Дар

      Солнце светит сегодня особенно ярко, но заспанный лидер совсем на него не реагирует, наоборот - благодаря назойливым лучам укутывается в большое теплое одеяло лишь сильнее, желая спрятаться от этого чёртового мира в царство снов ещё хоть на один час. Крис отпахал всю прошлую неделю как миленький, так что имел полное право на лишний час сна, пока кто-то из стаф не придумал очередную авантюру в выходной. Или же кто-то из тех младших, что жили прямо под боком. Но это уже совсем другой вариант развития событий, который казался чем-то более страшным, чем внезапная поездка на фотосессию для какого-то бренда посреди выходного дня. Да, Чан просто никак не мог выкинуть из головы недавнюю ситуацию, когда Джисон чуть ли не спалил сковороду на пару с Чанбином, повторяя какой-то глупый рецепт из злополучного тик тока. И ладно бы все обошлось вот так, более менее спокойно и терпимо, но весь хаос на кухне тогда приправился Хваном, который решил нарисовать очередной шедевр, но соком от фруктов. Хаос тогда на небольшой кухне был велик. И Чан вполне хорошо помнит, с какими виноватыми лицами ребята отмывали посуду и мебель, на которую попал сок граната.       Общежитие трирачи и, конечно же, прекрасного и великого Джинни, как того в шутку называли ребята вот уже как пару месяцев, с самого утра было полупустым. Чанбин и Джисон благополучно свалили с утра пораньше в ближайший ТРЦ, чтобы спустить немного денег в лохотронные автоматы, пытаясь выбить игрушечную белку или свинюшку. Это было своеобразным способом снять накопленный стресс, ну или же просто забавы ради поспорить, кто первее достанет свое тотемное животное. Помимо этого Хван, как истинная хозяюшка на территории этой общаги, дал парням дополнительное задание - закупить продуктов на ближайшие пару дней. Но будет ли оно выполнено хоть от части? Знает лишь сам Тангун*. И, возможно, Чан, который знал этих двоих лучше, чем собственноручно написанные песни. Но вот Чана с утра нигде не было, что заставило Хвана обшарить все доступные и не совсем доступные людским глазам комнаты, ведь было удивительно не увидеть уставшего лидера с чашкой чая на кухне. И почему-то парень даже не заметил в комнате Чана, куда заглянул первее всего, огромный кокон из одеял, который лишь теснился куда-то в самый темный угол широкой кровати, прячась от лучей, что падали через не прикрытые вчерашним вечером шторы. Не заметил, но когда додумался набрать, вовремя услышал разрывающий непривычную тишину неприятный звук. Звонок моментом сбрасывается и Хван, он готов поклясться, почувствовал то, как Чан раздражённо вздохнул откуда-то из своей комнаты. Возможно это сыграло его богатое художественное воображение, но давать заднюю, в любом случае, уже было некуда, даже если Бан сейчас из милого и сонного превратился в слегка раздраженную злюку, которую посмели потревожить простые смертные. А ведь их лидер не ел вчера за ужином, пожелав сразу же завалится к себе с тем самым непробиваемым ноутбуком, якобы нужно подтянуть какую-то песню. И до скольки же он сидел? Неизвестно. Но поесть должен был, чтобы после пробуждения ранним вечером не стонать на весь дом проклены своей глупости, ища хоть что-то похожее на пищу в опустошенном холодильнике. А таким он будет уж точно, ведь вечером выходить за пределы теплого дома в поисках круглосуточного может и хочет лишь самый старший член группы. Хёнджин был настроен решительно. Его решительности, правда, хватило всего на подогретое спагетти и куриную грудку, но это тоже было вполне сносно и хорошо. Особенно если учитывать, что готовкой младший занимался редко, да и как-то не особо любил это дело. Когда еда подогрета, а рвение разбудить хёна лишь усилилось, парень максимально тихими шажками подбирается к черной, как и сам коридор, в котором перегорела лампочка где-то дня три назад, двери. Она, как и обычно, не оказалось закрытой, хоть и Чан относился довольно щепетильно до своего личного пространства, когда он работает. Но всегда достаточно было немного опустить ручку и толкнуть дверь внутрь, чтобы та оттворилась. Особый уровень доверия между парнями, которые и так знали о главном негласном правиле, что Чан-хёна за работой лучше не беспокоить. Правда не всегда его же соблюдали. Но это другой разговор.       В одной руке поднос с едой, во второй опущенная ручка двери, а губы Хвана совсем немного удивлённо приоткрываются. И правда, как он не заметил такой огромный сугроб из одеял, подушек и выглядывающей кудрявой макушки? Этот вопрос он задат себе чуть позже, или сходит на днях к окулисту, чтобы проверить зрение. Хотя возможно дело было в том, что обычно Крис спал в позе звёздочки на всю кровать, что не заметить было практически невозможно. — Чан-хён... - тянет тихо, практически даже не слышно, пока ноги сами по себе несут тело к широкой кровати. Не смотря на всеобщий хаос на ней, что сотворил во сне желающий укутатся получше Чан, в самой комнате было довольно чисто, чему Хёнджин мог лишь тихонько позавидовать. Тонна банок с краской, незаконченных работ и вещей, что лежали то там, то сям не давали даже отдаленного понятия порядка. - хей, хён...встава-ай. — Я сплю. - тянет хриплый голос откуда-то из под одеяла, и внутри Хёнджина что-то падает. Да, он безумно обожал такой голос Чана, да и в общем любую его вариацию. Но вот сонный или слегка заболевший, не важно, но эта хрипотца, которую из разу в раз слышишь по утрам или после записи, когда горла хорошенько настрадалось, просто восхитительна. — Уже почти час дня, ты хотя бы поешь. - шепчет уже не так уверено, нагло утыкаясь в ортопедический матрас коленом. Он привычно прогибается, пока парень пытается высмотреть хоть что-то в хаосе. - давай, ну чего как маленький. — Хёнджин, отцтань. - звучит даже чуть раздражённо, но сорваное с чужих губ имя заставляет зависнуть. Хван готов поклясться, у него встало колом, но кровь старательно бурлилась лишь где-то в области сердца. И почему он раньше отказывался будить лидера? Если бы знал, что тот может таким голосом сказать его имя, не сопротивлялся бы от слова совсем. — Ну Чанни-хён... - тянет сладко, позволяя себе наклонится, утыкаясь одной рукой в тот же матрас, практически нависая сверху, пока вторая совсем мягко тормошит чужое плечо. Чан, чисто из любопытства, чуть приоткрывает своё лицо, сонливо взглядывая на пальмочку на чужой макушке, которую Хёнджин делал каждый раз, когда планировал весь день быть дома, и волосы не нужно было улаживать для фото. И это было первое, что Чан увидел. Это заставило старшему по глупому улыбнуться, пока одна из рук совсем мягко потерла размореное после сна лицо. — Джинни, ты хочешь со мной поспать? - говорит в сонном бреду, а массивные натренированные руки тянуться вверх, моментом сбивая и так шаткое равновесие Хвана. Он бессильно падает где-то рядом, пока Чан, удивительно ловко и быстро, не смотря на недавнюю сонливость и нежелание делать какие-либо телодвижения, сгребает чужое тело под одеяло. Хорошо. Хван понял, почему тот так вредничает. В кровати и правда было безумно тепло и уютно, и художник старательно игнорировал существование Джинни, - что ты принес мне в дары этим утром? Хван понимает, что Чан говорит о завтраке, но совсем не может сконцентрироваться. Эти безумно, блядь, шикарные руки, так по собственически обнимают Хвана за грудь, что он чуть ли не пищит в протесте объятиям. Но вот контрольный выстрел произошел чуть спогодя, когда парень почувствовал, как хвостик на голове слегка ходит ходуном. Как тот понял, Чан потерся об него лицом, оценивая, мягкие ли волосы к младшего. Это точно издевательство. — Ты чего умолк... - шепчет все так же хрипло и сонливо, прижимаясь широкой грудью к чужим лопаткам. Ох, да. У Чана отменные сиськи, и Хван это понимает, чувствует и умирает окончательно. - я жду. — Ам...себя принес. - шутит в ответ, как внезапно все же пищит. Теплый нос утыкается куда-то в самый загрывок, пока ноги под одеялом переплетаются между собой. Так уютно и тепло, что Хван уже не чувствует собственных щек и ушей, что лишь горят и горят краснотой. - Чанни, что такое? — Мне нравится, как ты говоришь моё имя. Но раз принес себя, то не брыкайся. - мурлычет явно довольный собой старший, прекращая активно шевелится. Лишь расслаблено дышит в чужую шею, вдыхая совсем лёгкий шлейф духов Versace и шампуня, судя по запаху, самого старшего, после чего окончательно проваливается обратно в сон. А Хван умирает. Уже который раз, но послушно лежит, пытаясь унять лёгкую дрожь от приятных мурашек.