы. Его счастье было иным, и он пришел к нему без дракона. Он перестал быть никчемным, и дом его больше не был болотом. Так значит, все это время он плел сеть, чтобы она заполучила свое счастье, которое превратит его в прежнего неудачника? – Наше счастье разное, а дракон один! – гневно закричал он. – Тогда честнее будет, если дракон достанется мне! – нагло ответила она. – Почему тебе? Без меня ты бы не смогла принести воду, окоченела в холодной ночи, не заработала бы денег на сеть и умерла от страха при виде шелудивой дворняги! – А ты без меня бы помер от несварения желудка, не смог бы сплести такой прочной сети и издох бы от собственной злобы! – Ты такая дура, что никогда бы не смогла найти в море дракона! – А ты такой никчемный, что не додумался даже брать с собой в море воду, и потому помер бы раньше, чем приплыл дракон! Тебе никакое счастье не будет по сердцу, потому что ты злобный и бесполезный. Там, где ты, всегда пахнет сыростью и болотом! По его лицу полились соленые ручьи, а на языке стало горько. Но то, конечно, были не слезы, а морская вода, и все же ему стало нестерпимо больно. Как она могла желать другого счастья, чем он, и почему они никогда не спрашивали друг друга, зачем им этот дракон? И как он раньше не заметил, какая она жадная и мерзкая? – Ах так! – завопил он. – Нашей сетью хочешь только себе счастье изловить? Да ни за что! Он схватил конец сети, потянул на себя и, достав из-за пояса нож, начал ее кромсать. Она закричала, хватаясь за голову и мечась по лодке, не в силах что-либо предпринять. Она кидалась в него проклятиями и ругала за все, что сделал, и за то, что нет. А он все кромсал и кромсал их сеть.***
Когда буря улеглась, а море растащило остатки порванного невода, две лодки расплылись в разные стороны. – Какие же они оба дураки, – сказал дракон, выковыривая когтем из зубов креветку. Сегодня он впервые чуть не попался. – Я свел их и дал им цель, а они сами порвали сети.