Лишь стоит прикрыть глаза

Легкий ветер, свет яркого весеннего солнца. И запах. Нежный сладковатый запах яблоневых цветков, наполняющих императорский сад. Он делает шаг и касается ногами земли. Ему подают руку для помощи, однако Цесаревич одаривает слугу легкой улыбкой, говорящей «благодарю вас, не нужно» и делает первые шаги по родным просторам. Он вновь вдыхает этот аромат. Деревья пахнут, словно свежий мед, он будто оказался на императорской пасеке, а не во дворце. Май. Его чудный месяц май, дарящий покой и умиротворение. Его дворец, навевающий ностальгию, в котором он провел всё своё детство, тренируясь фехтованию вместе с Кириллом Астафьевым — его верным наставником и другом. Изучая французский и бегая по саду, изредка отвлекаясь от учебы. Он подходит ко входу, и двери пред его лицом отворяются. Дворец. Высокие потолки, позолоченные люстры, мраморные статуи. За времена походов Александр отвык от этой роскоши, однако лукавить он не будет — скучал. Не по роскоши, а по этому месту. По-детски скучал. — Ваше Высочество, — к нему мчится камергер — Илья Никифорович, в комнату которого Цесаревич сбегал иногда, после долгих занятий на скрипке, — Вы прибыли так неожиданно, — Мужчина приклоняет голову перед ним и обращает внимание на девушку, что стоит позади Александра, — немедля сообщи Императрице о приезде нашего Цесаревича. — Он вновь обращает взор на молодого наследника. — Почему же вы не сообщили, Ваше Высочество. Александр вновь улыбается, кладёт руку на плечо старика и слегка его приобнимает. — Вот поэтому и не сообщил, Илья Никифорович, не хотел излишнего внимания к себе, — они смеются, и Александр указывает на лестницу, ведущую в Императорские покои, — надеюсь, вы в добром здравии. — Вашими молитвами, Цесаревич. Матушка Императрица будет очень рада вашему прибытию, — они делают шаги, приближаясь к покоям Её Величества, — Вы доставили всем нам большую радость столь приятной неожиданностью. — Надеюсь, Матушка будет также рада, как и вы, мой дорогой друг. Последняя ступенька, и вот они. Эти величественные двери, которых он даже немного боялся в детстве. От пола до потолка, украшены различными драгоценными камнями, позолоченные двери Императорской спальни. Камергер раздает несколько указаний, двери слегка приоткрываются, служанка проскальзывает во внутрь и через пару секунд возвращается. — Её Величество ждёт вас, — приклонив голову произносит девушка, а после исчезает, словно маленькая мышка, проскользнувшая сквозь половые доски. Александр дважды стучит, и с легким скрипом двери отворяются. Пред ним предстает благородная женщина в искусно вышитом платье и с аккуратно собранными в пучок волосами, которые украшала небольшая корона. Матушка. Его прекрасная Матушка. — Ваше Величество, — он кланяется, а после целует её руку и широко улыбается. Он скучал. По её теплым рукам, строгости, и нежной улыбке. — Мой храбрый сын, — и по объятиям. Он скучал по её объятиям. — Мой завоеватель, мой главный полководец. — Императрица делает шаг назад и осматривает Цесаревича. — Как же ты вырос за времена походов. Уезжал ребенком, а вернулся взрослым мужчиной. — Вы меня расхвалили, Матушка. — Александр вновь обнимает Императрицу, а после повторяет те же движения, что и его мама, — А вы с каждым годом всё краше, Ваше Императорское Величество. Моя благородная матушка с ангельским ликом. — Годы не щадят никого, милый мой. — Но вы смогли с ними договориться, и они не устояли перед вашим Императорским указом, верно? Императрица смеется. — Прогуляемся по нашему саду, Ваше Высочество, — правительница указывает на выход из спальни рукой. — Как пожелаете, Ваше Величество. И они вновь смеются. Он дома. Александр больше не услышит взрывов, выстрелов пушек и криков солдат. Довольно с него десятка лет, проведенного за пределами страны, на чужих землях. В поту, крови и грязи. Он дома. В теплых руках своей родины и лучах весеннего Петербургского солнца. Он дома.И сегодня, после долгой прогулки в саду, ужина в кругу семьи, яркого смеха и рассказов его прекрасной сестры о происходящем во дворце, он отправится в свою спальную. Ляжет в мягкую постель. И не сможет уснуть, слыша всё те же взрывы, выстрелы и крики погибающих под его руководством солдат, лишь стоит ему только прикрыть глаза.