Companion

Остаток месяца пролетел незаметно, Минхо был занят подготовкой к предстоящему туру труппы, еще больше, чем раньше, что практически не оставляло ему времени не только на встречи с Джисоном, но и на то, чтобы просто поговорить с ним между перерывами и после репетиции. Младший, однако, был более чем счастлив дожидаться возвращений Минхо домой, чтобы немного поговорить по телефону об их дне, лежа в постели; Минхо дорожил этими милыми разговорами во время своих бесконечных репетиций, в те моменты, когда он думал, что его ноги больше не смогут его удержать и единственное, что он хотел – небольшой перерыв. Вечером перед тем, как Минхо должен был отправиться в тур, Джисон предложил пойти к нему домой и помочь ему упаковать те немногие вещи, которые Минхо собирался взять с собой. Он был довольно взволнован, увидев Джисона после стольких дней, прошедших с их личной встречи, и когда он, наконец, открыл дверь своему парню, то обнимал его намного дольше, чем следовало; однако он ничего не мог с этим поделать – это было словно объятия Джисона заряжали его внутренние батареи. Они работали в тандеме, что позволяло им закончить в кратчайшие сроки, а это означало, что они могли провести остаток дня, обнимаясь, кушая вкусную еду и смотря что-нибудь по телевизору. Однако Джисон казался довольно отстраненным, и Минхо не мог не задаться вопросом, как отношения на расстоянии, пусть даже временные, повлияют на них. – Мин, – внезапно сказал Джисон сухим, серьезным тоном, и желудок Минхо неприятно скрутило. Когда старший посмотрел на Джисона, он увидел, что медбрат кусает его нижнюю губу, глядя на его колени. – Я думаю… Я думаю, мы должны… – Минхо никогда не видел Джисона таким нервным; да, они встречались всего месяц или около того, узнавая друг друга в течение двух. И все же это был такой странный вид для него. – Мы должны расстаться, – в конце концов выпалил Джисон, и Минхо почувствовал, что мир полностью остановился. Ага, два месяца. Ну и что? Это не означало, что слышать подобное было менее больно. Мир казался далеким, звуки приглушенными, как будто Минхо съежился и был помещен в толстую бутылку, которая теперь наполнялась водой, из-за чего ему было трудно держаться на плаву или даже дышать. Его сердце болело. У него болела грудь. Его ладони болели, потому что Минхо бессознательно сжимал кулаки. И все же, все, что он смог сказать, это застенчивое, медленное: – Оу… – как будто это были его последние слова. И он не понимал, почему это казалось таким концом света, потому что он никогда не был романтиком, его никогда особо не заботили отношения, и он был почти уверен, что сделан из камня (или, по крайней мере, так говорили ему друзья). Джисон хранил молчание, и некоторое время в квартире Минхо не было слышно ни звука, пока, наконец, Джисон не встал с дивана и не начал собирать свои вещи, все время пряча лицо от Минхо, который теперь мог только смаргивать слезы, следя за передвижениями младшего по своей гостиной. И в этот момент он понял, что не может отпустить его просто так, поэтому он тоже встал и схватил Джисона за предплечье так мягко, как только мог, не желая причинять ему боль каким-либо образом, просто чтобы привлечь его внимание. – Я… – Минхо закрыл рот, пытаясь привести в порядок свои мысли, но у него это с треском провалилось, поэтому он просто сказал первое, что пришло ему в голову. – Я думал, что нравлюсь тебе? – это был скорее вопрос, чем утверждение, потому что Минхо больше ни в чем не был уверен. Не поворачивая головы, все еще глядя в пол, Джисон заговорил.  – Так… так и есть, – каким бы сбитым с толку Минхо ни был, он попытался придумать идеальный вопрос, который смог бы развеять любые сомнения по поводу этой запутанной ситуации, но прежде чем он смог что-либо сказать, он заметил колотящийся пульс Джисона, поэтому он опустил руку с предплечья Джисона к ладони, аккуратно касаясь ее. Джисон резко вдохнул от прикосновении, и Минхо показалось, что он пытается сохранять самообладание. – Тогда я не понимаю. – Ты уезжаешь на три месяца, – ответил Джисон сразу же, и Минхо сжал губы в тонкую линию. Джисон был очень разборчив в том, что ему нравилось, а что – нет, о времени и то, как делать что-то, и Минхо это в нем нравилось. И, возможно, трехмесячная разлука была чем-то, чего Джисон знал, что не сможет вынести. – Точно, – сказал Минхо, потому что он не мог сказать: «мне жаль», потому что он не сожалел о своей работе. – Я… я понимаю это, правда. Я знаю, что три месяца – это долгий срок для разлуки, – Минхо почувствовал, как Джисон на мгновение напрягся, поэтому он продолжил говорить, чтобы избежать дальнейшего молчания. – Спасибо тебе за то, что дал мне шанс. Мне понравилось это время с тобой, – сказал Минхо, отпуская руку Джисона. И он действительно имел это в виду, он был настолько честен, насколько мог. А потом Джисон развернулся, и Минхо не был готов увидеть его искаженное болью лицо, нахмуренные брови, остекленевшие глаза и искусанные губы.  – Дело не во времени, – прокомментировал Джисон, а затем подошел ближе, пока снова не сел на диван, затем положил свою свободную руку поверх руки Минхо. – Когда мы встретились, ты сказал, что тебе нравятся быстрые перепихоны во время туров, чтобы выпустить пар или повеселиться. Я не хочу быть препятствием для этого. Затем Минхо почувствовал огромное облегчение, которое зародилось у него в животе и за считанные секунды распространилось по всему телу, и он, наконец, почувствовал, что снова может дышать, и просто чтобы проверить это, он сделал большой глоток воздуха. Он пока не хотел чувствовать себя победителем, но был почти уверен, что это еще не конец. Минхо резко двинулся вперед и крепко обнял Джисона, а когда он отстранился, то увидел растерянное лицо младшего.  – Я не планировал этого делать. – Из-за меня, – перебил Джисон, и Минхо покачал головой. – Не в этом смысле, а потому, что я не хочу никого, кроме тебя, – Джисон растерянно моргнул, и Минхо ободряюще улыбнулся. – Я имею в виду, да, мне нравятся быстрые перепихоны, но прошло много времени с тех пор, как меня интересовал кто-то, кроме тебя. И пребывание в турне этого не изменит. – Но выпустить пар… – Есть миллион способов, как я могу это сделать. Я не так прост, как ты думаешь, – пошутил Минхо, и это, казалось, заставило Джисона изобразить легкую улыбку на своем лице, поэтому Минхо потянулся и с любовью погладил его по щеке. – На самом деле, я этого не планировал, меня это не интересует. – Ладно… – прошептал Джисон, его пульс, наконец, пришел в норму. – Боже, я сейчас чувствую себя таким глупым, – усмехнулся младший, и Минхо чмокнул его в нос. – Я собирался порвать с тобой по совершенно надуманной причине. – Все в порядке. Теперь все в порядке, верно?  Джисон с энтузиазмом кивнул.  – Верно. – Итак... никакого расставания, да? Ты – все еще мой парень? – Джисон счастливо хихикнул и кивнул, милая улыбка не сходила с его лица. – Все еще твой парень, да, – Джисон наклонился вперед и прижал их губы друг к другу, сладкий поцелуй, который Минхо сохранит в глубине своего сердца наряду со многими другими поцелуями, которые дарил ему младший. – Я все еще получу те подарки, о которых ты говорил? – Не сомневайся. В итоге Джисон провел ночь с Минхо, и старший был более чем благодарен за это; его парень оставался с ним, обнимал его и гладил ему голову таким образом, что Минхо находил это слишком комфортным. И затем, в то время утром, когда на улице было еще темно, Джисон был рядом, чтобы поприветствовать его. Он действительно не мог просить о большем. Джисон также предложил пойти с ним в танцевальную студию, откуда компания сядет на автобус, чтобы начать свой тур, и даже если Минхо настаивал, что все в порядке, что еще слишком рано и что Джисон, возможно, устал, младший настаивал еще больше, и после тысячи поцелуев, Минхо не мог ему отказать. – Это для тебя, – сказал Джисон, прежде чем они вышли из дома Минхо. Джисон протягивал Минхо толстую книгу, обложка которой была красивого фиолетового цвета, а название намекало на отличное чтение. – Я собирался отдать ее тебе прошлой ночью… Вероятно, оставить на твоем кофейном столике после расставания. Но так как этого не произошло, я подумал, что отдам это ее сейчас, – сказал Джисон с застенчивой улыбкой, и Минхо, несмотря ни на что, наклонился, чтобы чмокнуть его в губы. – Большое спасибо. Мне нравится, – признался Минхо, беря книгу в руки, и действительно, она ему понравилась. – Но почему именно книга? – спросил танцор, заглядывая в конец книги для краткого описания. – В ту ночь, когда мы встретились, – начал Джисон с оттенком застенчивости в голосе, – ты сказал, что тебе нравилось читать. Поэтому я подумал, что, поскольку ты собираешься провести три месяца в разъездах, тебе, возможно, захочется время от времени немного отвлечься, – Минхо перестал читать краткое описание поднял взгляд, где он встретился с нежным взглядом Джисона. Джисон вспомнил тот глупый комментарий, который он сделал несколько месяцев назад? И купил ему книгу, основанную на этом? Минхо подумал, что это было немного глупо, но осознание этого заставило его сердце подпрыгнуть в груди. Он еще раз посмотрел на книгу и нежно улыбнулся.  – Теперь она мне нравится еще больше. И на этот раз именно Джисон посчитал это победой. Джисон попросил попрощаться за пару улиц до прибытия в студию, сказав, что он не готов встретиться с коллегами Минхо по работе, особенно в таком состоянии (читайте: заспанное лицо, растрепанные волосы, старые спортивные штаны и толстовка с капюшоном, а также пустой желудок), и Минхо кивнул и сказал ему, что он понимает, что будет еще тысяча возможностей встретиться с ними. Прежде чем Минхо смог начать формулировать неловкое прощание, о котором он думал всю прошлую неделю, Джисон рванулся вперед и обвил руками шею Минхо, притягивая его ближе. Минхо опешил, но обвил руками талию Джисона и притянул его еще ближе, пряча лицо на шее младшего. – Я буду скучать по тебе, – признался Джисон шепотом. – Так сильно, что ты не поверишь, – и Минхо хотел сказать, что он тоже будет скучать по нему, очень, очень сильно, но ему казалось, что у него перехватило горло и ни один звук не мог вырваться наружу. Но Джисон заслуживал знать чувства Минхо, поэтому он преодолел это и довольно дрожащим голосом позволил словам сорваться с его губ.  – Я тоже, Сони. Очень, очень сильно. Джисон наконец отпустил, хотя и частично, его руки все еще оставались на плечах Минхо.  – Обещаешь, что мы сможем созваниваться и переписываться друг с другом?  Минхо кивнул и наклонился, чтобы чмокнуть Джисона в щеку.  – Конечно. Всякий раз, когда мы прибудем в новое место с другим часовым поясом, я дам тебе знать. Мы можем поговорить после моих выступлений или во время завтрака, в зависимости от твоего расписания. – Звучит здорово, – отвечает Джисон с ослепительной улыбкой на лице. Пришло время уходить, и Минхо знал это, но ему было очень трудно отпустить младшего. Он не хотел расставаться с теплом Джисона, его смехом, его драгоценной улыбкой и добрыми словами. Но он должен был, поэтому с тяжелым сердцем он прочистил горло.  – Мне действительно нужно идти, – прошептал танцор скрипучим голосом, и Джисон кивнул, убирая руки от Минхо. На этот раз именно Джисон наклонился и поцеловал Минхо – крепким искренним поцелуем, показывая все свои чувства. – Сломай руку, – прошептал Джисон в небольшое пространство между их губами, как только они оторвались друг от друга, и это почему-то заставило Минхо фыркнуть. – Там нога, – прокомментировал Минхо, и Джисон закатил глаза. – Нога, рука, что угодно. Сломай что-нибудь, – Минхо счастливо захихикал над выходками Джисона. – Удачи, детка. Минхо снова наклонился и поспешно чмокнул Джисона в губы, затем повернулся, продолжая идти дальше.  – Пока! Люблю тебя! – сказал он, прежде чем окончательно расстаться, и Джисон помахал ему рукой. – Пока! Скоро поговорим!  А затем Минхо на дрожащих ногах направился в студию, изо всех сил стараясь не оглядываться и не видеть, что Джисон все еще машет ему. Это был вечер их первого выступления, и Минхо нервничал изо всех сил. На самом деле в этом не было ничего нового, в ночь премьеры всегда было одно и то же ощущение. Он почти ничего не ел перед шоу, и ему нечего было есть во время обеда. Он ничего не мог с этим поделать, и он знал, что хорошо поест после шоу, и нервы исчезнут. Они только что закончили наносить ему грим, и он разогревался за кулисами, на нем была одежда для выступлений, и он выглядел так же сногсшибательно, как и в первый раз, когда он примерил ее пару месяцев назад, примерно в то время, когда он встретил Джисона. Он услышал, как его позвали по имени с другой стороны двери, и как раз перед тем, как Минхо вышел из-за кулис, готовый выступить, пришло сообщение. Слегка нахмурившись, он взял свой телефон, и неловкая ухмылка тут же сошла с его лица. [Джисон] Привет! Удачи на первом выступлении Как будто тебе это нужно, лол Я хотел бы быть рядом, чтобы подарить тебе букет цветов после выступления, но я не могу, поэтому я пришлю тебе это И под этими сообщениями Джисон прислал ему целый сад цветочных смайликов, несколько животных то тут, то там, и нервозность Минхо внезапно испарилась. Джисон был самым милым человеком в мире, и он был парнем Минхо. С уверенной улыбкой на губах Минхо отправил Джисону короткое сообщение с благодарностью, а также несколько сердечек. Это было не то же самое, что целовать его, но на какое-то время этого должно было хватить. Затем он глубоко вздохнул и вышел на сцену, и этот знакомый стук в его сердце еще раз напомнил ему, что это то, для чего он был рожден. В каждом новом месте, куда они приезжали, Минхо использовал свое свободное время, которое у него было (а его было не так уж много), чтобы прогуляться по городу. Вся компания делала это ежедневно, чтобы получше узнать место, где они собирались выступать, но также и для того, чтобы прояснить свои мысли. Обычно они ходили вместе, и Минхо часто спрашивал своих приятелей, считают ли они, что то или иное было красивым, или выглядело симпатично, или думали ли они, что это понравится его парню (даже если они не знали Джисона). Минхо дразнили без остановки, но он знал, что они делали это с добрыми намерениями, не только из-за их тона, но и потому, что время от времени они комментировали, как приятно было видеть Минхо таким счастливым из-за чего-то, что не было танцами. И поэтому, как он и обещал, он покупал подарочки в каждом городе, который они посещали, только для Джисона: маленькие магниты, пины, брелки для ключей, маленькую плюшевую игрушку… Ничего слишком крупногабаритного, потому что ему пришлось бы везти это обратно в своем чемодане, а много мелочей, которые рассказывали историю о местах, в которых он был. О, и еще он решил сделать кое-что, о чем они не говорили. В первый день, когда он отправился на поиски подарков, он увидел одну великолепную открытку с изображением прекрасной акварели оперного театра, в котором они выступали. Тогда он и решил отправлять Джисону открытку из каждого города, который они посетили, информируя его о том, что происходит, а также о небольших ситуациях и историях, с которыми они столкнулись во время тура. В своей первой он написал несколько быстрых строчек: «Сегодня я видел уток у реки. Один из малышей упал, потому что он еще плох в координации, и это рассмешило меня», в том же магазине и отправил ее, как только нашел почтовое отделение. Вечером после выступления, когда прошла лишь неделя с начала их тура, у него зазвонил телефон. Они с Джисоном запланировали видеозвонок на ту ночь, и Джисон позвонил ему точно в назначенное время. Он ответил на звонок, но прежде чем он смог поздороваться или даже прокомментировать, как хорошо он выглядел, младший накричал на него. – Ли Минхо! Ты этого не сделал!  Минхо съежился от оглушительного звука, поморщившись от громкости.  – Я не сделал что? – спросил смущенный танцор, и Джисон выглянул за пределы камеры, чтобы что-то высмотреть, и затем показал Минхо ту первую открытку. – Ах, это. Думаю, сделал.  – Ты думаешь!? – спросил Джисон, усмехаясь, как будто он был возмущен этим. И, возможно, так оно и было. Может быть, Минхо перегнул палку, может быть, открытки были – слишком, может быть, он давил на Джисона, и ему казалось, что Минхо бомбит его любовью, и он чувствовал себя неловко и.. – Это самая милая, самая романтичная вещь, которую кто-либо когда-либо делал для меня, – сказал тогда Джисон, и вся неуверенность Минхо улетучилась из комнаты. Когда он посмотрел на экран, Джисон смотрел на открытку и нежно улыбался, и Минхо тоже улыбался. – Серьезно, она мне нравится. Я буду хранить ее вечно. Даже если ты окажешься каннибалом, я буду лелеять ее. На суде я буду такой типа: «О да, он съел этих людей, но он также присылал мне романтические открытки, так что вот», – Минхо громко рассмеялся, переходя на хрип, но он также мило улыбнулся, как только первоначальный приступ смеха прошел, не в силах сдержать свое счастье и волнение от реакции Джисона. – Должен ли я ожидать еще открыточек? Минхо закрыл глаза и приподнял брови, как будто все это его не волновало.  – Кто знает? Открытки, как правило, довольно неожиданные существа. Затем Джисон придвинулся все ближе и ближе к камере своего телефона, пока не стали видны только его глаза, очень расфокусированные.  – Ты демон, – прокомментировал Джисон, а затем он отодвинулся на некоторое расстояние, и Минхо снова смог хорошо его разглядеть. – Я мог бы взять их с собой на работу и повесить в свой шкафчик. Таким образом, все мои коллеги начали бы мне завидовать, – Минхо фыркнул и покачал головой, внутренне паникуя из-за слов Джисона. Даже на расстоянии сотен километров Джисон все еще мог так легко обезоружить его. – Как все прошло сегодня? – Очень хорошо. Я думаю, что это наше лучшее выступление в этом туре, но прошла всего одна неделя, так что время покажет, – Джисон промурлыкал, призывая Минхо рассказать ему больше о своем дне, и танцор выполнил просьбу, с удовольствием рассказав своему парню о своей страсти и работе своей мечты, благодаря которой ему посчастливилось выступать. Они только что закончили свою первую репетицию в театре в новом городе. Прошел месяц с начала тура, и до сих пор каждое шоу было просто идеальным. Эта простая репетиция была проведена только для того, чтобы ознакомиться со сценой, проверить, что освещение и звук были такими, какими они должны были быть, и после обеда они проведут надлежащую репетицию. Как раз в тот момент, когда он открыл дверь в свою раздевалку, Минхо услышал последние гудки своего телефона. Он бросился, чтобы успеть ответить, но промахнулся, и разочарованно застонал. Но это разочарование быстро сменилось беспокойством, как только он увидел, что звонил именно Джисон, и это было необычно, потому что у них было ежедневное расписание звонков на более позднее время в тот же день, время между обедом и репетицией, которое у Джисона также было свободным. Так что это должно было быть важно; он знал, что Джисон не стал бы звонить ему в рабочее время просто так. Минхо бросился перезванивать Джисону, и младшему потребовалось всего пару секунд, чтобы взять трубку.  – Привет, Сони. Опоздал всего на секунду. Все в порядке?  С другой стороны послышалось сопение, и дыхание Минхо сбилось, а в груди стало тесно.  – Д-да, извини. Я знаю, что ты работаешь, не хотел тебя беспокоить, – Минхо забеспокоился еще больше, когда услышал прерывистый и хриплый голос Джисона, который, наряду с сопением, мог означать только то, что Джисон плакал, или, по крайней мере, что он плакал совсем недавно. – Нет, все в порядке. Репетиция только что закончилась. Что случилось? – Я… – Джисон сделал глубокий вдох с другой стороны, и Минхо сдержался. – Иногда я ненавижу свою работу, – признался Джисон, и на этот раз именно Минхо прерывисто вздохнул. Он знал, что если Джисон захочет поделиться чем-то большим, причиной, стоящей за этим утверждением, он это сделает. И он это сделал. – Одна девушка приходила сюда сегодня, несколько часов назад. Было два часа дня, Мин, всего два. Она была вся в синяках, с головы до ног, ее нижняя губа была глубоко рассечена, а один глаз… Она даже не смогла его открыть и, и... – Дыши, Джисон. Все в порядке. Я здесь, – Минхо услышал, как Джисон сглотнул и шмыгнул носом, и на мгновение воцарилась тишина, прерываемая лишь редким прерывистым дыханием медбрата. – Её парень сделал это с ней, – Минхо подозревал это, но слышать это было не менее больно. Он подошел к двери и сел, прижавшись к ней спиной. – Он ждал ее у дверей школы и, черт возьми, ударил ее на глазах у всех. Учительница увидела, вызвала полицию и скорую помощь, и они привезли ее сюда. Я был первым, кто увидел ее и… – отчаянный всхлип сорвался с губ Джисона, и Минхо возненавидел то, что он не мог быть рядом с ним, обнять его, сказать ему, что все будет хорошо. – Позаботившись о ней, мы сказали ей, что можем помочь ей, сможем быть рядом с ней во время процесса, вызвать полицию, что угодно. Она отказалась, сказала, что не хочет заявлять на своего парня. Она не назвала нам своего имени, и когда я пошел узнать это, чтобы вызвать полицию, она просто ушла. Она ушла, Минхо. Она была не в том состоянии, чтобы уйти, но она ушла, и это моя вина, Мин. Это моя вина. – Эй, Джисон, нет. Нет, детка, это не так, – он пытался утешить его как мог, но знал, что не сможет. Наверное, не так, находясь слишком далеко от него, и не после того, что только что произошло. – Я просто знаю, что она вернется к нему, и тогда это случится снова, и я так боюсь, что, если в следующий раз рядом никого не будет? Что, если в следующий раз не будет скорой помощи, чтобы привезти ее сюда?  – Я знаю. Я знаю, – Минхо попытался придумать какие-нибудь ободряющие слова, но ничего не вышло. Джисон был так опустошен, что не был уверен, что сможет что-нибудь для него сделать, и это съедало его заживо. – Джисон, мне нужно, чтобы ты выслушал меня. Ты хороший медбрат. Правда. Эта девушка, вероятно, так напугана, что даже не знает, что делать. Настолько сбита с толку тем, что произошло, что, возможно, не может мыслить здраво. Твои рассуждения не смогут достучаться до нее, это не твоя вина. Ты сделал все, что мог. – Мог бы сделать больше… – прошептал Джисон, но Минхо все равно услышал, и его сердце, все еще сжатое в груди, забилось немного сильнее. – Ты можешь. Ты можешь поговорить со своими коллегами, спросить их о ней, позвонить в полицию и сообщить им. Я знаю, ты не можешь им ничего рассказать о том, как она получила свои увечья, но ты должен сообщить о жестоком обращении. Надави, чтобы социальные службы могли что-то с этим сделать, – Минхо на самом деле понятия не имел, можно ли это сделать, но, вероятно, Джисон мог, но не мог думать об этом сейчас, потому что зациклился. – Кто-нибудь поможет ей, Джисон. Ты можешь помочь. На минуту в разговоре не было ничего, кроме тишины, такой оглушительно тихой, что Минхо подумал, что линия оборвалась или Джисон повесил трубку, но нет.  – Д-да, ты прав, – сказал, наконец, Джисон, и Минхо выпустил воздух, который он не осознавал, что задерживал. – Я поговорю со своим начальством, они знают о такого рода делах больше, чем я, – Минхо услышал какое-то ворчание с другой стороны, Джисон, вероятно, вставал. – Я… Спасибо тебе, Мин. Правда. Мне это было нужно, – последовала пауза молчания, прежде чем Джисон добавил себе под нос: – Ты был мне нужен. Минхо невольно улыбнулся, и его сердце наполнилось нежностью после стольких обид во время разговора.  – В любое время, Сони. Удачи. Поговорим позже, хорошо?  – Да, конечно. И тебе удачи. Пока, – Минхо практически видел улыбку Джисона, и, наконец, почувствовал, что его ноги снова достаточно окрепли, чтобы встать. – Пока, люблю тебя. Открытки продолжали приходить, и Джисон тратил не менее пятнадцати минут на разговоры о них всякий раз, когда получал одну, что было похоже на подливание масла в огонь, который Минхо посвятил тому, чтобы заставить Джисона улыбнуться. Он продолжал покупать Джисону маленькие подарки, маленькие вещицы, которыми Минхо хотел сказать: «где бы я ни находился, я думал о тебе». Минхо чувствовал, что в эти дни он едва узнавал себя, но он понял, что это было хорошим знаком. Как только первоначальный шок от его состояния, прошел, он понял, что это более чем здорово - знать, что он может любить кого-то подобным образом; он уже знал, как далеко он пойдет ради своей семьи и друзей, и был более чем рад осознать, что это распространяется и на кого-то в романтическом плане. Через два месяца после начала тура, их разговор состоялся уже после шоу. Он лежал на кровати, уютно устроившись после заслуженной ванны, его лицо все еще было слегка красным. Прежде чем он успел даже поздороваться, один из глаз Джисона поприветствовал его, камера была расположена слишком близко к лицу. – Что это, блять за селфи, которое ты прислал? – прокомментировал это Джисон, едва способный сдержать свое хихиканье, и Минхо громко расхохотался. Верно. Это глупое селфи, которое он сделал с самым странным фильтром, какой только смог найти, после того, как тем утром получил сообщение от Джисона, в котором говорилось: «Скучаю по твоему раздражающе-красивому личику». И что должен был делать Минхо? Сделать типа фоточку. Джисон наконец оторвался от камеры, и Минхо смог увидеть его лицо, его взгляд сразу же переместился на его широкую улыбку в форме сердца.  – Клянусь Богом, однажды я собираюсь вскрыть твою голову и, наконец, разобраться в тебе. – Удачи в попытке подобраться ко мне с ножом, – прокомментировал Минхо, и Джисон фыркнул. – Ты кажешься счастливым. У тебя был хороший день на работе?  Джисон что-то промычал и, наконец, улегся на кровать, положив голову на подушку. Минхо подумал, что нет ничего милее сонного лица Джисона.  – Ага, довольно неплохой день. Я помогал одному парню получить его первый укол тестостерона, рассказывал ему, как все устроено, и все такое. Он выглядел намного храбрее, чем когда его делал я. И он боится иголок! Ты можешь поверить в это? Клянусь Богом, дети в наши дни сделаны из стали. Минхо рассмеялся над преувеличением, но также и над очевидным счастьем Джисона, особенно после тяжелой недели, которую младший провел на работе. Слишком много часов, слишком много пациентов. Слишком много боли для педиатрического центра. Минхо не знал, как Джисон мог это делать, как ему удавалось каждый день ходить на работу и видеть столько боли, как от детей, так и от родителей, и как он находил в себе силы выкладываться по максимуму. Как он не сдавался каждый день, когда было очевидно, что это сильно влияло на него? Минхо думал, что Джисон был самым удивительным человеком, которого он когда-либо встречал. – Я рад, что у тебя был хороший день. Джисон что-то промычал на другом конце, а затем Минхо увидел, как он закрыл глаза и медленно выдохнул.  – Я скучаю по тебе, – признался Джисон, и даже если бы он сказал это раньше за те два месяца, что они были в разлуке, на этот раз что-то изменилось. – Я хотел бы, чтобы ты был здесь. Я действительно, очень скучаю по тебе. Минхо громко сглотнул, не ожидая эмоционального удара, который только что пришелся ему прямо в живот.  – Я тоже по тебе скучаю, – Джисон слегка кивнул, как будто он признавал чувства Минхо, как будто он хотел, чтобы Минхо знал, что они разделяют эту маленькую печаль. – Я приеду уже через месяц, не волнуйся. Я вернусь с кучей подарков. – Как Санта,– сказал Джисон, наконец, открыв глаза и посмотрев на Минхо, который, даже при плохом качестве камеры телефона, смог оценить остекленевшие глаза. Минхо усмехнулся и кивнул. – Ага, прямо как Санта – Ты не возражаешь, если мы поговорим, пока я не усну? – спросил Джисон, застенчиво забираясь поглубже в постель, как будто хотел стать меньше и уютнее. – Да, конечно. Я могу рассказать тебе о своей новой хореографии, над которой работаю?  И Минхо проговорил полчаса, пока Джисон не почувствовал, что засыпает. Джисон никогда раньше не просил об этом, поэтому Минхо подумал, что, возможно, его парень чувствовал себя каким-то образом уязвимым. «Может быть», – подумал танцор, - «после стольких тяжелых дней кто-то благополучно разрушил все крепкие стены, которые он возводил, чтобы его работа не так сильно влияла на него, и теперь он был чувствителен». Минхо улыбнулся и прошептал «спокойной ночи», прежде чем отключиться. Ни на премьере, ни когда музыка перестала звучать и Минхо пришлось продолжать танцевать без нее, ни когда одна из его коллег вывихнула лодыжку… Минхо никогда так не нервничал, как сейчас, почти в восемь утра, с букетом цветов в руке, который он только что купил, и готовый войти в педиатрический центр, в котором работал Джисон. Он не мог ждать и купил билет на самолет, который отправлялся через несколько часов после окончания последнего шоу, и теперь он был здесь. Они говорили о встрече на следующий день, когда должен был приехать Минхо, а Джисон пришел бы в себя после 24-часовой смены в больнице. Но Минхо не мог ждать. К счастью, танцор смог поспать в самолете, а затем немного дома, и теперь был довольно свеж и готов забрать своего парня после окончания его слишком долгой смены домой. И удивить его. О, Боже, Минхо надеялся, что Джисону нравятся такого рода сюрпризы. Он вошел через двери больницы и направился на этаж, где, как он знал, работал Джисон. Когда он вышел из лифта, то огляделся, чтобы посмотреть, сумеет ли он найти его в коридоре. Он сделал пару шагов, а затем пожилая дама на стойке регистрации заговорила с ним.  – Здравствуйте, я могу Вам помочь? – Минхо посмотрел на нее, смущенно нахмурившись, а леди продолжала добродушно улыбаться. – Если Вы скажете мне имя пациента, которого пришли навестить, я могу показать Вам его палату. – Оу! – казалось, Минхо наконец понял, где он находится и для чего он здесь. – Точно. Я не.. не ищу пациента? – О… Извините, если вы здесь не из-за пациента, мне придется попросить вас, пожалуйста, покинуть помещение, – и Минхо понял, что да, она была права. Он был сотрудником педиатрического учреждения и просто выставил себя самым подозрительным человеком на свете. Он удержался от того, чтобы не дать себе пощечину. Возможно, сон в самолете был не таким полезным, как он думал. – Извините, верно. Я ищу… – Минхо? – Минхо повернул голову, как только услышал свое имя. И это был Джисон, стоявший посреди коридора и смотревший на Минхо в замешательстве. Он выглядел уставшим, действительно уставшим, с глубокими темными кругами под глазами и растрепанными волосами. Джисон сделал несколько осторожных шагов, как будто не мог поверить, что Минхо стоял там. – Что ты здесь делаешь?  Не найдя подходящих слов, Минхо протянул ему букет, который Джисон с радостью взял в руки с доброй улыбкой на губах.  – Сюрприз? – Джисон хихикнул, и внезапно он выглядел менее уставшим, чем минуту назад. – Я пришел, чтобы отвезти тебя домой, приготовить завтрак и уложить в постель, – Джисон поднял взгляд, и у него был такой вид, как будто он вот-вот заплачет. – Прости, что пришел без предупреждения, но я не мог ждать, и… Прежде чем он смог сказать что-либо еще, Джисон наклонился вперед и заставил его замолчать нежным поцелуем. Это длилось всего пару секунд, и Минхо мог бы поклясться, что он слышал, как добрая леди ворковала над ними, но этого было достаточно, чтобы заставить его понять, что, да, он скучал по Джисону так сильно, как он думал, и что те чувства, которые у него были, когда он уехал три месяца назад, все еще были в нем, но теперь еще сильнее. – Ты не представляешь, как я счастлив, что ты здесь, – признался Джисон в маленьком промежутке между их губами. Затем, сделав шаг назад и передав букет обратно Минхо, он кивнул. – Я собираюсь пойти переодеться. Это займет максимум пять минут, – Минхо кивнул, и Джисон ушел. – Итак… – сказала женщина на ресепшене. – Ты Минхо, да? – Михо посмотрел на нее и кивнул, слегка озадаченный тем, что она его знала. Она окинула его взглядом, а затем кивнула. – Я понимаю, что Джисон нашел в тебе, почему он никак не хочет перестать говорить о тебе, – а затем она вернулась к своим обязанностям, как будто эти слова не перевернули мир Минхо с ног на голову. – Готов? – он вернулся на Землю, когда Джисон появился рядом с ним, и Минхо кивнул. – Да, конечно, – он вручил Джисону букет и повернулся к двери, но прежде чем они ушли, кто-то позвал младшего. – Джисон! Джисон! – они оба обернулись и увидели маленькую девочку, размахивающую листком бумаги в своей руке. Джисон встал на колени и приготовился к объятиям девочки, бросившейся на него. – Я сегодня еду домой!  – Правда? Это потрясающе! – она улыбнулась еще шире и кивнула. – Это тебе, – девочка протянула Джисону бумагу, на которой, как теперь понял Минхо, был рисунок. На нем было изображено несколько человек, но на одном из них была безошибочно узнаваемая медицинская форма Джисона, и он держался за руку с девочкой. – Он прекрасен. Мне нравится, – сказал Джисон, а затем взял один цветок из букета и подарил ей. – А это тебе, – девочка взяла цветок со звездочками на глазах. – А теперь, что я тебе вчера говорил?  – Я больше не хочу тебя здесь видеть, так что будь здорова. – Верно! – Джисон встал и успокаивающе погладил ее по голове. – Будь здорова, хорошо? – она показала ему большой палец, прежде чем убежать обратно в свою палату, и Джисон усмехнулся. Они молча дошли до машины Минхо, и, оказавшись внутри, Минхо включил обогреватель, заставив Джисона издать счастливый вздох.  – Я действительно скучал по тебе, – сказал Джисон шепотом, и когда Минхо бросил на него быстрый взгляд, он увидел, что его парень закрывает глаза. Минхо пришлось разбудить его пятнадцать минут спустя, когда они прибыли в жилой комплекс Джисона. В тот момент, когда они вошли в квартиру, Ббама громко залаял и высоко подпрыгнул.  – Я приготовлю тебе завтрак, хорошо? – Джисон лишь промычал и пошел в свою спальню, объявив, что он переоденется во что-нибудь более удобное. Он вышел как раз в тот момент, когда Минхо закончил готовить яичницу, а тосты были уже готовы. Когда он повернулся, ему пришлось сдержать смех, который, однако, вырвался наружу. Джисон посмотрел на него, приподняв одну бровь и скрестив руки на груди.  – Извини, иногда я забываю, что ты можешь выглядеть, как типичный чувак. Джисон посмотрел вниз на свою одежду, пару серых спортивных штанов и майку, поверх которой была надета толстовка с капюшоном.  – Я сделаю тебе поблажку, раз уж ты приготовил мне завтрак и подарил цветы, – сказал он, сидя за столом. Минхо налил ему стакан апельсинового сока и поцеловал в висок. Они позавтракали почти в тишине. Немного поболтали о прошедшем дне, о перелете, о цветах. Джисону потребовалось всего пятнадцать минут, чтобы закончить завтрак и начать зевать, и Минхо предложил уложить его в постель. Они легли вместе, хотя Минхо лежал поверх покрывал. – Ты не представляешь, как сильно мне это нужно было сегодня, – сказал Джисон, закрывая глаза. – В середине моей смены умер один из детей, который был с нами в течение нескольких месяцев, – Джисон свернулся калачиком, и Минхо немедленно обхватил его руками, а затем Джисон не выдержал и начал плакать. – Это, блять, никогда не становится, легче, и часть меня этого не хочет, потому что что, если настанет день, когда я ничего не почувствую, потому что я к этому привык?  К этому моменту Джисон уже дрожал, и Минхо не был уверен, что делать. К настоящему времени он был почти уверен, что это был самый большой страх Джисона – превратиться в камень без чувств, наряду с плохим выполнением обязанностей. – Они не готовят нас к этому. Они пытаются, но никакая теория не может компенсировать гребаный эмоциональный удар, который приводит к потере пациента, – Джисон шмыгнул носом и покачал головой, его волосы защекотали шею Минхо. – Это отстой. – Я знаю, – сказал Минхо, прежде чем с любовью поцеловать его в лоб. – Я знаю, но ты хорошо справился. Ты справился очень, очень хорошо. Я знаю, что ты обеспечил ему наилучший из возможных уходов. Ты сделал его пребывание в больнице настолько приятным, насколько мог, – теперь он поцеловал его в висок, нежно, боясь оказать слишком сильное давление. – Теперь ты можешь отдохнуть. Джисон замурлыкал и, наконец, успокоился. Минхо смахнул его слезы и еще раз поцеловал в лоб, затем сказал, что останется рядом, пока Джисон не заснет, а затем возьмет Ббаму на прогулку. Джисон попросил разбудить его к трем часам дня, и Минхо согласился, а затем Джисон заверил его, что на следующий день они проведут самый удивительный день, и Минхо поверил ему, потому что это был Джисон. Почти через десять минут после того, как между ними наконец установилось спокойствие, Джисон придвинулся ближе к Минхо и спрятал лицо на шее старшего.  – Мин… – сказал он голосом, окрашенным усталостью и сонливостью, как будто он уже наполовину спал. Минхо тихо промычал, и Джисон сжал его руку. – Я думаю, что люблю тебя. И не было ни фейерверка, ни грандиозного финала, ни громких фанфар. Только они, в интимности своей постели, обнимающие друг друга. И Минхо знал. – Я тоже тебя люблю. Он знал наверняка.