Утонувшие во мгле неизвестности

      Конец июня. Глубокий вечер. Тусклый солнечный свет укутал российскую столицу, окрасив облака в персиково-лиловые отсветы. Фонари ещё не зажгли, однако закат отражался в их стёклах так, что казалось, фонарщики уже выполнили свою работу. Идиллию создавал свежий ветерок, который добавлял в атмосферу лёгкую приятную прохладу.       Подполковник Сергей Трубецкой ехал в своей повозке по Петербургу и усталым взглядом окидывал пустую улицу, залитую оранжевыми отсветами заходящего Солнца. Князь не видел, как его золотистые волосы под этими лучами казались какого-то блестящего рыжего цвета. Он, совершенно не контролируя себя, сомкнул веки и сразу же провалился в сон.       Сергей, совсем не спав предыдущей ночью, сильно вымотался в этот день. Голова слабо, но весьма навязчиво, болела, а во всём теле чувствовалась сильная усталость. Единственное, что было нужно князю — это чашка горячего чаю, мягкая постель и долгий здоровый сон. Хотелось отстраниться от всего: от государственной службы, от дел «Союза благоденствия», от каких-то личных задач и планов, забыться и просто глубоко заснуть. Не то чтобы ему всё это надоело, совсем нет, просто усталость брала верх над всем и сегодня уже не хотелось ничего.       В какой-то момент князь Сергей понял, что задремал, и, бессознательно вздрогнув, в одну секунду разомкнул веки. Из-за такого резкого действия в глазах у него слегка помутнело, но вскоре это прошло.       «Когда же мы уже приедем?» — подумал князь, тяжело вздохнув.       В какой-то момент ему захотелось зевнуть, он не стал сдерживаться и сделал это, прикрыв рот ладонью. На глазах, после зевка, случайно проступили слёзы, и Сергей осторожно стёр их краешком перчатки.       — Далеко ещё? — тихо спросил Трубецкой у извозчика.       — Совсем немного, Ваше сиятельство.       — Что значит «немного»? — раздражённо переспросил князь.       — А вот, свернём уже, и дом ваш будет.       Сергей немного успокоился и вновь, также непроизвольно, закрыл глаза. Он не наблюдал за тем, по какой улице едет, как и не замечал восхитительного заката, в его голове вертелись различные мысли касательно тайного общества и не только.       «Совсем немного» звучало как пытка, ведь, очевидно, оно сейчас будет тянуться целую вечность, как обычно и происходит в подобного рода случаях.       Так прошло какое-то время, чего князь Сергей даже с закрытыми глазами не мог не заметить. Время в самом деле тянулось всё медленнее и медленнее, но вот уже и Сергиевская улица, вот и его дом.       Повозка наконец остановилась, перед самыми воротами. Лошади резко затормозили, что заставило князя снова вернуться в действительность. Извозчик спрыгнул и подал Трубецкому руку. Тот, крепко схватившись за неё, ступил на землю.       Стояла замечательная погода, по-хорошему, стоило бы прогуляться и проветрить голову, но не сегодня. Порою Сергей в одиночестве гулял по городу до глубокой ночи, а иногда и до утра. В тот же вечер Трубецкому было совершенно не до этого. Во-первых, он так сильно утомился, что еле-еле стоял на ногах, а во-вторых, завтра ему нужно очень рано встать, чтобы отбыть в Париж вместе со своей двоюродной сестрой, которую направили туда на лечение. По правде сказать, сопровождение кузины было для Сергея лишь предлогом, он преследовал свои цели столь далёкой поездки, такие как добыча некоторых сведений для «Союза благоденствия».       Князь Сергей сейчас не думал ни о чём из этого. Он немного постоял так и подышал свежим воздухом, а после пошёл к дому.       В доме к нему сразу же выбежали слуги, которым князь приказал подготовить для него горячую ванную и новую одежду, а после чашку чаю с мёдом и мятой. Приняв водные процедуры, которые немного его освежили, и переодевшись, Трубецкой поднялся в свою комнату.       Комната князя была не очень большой. В ней стоял стол из тёмного дерева, большая кровать, два кресла и книжный шкаф, также был небольшой камин. Одну из стен занимало большое окно, завешанное бежевыми шторами, и выход на балкон. Сейчас в комнате стоял полумрак, лишь на столе стоял подсвечник с тремя свечами в нём. Окно было чуть приоткрыто, и свежий ветер слегка покачивал шторы. А ещё было очень тихо.       Трубецкой переступил через порог и закрыл дверь. После он присел в одно из кресел, что находилось около стола.       На столе в беспорядке лежали различные документы, чернильница была открыта, а перо валялось среди бумаг. Сергей с отвращением взглянул на всё это. Как он мог забыть, что сам же ещё утром оставил такой ужасный беспорядок? Князь, устало вздохнув, стал аккуратно выкладывать бумаги в ровную стопку, чернильницу он закрыл, а перо вытер о чистый листок и убрал в шкатулку. Закончив с этим делом, князь откинулся на спинку кресла и, закрыв глаза, попытался расслабиться, однако напряжение в голове и других частях тела не спадало и даже не собиралось.       — Ваше сиятельство, девочки приготовили-с вам чай. Прошу-с, — тишину нарушил голос старого Василия — камердинера Трубецкого. Этого слугу, оставшегося от отца Сергея, князь таскал везде, где только мог, и он обычно всё подносил ему.       — Поставь на стол, — ответил Сергей, не размыкая глаз.       — А вам тут письмо ещё… — начал крестьянин, но его сразу перебили:       — Убери. Не сегодня.       — Сказали-с, немедленно передать-с.       — А я сказал, убери это, завтра утром посмотрю.       — Как прикажете-с.       — Так-то лучше.       — Вас во сколько разбудить-с завтра, Ваше сиятельство?       — Часов в пять.       — Будут-с ещё какие приказания, Сергей Петрович?       — Иди сейчас, оставь меня одного, я очень хочу отдохнуть.       Сейчас же Василий поставил чашку на стол и быстро вышел из комнаты, прикрыв за собой дверь.       Князь Сергей открыл глаза и, потянувшись к окну, задёрнул штору, так, чтобы не было просветов, а то Луна светила прямо ему в глаза, настолько ярко. Он взял одной рукой кружку и сделал небольшой глоток ароматного сладковатого чаю. Тепло, вместе с чаем, стало приятно растекаться по телу изнутри, отчего Сергей сделал ещё несколько глотков, чтобы немного растянуть приятное ощущение. Напряжение медленно, но верно, уходило.       «Чай сегодня прекрасен, как никогда», — подумал князь, глядя в чашку, где чая оставалось ещё почти до самого краю, что было довольно много, исходя из размеров посудины.       «То ли это я такой уставший, что уже не различаю ничего…» — появилась новая мысль в его голове. Отчасти это было правдой, но лишь отчасти.       Быстро допив всё чуть ли не залпом, Трубецкой поставил кружку на стол и облегчённо выдохнул. Он поочерёдно погасил пальцами все свечи, из-за чего в комнате стало довольно темно, да так, что можно было с трудом разглядеть собственные руки.       Князь Сергей снял с себя мундир, который ему пришлось накинуть после ванны от того, что верхнюю одежду ему не принесли, и наконец лёг на мягкую кровать, при этом закинув руки за голову.       «Как же хорошо…» — устало пробормотал он себе под нос, бесцельно глядя в потолок.       После горячего чаю лежать на прохладной постели было действительно очень хорошо, внутри было приятное тепло, оставшееся от чая, а снаружи, немного покалывая, тело хватал лёгкий холодок — бесподобное ощущение. Единственное, чего не хватало, это чьей-то любящей души рядом, проще говоря, верной жены, но сейчас совсем не об этом, ибо Трубецкой и сам не знал, чего именно ему не хватало. Голова же перестала болеть совсем, однако усталость никуда не делась и до сих пор мучила князя, только уже с новой силой. От всех приятных чувств она только всё больше нарастала и неумолимо заставляла всё тело расслабиться, а сознание отправиться в сон.       Князь Сергей перевернулся на бок и, сомкнув усталые веки, укрылся одеялом, ибо лёгкая прохлада как-то неожиданно превратилась в холод и стала пробирать до дрожи. Окно закрывать он не стал, ибо подумал, что если он это сделает, то в комнате станет душно.       «Завтра будет новый день», — подумал Трубецкой.       Сергей не мог думать больше ни о чём и заснул практически сразу, при этом как ребёнок завернувшись в одеяло. Снов никаких он не видел.